***
— Акира, ты совсем не изменился. Все такой же. Тихий женский голос настораживал, заставляя нервно сглотнуть. Кисть легким движением смахнула локон волос с плеча назад, а губы искривились в ухмылке. — Я не понимаю... Сузуки смотрел словно сквозь девушку. Его сердцебиение участилось, а ладони стали влажными. Волнение накатило, бросая мужчину в холодный пот. Девушка не сводила с него глаз, в которых так явно читалось разочарование. — Он лучше тебя. Умнее. Хитрее. Быстрее. Тебе не победить его, я убедилась в этом. Акира не мог вымолвить и слова в свое оправдание. Он словно разучился разговаривать. Приоткрытые губы задрожали, а ком беспощадно сдавил горло. Хотелось закричать от отчаяния. Ноги стали ватными, слабость охватила все тело, и блондин упал на колени, ударяясь ими об асфальт. В панике он схватился за голову. Дикая боль пронзила сердце, а обида давила так сильно, что подступила тошнота. Девушка, не желая видеть своего парня в таком состоянии, быстро отвернулась, хмуря аккуратные брови. — Тебе не спасти... Акира услышал тихий шепот и поднял голову, чтобы расслышать чужую речь. Девушка стояла неподвижно и лишь легкий ветер касался ее густых рыжих волос. Сузуки не понял, что было сказано его возлюбленной. — Что?.. — Тебе... Голос изменился и стал загробным, хриплым, от чего у инспектора пробежали мурашки по коже. Сузуки внимательно посмотрел на девушку, но в этот же момент одна лишь голова ее резко повернулась на сто восемьдесят градусов, являя мужчине лицо Ацуко Мацуды. И инспектора оглушил вырвавшийся из ее рта истошный крик. — Тебе не победить! Тебе не спасти нас, ничтожество! Блондин рывком сел на кровати, хватая ртом воздух. Очередной кошмар, который отнял у него еще несколько нервных клеток. Акира, быстро моргая, оглядел темную комнату, будто боясь столкнуться со своими страхами наяву, и только после этого обессиленно упал обратно на подушку, понимая, что та влажная, как и сам он. Отдышавшись, мужчина перевел взгляд на будильник. Пол четвертого утра. Уже вторую ночь за него в участке дежурит Кою, отправив Акиру высыпаться. Но следователь даже не предполагал, что мужчине от этого только хуже, ведь он остается со своими мыслями один на один. И от них нет спасения. Вздохнув, Акира поднялся с постели - уснуть вновь уже не получится - и отправился в душ. Долго настраивал воду, чтобы она была горячей, но терпимой. Ему нравилось, когда его кожу обжигала вода. Он, в какой-то степени, расслаблялся благодаря этому. Однако задерживаться в ванной комнате Сузуки не стал: быстро приведя себя в порядок, инспектор вылез из ванны и, обмотав бедра полотенцем, покинул отделанное плиткой помещение. Кухня встретила его парой грязных тарелок в раковине и включенным телевизором, который Акира, судя по всему, забыл отключить вечером. Влага с вытравленных краской волос капала на второе полотенце, наброшенное на плечи мужчины, по телу бегали мурашки. В квартире прохладно - он забыл включить обогреватель. Сузуки пытался забить свою голову бытовыми проблемами, желая абстрагироваться от проблем на работе. Приснившаяся ему Ацуко не покидала голову, а сам сон был воспоминанием, переходящим в кошмар. Хуже и не придумать. И это длиться уже довольно долго. Сны не давали покоя. Ведь даже там, за гранью реальности, он сталкивался с трупами и убийствами. Аппетитом не поделиться. Было бы не плохо, если бы он смог протолкнуть в желудок хотя бы ложку своего завтрака. А не сидеть и смотреть в тарелку с рисом, который в итоге будет выброшен в мусорную корзину. Проще не готовить вообще и не переводить продукты. Сузуки даже позавидовал Такашиме, вспоминая, как его напарник, несмотря на все происходящее, вчера ужинал в отделении с диким удовольствием. Он буквально запихивал в рот карри. А после еще и не отказался от кофе с пончиками. Сузуки невольно улыбнулся, вспомнив своего напарника. Но в этот же момент в груди что-то больно сжалось. Совесть проснулась. Пока Акира сидит дома, Такашима дежурит в отделении совсем один, с замиранием сердца ожидая нового вызова на место преступления. Это заставило блондина полотенцем еще раз осушить почти высохшие волосы и наспех одеться. Если взялись вместе за дело, то и делить все сложности нужно на двоих. С этими мыслями инспектор твердо покинул свой пустой и такой неуютный дом, на ходу запахивая кожаную куртку и вынимая из ее кармана ключи от машины. Погода не радовала. Вчерашний жаркий день сменился пасмурной погодой. А дополнением был противный холодный ветер, который пробирался даже под одежду. Инспектор невольно сжался, пока шёл к машине. Телевизор хоть на этот раз не забыл выключить. Электронные часы на приборной панели показали шесть утра. Ну что ж, самое время отправиться на работу. А в обед, если будет тихо, можно сходить с напарником на чашку кофе. Если будет тихо. Акира иронично хмыкнул себе под нос. Дорога была пуста. Большинство жителей вылезали из дома лишь ближе к обеду, да и машины были у единиц - все равно городок маленький, все под рукой. Иметь собственный автомобиль просто не выгодно. В основном техникой могли похвастаться только "скорая помощь", пожарная служба, да полиция. Раз в неделю сюда приезжали фуры с продуктами, чтобы заполнить опустевшие полки в уютных магазинчиках. А вот светофоры работали круглосуточно. Послушно затормозив на красном свете, Сузуки поправил повязку на носу и устало зевнул. Считается ли, что Акира отдохнул? С тем кошмаром, что приснился ему, лучше было бы вообще не смыкать глаз. Хмыкнув, инспектор прикурил сигарету и приоткрыл окно любимого Мустанга шестьдесят шестого года. И тут же его взгляд зацепился за дорогую иномарку, которая шикарно блестела в лучах восходящего солнца, припаркованная у обочины. Окно со стороны водителя было полностью открыто, являю любопытному взгляду во всей красе молодого мужчину, который то и дело стряхивал пепел на дорожную ленту, изящно держа сигарету между увенчанными массивными кольцами пальцами. Откуда он? Что он делает здесь в такую рань, и почему раньше его не было видно? Сузуки сразу же стал задаваться вопросами, всматриваясь в расслабленное лицо незнакомца и стараясь запомнить его черты. Мешали лишь огромные солнцезащитные очки, которые мужчина напялил на себя, несмотря на отсутствие солнца. Это выглядело очень подозрительно... Иномарка была припаркована возле небольшой гостиницы. Так он приезжий? Не удивительно, что Сузуки не мог узнать этого человека. Но долго наблюдать за мужчиной инспектору не позволил светофор, который лениво загорелся зеленым, разрешая продолжить движение. Только вот теперь незнакомец не покинет голову Акиры до тех пор, пока он не узнает откуда он и зачем сюда пожаловал. Учитывая нынешнюю ситуацию... нужно разузнать это как можно скорее. Послать в гостиницу своего подчиненного, что ли? Парковка у полицейского участка пустовала, за исключением одной единственной машины. Сузуки припарковался рядом с ней и покачал головой. Сейчас многие дежурят по точкам. Город оцеплен. Но по местному телевидению и газетам начальство запретило объявлять об экстренной ситуации. Однако люди и сами все знают. Слухи расползаются быстро - в таком-то месте. В предупреждении не было необходимости, и все равно жители пропадали вновь и вновь, даже понимая, что в городе орудует серийный убийца. Акира порой не понимал своих земляков - ведь ясно как божий день, что с наступлением вечера в городе опасно гулять по улицам, но нет! Горожане продолжали беспечно выходить из своих домов во тьму, прямиком в объятия смерти... Неужели так трудно соблюдать комендантский час, по крайней мере до тех пор, пока преступник не будет схвачен? Акира думал об этом весь путь до серого, мрачного здания, и сам не заметил, как оказался внутри участка. Он нашел себя только у порога своего кабинета, к которому пришел по мышечной памяти, и негромко открыл дверь, чтобы не разбудить напарника, если тот все еще спит. И не зря - войдя внутрь, взор инспектора тут же упал на мирно сопящего в кресле напарника. Кою, откинувшись на жесткую спинку, выглядел довольно забавно - с приоткрытым ртом, изредка хмуря аккуратные брови. Длинная челка его упала на матовое лицо, а рубашка была расстегнута на три верхние пуговицы, оголяя красивую тонкую шею. — Ну, точно на девушку похож... Как мне с ним работать... Инспектор усмехнулся но, стоило ему прикрыть за собой дверь кабинета, как Такашима сразу же подскочил на месте, потирая глаза. — Черт возьми, сколько времени? — потеряно прохрипел Кою, бросая взгляд на наручные часы. - Акира?.. Ты сегодня рано. — Не мог высидеть дома. — Виновато улыбнулся инспектор. Такашима лишь понимающе кивнул в ответ. Время подходило к восьми. Рабочий день начинался в девять, но для Акиры он длился круглосуточно. В отличие от него, Такашима не привык к такой нагрузке, но теперь и он понимает и ощущает всю тяжесть своей профессии. От усталости и серьезности положения каждый из парней время от времени уходил глубоко в свои мысли, но долгое молчание не смущало никого из них. Но вот очередной момент тишины разорвал неожиданный и быстрый стук в дверь, безжалостно руша спокойствие, которое и так было очень хрупким в жизни офицеров. — Помогите! Высокий отчаянный вопль раздался по ту сторону двери, заставляя обоих мужчин подскочить на ноги. Акира, находящийся ближе всего к выходу, незамедлительно впустил в кабинет вновь прибывшего. На пороге стояла женщины средних лет. Она дрожала и не прекращала плакать, даже когда кинулась к блондину за помощью, схватив его за грудки. — Помогите! Мой сын пропал! Он пропал! Женщина почти кричала от горечи, и Такашима постарался успокоить ее и мягко отцепить от напарника. Он предложил незнакомке бокал воды и аккуратно усадил на стул перед рабочим столом. — Успокойтесь, пожалуйста. Сделайте глубокий вдох и расскажите нам, что произошло. Кою протянул стакан. Вставший рядом с ним Акира быстро взял себя в руки, поправил одежду и устремил внимательный взгляд на "гостью". — Мой сын живет один в этом городе... Я и мой муж из Токио. Мы редко приезжаем сюда, но постоянно созваниваемся по вечерам. Мой мальчик никогда не игнорировал нас, и был рад поговорить с отцом после тяжелого рабочего дня. Для нас это было отдушиной, ведь он ни в какую не соглашался переехать в столицу! Но последние два дня... Он не отвечал на звонки... Мы забеспокоились, я собрала вещи и приехала сюда, чтобы узнать, что случилось. Но когда я вошла в дом... его квартира была пуста! Его там нет! Соседи сказали, что он не появлялся уже больше трех дней... — женщина не переставала плакать. Такашима быстро записал показания матери в свой блокнот и перевел тяжелый взгляд на Акиру. Было ясно без слов - они вновь угодили в то же болото... Родители этого парня навряд ли знают, что происходит в этом городе. Акира зажмурился от досады, отвернувшись. — Не волнуйтесь, мы сделаем все, чтобы найти вашего сына. Эта фраза... Сузуки ненавидел открыто лгать страдающим родственникам. Он, конечно, никогда не терял надежды на лучшее, но данные им обещания еще ни разу не были исполнены с тех пор, как он нашел первый труп в лесу. И это убивало инспектора без ножа. — Господи... сынок... лишь бы ты был живой... — тихо молилась женщина. Ведь теперь ей ничего другого и не остается... *** Брюнет звенел инструментами в поисках нужного. Шикая под нос, мужчина просматривал каждую коробку, не в силах вспомнить, где именно лежала нужная ему вещь. Прошло немало времени, когда синие ручки, наконец-то, были замечены, позволяя Широяме облегченно выдохнуть. Переступив через лежащие отдельно от тела руки, брюнет подошел к свежему трупу, распластавшемуся по сырому, холодному полу подвала. Лицо жертвы было обезображено частыми ударами каблуком ботинка. Брюнет оседал чужие бедра и разорвал оставшуюся на груди часть одежды. Длинный нож вошел в кожу легко, так же как и прошелся вдоль ребер. Мужчина никогда не разделывал "диких животных" и даже не представлял, как это проходит, поэтому лишь просто срезал кожу с груди, пока под стальным лезвием не стали виднеться окровавленные кости. "Неаккуратный! Так и останешься таким!", - в голове мелькнул голос бабушки. Что ж, так и есть. Юу особо не жаловался. Он окинул взглядом свои окровавленные ладони, хмыкнув себе под нос. И вот уже острые лезвия садового секатора сомкнулись на кости... однако не сразу поддались, от чего брюнет стал заметно нервничать. — Может, уже давно стоило распилить тебя, кусок дерьма! Тем не менее, мужчина старался не повредить интересующие его "детали" и старательно отделял каждое ребро от грудины, щелкая тяжелыми ножницами вновь и вновь. Ему потребовалось на это целых двадцать минут, но его усилия были вознаграждены - небольшая часть ребер была убрана в чистый полиэтиленовый пакет. Что делать с остальным, мужчина уже знает. Юу давно приучил диких собак к людскому мясу. Он и сам частенько задумывался: "Неужто такое вкусное?". И сегодня его любопытство взяло вверх.Бездна
11 октября 2017 г. в 20:20
Крепко взявшись за ручку, мужчина потянул железный люк на себя. Тот скрипнул и послушно поддался, открывая взгляду брюнета глубокую непроглядную "бездну". Но стоило лишь наклониться и просунуть руку, на ощупь определяя включатель, как эта бездна осветилась тусклым светом, который выхватил уходящую вниз лестницу. Эта лестница была новой, явно сделанной совсем недавно, в отличие от остального хлама, что хранился там, в сыром и холодном подвале. Широяма улыбнулся и уверенно проскользнул в открытый люк. Ступая на каждую ступень медленно и тихо, он сжимал подрагивающие ладони в кулаки, будто в волнении, а его полные губы едва сдерживали улыбку.
Хоть лестница и была новой, вела она в самое ужасное место этого старого дома. Стены подвала давно сгнили, покрылись грибком и плесенью. От этого запаха невозможно было сдержать рвотного позыва, зайдя внутрь. Канализационные железные трубы были так же новыми, но с них постоянно капал конденсат, создавая небольшие лужи на полу и распространяя по помещению - если это можно так назвать - тихий звон капель. Что касается света, то тот работал лишь у лестницы, и поэтому, продвигаясь все дальше от люка, Юу все глубже погружался в темноту. Только с крохотного окошка под потолком пробивался дневной свет, но это совсем не помогало. Так или иначе, попадая в подвал этого дома - ты попадаешь во тьму. И тебе от нее уже не скрыться. Ты растворяешься в черных углах и тянущихся от них тенях, теряя себя, свое тело, а, порой, и свой рассудок... Ты просто стираешься, сливаешься с этой чернотой, увязаешь в ней, подобно мухе в смоле. И все, что остается - страх. Страх и ожидание. И никакой надежды.
Широяма любит это. Он так любит, когда в ноздри ударяет запах гнили, а по телу пробегает холодок. Когда, проходя в самый дальний угол этой темной "камеры", его ушей касаются страдальческие стоны... Сладкие стоны измученной, раненной, но так яростно старающейся выбраться из ловушки бабочки. А тот момент, когда, услышав шаги, жертва начинает дергаться, звеня цепью и мыча в заклеенный рот, являя палачу свой взгляд, в котором живет лишь ужас, отчаяние и мольба - Юу обожает больше всего. Он останавливается перед очередной никчемной "мошкой" и несколько минут просто наблюдает за этой завораживающей картиной: бабочка, пойманная в паутину. Так отчаянно старается освободиться от оков и совсем не понимает, что это ее конец. Обе руки скованы железными браслетами и подняты вверх толстой цепью, наглухо вбитой в стены подвала. Гнилые, но крепкие. Одежда грязная, потная, слегка изодранная в тех местах, где были оставлены раны от их прошлой игры.
Мужчина хмыкнул в искаженное рыданиями лицо и безразлично вдавил недокуренную сигарету в пол носком туфли. Он еще раз оглядел истощенное тело и подошел ближе. Оно дрожало и издавало мычание, похожее на скулеж. Широяма дрожал не меньше, но совсем от других эмоций, и старался не показывать виду, как сильно эта потускневшая израненная бабочка волнует его. Эмоции захлестывали так, что приходилось глубоко вдыхать воздух в легкие.
Тело его жертвы было худым, даже тощим. Из-под разодранной футболки была видна грудь, часто вздымающаяся от лихорадочного дыхания. А выпирающие под тонкой кожей ребра манили и приковывали к себе жадный взгляд мужчины. Юу потянулся к жертве, подцепив пальцами край скотча на щеке, и рывком содрал клейкую серую ленту с разбитых губ. С уст бабочки тут же сорвались бесполезные слова мольбы и хриплый плачь. Так эмоционально... Так искренне. Так красиво. Лицо юноши исказилось в ужасе, руки еще сильней задергались в оковах, а дрожащие губы не переставали умолять и просить прощения. За что? За все на свете, лишь бы остаться в живых. Но парнишка ему не интересен. Сейчас ему лишь нужно отнять чужую жизнь. Насытиться эмоциями, заглушить разочарование. Отыграться, растоптать, уничтожить... И ничто другое не принесет ему утешения в его "беде". Не поможет унять злость и успокоить колотящееся в груди сердце. Только она. Смерть.
Ребра жертвы не переставали красиво вздыматься. Дергано, быстро. В голове убийцы замелькали волнительные мысли: тот следователь... Такашима Кою. Если бы на его до безумия красивом лице красовался такой же страх... Если бы его губы, манящие и чарующие, дрожали в той же лихорадке... Если бы его чайные глаза отражали ту же безысходность и боль... Широмая вздрогнул от резко нахлынувшего на него возбуждения и рвано выдохнул, смяв в кулаке свой свитер у живота, где уже распускался ядовитый цветок желания. А после его безумный взгляд упал на юношу. Тот продолжал вырываться, но, увидев, что его мучитель вдруг переменился, а черные глаза заблестели жаждой крови в полутьме, и вовсе начал извиваться всем телом, будто бы это могло помочь ему выскользнуть из кандалов. Парень даже пытался кричать, но холод подвала давно сломил его связки, и хриплые звуки, что вырывались из его горла, были не громче шепота. Так забавно... И так отвратительно. Юу сделал шаг вперед и без жалости наступил на грудь "бабочки", уперев в острые ребра подошву до блеска начищенной туфли. Пронзительный крик... так и не вырвался наружу. Он был проглочен приступом удушья. Но Юу не собирался ломать столь варварским способом эти красивые тонкие ребрышки, которые уже успели ему полюбиться. Сжатые в кулаки руки его раздражали.