***
Когда Мередит пришла за Карлаей, предварительно отпустив её охрану, женщина встретила генерала так, словно ждала её прихода. — Добрых лун тебе, Карлая, — поприветствовала её генерал. Ученица лишь кивнула, не сводя с неё выжидающего взгляда. — Следуй за мной, — Рифт молча подчинилась. Пока они шли к хранилищу, генерал чувствовала напряжение Карлаи, которое граничило с патологией. Когда они подошли к плотно закрывающейся двери, Мередит обернулась. У Карлаи было абсолютно белое лицо, а глаза лихорадочно блестели. — Выдохни, — посоветовала ей Мередит. Она дотронулась до её плеча, чувствуя под одеждой холодный камень. Когда они зашли, тёмная фигура, стоявшая в чёрном, скрывавшем все очертания плаще, откинула капюшон, и Карлая узнала Её Величество. «Что происходит?» — Карлаю начала ещё больше пробирать паника. Она была уверена, что её ведут на оглашение приговора. — Вы пришли, — коротко произнесла Лис, когда за ними плотно закрылись двери и щёлкнул замок. Карлаю от вида кристалла сначала кинуло в пот, потом в озноб, а затем в жар. А затем всё вместе и колени начали предательски подгибаться. «Вы же не хотите мне сказать…» — Карлая, дотронься до кристалла, — приказала Лис. Рифт подняла взгляд на Её Величество. — Что? — хрипло спросила она, нарушив своё молчание длиною в сутки. — Дотронься до кристалла, — Карлая, не понимая, что происходит, нервно обернулась к Мередит, ища у неё поддержки. Учитель стояла рядом с ней, но не высказала ни малейшей эмоции. — Но… — начала было Карлая, но Аталанта резко взмахнула рукой, приказывая ей замолчать. — Прикоснись к кристаллу, — требовательно бросила ей Лис. В мерцании тусклого света Рифт с непониманием смотрела на Её Величество, которая уже казалась ей не такой красивой, не такой привлекательной и не такой сексуальной. Она видела в ней просто женщину, которая была обременена тяжёлым меховым плащом власти. Та женщина, от мысли о которой она бесстыдно возбуждалась, и та женщина, что стояла перед ней — уставшая, нахмуренная и властная — были совершенно разными. Нынешний облик покрывали тёмные, размытые пятна мазута. Её Величество чем-то напомнила Карлае обгоревший кусок угля. Сильная, безжалостная, властная, эгоистичная Лис смотрела на неё глазами, которые источали совершенную усталость от всего. Но при этом Карлая видела, как в её взгляде пряталась закованная в тяжёлые кандалы господства женщина, которая безгранично хотела любви и заботы с такой же силой, с какой умирающий от обезвоживания в пустыне человек мечтает о капле воды. Её Величество была пустыней и гордилась этим, сжигая всех, кто к ней приближался, но внутри неё всё умоляло о дожде понимания и откровенности. «Неужели это она настоящая?» — обескураженно подумала Карлая. Её взгляд медленно перетёк на кристалл, и она вытянула руку, охватываемая тёплым потоком голосов, каких-то мыслей, которые были для неё родными и практически реальными. Эмоции радости, предвкушения, любви, заботы, нежности огромным шквалом вырвались откуда-то из глубины. И словно огромная волна заполняет собой маленькую щель, так и они захлестнули Карлаю. Время стало превращаться в снежинки, неторопливо падая, а под конец и вовсе замирая в воздухе. Карлаю окутывала бесконечность. Все слова и мысли застывали в тех позах, в которых их застала вонзившаяся в пространство ось кристалла. Кристалл звал её, манил. В следующую секунду помещение вспыхнуло ослепительным платиновым светом. Аталанта и Мередит рефлекторно и одновременно отшатнулись назад, прикрыв глаза рукой. Первые секунды генерал не верила своим глазам, а затем обнаружила, что все её мысли, как капли ртути, скатываются в залитую платиновым светом пропасть. Мередит словно провалилась в портал, и все вещи, которые она видела, все ценности и правила превращались в геометрические объёмные тела, которые пролетали мимо неё, как игрушки. В следующий миг она обнаружила, что находится в пространстве, где ветер приобрёл силу, которая пригибала вековые сосны к земле. Где аромат степи, снега, лиственного леса, горного ручья и только что распустившегося цветка Леуры закручивали и поглощали все чувства, как водоворот маленькую щепку. Где отдельно доносившиеся звуки превращались в музыку. Каждый тон порождал вселенную, галактики, планеты, существ, ни разу не повторяясь, каждый раз добавляя новые свойства и очертания. Где все мелодии жизни и смерти, достижения и упадка, горя и радости, взлёта и падения превращались в единую бесконечную симфонию жизни вселенной. Это была мелодия всего пространства и бытия. Мередит парила, внутренне чувствуя себя распятой звуками, ароматами, силой, которая исходила из кристалла и, казалось, ещё откуда-то из вне. Нечто похожее с ней уже случалось, но она никогда не предполагала, что это может повториться с ещё большей глубиной и силой. Генералу немыслимо сильно хотелось закрыть глаза и позволить своему телу стать лёгким, воздушным и навсегда раствориться в пространстве заснеженных вершин. Ей хотелось позволить пропустить сквозь себя все эмоции, всю силу, все звуки, которые даровал кристалл. Но она также знала, что, позволив этому случиться, она и Карлая уже не смогут вернуться назад. Поэтому, сделав над собой огромное усилие, прорываясь как сквозь снежный буран, она подняла руку, которая стала тяжёлой и чужой, и дотронулась до спины Рифт. Через пару секунд свет погас. Мередит чувствовала, что ученица где-то далеко, не с ними, и переместила свою руку на плечо, слегка сжимая его. От прикосновения Карлая вздрогнула и, увлекаемая рукой мастера, отступила. Она повернулась к Мередит и посмотрела на неё до того пронизывающим взглядом, что генерал застыла, не успев убрать руки. Открытый, честный, интимный взгляд в глаза друг другу — и обе поняли, что, когда кристалл горел под ладонями Карлаи, они находились в одном пространстве. Они стояли на разных концах одной дороги. Чувства, эмоции, картины у каждой были свои, и при этом мироощущение одного дополнялось ощущениями другого. Этот взгляд, как и откровение, продлился не более пары секунд, после чего рука мастера соскользнула с плеча ученицы, и та отвернулась. Стояла пронзительная тишина. Каждый был погружён глубоко в себя, и только после пары минут всеобщего молчания все трое вернулись в реальность. Первой заговорила Мередит. — Причина, по которой Карлая невиновна — эмрий? — собственный голос показался ей чужим. — Нет, — и голос Аталанты звучал на удивление устало и замученно. — Причина, по которой я всё ещё на престоле, это то, что Карлая — эмрий. Снова наступила тишина. На этот раз и Мередит, и Карлая с немым удивлением смотрели на Лис, ожидая продолжения. — Карлая дала мне свою кровь, чтобы в день возврата кристалла я смогла доказать, что занимаю престол по праву, — Лис, обречённо вздохнув, дотронулась до кристалла. Он вспыхнул синим пламенем. Её Величество была инфирием. Карлаю и Мередит словно оглушили крепкой дубиной по голове. Лис убрала руку от кристалла и из-за ворота плаща достала кристалл на тонкой длинной цепочке, напоминающий каплю воды. Он был бурого цвета. Сняв его с шеи и зажав в ладони, Лис прикоснулась к кристаллу. Он снова вспыхнул платиновым светом. Аталанта быстро убрала руку, ни на кого не смотря. — В тот день Мира, перед тем как я зашла в сенат, дала мне это. Она знала, что Кварк замыслила сместить меня при помощи кристалла. То, что произошло после, никто не мог предугадать, — она замолчала. — Причина, по которой Кварк взбесилась в зале сената, проста. Она не поверила, что я тоже эмрий, как Карлая. — Как?.. — севшим голосом спросила Мередит. — Кайяна тоже знает, что Карлая — эмрий? — К сожалению, да, — тяжело вздохнув, ответила Аталанта. — Карлая всё рассказала Мире, и они приняли совместное решение, что не позволят перевороту случиться. Карлая отдала свою кровь, чтобы я смогла остаться на престоле, — Лис спрятала свой подвес на груди и мёртвым взглядом уставилась в кристалл. — Вот почему Карлая невиновна. Она, — слова застряли в горле. Она не могла этого произнести. По правде говоря, сейчас ей хотелось умереть от собственного позора. Для неё это было таким же походом к кристаллу, как и в зале сената. — Она могла это сделать сразу, — тихо закончила вместо неё Мередит, не сводя странного взгляда с поникшей Лис.— Она могла объявить о своих правах на престол на том же заседании, и все подчинились бы ей по старшинству крови. Вместо этого она встала на твою сторону. А затем и спасла тебя, — вопросы и ответы в голове Мередит носились с такой скоростью, что ей нужен был перерыв, чтобы всё это разделить и разложить по своим местам. — Она невиновна, потому что с самого начала поддерживала тебя, оставаясь в тени, — тихо закончила Мередит. — Поэтому я требую, чтобы с неё сняли все обвинения и очистили её имя от каких бы то ни было подозрений. В последнюю очередь Карлаю нужно обвинять в попытке захватить власть и в желании сместить меня, — жёстко заключила Лис, ни на кого не смотря. — Хорошо, — только и ответила Мередит. Аталанта, больше не говоря ни слова, молча накинула капюшон и сделала жест, показывающий на выход. Когда они поднялись на поверхность, уже была ночь. Её Величество всё так же молча проследовала по направлению к своим личным покоям. Мередит, проводив её печальным взглядом, повернулась к ученице. Карлая всё это время усиленно пыталась сохранять спокойствие и своё лицо. Всё произошедшее было таким сумбурным, внезапным и резким, что её накрыла тошнота. Ей казалось, что от всего этого её начало укачивать. — Мередит, — хриплым голосом произнесла она, глотая слюну и смачивая горло. — Мне нужно отдохнуть. Слишком много… Много всего, — она говорила на автомате, даже толком не видя лица наставника. — Я хочу отдохнуть до конца недели, — Мередит смотрела на бледное, зажатое лицо ученицы, которое блестело от пота, на её абсолютно потерянный взгляд, и что-то ей подсказывало, что для Карлаи некоторые детали этого дела были такой же новостью, как и для неё самой. — Конечно, — Карлая, молча поклонившись, направилась к своим покоям. Мередит глубоко вздохнула и вскинула голову, смотря на высокий резной свод. Он был где-то далеко-далеко наверху. «Нам всем стоит хорошо отдохнуть. Всем. А завтра решать все вопросы». Даже для неё всего случившегося за один вечер было слишком много. Мозг требовал перезагрузки.***
Дворец ещё спал и видел последние, сладкие мгновения сна, ласково нежился в утренней, особо приятной неге, а генерал уже сидела лицом на восток, скрестив ноги, закрыв глаза, затаив дыхание, сконцентрировавшись на своем оружии и произнося про себя слова приветствия ему. Раскалённый ободок солнца сонно и нехотя едва приподнялся над горизонтом. Птицы, предчувствуя скорое наступление жаркого дня, начинали счастливо щебетать, а ночной туман, ощущая на себе первые горячие лучи светила, поспешно удалялся с полей и лугов, постепенно оседая на водной глади, делая её горячей и кипучей. Сегодня медитация генерала и обряд поклонения оружию подвергались значительному испытанию. Мысли норовили ускользнуть из цепких, стягивающих колец концентрации. Внутренний монолог тайком пытался просочиться в её голову, нарушая тишину, а эмоции кулаком стучались в двери, пытаясь проникнуть в Мередит, заполнив собой всё тело. Наконец она глубоко выдохнула и, открыв глаза, позволила внешнему миру погрузить себя во всепоглощающий чан звуков, запахов и эмоций. Вчерашние события в хранилище потрясли её до сокровенных глубин души. Самым большим откровением для неё стало не то, что её Лис всех обманула, и не то, что Карлая встала на сторону Аталанты, и даже не то, что сама Карлая эмрий, а то, что она с ученицей чувствовали одно и тоже. В свете кристалла пережитые эмоции были больше, чем потрясающими. Мередит понимала, что у неё нет слов, чтобы описать свои ощущения. И ещё меньше слов у неё было для того, чтобы описать волнение, когда она поняла, что они с Карлаей испытывали одно и то же. Тихий восторг и нежный трепет от этого единения до сих пор переполняли Мередит. И, что самое любопытное, после того, как она узнала, что Карлая эмрий, все странные и необъяснимые простым языком события касательно неё объяснились сами собой. Это не отменяло новых, более масштабных и значимых вопросов, но, по крайне мере, на старые вопросы — на удивление логично, хотя и крайне мистически, — нашлись свои ответы. «Для того чтобы получить невероятный ответ, стоит лишь задать ещё более невероятный вопрос», — подумала она про себя. Эта простая истина о том, что собой представляла её ученица, открывала для нее, как для мастера, невероятные горизонты. Такие, о которых Мередит никогда и не задумывалась. Это знание буквально заставляло Мередит пересмотреть свой подход к обучению. Оно требовало другого, более тщательного, тонко настроенного подхода. Мередит уже не имела права обучать Карлаю, не учитывая её открывшиеся способности. И тут генерал встала перед первым вопросом: «А знаю ли я, как обучать эмриев? И самое главное, чему?» Сейчас она поняла, что в этом ей необходим совет Мадхены. Жрица, как одна из долгожителей Киллана, знала и видела больше, чем кто-либо другой. Поговаривали, что она вполне могла застать эпоху, когда императоры были настоящими эмриями, и, возможно, даже могла их обучать чему-то. Второй вопрос касался самой Мередит: «Не это ли откровение подразумевала Мадхена, говоря, что через Карлаю я найду ответы на свои вопросы? Когда почувствую эту связь глубоко в себе?» И её ответ самой себе был: «Возможно. А возможно, вчерашние события — это только часть ответа». И третий вопрос: «Знала ли Мадхена, кем на самом деле является Карлая?», и тотчас вспомнила ответ жрицы. «Мне положено знать больше. Я служу тем, кто находится вне времён и пространств. Я вижу многие вещи в их настоящем ракурсе». Пропуская её слова через призму того, что Мадхена уже всё знала, этот диалог приобретал совершенно новый смысл. Смотря, как солнце всё больше распрямляет свои руки-лучи, всё горделивее выступая на землю в сопровождении пения птиц, Мередит снова задалась вопросом. «Если Карлая эмрий — живая, реальная, значит ли это, что остальные легенды могут быть такими же настоящими? Что если те, кого мы забыли, о ком говорила Мадхена, действительно существуют? Что если легенда — это лишь малый осколок истины? Что если мы просто не помним об этом?» Погружённая в мысли генерал не замечала времени, которое, стремительно роняя свои песчинки, неумолимо двигалось вслед за солнцем. Поэтому, когда прозвенел звонок, который оповещал, что генерал должна приступить к работе, он застал её обнажённую, с распущенными по плечи волосами, совершенно несобранную и неготовую к грядущему дню. Мередит нужно было навёрстывать свои упущенные минуты, что она и поспешила сделать.