— Лея… Лея… Вставай, дорогая. Просыпайся…
Я открыла глаза. Голова гудела и кружилась. Я привстала. Около меня на коленях сидела молодая женщина. Её огненно-рыжие волосы были распущены, несколько прядей падали на голубые глаза. Одета она была в простые джинсы и лёгкую блузку бледно-зелёного цвета.
— Кто вы? — я огляделась: нас окружала пустыня. — И где я?
Женщина погладила меня по волосам. Она смотрела мне в глаза с такой нежностью и заботой, что все мои переживания испарялись. По щекам женщины потекли слезы.
— Как же ты похожа на Стивена… — прошептала она, взяв моё лицо в руки.
Что?! Откуда она?.. О Боги…
— Мама? — женщина улыбнулась и показала левую руку, на палец которой было надето золотое кольцо. Она сняла его и показала на внутреннюю сторону. На кольце была гравировка, доказывающее моё предположение. «Тахира Уолкер» — всего два слова, а уже второй раз вызывают у меня бурю эмоций.
Я кинулась женщине на шею, крепко обняв. Мои глаза наполнились слезами. Тахира продолжала гладить меня по голове, шепча слова утешения. Удивление, радость, счастье перемешались внутри, заставляя сердце биться с сумасшедшей скоростью.
— Ты жива?! — я посмотрела в лицо матери.
Она виновато покачала головой и, отстранившись, встала. Я мысленно посмеялась над своей наивностью. Размечталась, Лея… размечталась…
— Прости, что огорчила.
— Ничего. Сама виновата. Понадеялась на чудо, когда прекрасно понимала абсурдность своих желаний. Видела твою могилу, записи деда и всё равно верила в невозможное. Глупо и больно…
— Я знаю, тебе тяжело принять всё это, — Тахира помогла мне встать. — Но поверь, если бы мы с твоим отцом знали о последствиях своего союза, то отказались бы от любви.
— О чём ты?
Моя мать глубоко вздохнула и раскинула руки в сторону. По разным сторонам от неё возникли два чёрных зеркала. Я подошла к одному из них. Когда вгляделась в гладь зеркала, то ахнула. В нём я увидела саму себя, только где-то на десять лет старше.
Я готовлю что-то у плиты. Кухня напоминала ту, что была в доме Кайла. При воспоминании о бывшем женихе сердце болезненно сжалось. Вдруг ко мне, что зеркале, подбегает девочка лет шести и показывает какой-то рисунок. Она что-то оживлённо рассказывает, а потом резко отворачивается и бежит к выходу из кухни. Я быстро вытираю руки о фартук и иду за девочкой. Прихожу в гостиную, посередине которой стоит… Кайл! Он выглядит более взрослым: плечи шире, на смуглом лице трёхнедельная щетина, переходящая в аккуратную бороду. Кайл держит девчушку на руках и разглядывает рисунок, широко улыбаясь. Я подхожу к нему, целую в щёку и забираю малышку. Он складывает рисунок и кладёт его на тумбочку. Потом кидает чемодан на диван, раскрывает и вытаскивает плюшевого слоника. Кайл даёт игрушку девочке, которая вся буквально светится от счастья. Она бросается ему шею, обнимая при этом и меня. Все смеются…
На этом «кино» заканчивается. Я стояла перед зеркалом в недоумение от увиденного. Взглянув на мать, мне стало ещё хуже: она молча плакала, печально смотря на зеркало.
— Что это было?
— Твоё возможное будущее.
— В смысле?
— Понимаешь, Лея… — Тахира попыталась собраться с мыслями. — Из-за того, что я и Стивен — жители разных миров, твоя судьба разделилась на две ветви развития событий.
— Ты хочешь сказать, что у меня две жизни?
— Нет, — Тахира улыбнулась, — Скорее два пути, по которым ты можешь пойти. И тебе нужно выбрать, по какому.
— Но как такое возможно?! И что это вообще значит?!
— Во-первых, не кричи, — строго сказала Тахира, — а во-вторых, послушай. Когда Око Ра признало в тебе своего хранителя, то ты стала испытывать непонятную тягу к Египтусу. Верно?
Я кивнула. Пережитые события на Земле проносились в голове. Я кажется начала понимать смысл слов матери.
— Получается, что я застряла между двумя мирами?
— Грубая, но почти правильная формулировка, — сказала Тахира.
— Тогда почему вопрос о раздвоении моей судьбы встал только сейчас?
— Связь между тобой и Оком Ра очень хрупкая. Оно противиться тебе и, если говорить начистоту, медленно убивает, пытаясь избавиться от влияния посторонней силы. В шахте браслет среагировал на сильные эмоции и обратил свою силу против тебя. Око поняло, в чём заключалась проблема, и решило дать тебе право на выбор.
Так вот в чём заключался мой сон! Не я убила антилопу, а сила моего браслета! А золотая и красная кровь — это отождествление двух моих жизней.
— Что за посторонняя сила?
— Этого я тебе сказать не могу. Ты должна узнать обо всём сама.
— Прекрасно! — фыркнула я. — Ладно… Тогда объясни, что значит «дало право». Око живое что ли?
— Оно имеет разум, а также является сгустком энергии, с которой начинается любая жизнь. Думаю, этого достаточно для ответа на твой вопрос.
— Вполне, — в лицо подул небольшой ветерок. — То есть сейчас я должна выбрать между жизнью на Земле и жизнью в Египтусе?
— Да.
— Значит, видение в зеркале — это моё будущее на Земле. Да? — моя мама кивнула. — Но как с ним связан Кайл? Неужели я его простила, и мы снова сошлись?
— Вы и не расставались.
— Это как? — у меня начала болеть голова от столького количества информации.
— В тот вечер, когда ты впервые попала в Египтус, Кайл решил рассказать о своём отце и о его бизнесе тебе. Он отважился испытать судьбу. Твой жених позвонил тебе и, если бы ты ответила ему, то он рассказал бы обо всём. Но, как понимаешь, ответа на звонок Кайл так и не дождался, поэтому передумал, — я сжала руки в кулаки, оцарапав внутреннюю сторону ладони до крови. — Если ты выберешь жизнь на Земле, то не найдёшь Браслета Ра и тем вечером будешь дома. Вместе вы сможете решить его проблемы и, пройдя через все трудности, создать семью, о которой мечтали. Девочка в зеркале — это…
— Наша дочь… — мой голос дрожал, руки тряслись, а из глаз текли горючие слёзы. — Получается, что, если я выберу Землю, то связь с Оком окончательно разорвётся?
— Это произойдёт в любом случае, — сказала Тахира. — Если решишь вернуться на Землю, Око Ра истратит всю свою энергию на то, чтобы повернуть время вспять. А если останешься в моём мире, то со временем сила браслета выйдет из-под твоего контроля.
— Почему?
— Хранителем Ока может быть только землянин.
— А я перестану считаться таковым… Тебе известно, что будет со мной, если мой выбор падёт на Египтус? — Тахира не ответила.
Я подошла к другому зеркалу и вгляделась в него. Но ничего не увидела кроме своего отражения. Сзади ко мне подошла мама, приобняла за плечи и подвела к первому зеркалу. Она выглядела грустной, но её унылая улыбка излучала какую-то загадочность. Я недоумённо посмотрела на мать.
— Это неизвестно никому. Но одно я знаю точно: судьба Египтуса без тебя незавидна.
В зеркале появилось изображение Тронного зала в Золотом Городе. Я сразу узнала его по гербу на стене. Но вместо Золотого Фараона на троне восседал Эксатон. Рядом с ним стояла женщина-львица с шерстью палевого цвета по всему телу. Она шепталась о чём-то с Анубисом. От такого зрелища у меня по коже мурашки пробежались! Но это было ещё не самым страшным…
Посередине зала стоял широкоплечий мужчина с пронзительными карими глазами, чёрными, как смоль, короткими волосами. На нём была надета грязная рубаха сероватого оттенка (вероятно, изначально она была белая) и схенти. Руки были связаны за спиной толстой бечёвкой, что говорило о статусе пленного. Но несмотря на это, мужчина выглядел довольно спокойным и уверенным.
Я не сразу узнала в нём Кефера. Без немеса Золотой Фараон показался мне каким-то обычным… Не было того величия, которое заставляло остальных смотреть на младшего сына Ра снизу вверх. Рядом с ним стояли две мумии-громилы, с которыми я уже познакомилась в шахте.
В руках у одной из них был меч фараона и Браслет Ра. Вторая крепко держала за светлые волосы паренька лет двенадцати, стоявшего на коленях со связанными руками. На парнишке были надеты рваные джинсы и потертая синяя толстовка. У меня возникло такое ощущение, что я где-то видела этого мальчика. Мне пришлось долго вглядываться в черты его лица, чтобы понять весь ужас происходящего в зеркале.
— Тоби… — прошептала я, с ужасом смотря на своего брата. — Но…, но как?
— Сын Луизы и Томаса — истинный хозяин Ока и Браслета Ра.
Я оторвала взгляд от брата и рассмотрела ещё нескольких людей в зеркале. За Кефером и Тоби стояли члены Правящего Совета, на лицах которых отражался страх и ярость. Исида с тревогой смотрела на своего сына. Гора я еле разглядела сквозь решётку клетки, в которой он находился. Вцепившись в прутья, лучший друг Кефера наблюдал за всем происходящим в зале. В его глазах плескалось отчаяние от собственной беспомощности.
Эксатон встал с трона и подошёл к пленникам. Тёмный Фараон взял из рук мумии меч своего брата и со злорадной усмешкой направился в сторону Тоби. Кефер хотел заслонить мальчика, но мумия-громила остановила его, приставив к горлу фараона свой хопеш. Тем временем Эксатон вплотную приблизился к моему брату, который старался не показывать своего страха и смело смотрел врагу в глаза. Тёмный Фараон сказал что-то Тоби, а потом остриём меча указал на Кефера. Мой брат несколько секунд смотрел на Золотого Фараона, который пытался незаметно освободиться от веревок, но потом отвернулся, опустив голову вниз.
Смотря на тщетные старания Кефера, мне так захотелось хоть как-нибудь помочь ему и брату, что я невольно протянула руку к зеркалу. Но Тахира перехватила её, покачав головой. Я убрала руку за спину и продолжила смотреть в зеркало.
Эксатон приставил меч к шее Тоби, который сильно побледнел и готов был расплакаться. Тёмный Фараон провёл остриём до ключицы, немного поцарапав кожу мальчика. Кефер крикнул что-то своему брату. Тот заинтересовано взглянул на Золотого Фараона и отошёл от Тоби. Я облегченно вздохнула, но вмиг напряглась, когда Эксатон, убирая меч, приблизился к своему брату. Он встал напротив Кефера и смотрел тому в глаза около минуты. Мне казалось, что прошла вечность, прежде чем Тёмный Фараон оторвал взгляд от своего брата и отвернулся в другую сторону. Я уже поблагодарила всех богов Египта за это и расслабилась. Но Эксатон неожиданно развернулся и дотронулся ладонью до груди Кефера, надавив на неё, а потом резко убрал руку. Золотой Фараон потерял сознание. Гор ударил по решётке клетки и прокричал что-то. Члены Совета выглядели крайне возмущёнными. Я сначала не поняла, что вызвало такую бурную реакцию. Но потом всё стало ясно…
Рубашка Кефера была прожжена, на груди появилось клеймо — Печать Эксатона. Я стиснула зубы, испытывая безудержную ярость. Как этот красноглазый посмел такое сделать! Откуда у Тёмного Фараона такая ненависть к родному брату?! И как он смог поставить клеймо лишь касанием руки?
— То, что ты видишь, лишь малая часть всех бед и катастроф, — сказала Тахира.
Изображение Тронного зала пропало. В зеркале возник горящий Храм Двух Светил. Он весь был объят огнём, который освещал всю близлежащую территорию как в полдень. Картинка сменилась. На этот раз зеркало показало какую-то деревню, по улочкам которой расхаживали мумии. Они выводили из домов семьи, убивали на глазах детей мужчин, а женщин…
— Хватит! Я поняла! Я всё поняла…
Зеркало снова стало чёрным. Я опустилась на колени и, закрыв лицо руками, заплакала. Отчаяние разрывало изнутри, причиняя невыносимую боль. Слишком сложный выбор! Слишком… С одной стороны судьба целой цивилизации, а с другой моё счастье и жизнь дорогих мне людей. Я не могу… Не могу!
— Лишь одно твоё слово, Лея, — я посмотрела на мать, — и всё закончиться.
Из моей груди вырвался крик, который выплеснул все чувства наружу. Я вспомнила о своём отце и дедушке, подумала о Жрицах, Золотых воинах, Кефере, Тоби. Слишком много нитей натянуты между мной и Египтусом, и, если я разорву их, то лишусь части себя, даже не понимая и не помня об этом. Выбор стал предельно прост…
— Египтус.
Зеркало, перед которым находилась я, упало в песок и треснуло. Возникло чувство опустошённости. Из груди будто вырвали кусок и прижгли дыру.
— Прости нас, Лея.
Я подняла голову, чтобы ещё раз взглянуть мать. Мне хотелось снова посмотреть в её глаза, обнять… Но она исчезла, а я осталась одна в бескрайней пустыне наедине с двумя чёрными зеркалами. Я подошла к тому, что осталось цело и коснулась его гладкой, холодной поверхности. По зеркалу прошлась рябь.
***
Египтус. Золотой Город. Лаборатория Осириса.
В комнате царила угнетающая тишина, нарушаемая лишь сопением Жрицы, сидевшей на стуле неподалёку от койки, на которой лежала темноволосая девушка. Последняя выглядела очень бледной и измученной. Если бы не чёрные пряди, беспорядочно разметавшиеся на подушке, то её можно было спутать с белой простынёй. На правой руке девушки был надет золотой браслет, под которым виднелся страшный ожог. Наверное, именно из-за него она попала к врачу Золотого Города. А возможно, есть и другие причины…
В лабораторию зашёл Кефер. Увидев, что «надзирательница» крепко спит, он подошёл к койке девушки. Золотой Фараон чувствовал вину за то, что случилось в шахтах. Как можно было довериться своему брату?! Почему он не предугадал такой ход событий?! Из-за его беспечности и наивности Лея уже пять дней лежит в лаборатории Осириса в бессознательном состоянии, изобретатель Золотого Города при смерти, а Жрица Луны истощена от того, что потратила всю свою силу на то, чтобы создать защитный барьер, который спас их от погибели. Ко всему прочему прибавляется Эксатон, который пытается воспользоваться удачным случаем и захватить город.
Лея пошевелилась и забормотала что-то во сне. Она сжала в руках простынь, со лба девушки стекла капля пота. Лее явно не нравилось то, что ей снилось. Золотой Фараон подошёл к девушке ближе и сел на край койки. Лея металась во сне, стонала, она даже заплакала. Никогда ещё Кефер не видел Последнего Фараона настолько беззащитной и… женственной. Он впервые посмотрел на неё как на обычную девушку, которая не всегда может сдержать слёзы и эмоции.
Золотой Фараон докоснулся до мокрого и горячего лба Леи, убрал несколько прядей с лица. Она начала успокаиваться, дыхание выровнялось, мышцы расслабились. Кефер знал, что в любой момент в лабораторию может войти Осирис или проснуться Ибони, но сейчас для него всё это было неважно. Он провёл ладонью по щеке девушки, большим пальцем вытирая её слёзы. Возможно, это слишком смело с его стороны и даже неправильно, но остановить этот странный порыв он был не в силах. Золотой Фараон испытывал далеко не дружеские чувства к девушке, что осознал в шахтах. Когда Кефер увидел, что прихвостень Эксатона взял Лею в заложники, то понял, как дорога ему эта девушка. После он сказал себе, что не позволит наглому братцу или его слугам даже пальцем тронуть её. Золотому Фараону уже было знакомо чувство влюбленности и все вытекающие из него последствия. Но он никогда не испытывал к женщине истинной привязанности и любви. Возможно, пора ему было серьёзно над этим задуматься.
— Кефер… — неожиданно слетело с уст бессознательной девушки.
Золотой Фараон отдернул руку от лица Леи и резко встал. Он подумал, что девушка пришла в себя. Но за следующие пять минут она не открыла глаз и даже не шевельнулась. Это ненадолго успокоило мужчину, но, когда Кефер понял суть произошедшего, то растерялся. Он приснился ей…
В коридоре раздался вой сирены, оповещая жителей пирамиды об очередном нападении Эксатона. Как же не вовремя! Золотой Фараон направился к выходу из лаборатории. Когда Кефер уже стоял у дверей, то ещё раз взглянул на Лею. Она беспокойно заворочалась и нахмурилась. Он очень хотел остаться, но, к сожалению, сейчас его ждала встреча с родственником, который не мог и дня провести без попытки захватить город.
Дверь закрылась, затихли тяжелые шаги фараона в коридоре. Ибони открыла глаза и улыбнулась. Ей не хотелось становиться свидетелем такой личной сцены, но раз уж случилось, то надо воспользоваться случаем. Каждой женщине в душе хочется побыть свахой, вот и Жрица Солнца не прочь была попробовать себя в этом деле. Девушка уже набросала пару планов у себя в голове, но хриплый голос вернул её в реальность.
— Ибони, что произошло?
***
Я смотрела на испугавшуюся подругу и ждала ответа. Не знаю только зачем. Ведь я помнила обо всём: о матери, двух судьбах, зеркалах, своём выборе. Я думала, что буду сомневаться, сожалеть, но сейчас испытывала лишь облегчение. Как будто с меня скинули лишний груз, который тянул меня назад. Странное, но поистине прекрасное чувство.
— Лея… — моя подруга продолжала стоять на месте как вкопанная и смотреть на меня вытаращенными глазищами.
Я осторожно встала с койки и подошла к Ибони. Она, наконец, «оттаяла» и, взяв меня за плечи, подвела обратно к кровати и заставила сесть. Я не сопротивлялась, так как знала, что это бесполезно. Вдруг я ощутила неприятный зуд на правой руке. Оказалось, что там был большой ожог. Его сложно было обработать из-за Браслета Ра, который, по всей видимости, врачи не смогли снять. Я отстегнула браслет и протянула руку Иби. Она молча пошла к полкам с лекарствами и начала доставать оттуда разные баночки.
Мне показалось странным, что Ибони даже слова не сказала. Обычно в таких ситуациях она тараторит без умолку. До моего пробуждения точно что-то произошло. И это явно касалось меня лично.
— Иби, ты не ответила мне, — сказала я, рассматривая фрески в лаборатории Осириса.
— Ты пролежала в коме пять дней после взрыва в шахте, который произошёл по твоей же вине.
Пять дней?! Долго же я однако с мамой болтала.
— А что с Лейлой и Гиксосом? — Ибони взяла мою руку и нанесла на неё белую мазь.
— У одной лёгкое недомогание, другой в лазарете.
— А Кефер? — я вспомнила видение из зеркала и вздрогнула.
— Эксатон сломал ему нос и неправильно вправил плечо, а так Золотой Фараон практически не пострадал. Осирис быстро всё исправил, — Ибони улыбнулась, ограждая часть комнаты, где стояла кровать, от остального помещения ширмой. — А что? Волновалась за него?
— Как волновался бы любой за своего друга, — я поняла, куда клонит Жрица, поэтому пресекла дальнейшее развитие опасной темы.
— Ну-ну, — Ибони нанесла повязку на ожог и протянула мне одежду и браслет.
Я знала, что сейчас Око Ра опасно для меня, но об этом никому не должно быть известно. Поэтому я надела браслет. Тахира сказала, что скоро сила Ока станет неуправляемой. Значит до того, как это случится я должна разгадать последнюю часть пророчества и понять своё предназначение. Мне понадобится помощь.
— Где сейчас Лейла? — спросила я, снимая белую сорочку.
— Наверное, на поле боя.
— Что?!
— Я невнятно сказала? Эксатон снова напал на Золотой Город, поэтому все воины уже у ворот, держат оборону. Лейла, вероятно, там же. А вот
тебе туда нельзя! Ты ещё слаба. Понятно?
Я кивнула и продолжила одеваться. Ибони права: история с шахтами может повториться, и тогда меня уже ничего не спасёт. Я только всё испорчу.
Подруга удивилась моей сговорчивости и на всякий случай потрогала мой лоб. Я рассмеялась.
— Иби, я прекрасно себя чувствую.
— А вот это ещё надо проверить. Когда придёт Осирис, мы тебя осмотрим. Всё-таки кома — это не шутка.
— Ладно, — я услышала топот в коридоре и голос Осириса.
Ибони отодвинула ширму и открыла двери в лабораторию. Через секунду в комнату буквально ввалилась толпа солдат. Некоторые были ранены, а другие поддерживали Гора. Замыкали «строй» Рамзес и Осирис. Я поняла, что мне лучше выйти, чтобы не мешать работать учёному и Ибони. Я ретировалась из лаборатории. Мне захотелось пройтись по коридорам пирамиды, но кто-то окликнул меня. Это был Рамзес.
— Подожди, Лея. Нужно кое о чём поговорить, — разведчик был взволнован и явно собирался сообщить мне что важное.
— О чём?
— Ну, во-первых, я рад, что ты пришла в себя.
— Ты не поверишь, как этому рада я.
— Да, конечно. Но это не главная тема разговора. Ты ведь знаешь, что сегодня произошла битва?
— Ибони уведомила. А что?
— Во время боя с одним из генералов Эксатона мне удалось заглянуть в его сознание и прочитать мысли.
— Я тут причём? — меня утомило то, что Рамзес ходит вокруг да около и никак не может сказать что-либо по существу.
— Эксатон хочет убить тебя, чтобы сила Последнего Фараона Земли передалась твоему брату. Тёмный Фараон задумал похитить его, дабы воспитать воина, который будет сражаться на его стороне.
«Сын Луизы и Томаса — истинный хозяин Ока и Браслета Ра», — всплыли в голове слова матери. Вспомнился образ мальчика, который был готов умереть от руки Эксатона ради спасения Кефера. Я не могла допустить того, чтобы мой брат был втянут во всё это. Тоби — ещё ребёнок! Я не позволю искалечить жизнь брата. Достаточно моей… Я посмотрела на правое запястье, ощутив лёгкое покалывание. Нужно успокоиться.
— Спасибо, Рамзес, — я глубоко вздохнула. — Буду осторожнее.
— Боюсь, сделать это будет сложно. Эксатон предложил Золотому Фараону покончить с враждой путём соревнования.
— Кефер согласился?
— Да, и сделал он это до того, как Тёмный Фараон выдвинул несколько условий.
— И одно из них, по всей видимости, касается меня.
— Верно. Эксатон хочет, чтобы в соревновании участвовало по одному представителю от союзников Кефера.
— Не вижу связи между собой и этим условием.
— Ты не относишься ни к Золотым воинам, ни к Жрицам, поэтому…
— Понятно, — перебила я Рамзеса, жестом показав, что продолжать объяснения не нужно. — Когда состоятся состязания?
— Первый раунд через три дня.
— Хорошо.
Хоть и ничего хорошего в этом не было, я для себя решила при любых обстоятельствах принять участие в этом соревновании. Но для этого надо задобрить подругу с Осирисом. Та ещё задачка…
Из лаборатории вышла Ибони. Увидев меня и Рамзеса, она еле заметно побледнела и уверенным шагом направилась к нам. Я заметила, как подруга закусила губу.
— Тебя зовёт Гор, — сказала она разведчику, даже не посмотрев на него.
Тот усмехнулся и направился к лаборатории. Иби чуть повернула голову и мельком посмотрела себе за спину. Кажется, я начинаю понимать реакцию подруги.
— О чём вы разговаривали? — как можно беззаботнее спросила целительница.
— Это личное, — я решила проверить свою догадку.
— Ясно, — Ибони погрустнела. — Прости за излишнее любопытство.
— Да ладно тебе! Если так интересно, то разговор был о моей семье на Земле. Я позже тебе всё объясню.
— Правда?
— Конечно, — я улыбнулась, увидев, как просияла моя подруга. — Но при условии, что ты поведаешь мне о том, что происходит между тобой и Рамзесом.
Глаза Ибони округлились, щеки стали алыми, как маки. Она пыталась что-то сказать, но кроме невнятных слов и мычания я ничего не услышала.
— Понимаешь, Лея… Я… Это не то, что ты подумала… — начала было Жрица.
— Всё даже серьёзнее, чем можно было предположить… — протянула я, скрестив руки на груди.
— Мне вообще некогда болтать с тобой, Лея! Всё, я пошла помогать Осирису. И утихомирь своё воображение.
Ибони ушла, а я широко улыбнулась. Ничего, скоро подруга сама ко мне прибежит… совета просить.
