*** POV Takanori
Мне удалось узнать, что в городе поселился серийный убийца. Вполне так себе известие. Я ожидал, что здесь могло что-нибудь случиться, но не настолько. Мне стоит быть осторожным, конечно, но больше всего я стал беспокоиться за Акиру. Изначально я не собирался так поступать с ним. Я слишком забылся, когда мое самолюбие было задето им. Более того, я теперь не совсем понимаю, что мне стоит делать сейчас. Откровенно говоря, продолжать подобные издевательства я не намерен. Сузуки в полном дерьме, не стану скрывать, а на его плечах в данный момент жизнь всего города. Уехать? Думаю, что да. Наладить с ним отношения сейчас у меня уж точно не получится. Да и стоит ли вообще? Черт, я долгое время жил с надеждой встретиться с ним, и все обернулось вот так: он меня задержал, оклеветав убийцей, а я его унизил. Что может быть лучше? И вот сейчас, смотря на вино в бокале, я мысленно веду диалог сам с собой и понимаю, что пора бы тебе, Матсумото, домой. Бутылка вина заметно опустела. Голова приятно кружилась, а воспоминания накатывали одно за другим. Мы познакомились с Акирой, когда мне было 10 лет. Давненько, да? Тогда я был совершенно другим человеком, нежели сейчас. Меня часто задирал местный молодняк, иногда даже бил или просто плевался в меня. А все потому, что я был очень толстым. Не постесняюсь сказать — жирным. Как-то так вышло, что буквально с рождения я очень быстро набрал вес. Я не умел следить за собой. Одежда всегда была грязной, я мог не мыть голову неделями, поскольку просто ленился. Дикая неряха. Мать часто меня ругала, делала все, чтобы я изменился. Так получилось, что однажды Сузуки заступился за меня, и я очень сильно зауважал его. Хватило лишь фразы: «Мне плевать, что ты жирный. А, нет, прости, то есть толстый... Ну не толстый, а большой, в общем, мы можем дружить все равно». Ему было 13 лет. Мы продолжали крепко дружить, а вскоре совсем стали лучшими друзьями. Даже придумали себе прозвища с одинаковой первой буквой. Но после кое-что произошло. Его отец был во главе полицейского участка. Сузуки часто мне говорил, что пойдет по стопам своего отца, и я верил в него. Верил всегда. Через два года после нашего знакомства его отец сильно заболел, врачи давали последний месяц или два. Впервые я увидел своего друга настолько подавленным. Мне хотелось всегда быть рядом, поддерживать его, подставлять свое плечо. Но жизнь… Жизнь всегда идет против. Мои родители решили переехать. Я так испугался говорить об этом Акире, что просто уехал. Бросил его в эту тяжелую минуту и уехал, оставив после себя лишь выцарапанное на дереве "Р и Р — навсегда". И вот сейчас, я, изменившись до неузнаваемости, явился перед ним. На что я надеюсь? Я не знаю. Как только мы переехали в столицу, в школе я сразу записался на все возможные спортивные кружки. Я рыдал, я блевал, когда пихал в себя эту мерзкую капусту, которую до сих пор ненавижу. Лишь бы измениться. В институт я поступил уже будучи ухоженным и стройным. Я стал краситься, чтобы и лицо и волосы всегда выглядели сногсшибательно. Впервые я ощутил какого это — нравиться всем. Меня приглашали в модельные агентства, даже на второстепенные роли в кино, потому как моя внешность была очень востребована. Но сложилось так, что я всегда отдавал себя учебе и, наплевав на славу, на богатства, я ушел в бизнес. Когда я навел справки на свой родной город, то узнал, что сейчас участком управляет давний друг отца Сузуки, а сам Акира инспектор. Участок нуждался в финансировании, и я, желая хоть как-то извиниться перед Акирой за то, что бросил его, взял этот полицейский участок под свое крыло.Конец POV
***
Он ничего не чувствовал. Ничего. Ни рук, ни ног. Он не чувствовал себя живым. Не пытался открыть глаза или пошевелиться. Он не знал сколько сейчас времени, какой день недели, какое число. Все его мысли были заняты только одним: ему хотелось вернуть все назад. Все изменить. Осознать, что поступает ужасно и неправильно. Но теперь слишком поздно. Настенные часы были единственным источником звука. И иногда под тиканье он мог заснуть, но не надолго, потому что во сне приходила она. " — За что? — дрожащим голосом спрашивала девушка и смотрела на мужчину глазами, полными слез." Но он не мог ответить ей. Пытался закричать, пытался сказать, но каждый раз лишь хрипел и не мог вымолвить ни слова. " — Ведь он не виноват, — девушка прижимала к себе младенца, прикрытого тонкой простыней." Он не виноват. Он не заслужил. Из-за трусости и эгоизма его постигли мучения. Его последние минуты жизни были адскими, дикими, ужасающими. Он не заслужил. " — Ты заставил его страдать… Ты убил то, что было моей частичкой. Ты убил и меня. Я думала, что ты любишь нас." — Люблю… я люблю, — охрипшим голосом произнес Ютака и плотно сжал губы. Час сменялся часом. Мужчина заметно поплохел за все это время: бледное лицо, слабая щетина, синяки под глазами, свидетельствующие о днях без сна. Горло ныло и ужасно болело от кома. Моральных, да и физических сил не было даже на слезы, на истерику, на срыв. Все застряло внутри мужчины: вся боль, все эмоции, все внутри. Казалось, что места уже не хватает. Хотелось просто исчезнуть. Взорваться и разлететься крупицами по воздуху. — Я так скучаю по вам, — Ютака пересел на край дивана и уронил голову на ладони, — прости меня… Прости меня, — он шептал, сжимая свои волосы пальцами. Голос охрип от долгого молчания. С трудом поднявшись, он почувствовал как от бессилия дрожали конечности и, молча открыв шкаф, достал фоторамку с совместной фотографией. Она так красива. Пальцем он обвел ее лицо, провел по губам, волосам. — Я хочу еще раз услышать твой смех. Ютака покачнулся и чуть было не упал, но успел схватиться за край стола. Он хотел закричать так громко, что сорванного голоса будет недостаточно. Но вместо этого лишь сильнее сжал в ладонях фотографию и тихо замычал. Мычал, плотно сжимая губы, будто его рот был завязан. Их сын был похож на нее. Об этом говорили все родственники, но Ютака отказывался находить в этом ребенке что-то похожее на его жену. Но сейчас он понимает чего лишил себя. Лишил себя ее смеха, привычек, которые бы, возможно, унаследовал их сын. Он лишил себя второго шанса. Осознание этого больно ударило в сердце. Казалось, что оно вот-вот остановится. Уке медленно направился в ванную комнату. Все обернулось таким образом из-за его ошибки. Виноват лишь он сам. Последние силы мужчина вложил в веревку, что туго тянул, когда образовывал узел. Его голова была пуста. Ни единой мысли, только шум. Виски сжимало до того, что в глазах темнело. Стул противно скрипнул, когда Ютака ступил на него. — Мы увидемся снова… — смотря на фотографию, прошептал дрожащим голосом. Ютака без колебаний надел петлю. Ни сомнения, ни страха. Только слезы, вырвавшиеся наружу и громкий выдох перед последним шагом. Агония сменилась смертью спустя три минуты. Фотография выскользнула из ослабшей ладони, падая на пол. Они больше никогда не встретятся.