***
— И долго он ведёт себя как с шилом в жопе? — спросил Соло, потягивая чай. — С тех пор как прочитал Агату Кристи. Всё ещё надеется на продолжение. — Да уж, интересный фрукт, — Соло осталось только дождаться, когда снотворное в чае подействует. — А мне вот интересно… — Да? — Том не будет против, если я на один вечер украду тебя на прогулку? — Ха-ха, он же мне не отец и не парень. Конечно. — Правда? Неужели вы просто близкие друзья? — Эм, ну, вроде того. На самом деле я не в его вкусе, поэтому мы спокойно общаемся. — Как такая милашка может быть не в его вкусе? По мне так его глупое упущение. — Наполеон допил чашечку чая с бергамотом. Чай был потрясающим, это не эспрессо, конечно, но весьма вкусно. Стоит его налить Илье. Да, ему наверняка понравится. Девушка грустно посмеялась в ответ. Соло, как и Илья, ненавидел это задание. Только в два раза сильнее, потому что настал тот день, когда Габи показала когти. Илья никогда не сделал бы ничего, что навредит им обоим, а если он когда-нибудь сделал бы подобное, то Наполеон провалился бы на месте. К сожалению, Курякин тот самый тип людей, который не пытается спасти свою шкуру в первую очередь. А вот Наполеон был именно таким. Раньше. Он не думал, что когда-нибудь пойдёт против своих принципов и забудет о своей безопасности ради безопасности другого. Даже сейчас для него это звучит не очень привлекательно. Несмотря на всю уверенность, он бы никогда не подставил своё плечо под пулю. Не позволял инстинкт самосохранения. Сначала ему казалось подобное в Илье очень тупым, в нём тогда говорила зависть и желание сравнить лучшего КГБшника с собой. Тогда он считал его намного глупее чем он есть, намного суровее и намного скучнее. В первую их встречу он создал впечатление не убиваемого монстра. Животное, которого не берёт ни одно ружьё. Но спустя короткий период времени, то, что его раздражало в Илье, заставляло теперь восхищаться и завидовать. Возможно, его можно было считать даже примером для подражания. Девушка допила чай и, зевая, понесла мыть чашку, это для неё было уже инстинктивным действием, ведь порядок являлся единственной частью жизни, которую она могла контролировать. Наполеон открыто наблюдал за ней, пока Пуаро не начал эротично дёргать бровями и глазами намекать на то, что Соло не может оторваться от женской красоты молоденькой Розы. Вообще-то, если бы не сегодняшние проблемы, то да, он бы не смог устоять перед искушением. Американец пожал плечами, двояко улыбаясь, на что Том лишь устало вздохнул. Он сидел и не отводил от девушки взгляда ни на минуту, при этом делая вид, что читает что-то весьма интересное, хоть Данте таким и не был, по его же мнению. Может, просто нет настроения на философию, а может всё только из-за того, что вся миссия держится на волоске, но именно сейчас он не был настроен на насыщение мозга литературой. Наполеон устало посмотрел на часы. Время шло просто ужасно медленно. Черепахи быстрее двигаются, чем время сегодня. Словно специально, назло, всё делается без интереса. Когда там антракт? Через полчаса?! По ощущениям эти дрянные полчаса должны были пройти… полчаса назад. Сейчас осталось только не пропустить тот момент, когда Роза заснёт. Ну, только если такое случится, на что он надеялся, но и при этом открыто не верил в успех. Он верил только в то, что всё это время был прав. Но, какое счастье, красотка уже начала клевать носом. Это означало только то, что Илья сегодня останется жив. Наполеон тут же подхватил её под руку и повёл в кладовку, мол что-то он там найти не может. И вот, за пару минут до антракта девушка наконец заснула. Это был бы хороший знак, если бы лекарство не запоздало. Видимо, совести в немке меньше, чем правды в стереотипах. Она наконец выглядела не так обречённо и серо, как весь день, а точнее всю жизнь. Да, что ни говори, а спящие люди всегда милее. Даже Илья.***
— Я знаю, что сейчас не время и не место, — тихо протараторил Наполеон, словно общаясь наедине с собой, — но кое-кто хочет запороть наше задание. Вероятно, надо отступить. Илья боролся с желанием ударить по столу, чтобы разломать его на маленькие щепки. Илья знал, напарник жирно намекает ему на Габи. В голове не укладывается, как можно так плохо подумать о ней, но, наверное, основания были. — С чего подобные мысли? — Доза работает позже нужного. И ещё… — Наполеон хотел добавить ещё и по поводу «сыворотки правды», но они и так уже долго стояли. — Неважно, детали расскажу позже. Приятного чаепития. Наполеон удалился в сторону, при этом утруждёно улыбаясь. Сейчас ему как никогда было страшно за жизнь, и не только за свою, что взывало у него новые эмоции. Он знал, что Илья наверняка не послушает его и придёт. Всё равно придётся наливать тем охранникам хоть какое-то снотворное, может, на кого-нибудь подействует быстрее. Это успокаивало Наполеона больше всего. Но каким же бесполезным он чувствовал себя прямо сейчас. Не он решает ситуацию, а случай. Хмурое лицо Курякина даже вкусный Эрл Грей исправить не смог, несмотря на то, что этот напиток казался ему весьма недурным. Но зато люди вокруг заставили его вспомнить о том, что он окружён слежкой со всех сторон, все эти любопытные взгляды следовали за ним, где бы он ни был. Если он правильно помнил, то подобные личности, как он, зовутся психами. Пора ли беспокоиться? Взгляды любили окружать его. Всегда и везде. Независимо от времени, места и возраста. Все видят в нём что-то, чем он не является, и это его злит. Хотя, чему и злиться, внутри, как он долго думал, ничего нет, ни души, ничего и в помине связывающего его с человеком. Или раньше внутри него не было ничего живого, либо оно просто зачахло от одиночества. Курякин спокойно попивал чай, примечая, что даже поесть без позолоты он здесь не может. Дороговизна проследует его со всех сторон. Вычурность заставляла его чувствовать ещё больше не в своей тарелке, мало того, сам он прекрасно вписывался в окружение, чем раздражал себя же. Как Наполеон может ходить в подобном? Ввяжись он в драку, и костюм можно будет собирать по частям. Эта удавка, галстук, душила его, как бы Илья не пытался ослабить узел. Допив чай, Илья взял салфетку и ручку, лежащую в кармане его пиджака. Положив деньги с щедрыми чаевыми, он вложил туда записку и подозвал к себе своего личного официанта. — Спасибо. — Спасибо Вам, — ответил Наполеон, с нетерпением забирая папку для расчёта. Внутри лежала сумма в два раза превышающая стоимость чая, даже на одну купюру больше. Видимо, он и вправду подумал заплатить ему, чтобы тот не крал столовое серебро из ресторана. Скептик. Между купюрами он увидел согнутую пополам белую салфетку. «Идём дальше по плану» — было написано корявым почерком. По плану? Может, он имел ввиду по его останкам? Со вздохом он посмотрел на быстро уходящего из ресторана Илью, который даже со спины выглядел умопомрачительно, скотина. — Что, не оставил чаевых? — спросил Том, кружа рядом с Наполеоном, при этом нося поднос с едой к нужному столику. В душе он проклинал Розу, а точнее её отсутствие, ведь работать приходилось за двоих, но это ведь стоило того, не так ли? — Наоборот… — Соло снова пересчитал деньги. Нет, он не ошибся, Илья переплатил. Наполеону не нужны были эти деньги, и он готов был отдать их ему обратно при первой же встрече, может, даже немного больше, чем было. — Ну ничего себе, пользуешься популярностью… а он красавчик, в следующий раз попросишь его дать номер телефона… для Розы. — В следующий раз? — спросил Наполеон. — С чего вдруг такая уверенность? — У меня есть глаза, я всё видел. На этой ноте Том умчался разносить еду дальше. С досадой закусив губу, Соло со всей силы сжал салфетку, и с некой ненавистью положил смятую записку в карман. Ему сложно было жить с мыслью, что сегодня всё может закончиться плачевно. Он не знал этого наверняка, но прекрасно понимал, что нужно сильно постараться, чтобы остаться в живых в этих условиях. Но не только это было причиной его негодования. Наполеон предполагал, что Габи изменила им по одной простой причине. Просто ЦРУ хочет продлить ему срок. Однажды они уже проделали такой трюк с ним, после чего он служил на три года дольше. Как раз когда до конца остаётся всего ничего, по сравнению с тем, сколько лет уже прошло, эти шакалы могли так поступить с ним. Он не мог найти другого объяснения, оправдывающего предательские действия напарницы. Если бы всё было как в первый раз, досталось бы и Илье, и Соло, но сейчас чёрным по белому написано, что именно Наполеон не справился с задачей, поэтому ему надо будет поработать ещё на парочку лет подольше. Чтобы не произошло, все шишки полетят на американца. Хотя становится всё больше похоже на то, что Илью просто хотят убить и скинуть всё на Соло, мол у него просто был плохой американский коллега. Габи наверняка помогает им за какое-нибудь вознаграждение. Возможно, это паранойя, или просто какая-то степень женоненавистничества, или что ещё это может быть. Но после всех этих отношений между этими двумя ему становилось отвратительно и обидно за то, что и без того раненный Илья подвергается ещё большему риску, при том со стороны именно Габи. Для Ильи это наверняка удар в спину. Наверняка Илья не привыкал к лекарству. Просто ему подменили нужное и всё. И почему он чувствует себя сейчас таким гордым, но при этом умудряется карать себя за существование. Ведь разве всё происходящее не его вина? Ведь если бы не он, сейчас бы всё было нормально, никто бы не шёл на сомнительное дело. Конечно, винить себя за то, что существуешь, никогда не было в его стиле. Просто это чувство было таким ужасным и опустошающим, что он явно чувствовал вину. Но знаете, Наполеон Соло не тряпка половая. Он прекрасно понимал, что без его помощи всё пойдёт наперекосяк. Ему придётся повысить дозировку, чтобы хоть несколько вышли из игры, ведь если он вступит в драку, то будет только мешать, так как кулакам он всегда предпочитал оружие.***
Всё закончится в ближайшее время. Наконец-то настало время Ильи, ведь свою часть он уже выполнил, и вроде как переживать незачем, ведь в силе Ильи невозможно сомневаться. Но мужчина не мог усидеть на месте. Ему казалось, что не Курякину сейчас нужно ликвидировать цель, а Соло. В ближайшие пол часа всё должно закончиться. После антракта Наполеон старался занять Тома как можно подольше, чтобы тот не сильно переживал из-за пропажи Розы. Она должна проснуться примерно через час. Ну, так думал Наполеон. — Вот чёрт… — издалось где-то в области кладовки. Это явно был недовольный возглас знакомой девушки. На крик побежал один из персонала, вскоре он вернулся с сонной девушкой, убирающей взъерошенные волосы в хвост. Как она успела так растрепать волосы, Соло мог только догадываться. — Ты что там делала?! — спросил Томас, сдерживая смех. — Ладно, не хочу знать. — Да чёрт, это тупое снотворное подействовало только сейчас, ты представляешь? Всю ночь мучилась, а в итоге заснула на работе... Господи, сколько же неприятностей я постоянно приношу окружающим. Наполеон, услышав это, буквально оцепенел. Его сразу захватило чувства падения, учитывая то, что Соло и так, казалось, чувствовал себя живущим в самом эпицентре проблем, на самом его днище. Получается, что там вообще нет ни капли снотворного, иначе тогда Роза бы уже умерла или просто пострадала из-за передозировки. И это значит, что надо что-то делать. — Что, опять кошмары? — Том грустно улыбнулся и предложил девушке присесть, пока ещё нечем заняться. — Да хоть убейте, я так устала просыпаться в мокрой постели. Соседка сказала, что я опять кричала во сне. Так неловко, ей богу. Врач вообще какую-то дребедень выписывает. Так и помереть недолго. Скоро можно будет переносить картошку в моих мешках под глазами. Пуаро издал смешок, но вскоре подошёл сзади и приобнял её, после чего девушка всхлипнула, смахивая слезу. И при виде этого у Соло в голове засел Илья. И как ему быть? Видимо, придётся снова закрыть дверь в царскую ложу, где сидела их цель на сегодня. Но лучше было бы подсторожить Илью и решить всё на месте. Видимо, без самодеятельности не получится. Наполеон под предлогом желания послушать его любимую часть данной оперы, отпросился у их начальника. Любителя оперы. Он нехотя отправил его прогуляться до дверей, но не входить, только слушать. Их босс с причёской, больше похожей на седой лавровый венок, ужасно ценил любовь к искусству у подчинённых, объясняя это тем, что если они пришли работать сюда, то пришли исключительно для того, чтобы быть ближе к искусству. Видимо, о деньгах он никогда не слышал. Наполеону надо было на второй этаж, так как здание было небольшим, тут этажей было немного, зато на ремонт и отделку ребята не скупились, всё выглядело изумительно. Соло надеялся добежать и к тому же закрыть дверь на всякий случай лежащим в кармане ключом. Но было слишком поздно. Ещё на половине пути он услышал нарастающее пение, и в данной опере это был пик. Как только он подошёл ближе к приоткрытой двери входа в ложе, на него полетело тяжёлое тело. Соло без колебаний ударил того по шее, чёрт знает как удержав равновесие, пока мужчина был раскоординирован. Затем подошёл к лежавшему телу и, глубоко вдохнув и немного отведя взгляд, свернул тому шею. Войдя на место бойни, в полумраке он увидел того ещё монстра. Русский вёл битву против двоих, попутно пытаясь при этом скинуть с себя третьего, которого он успел прилично приложить о стену, и сейчас тот мужчина находился на грани отключки, пытающийся задушить Илью только благодаря адреналину в крови. Остальные двое казались такими мелкими рядом с большевиком, казалось, что он даже и не чувствует их никчёмных ударов. Четвёртый же находился рядом с их целью, пытаясь прицелиться и при этом не попасть по своим, но благо висящий на спине служил ему удушающим щитом. Когда мафиози увидел появившегося в дверях Соло, тут же приказал стрелять несмотря на последствия. Сначала застрелить русского, а затем Наполеона. Именно в этот момент Курякин уже успел добить мужчину, висящего у него на спине, к тому же почти добивая второго. Американец по зову инстинкта налетел на стреляющего. Это было одной из самых крупных ошибок в своей карьере. Пуля отрикошетила и ударила в стену, а стрелявший мужчина вылетел из ложа прямо на сцену, после чего последовал испуганный душераздирающий крик зрителей, понявших, что только что упало. Пронзающее пение главной звезды замолкло только тогда, когда она поняла, что именно помешало выступлению. Остальные действия теперь велись не под душевную партию сопрано, а под шум испуганной толпы, что являлось признаком провала. Под истошные крики из зала, Соло, до боли сжимая рукоятку, тут же выстрелил прямо промеж глаз их основной цели. Затем он выстрелил по последнему оставшемуся бойцу, заканчивая тем самым бойню. Илья дышал взахлёб. Чёрная водолазка была порвана в нескольких местах, было понятно, что это следы от ножа. Наполеон пытался найти на нём то самое кровоточащее место, но чем больше он смотрел, тем больнее ему становилось. — Ты в порядке? — спросил Наполеон, убирая пистолет на некоторое время. — Идём, — зло ответил Илья. Он бы и так справился, в рукопашную. И сейчас такого ажиотажа не было бы. — Я спросил тебя! Ты, блять, в порядке?! — он повысил голос, тем самым остужая пыл Ильи. — Всё в порядке... — русский никогда ещё не слышал подобного от Наполеона. Почему-то сейчас он так сильно напоминал ему отца, что мужчина уже еле-еле справлялся с непонятным чувством радости и одиночества, которое холодом отдавало по запястью, на котором были часы. — Идём, нам надо выйти с толпой. — Думаешь, не заметят твой стильный прикид побитого секретного агента? Илья снял водолазку и тут же надел свою куртку, валяющуюся на полу. Она была грязновата и не вписывалась в общую картину, но сейчас сойдёт и так. Они спустились вниз по ближайшей лестнице, которая вела прямо в зал, в логово всей этой суматохи, в которой можно скрыться. Они старались разойтись по разным углам, но толпа словно специально сталкивала их снова вместе. Илья всё ещё выглядел ужасно хмуро и зло, изредка поглядывая на Соло, пытающегося протолкнуться вперёд, но чёртова толпа лишь толкала его назад, ругая на чём свет стоит. Неожиданно, Соло как-то умудрился заметить человека, стоящего наверху. Он долго не мог понять кто это, ведь все охранники мертвы, либо в отключке, а больше поблизости никого быть не должно было. Но единственное, в чём он точно был уверен, так это в том, что у неизвестного есть пистолет и целится он в кого-то из них. Скорее всего в Илью, он ну совсем уж выделялся, этого не замечали лишь испуганные и думающие только о себе личности, которых тут было полно. Собравшись с силами, он как можно быстрее налетел на Илью, от чего тот пошатнулся, а пара людей под его весом упала, издавая при этом ужасно громкие звуки, и как-то обзывая на всех возможных языках, либо на французком. Все чётко услышали выстрел и сразу же зашевелились ещё быстрее к выходу, чтобы наконец-то покинуть место обстрела. Курякин кое-как остался на ногах и вскоре уже быстрым шагом шёл вперёд, немного придерживая Соло за спину, слегка залезая на талию скорее по инерции, нежели намеренно. Но только подходя к выходу он заметил, как часто дышит мужчина рядом с ним, при этом сильно пошатываясь, словно повторяя вчерашний пьяный вечер. Это было странно, он никогда не замечал за Соло боязни скопления народа. Было ужасно душно, и они оба вспотели, но при этом напарник как-то очень уж отчаянно цеплялся за Курякина, прижимаясь только ещё сильнее, заставляя их обоих сгорать от столь тесной близости. Илья слегка испуганно посмотрел на свою руку, которой он поддерживал американца. На его пальцах были лёгкие красно-оранжевые следы крови, заставившие его сердце пропустить удар. Он прощупал выше и стоило ему немного надавить на рёбра, как Наполеон болезненно выдохнул, еле-еле сдерживая крик. Его ноги подкосились, и только благодаря Илье бледный Наполеон оставался на ногах. Мужчина смотрел куда-то вдаль, он словно был где-то не здесь. Это так его пугало. Такой отрешённый взгляд, тусклый… мёртвый. Нет, нет-нет-нет, не мёртвый, ни в коем случае, не сегодня, никогда. Курякин понимал, ещё немного и Наполеон отключится, а этого допустить нельзя. — Блять… Соло, — Илья ускорился, толкаясь в два раза быстрее и сильнее, ведь сейчас пошёл отсчёт: выживет Соло или нет. Все кричали ему в след, но он лишь злобно смотрел на них в ответ, и они тут же затыкались, вовсе боясь с ним связываться. Как только они вышли из сумасшедшей толкучки, Курякин со всей возможной осторожностью схватил Соло на руки и побежал в сторону ближайшего пункта связи, при этом пытаясь сильно прижать свои кожаные перчатки, лежавшие до этого в кармане куртки, к его ранению. Он был всего лишь в квартале от них, но этот квартал сейчас казался ужасно длинным. Когда Илья слышал множество вдохов, отдающих хрипотой, сердце сжималось до ужасающей боли. Почему-то в его голове засела мысль, что если он остановится хоть на минуту — Наполеон умрёт. А он не может себе такого позволить. Он всегда ненавидел пулевые ранения грудной клетки. В большинстве своём потому что он ни разу не спас никого с подобным ранением, все погибали у него на руках. И стоило только подумать, что в этот раз произойдёт тоже самое, как ему тут же становилось страшно и, как обычно в крайне сложных ситуациях, ему хотелось кричать до потери пульса. Соло периодически кашлял, весь его подбородок был в собственной крови, что уж говорить о рубашке. — Ещё немного, Наполеон. Сейчас я дозвонюсь до Уэверли, — в его голосе проскользнула лёгкая дрожь. — Хей, не успокаивай меня. Я что, по-твоему, умру? — Наполеон вновь начал болезненно кашлять. — Ха-ха, вот это царапинка. Он и не успокаивал его, он успокаивал себя. Илья завернул за угол, простучал особенный ритм в третье окно на первом этаже. К окну сразу же кто-то подошёл, открыл его, набрал нужный номер и протянул телефон уставшему Курякину. Соло же сидел на ступеньках, со всей силой стараясь прижать кожаную перчатку к ране, чтобы не страдать от пневмоторакса. — Какого чёрта?! Вас просили сделать всё незаметно. Не-за-мет-но! Что, проблемы с переводом?! — тут же закричал голос по ту сторону провода. Казалось, что слюна Уэверли вот-вот через телефон доберётся до лица Ильи. — Вы, если ещё не забыли, профессионалы. Такого я не ожидал, особенно от Вас, Курякин. — Закрой свою драную варежку и послушай сюда, англичанин. Сен-Прист. И прежде чем наезжать, попробуй проинформировать сначала нормально. Там были ещё люди. Почему никто нам не сообщил, что планы изменились. — Что? Чёрт, ладно, доложите всё позже. Ранение? — Грудная клетка. — Твою мать. Выслал. Через пять минут будут. — Хорошо бы. Потому что если он умрёт… кхм, проблемы перевода. Не знаю таких слов. Уэверли бросил телефон первым. Агент КГБ никогда раньше так не разговаривал с вышестоящим, а с ним и подавно. Один из агентов сильно ранен. Что-что пошло не так. Давненько не было такого провала, из-за которого его бы бросало в лёгкую дрожь. Рука Александра потянулась к ящику, но ручка казалось ему столь же горячей, как лава. Ведь он завязал. Он не наркоман, нет, он сильный, он всё уладит. — Всё. Ещё немного. Ты как? — Илья сел на корточки напротив, но ответа не последовало. Он отвесил ему лёгкую пощечину, затем ещё одну, но мужчина всё ещё не подавал ни звука. — Наполеон?!