— Как же так случилось… — Илья смотрел на сидящего рядом с привлекательной девушкой мужчину. Двое общались между собой, периодически смеясь, вертя в руках уже опустошённые бокалы. Со стороны выглядело очень приторно, из-за чего у Ильи челюсть сводило.
При всём желании Курякин не скрипел зубами, а лишь смотрел за Соло со стороны. Пристально, но как только Наполеон обращал внимание на Илью, русский вполне себе по-рабочему игнорировал любого рода вопросительные взгляды в свою сторону. Это было бы непрофессионально — показать хоть малейшую ревность, да и самому признавать наличие такового гадкого чувства желания не было.
Девушка была вполне себе во вкусе Наполеона. Светленькая, выделяющаяся в толпе особа. С таким глубоким декольте, что туда провалиться можно было, как в колодец. И, понятно дело, ножки тоже были хороши. Неудивительно, если у неё к тому же будет приятный мягкий северный акцент.
Как только они пошли в сторону номера Наполеона, Илья проследовал к себе. Он вошёл в комнату, где на тот момент была только сонная Габи и, как невзначай, сказал, что цель наконец на месте.
Какая бы ревность его не колола, работа была на первом месте. Хотя, с другой стороны, Илья не может представить, как Наполеон отказывает какой-то прекрасной особе ради Курякина, тем более если никакого секса у него давно не было. И даже если хочется, разозлиться не получалось, ведь с самого начала он как ждал такого исхода.
Переспи они, что случилось бы? Страх того, что Соло мог отвернуться от него после этого был велик и не вызывал никаких чувств, кроме обречённости. Курякин не понимал этих чувств до конца, как своих, так и Наполеона. Но если вдруг Соло забудет все свои порывы после очередной страстной женщины, Курякин примет это спокойно, но с тихой болью на сердце. Этого не хотелось, но надо быть готовым ко всему.
Два месяца сладких речей и опасных поцелуев в подворотнях, резких приливов нежности на задании и горячих прикосновений. Это всё же кончится. Он быстро привыкал к хорошему, но что-то сверлило внутри, громко шепча: «это не надолго». Любой день для них мог стать последним, поэтому никакой радостью Курякин наслаждаться не мог. Но при всём этом, видеть Наполеона с другим человеком по ощущениям было равносильно предательству. Самому отвратительному из всех.
Курякин как обычно играл в шахматы, вместо «утраченного» ферзя используя оригами журавлик, сделанный из глянцевой страницы модного журнала. Габи пропажи не заметила, либо не подала вида. В этот раз они с Александром бросили двоих агентов, всё ещё разбираясь с делом Уэверли, хоть с освобождения его младшего брата прошло более месяца.
Время на часах подходило к полночи. Не было никакого желания спать. По идее он должен был прослушать «активность» в номере над ним, но на это не было никаких сил.
Неожиданно в дверь постучали.
Как обычно Илья воспринял это как возможную угрозу и с какой-то стороны так и было. В дверях оказался Наполеон.
— Позволишь войти?
— Что-то ты рано, — Илья говорил крайне холодно, пока не увидел ссадину на щеке. — Дама оказалась с характером?
— Вроде того. Чересчур обидчивая.
— Отчего же? Неужто был слишком груб?
— В самый нужный момент назвал не то имя. — На ранее безэмоциональном лице проскочила тень улыбки.
Наполеон смотрел на Илью так, словно был виновником всех его проблем, хотя на самом деле в любой проблеме виноват Курякин, так или иначе, ему так казалось.
Соло закрыл дверь, прижимаясь к ней с еле скрываемой похотью. Илья подошёл ближе, прижимаясь предплечьем к двери над чужой головой и нагибаясь к уху.
— И чьё же это имя?
— Сам узнай.
Илья импульсивно прильнул к нему, улыбаясь сквозь поцелуй. С диким голодом Курякин сдерживался, чтобы не сорвать с того одежду. Наполеон плавился под его горячим напором, но вдруг немного отдалился.
— Ещё не поздно остановиться.
— Я уже многое нарушил. — Илья нежно его поцеловал лоб, кладя при этом свою тёплую ладонь на его шею. — Слишком много, чтобы останавливаться.
— Тогда ложись. Я всё сделаю сам, — сказал Соло с каким-то дрожащим холодом в голосе.
Илья, понятно дело, насторожился, но виду не подал. Протестовать в данной ситуации было бессмысленно, ведь он не знал, что да как делать, да и к тому же Соло выглядел теперь немного растерянным и непривычно смущённым, пускай и старался это скрыть, но теперь Илью ему не провести так легко. У Наполеона было красивое выражение лица, которое, признаться, было весьма притягательным.
Курякин лёг на кровать, снимая с себя водолазку и кидая куда-то вниз, в ожидании каких-либо действий от Наполеона.
Тот в свою очередь снял всё, кроме рубашки. Сверкать голым телом стало вдруг так стыдно, что хотелось себя за такое прибить. Наполеон навис над пряжкой его ремня, медленно расстёгивая, явно собираясь с духом. Спустив штаны, Наполеон облегчённо вздохнул, почувствовав чужую эрекцию.
— Что, думал, что не встанет?
— Как при виде меня и не встанет? — Наполеон немного сухо улыбнулся, но затем опустил взгляд.
— Что такое?
— Мало ли, всё это кажется тебе отвратительным.
— Чт… вот тебе кажется тот факт, что ты меня возбуждаешь, отвратительным?
— Нет.
— Тогда какого чёрта со мной должно быть иначе?! Я уже… смирился, так сказать.
Наполеон натянул на член Ильи презерватив, ещё немного водя рукой, добавляя вазелина для лучшего проникновения. Но затем Соло, найдя в себе силы, всё же сделал первый шаг. Максимально неуверенно он начал немного надавливать на уже пульсирующее очко мышц сначала пальцами, а затем чужой эрекцией. Медленно, зато не болезненно. Понемногу Наполеон опускался всё ниже и ниже, заполняя себя до отказа, что являлось весьма странным ощущением. Не то чтобы было приятно, но и не чертовски больно. Всё, правда, потому, что он целый час готовился к этому в своём номере в ванной. До самого конца опуститься пока не получалось. Движения по началу были немного неприятными, медленными, правильнее даже сказать тягучими, и всё это особого удовольствия не приносило.
— Ты в порядке?
— Вроде да…
Наполеон начал двигаться чуть быстрее, опираясь руками о торс Ильи. Соло ещё никогда не было так стыдно заниматься сексом, ни разу в жизни с ним такого не происходило. Ему постоянно казалось, что Илья смотрит на него с отвращением, из-за этого даже в глаза ему посмотреть было трудно. Но как только тёплая рука коснулась бедра Соло, их взгляды встретились. Курякин видел его неуверенность и самый что ни на есть страх. Чтобы хоть как-то помочь ему расслабиться, Илья приблизился к нему и, смотря какое-то время в глаза, нежно дотронулся чужих губ. Наполеон, сгорая от стыда и одновременно радости, поцеловал его в ответ. Илья медленно переходил всё ниже. Сначала уголок его губ, затем спускался по гладко выбритому подбородку к шее. Наполеон томно выдохнул, откинув голову назад. Илья немного притянул его к себе поближе, ведь всё это время американец неосознанно держался весьма отстранёно, после чего Наполеон неожиданно издал весьма непристойный звук.
— Чёрт… — прошипел Соло, заметив, как Илья улыбнулся, всё ещё касаясь устами его шею.
Курякин двинул бёдрами в то же место, из-за которого Наполеон издал столь эротичный выдох. Соло вздрогнул, немного зло смотря на русского.
— Да какого чёрта. Я же сказал не двигаться.
— Что-что? Повтори-ка. — Илья вновь провёл по той самой чувствительной точке, из-за которой Наполеон вздрагивал всем телом, невероятно приятно сжимаясь. Соло, закусив губу, положил свою голову на оголённое плечо Курякина. Он не хотел ни двигаться, ни дышать, потому что теперь ему казалось, что он больше не владеет ситуацией. Когда Наполеон хотел было как-то ответить, Илья плавно начал двигаться чаще, сбивая дыхание Соло.
Руки Курякина уже залезли под рубашку, водя ладонями по его спине. Беззащитность Наполеона в этот момент награждала Илью незнакомой ранее животной похотью, отчего ему хотелось заставить его стонать и дрожать под собой, полностью им овладеть.
Илья одним лёгким движением руки опрокинул Наполеона вниз, при этом не выходя из него, а сам навис над прекрасным рельефным телом.
— Илья…
— Что? — Илья в одно мгновение ока разорвал на нём рубашку, потому что пуговицы не хотели расстёгиваться.
— Твою ж мать!
— Почему ты вообще её оставил?
Наполеон молчал, он не хотел, чтобы Илья узнал о том, что рубашка служила единственным островком уверенности. Да и вообще хоть как-то вселяла в него надежду на то, что если Курякин не увидит его тело полностью, так ему будет проще представить кого-то получше. Девушку, с которой он бы хотел провести всю ночь, но теперь его последняя защита пробита.
Илья вновь принялся искать нужную точку и на удивление быстро её нашёл. Это было достаточно хорошо, чтобы член Соло начал пульсировать от недостатка внимания. Проводя одной рукой по своей эрекции, Соло пытался скрыть своё смущённое лицо другой. Подобное положение дел Илью перестало устраивать. Стащив наконец порванную рубашку с Соло, он перевернул его животом вниз, сильно держа за руки.
— Хорошо устроился.
Соло что-то недовольно промычал в подушку, и это что-то звучало чертовски соблазнительно. В таком положении брать его оказалось ещё приятнее как для себя, так и для него.
Курякин стал немного грубее, чувствуя, что Наполеон не особо сопротивляется. Он всё быстрее и резче начал прямо-таки долбить по этой точке, из-за чего Соло впивался пальцами в простыни, при этом издавая стоны, заглушаемые подушкой. Ему не нравилось, что Наполеон сдерживает свой голос, ведь эти его томные пошлые звуки делали Илью ещё более возбуждённым и неудовлетворённым.
Курякин провёл по тёмным волосам рукой, слабо впиваясь в волосы на макушке и немного оттягивая их назад только ради того, чтобы чёртова подушка позволила ему наконец услышать этот сбивчивый стон.
— Нет, пожалуйста, — простонал Наполеон на вздохе, хрипя, но Курякин не останавливался.
Соло пытался вырваться, но вместо этого мог лишь кусать губы и рвано дышать.
— Ты не поверишь, как сильно я хочу услышать твой голос.
— Тогда ах… Илюща, нет, подожди… чёрт тебя дери. Дай я сяду как тогда…
Илья послушно лёг как это было в самом начале, опираясь спиной о изголовье кровати. Наполеон уже с лёгкостью мог вместить в себя весь размер, но из-за неловкости случайно, так сказать, упал, насаживаясь слишком резко. Соло сильно согнулся, пальцами впиваясь в тело Курякина.
— Ты в порядке?
— Я уже не знаю…
Курякин положил свою руку на его, при этом неряшливо целуя мужчину в уголок глаза. Соло еле-еле сдерживал улыбку, поэтому Курякин продолжал, при этом сжимая его руку немного сильнее. Сердце Наполеона уже готово выпрыгнуть из груди от такой нежности, о которой он мечтал так долго.
Соло начал двигаться намного быстрее, чем было в самом начале. Голова странно начинала кружиться, из-за чего Наполеон уткнулся носом в чужое плечо, при этом жадно поглощая воздух, периодически не сдерживая свой низкий стон, сопровождаемый каким-нибудь ругательством.
— Я просто обожаю твой голос…
— Ненавижу, — простонал Наполеон, жадно целуя Илью. Даже сейчас он не может сдержать свой возбуждённый голос. Курякин отдалился ненадолго только для того, чтобы насладиться видом.
Соло всё сильнее впивался пальцами в его тело, отчего становилось немного больно, но Илья этого не показывал. Мягко он схватил его за запястья и поднял их у него над головой, вновь роняя его на спину. Соло издавал протестующие звуки, но когда Илья вновь поцеловал его, проводя от локтя до ладоней руками и накрывая их с тыльной стороны своим, перемещая на свою шею, Наполеон с радостью начинал бродить по его шее кончиками пальцев, затрагивая его золотистые волосы. Но больше Соло нравилось дотрагиваться его щеки, потому что тогда Илья покорно начинал целовать ладони, один раз даже лизнул, что вызвало у Наполеона неподдельный смех.
В один момент Соло прижал его к себе, слегка царапая спину, заставляя Илью выгибаться от удовольствия и оставлять болезненные засосы на его шее. Подобное заставляло Наполеона сжиматься сильнее, при этом принося им ещё больше желанного удовольствия. Теперь уже хотелось пробудить в Илье чёртово животное, которое не оставит Наполеону и шанса на свободу.
— Ещё… — прошептал американец, целуя того куда-то в висок.
Илья принял просьбу. Раз он того хочет, то пусть получит. Курякин начал двигаться медленнее, всё ещё прощупывая почву и наконец, когда он увидел на лице Наполеона немое ругательство, сопровождающееся томным вздохом, он ускорился, всё быстрее и сильнее ударяя по нужной точке. Соло не знал, во что и вцепиться. К тому же долго прикусывать губу, чтобы сдержать собственный голос, было временным спасением. Вскоре, когда Илья медленно начал проводить по бедру вверх, Наполеон уже не мог ничего с собой поделать. Он жадно вдохнул, после издавая тихий выдох, но чем грубее Курякин был, тем сильнее и обрывистее становились издаваемые им самые эротичные звуки в мире.
Пик наслаждения становился всё ближе. Наполеон неосознанно царапал чужую спину, уже начиная немного скулить.
— Господи, ещё…
Илья притормозил, получая в ответ разочарованное мычание. Теперь же он вёл себя слишком нежно, когда Наполеону это к чёрту не надо было. До оргазма было рукой подать, теперь же это было как пытка. Его тело вздрагивало, чувствуя, что оно на грани, но этого было мало. Соло ещё никогда так сильно не хотелось, чтобы Илья был максимально диким сейчас. Наполеон сжимался всё сильнее, в надежде наконец получить желаемую волну удовольствия, но ничего не выходило. Курякин издавал блаженный рык, больно впиваясь губами в его шею.
Каждое движение мучило его тело и разум, но Наполеон ничего не мог сделать, кроме как провести ногтями по его спине, разрывая кожу, в очередной раз извиваясь из-за тёплой волны грядущего удовольствия.
— Прошу… — Наполеон перешёл на русский, не убирая акцент, так как и вовсе о нём забыл. — Пожалуйста. Умоляю.
Рык еле-сдерживаемого Курякина звучал устрашающе победно. Наполеон трясся под ним, неосознанно делая чудовищно приятно. Илье нужно было ещё немного времени, чтобы дойти до такого же состояния. Он сам не понимал, откуда у него столько сил на то, чтобы быть мягким к нему у самого пика. Наполеон поскуливал, прося только об одном, и Курякин не мог не наслаждаться этим.
— Чего затих? — спросил Илья, совсем останавливаясь.
— Чёртов садюга…
— Пожалуйста. — Курякин поцеловал его в висок, улыбаясь.
— Илюща… — произнёс Наполеон, крепче хватаясь за чужую спину из-за напряжения всех мышц в его теле.
Илья начал двигаться, стремительно ускоряясь. Наполеон сжал его со всей силы, выгибаясь в спине, царапая чужое тело. Вскоре Курякин, мимолётно вытерев со лба капли пота, с гортанным рыком вцепился в его бедро, заполняя презерватив чуть ли не до отказа. С небольшими слезами на глазах Соло лежал, с отдышкой глядя на так же уставшего Илью, ещё недолго медленно двигавшегося в нём.
— Не думал, что ты такой садист.
— Я сам удивился. Наверное, потому что ты так хорош.
— А, ну… — Наполеон смутился, учитывая, что в данной роли он выступал впервые. — А как, чёрт возьми, иначе.
— Пожалуй, по другому быть и не могло.
***
— Почему это произошло так поздно… — Соло смотрел на уже не спящего Илью, закрываясь рукой от недавно вставшего солнца.
— Я до сих пор иногда не верю в происходящее. — Илья поцеловал его в лоб, сонно улыбаясь.
— Илья, — Наполеон засмеялся, закрывая лицо рукой, — теперь я не готов к смерти. Как же я так умудрился… — в его взгляде читалась скорбь. — Сколько осталось? Три года?
— Не думай об этом.
— Это всё, о чём я теперь думаю каждый день.
— Но не только ведь об этом.
— Да. Что делать, если ты однажды не вернёшься?
Илья притянул его к себе, зарываясь носом в его волосы, обнимая так, словно он хочет стать с ним одним целым. Наполеон вздрогнул, судорожно выдыхая, обнимая его в ответ.
— Может, однажды мы снова сможем задержаться где-то подольше.
— Как в Лионе?
— Лучше, ты не будешь валяться на задрипанном диване с простреленным лёгким.
— Это было бы очень здорово. Где-нибудь на побережье Неаполя или Саларено. Я готов даже умереть там.
— Настолько там хорошо?
— Не знаю почему, но я бы так хотел, чтобы спустя три года меня застрелили именно там, а не в Нью-Йорке.
— Может, они оставят тебя в покое.
— О нет, ЦРУ не оставит меня. Я выживу, только если убегу. А один я уже не хочу.
Илья промолчал, медленно гуляя пальцами по его спине.
— Когда-нибудь…
***
— Я был прав!
— Нет, не был. — Наполеон перезаряжал пистолет, заворачивая за угол.
— Признай это. — Курякин схватил Соло за руку и потащил в большой куст, стоящий за углом.
— Понятия не имею о чём ты. — Наполеон усмехнулся, прижимаясь к Курякину ближе.
— И что с тобой делать с таким… — Илья замолчал, когда услышал приближающиеся шаги.
— Красавцем? — прошептал ему Соло на ухо.
— Дураком.
Соло незаметно нырнул в рядом стоящую машину, открывая её за секунды. Курякин впрыгнул туда следом.
— Может, посидим здесь?
— Знаешь ведь, что у нас нет на это времени.
— Но как только ты вернёшься в номер, тебе надо будет собрать вещи для полёта в Москву.
— Я быстро вернусь.
— Прошлый раз тебя не было два месяца. — Наполеон приблизился к нему, сидя на коленях.
— Раньше не получалось. — Илья притянул его себе за шею и поцеловал в лоб.
— Врёшь?
— Да как ты смеешь, — наигранно произнёс Илья.
— Ха-ха, ладно, в этот раз поверю.
Наполеон улыбнулся, и в тот самый миг Илья ненароком будто влюбился ещё раз. Мужчина поцеловал его мимолётно, тут же осторожно выбегая из машины навстречу реке, не давая ни секунды на размышление. Соло разочаровано пошёл следом, не насытившись, издавая недовольные звуки.
— Дурак… — прошептал Соло скорее в укор себе.
