***
От неожиданности Рифт дёрнулась, и книга, пролетев пару метров вниз, с тихим шелестом упала на пол. Она прибыла в резиденцию Налиф рано утром, ещё когда солнце едва начало утренний обход своих владений. Встретившая её служанка сказала, что чета Налиф ещё отдыхает и предложила подождать в гостиной. Карлая, конечно, согласилась, но, будучи не в силах усидеть на месте от волнения, оставив свои вещи, отправилась изучать дом. Поднявшись на этаж выше, она наткнулась на открытые двери и не преминула туда заглянуть. Это была большая, масштабная, занимающая целых три яруса и сплошь уставленная шкафами, полками и столами библиотека. Здесь чего только не было: книг, свитков, записок, разных журналов и дневников, завёрнутых в переплёт. На большом длинном столе лежали записки, испещрённые формулами и расчётами. Почерк был мелкий и витиеватый. Рядом лежали расчётные инструменты: что-то вроде большого циркуля с множеством линз и настроек. Глазами обшарив весь стол, Карлая, сгорая от любопытства, подошла к шкафам. Они были заполнены книгами. Красные, синие, коричневые, шершавые и бархатные, толстые и тонкие корешки для Карлаи играли блеском золота. Глаза у неё загорелись, как два факела, когда, взяв одну книгу, она открыла её и ощутила тот ни с чем не сравнимый запах книги. «Технологии могут сколько угодно шагать вперёд, но запах книг не сможет повторить ни одно электронное устройство». Поставив книгу обратно на место, она пошла вдоль книжного царства, не в состоянии насытиться этим богатством. «Мне нужно вернуться в свои апартаменты и забрать оттуда свою библиотеку», — думала она, рассматривая витиеватый узор на деревянном торце полки. «Мне вообще нужно забрать оттуда свои вещи и уже полностью перебраться на Киллан». Она поднялась на второй этаж и пошла мимо стеллажей, заваленных свитками. Её лениво скользящий взгляд зацепился за стопку бумаг, которая с одного края была приподнята. Присмотревшись, Карлая увидела, что под ними лежит тонкая чёрная книга, больше похожая на блокнот. Природное любопытство толкнуло её достать эту книжку и, проведя по чёрной и шершавой, как камень, обложке, прочитать: «Легенды Киллана». «Любопытно. Простой шифр и никакого лоска», — чутьё любителя антиквариата шептало на ухо, что за этой простотой могло скрываться что-то гораздо, гораздо большее. — Исра, рада вас видеть, — слегка растерявшись, проговорила Карлая. — Я не слышала, как вы вошли, — она виновато улыбнулась, спускаясь к Налиф. «Исре второй раз удаётся застать тебя врасплох», — неодобрительно проговорил её внутренний голос, цокая языком и осуждающе покачивая головой. «Теряешь навыки, моя дорогая, теряешь навыки». — Рада, что ты решила нас навестить, — Исра подошла к книге, подняла её и стряхнула с неё невидимую пыль. — «Легенды Киллана», — она проговорила это так, словно смаковала эти слова, и осторожно положила книгу на полку. Карлая, уже спустившаяся со второго этажа, подошла к ней. Исра тепло улыбнулась ей и слегка приобняла, поцеловав в щеку. — Ты хорошо добралась? — Да спасибо. Я не знала, что так быстро долечу, поэтому прилетела так рано. — Ничего страшного. Пойдём? Я угощу тебя прекрасным напитком. С утра самое то, — она ободряюще погладила Карлаю по плечу, приглашая её пройти на кухню.***
— А где Мира? — полюбопытствовала Карлая, устраиваясь на высоком стуле и подбирая под себя ноги. Исра поставила перед ней чашку с дымящимся белым напитком. Пахло ванилью и лавандой. — Она отдыхает, — обхватив двумя руками широкую чашку, ответила Исра, делая глоток, — спустится чуть позже. Карлая удовлетворённо хмыкнула и отпила напитка. По ощущениям напоминало тягучее молоко с лавандой. — Очень вкусно, — слизывая белые «усики», комментировала Карлая, кладя оба локтя на стол и подаваясь вперёд. — Это напиток Адария — помогает разбудить тело после сна. Многие считают, что молоко лежит в основе медицины, и что именно с него Ведария начала свой путь как целитель. — Аналог земного кофе? — полуутвердительно спросила Карлая. — Не знаю, — с улыбкой ответила Исра, — у нас в семье по утрам все пьют именно этот напиток. Он хорошо бодрит и наполняет энергией. То, что нужно для хорошего дня. Некоторое время они обе молча пили напиток. Рифт кидала любопытные взгляды поверх чашки, рассматривая Исру. Она немного изменилась с их последней встречи. У неё отрасли волосы, и за счёт этого лицо стало более женственным. Резкая линия скул была смягчена небрежно убранными назад волосами. Они до сих пор были влажными от воды. На безымянном пальце красовалось кольцо с огромным чёрным камнем. «На Киллане можно открывать новую главу минералогии. Главу, размером в несколько томов». Исра, видя, с каким интересом и любопытством Карлая смотрит на кольцо, прокомментировала: — Подарок Миры. Рифт одобряюще кивнула головой. — Хороший вкус. На Земле такого днём с огнём не сыщешь, — она продолжала рассматривать кольцо, — и я сомневаюсь, что там вообще можно найти что-то подобное. Исра протянула ей руку, позволяя рассмотреть украшение поближе. — Можно? — спросила Карлая, прежде чем осторожно взять её за пальцы и рассмотреть кольцо. Камень, пропуская через себя свет, вспыхивал ярко-жёлтыми, бордовыми, а порой и зелёными искрами. «Когда смотришь в камень, то нет ничего, кроме тьмы. Его мрак окутывает, затягивает. Но если присмотреться, то можно увидеть яркие искры, которые бережно ведут тебя к чему-то более глубокому. К чему-то, что скрыто от внешних глаз и доступно лишь избранным». Карлая ухмыльнулась про себя, вспоминая детскую сказку про избранного мертвеца, который смог обрести бессмертие, только благодаря силе воли и чуткости к миру. Она поворачивала кисть в разные стороны, рассматривая украшение со всех сторон. Исра оставила чашку и, мягко перехватив руку Рифт, провела по её пальцам, ладони и запястью кончиками своих. От этого тёплого, лёгкого прикосновения у Карлаи мурашки побежали по коже, что не осталось незамеченным. Она сразу почувствовала, что Исра приоткрыла её завесу скрытности. — Чувственная натура, — сказала Исра в полголоса, проводя руками по коже собеседницы. Карлая хотела отнять руку, но её мягко удержали, — не скрывай этого. Рифт затихла, с настороженностью смотря на женщину. Налиф продолжила гулять пальцами по ладони, лукаво смотря на свою собеседницу — Ты ценишь красоту. В любом её проявлении. Не удивлюсь, если в своей прошлой жизни ты старалась быть ближе к ней. Тебя тянет к прекрасному так же сильно, как мотылька к огню, — она встала со своего места и склонилась к ладони, говоря это тихим, проникновенным голосом. — Есть такое, — после некоторых раздумий ответила Карлая, — я работала с антиквариатом. Со старыми книгами, украшениями, картинами. В этом есть что-то неуловимо прекрасное. Застывшее во времени. В таких вещах заключена история, мысли тех, кто создавал этот предмет или писал о нём. Меня с детства тянуло к такому, — она решила не отпираться и позволить этому откровению случиться. — Наверняка ты хотела, чтобы истории, которые тебе особенно нравятся, оставались с тобой, — утвердительно сказала Исра. — Да. Я люблю коллекционировать редкие вещи. Картины, книги, монеты — всё, что может рассказать об истории. Кто-то считал это сентиментальным и наивным занятием, кто-то восхищался. Для меня это была отдушина, — Исра потянулась и мягко провела пальцами по ушам Карлаи. Прикосновения были успокаивающими. — Ты носила украшения и тебе больше нравятся редкие, изысканные изделия, а не безделушки, — сев на место и снова взяв чашку в руки, в заключение сказала Исра. Рифт уже не спрашивала, откуда старшая Налиф это знает или как она узнала. Она просто приняла это как факт: «Исра может понять тебя и рассказать о тебе, просто посмотрев на твою ладонь». — Да. Я любила украшения и сейчас люблю, но… — Карлая запнулась, вспоминая, что всё своё любимое оставила у себя в апартаментах. — Но? — переспросила Налиф. — Но всё это осталось у меня дома. Когда я выполняла задание, даже самое простое, я всегда снимала украшения. Они мешали, а порой и отвлекали. В ближайшее время я планирую полностью перебраться на Киллан, — чуть погодя добавила она. — Хорошее решение, — поддержала её Налиф, — если хочешь, можешь жить у нас. Я буду рада этому, и Мира тоже. — Спасибо, — едва улыбнувшись, ответила Карлая, — но я думаю, будет лучше, если я буду ближе к Мередит и Её Величеству. Она верила, что Исра говорит это искренне, но какая-то её часть сопротивлялась этим словам. «Зачем это предлагать, если жизнь с воином, у которого нет своей личной жизни, тогда как у тебя есть, довольно спорная затея?» Некоторое время они молчали. — Вы с Мирой очень похожи, — наконец прервала молчание Исра, допивая остатки напитка. — Обе любим антиквариат? — со смешком добавила Карлая, на что Исра лишь снисходительно улыбнулась. — Вы хорошо чувствуете этот мир, его колебания и его изменения. Других воинов, но по какой-то причине скрываете это, — Карлая ссутулилась, сидя за столом. — В чувственности нет ничего плохого. В ней есть своя красота, очарование. Неудержимый свет, который пробивается сквозь все слои. Не скрывай его. Возможно, что твой внутренний огонь привлечёт того, кто сможет по-настоящему оценить его и сберечь. Перед глазами Карлаи пронеслась картина в храме Аматай, когда во время обряда она увидела до боли знакомый и любимый образ. Карлая ошарашенно посмотрела на Исру. «Что она имеет в виду?» — Рифт даже не скрывала своего шока и удивления. «Неужели, она…» — взгляд Исры, пронизывающий и блестящий, как галька на солнце, видел не только её, но и её мысли, которые проносились в голове. Долю секунды они молча смотрели друг на друга, а затем Карлая опустила взгляд, чувствуя, как изнутри поднимается волна жара, грозя выплеснуться на лицо. — Возможно, да, — неловко кашлянув, ответила Рифт. Исра улыбнулась, видя пульсирующую жилку на шее племянницы, которая выдавала участившееся сердцебиение. На кухню опустилась предрассветная тишина. Вскоре в помещение, выполненное в мягких оттенках серого, медленно начали прокрадываться лучи солнца. Исра встала и погладила спину Карлаи, словно ободряя её. — Ты не могла бы мне помочь с приготовлением? — попросила она её, отставляя в сторону чашку и доставая большой, круглый и коричневый плод. — Эм… — замялась племянница. — Готовка не самая сильная моя сторона, — она себя почувствовала ужасно неловко. Исра посмотрела на неё и улыбнулась. — Не любишь готовить? — Не умею, — ещё больше смутившись, ответила Карлая, — мой последний опыт с готовой закончился сожжением кухни и увольнением. После этого я зареклась что-либо делать на кухне. — А что ты ела? — спросила Исра, подходя к столу и начиная чистить фрукт, размером с хороший арбуз. — Еду быстрого приготовления. Поставил в микроволновку — и всё готово, или заказывала в ресторане, — Налиф посмотрела на Карлаю. — Не скучала по домашней еде? — Рифт на это вздохнула. — Скучала. Да и сейчас вспоминаю о ней. — Что мы будем готовить? — сменив тему, поспешно задала вопрос Карлая, не очень-то желая рассказывать о своих мрачных временах. — Фруктовый пирог. Мира его очень любит, — ответила Исра, отворачиваясь от Карлаи. Тонкая, непрерывная спираль кожуры неторопливо появлялась из-под ножа. — Она любит, когда он свежий, только что приготовленный. Говорит, что это лучшее, что она когда-либо ела, — по лицу Налиф расползлась довольная улыбка. Видно было, что эти слова были ей приятны. — Она любит, когда он горячий, так что можно пальцы обжечь, когда фрукты, трескаются, едва их кусаешь. А ещё она обожает запах, когда я его готовлю. Карлая, прищурившись и задумчиво смотря на Исру, думала: «Любовь не в словах. Она в мелочах. В том, чтобы приготовить любимое блюдо. В том, чтобы знать, какой запах любит твоя половинка. В том, чтобы встать раньше её и начать готовить, потому что она любит есть пирог на завтрак», и ей стало немного грустно и завидно. Грустно оттого, что у неё такого не было, и завидно, что у Миры в семье было всё так хорошо и гармонично. «До какой степени я себя не любила, что такие отношения, как у моей тети, мне казались либо мифом, либо наглой ложью? Ведь, если честно, я и сама хотела таких отношений, но не могла себе этого позволить. Боялась привязаться, боялась, что мной или моими близкими воспользуются, если придёт расплата. Боялась доверять. Боялась всего! Какой грандиозный самообман! Думать, что ты ничего не боишься, даже смерти, а на деле — бояться счастья и любви». Но «с другой стороны» вклинился холодный голос цинизма и рациональности: «Ты видишь лишь внешнюю сторону жизни Миры. Вспомни их разговоры? Было ли там счастье и любовь? Нет. Там была боль». — Вас… перестали беспокоить одиночество и бессонница? — тихо спросила она Исру. Та обернулась и серьезно посмотрела на женщину. — Да. Спасибо. Мы справились с этим, — ответила Налиф, вежливо давая понять, что дальнейшие вопросы не приветствуются. «Они выстроили свои отношения. Выстрадали. Выстояли. Они сражались за них. Они обе хотели изменить что-то в их отношениях. В этом и суть», — видя, что Карлая спросила ведомая не праздным любопытством, а искренним участием, Исра вздохнула. — Сейчас многое изменилось. В частности, благодаря тебе. Ты дала Мире надежду на лучшее. Я давно не видела её такой умиротворённой. Она очень тяжело переживала утрату своей семьи. Даже спустя столько лет… — Я понимаю Миру, — перебила её на полуслове Карлая, — я понимаю, как непросто принимать некоторые факты. Это… сложно, — Рифт отвечала скорее на свои вопросы, чем на Мирины. «Так же, как мне сложно было принять, что я чистокровная килланка, так и ей было трудно принять, что она одна. И даже сейчас, я не могу принять себя как воина». — Ну а ты как? — чувствуя настроение гостьи, мягко спросила Исра. — Легче и лучше. Гораздо легче. Иногда бывает тяжело, накатывает волнами, но по сравнению с тем, что было — гораздо легче, — едва улыбнувшись, ответила Карлая, утыкаясь взглядом в полупустую чашку. — Ты с кем-то делилась своими переживаниями? — отрицательное мотание головой. — Если тебе нужно будет с кем-то поговорить, или чтобы тебя выслушали — я готова тебе помочь. Если ты, конечно, захочешь, чтобы это была я, — на более весёлой ноте закончила Исра. Карлая молча улыбнулась и отсалютовала чашкой, давая понять, что запомнила эти слова. — Поможешь нарезать фрукты? Ничего сложного, просто порезать дольками, — попросила её Исра, придвигая к ней тарелку с красными фруктами и кладя рядом острый нож. — Звучит несложно, — усмехнувшись, ответила Карлая и начала нарезать фрукты. На кухне на некоторое время повисла тишина. Исра чистила фрукты — Карлая нарезала. И хотя они ни о чём не говорили, обеим было достаточно тишины, в которой было комфортно и уютно. — Исра, а Изначальные и Эниннги — это же одни и те же персонажи? — спросила Карлая, размышляя над тем, что прочитала. — Нет, — коротко ответила Исра. — А в чём же разница? — некоторое время Налиф начиняла фрукт ягодами, ничего не отвечая. — Легенды предполагают, что Изначальные жили гораздо раньше, чем Эниннги. И легенды считают, что именно Изначальные привели килланцев к величию, и даже после упадка воины смогли выжить и продолжить своё существование во многом благодаря высоким технологиям Изначальных. «Плод Кхо?» — моментально подумала Карлая, вспоминая разговор с Беверли. — А это не так? — осторожно спросила Карлая. Исра прекратила накладывать ягоды и, пронзительно смотря Карлае в глаза, ответила: — Никто не знает. Есть лишь догадки. Легенды, сказки. Мы знаем, что Эниннги помогли нам в тёмные времена, остановили войну. Об Изначальных известно очень мало, практически ничего. Нет ни одного доказательства, что они существовали. — А плод Кхо? — не отводя глаз, спросила Карлая. Во взгляде Исры что-то переменилось. В нём было лёгкое замешательство, но в тоже время гордость и даже удовольствие от поставленного вопроса. Тишина. — Откуда ты знаешь про плод? — Подруга рассказала, — коротко ответила Карлая. — И почему ты считаешь, что плод Кхо относится к Изначальным? — Насколько я слышала, вы не знаете, как именно устроен плод. И если благодаря ему происходит беременность, значит, в нём заложены все данные, в том числе и ДНК будущего ребенка. А если взять в учёт то, что земные ученые, да и Янусы тоже, до сих пор полностью не понимают, как устроена и работает ДНК, то, возможно, вы тоже не можете найти ответы на эти вопросы? — Исра усмехнулась. Она была довольной, словно знала и ждала, что этот разговор произойдёт. — Вы выглядите… довольной, — неуверенно проговорила Карлая, слегка нахмурившись следя за Налиф. — Из всех книг в библиотеке ты нашла именно эту. Самую спорную и довольно редкую. Впрочем, я не удивлена. Учитывая твой характер и тягу к неизвестному, ты всегда находила и будешь находить то, что для большинства неважно, — Исра сверху выложила нарезанные Карлаей фрукты. — И как из этого получится торт? — скептично заметила гостья. — У фрукта мясистая и твёрдая основа. Когда он запекается, то становится мягким, а фрукты внутри него придают ему вкус. При этом сами они не растекаются от температуры, а лишь запекаются и лучше передают свой аромат и вкус. — И имя этому блюду? — «Нуркира» — сладость фруктов, — Карлая следила, как Исра, не торопясь, поставила блюдо в печь, которая была выполнена из стойкого к теплу прозрачного материала. — Но вы так и не ответили на мой вопрос, — упрямо продолжила Карлая свою тему. Исра повернулась к ней, вытерла руки и разлила по кружкам горячую Адарию. — У нас нет доказательств. Мы считаем, мы думаем, мы фантазируем, но что было на самом деле мы не знаем. К большому сожалению, огромная часть истории, особенно той, что была до смутного времени, безвозвратно утеряна. Поэтому Изначальные могут быть не более чем выдумкой. — Но вы сами себе не противоречите? — вставила слово Карлая. — У вас два вида закона, если я не ошибаюсь: свод законов и древний закон. И древний закон как раз был до смутных времён. Следовательно, вы уже не можете не знать о той истории, что породила древний закон. Не могли же вы всё забыть? Это невозможно. Исра не отвечала. Карлая вопросительно смотрела на женщину, которая словно ушла вглубь себя. Ответа не было довольно долго, и Рифт, решив, что его и не будет, обидевшись, продолжила пить напиток. — Есть легенда, — наконец заговорила Исра, — что будущий тринадцатый дом был носителем знаний об Изначальных. Так же в легендах упоминается, что, когда пришли Эниннги, жрецы странным образом исчезли, поэтому мы, потомки, думаем, что тринадцатый дом состоял из жрецов. Неизвестно по какой причине, или что произошло между ними, но очень скоро тех, кто придерживался взглядов и веры до смутных времен, объявили заблудшими. Любой, кто поддерживал тринадцатый дом, или высказывал сочувствие, или сам верил в Изначальных, был убит и забыт в истории. — Как? — удивилась Карлая так искренне, что Исра посмотрела на неё. — И у вас тоже? Охота на ведьм? Охота на тех, кто смотрит иначе на мир? — Рифт была потрясена до глубины души. — Но ведь… Только у людей были крестовые походы, инквизиция, еретики, фанатики; неужели и килланцы тоже скатились до этого… — в её голосе звучали досада и разочарование. Налиф продолжила будничным тоном, словно речь шла о пирогах. — От тринадцатого дома, как и от веры в Изначальных, как и от древнего закона, остались лишь записи долгожителей. В смутные времена те, кто не шёл за Эниннгами, объявлялись изгнанниками нашего мира. На них велась охота, так как они вставали против ценности жизни. После того, как был восстановлен мир, Изначальные, как и тринадцатый дом, были под запретом. Любой, кто упоминал их, был убит. Осадок тех лет остался и сейчас. Карлая спустила одну ногу вниз и подперла голову рукой. — То есть вы хотите сказать, что эту тему запрещено обсуждать? Её не существует? «В тот первый разговор они обе выглядели не особо рады моим вопросам про тринадцатый дом, про закон и про кровь. Может быть, из-за преследований?» — Эту тему не принято обсуждать в широких кругах с теми воинами, в которых ты не уверена. И с теми, с кем не готова разделить свою жизнь, — очень веско ответила Исра. «Триша. Она так спокойно об этом рассказывала, словно это было само собой разумеющееся». — А если я её хочу, знать о ней больше? Кто мне может запретить? — довольно категорично уточнила Карлая. — Никто. Тебе ничего не мешает узнавать об этой теме больше. Более того, возможно, ты даже сможешь найти тех, кто сможет тебе рассказать больше об этом. — И вы — та, кто сможет рассказать об этом больше? — Карлая с самого начала разговора чувствовала, что Исра что-то недоговаривала. Она не выглядела напуганной, скорее той, кто не хотел об этом говорить. Налиф ещё с первой встречи интриговала её. «Я должна заслужить, чтобы она мне это рассказала? — гнев моментально вспыхнул в ней, а рассудок, спокойно поглаживая его по голове, добавил: — Только показала, что тебе это по-настоящему интересно». В этот момент вмешались сердце и интуиция: «Это близко ей, и она не хочет разменивать это на ничего не стоящее любопытство». Рассудок продолжил: «Настоящий мастер, если ты помнишь, никогда не будет давать тебе что-то с первого раза, просто потому что ты попросила. Он тебе лишь укажет дорогу к этому». Гнев сменился на милость и закончил: «А вот брать тебе это или нет, зависит только от тебя». Монолог прервал ответ Исры: — Всё зависит от вопросов, — на этих словах её взгляд потеплел и стал таким же добродушным, как и улыбка. — А откуда книга взялась, если эти темы запрещены? — в свою очередь спросила Карлая. — Вековую историю, какой бы она ни была, невозможно уничтожить. Те обрывки знаний, что остались, правдивы они или нет, сложились в легенды и сказания. Их немного, но они есть. Карлая потёрла горбатый нос и, нахмурившись, спросила: — То есть я правильно понимаю, что были Изначальные, были Эниннги, и они между собой что-то не поделили. И что те, кто поклонялся тем или другим, тоже что-то не поделили. И одних, кто согласился с новыми правилами, вознесли, а других, кто не согласился с новыми правилами, уничтожили и забыли? И что тех, кто не разделяет взглядов «правых», до сих пор могут преследовать и убивать? — В общих и очень грубых чертах — так, — подтвердила Исра. — Господи, — вырвалось у Карлаи, — какие же все идиоты. Просто, Господи, — она сидела, потирая переносицу с усталым и разочарованным видом. Исра внимательно на неё смотрела, едва улыбаясь кончиками губ. — Вселенная, цивилизации, существа населяющие планеты — всё циклично. Не будь так строга к тому, что переживает свой цикл, — Карлая вздохнула, склоняя голову к чашке и рассматривая белую гущу. Она сделала глоток и вдруг вспомнила маму и её рассказы о необыкновенных существах, которые когда-то населяли всю вселенную. Она улыбнулась. — Моя мама тоже всегда говорила, что жизнь вселенной циклична. Жизнь и смерть сменяют друг друга так же, как день и ночь. Ни одно живое существо не может быть бессмертным, если оно родилось от другого живого существа. Цивилизация рождается и умирает точно так же, как и любое другое существо. Всегда есть подъём, процветание и спад, — она усмехнулась, смотря на белый напиток в чаше, — всё в этом мире подчиняется безоговорочному закону времени. Она называла это сияющей кометой — мы приходим и уходим в этот мир, оставляя за собой след. Не в виде детей, книг или состояния, а в виде влияния на других существ. Мы все оставляем след в чьей-то жизни, в чьём-то поведении, даже в каких-то решениях, которые кто-то принимает с нашим или без нашего участия. Мы все горящие кометы, — Исра тем временем отвернулась проверить, как там пирог. Он приобрёл розоватый оттенок, а фрукты, которые лежали сверху, стали золотистыми. — Скоро будет готово, — комментировала она, вновь поворачиваясь к Карлае. — Пахнет действительно вкусно, — по кухне расплывался нежный аромат поджаренных яблок и корочек. «Ещё бы корицы добавить и можно было бы с ума сойти», — мечтательно подумала Карлая. — Твоя мама была умной женщиной, — серьёзно проговорила Исра, доставая тарелки. Карлая тихо рассмеялась. — Просто я её с детства доставала всякими вопросами по типу: что мы здесь делаем? Для чего мы тут? Кто мы на самом деле? Кто всё это создал и для чего? Почему всегда есть белое и чёрное, и почему в конечном итоге оно превращается в серое? Для чего этот цвет вообще существует? Если до этого она не была философом, то после моего рождения ей пришлось им стать, — Рифт распрямила плечи, кидая жадные взгляды в сторону пирога и надеясь скоро отведать эту Нуркиру. — На эти вопросы даже великие философские умы не всегда могут дать ответ. Но надо отдать должное, что поиск ответов на эти вопросы значительно расширяет кругозор, — послышался тихий щелчок. — Мия, ты хочешь соблазнить меня с утра? Если да, то я вся твоя, даже без Нуры, — послышался голос Миры из-за двери, и в следующее мгновение она зашла на кухню.***
Первым делом её взгляд упал на Карлаю, которая сидела чётко напротив входа. Привычка, выработанная годами — всегда держать перед глазами точку возможного отхода. — Карлая! — удивлённо воскликнула она. — Родная, рада тебя видеть, — добавила чуть погодя, расплываясь в улыбке. Карлая тотчас заметила, что у пары похожая одежда. Орнамент больших колец у Миры был вышит синими нитками, а у Исры — жёлтыми. Верхняя часть рубашки была выполнена из мягкого шёлка, а её концы свободно развевались в стороны, обнажая верхнюю часть живота. Широкий пояс штанов был выполнен из того же материала, плотно обхватывая талию и бёдра. И несмотря на то, что на Мире рубашка была незапахнута, она не обнажала грудь. Массивного вида застёжка под бюстом служила тем самым грузом, который не давал краям одежды развеваться и оголять верхнюю часть тела. Карлая поднялась с места и, подойдя к Мире, тепло обняла её, прижимаясь всем телом. Мира пахла терпко: смесью глинтвейна и чёрного перца, но Рифт понравился этот дерзкий аромат. Она отстранилась от неё, рассматривая так, словно видела в первый раз. У Миры были небрежно расчёсанные, распущенные волосы, слегка заспанный вид и чуть больше обычного припухшие губы. — И я рада, — сказала она, чувствуя, что ощущает Миру действительно как часть себя. Налиф поцеловала её в скулу и отошла на полшага, окидывая её взглядом. — Сколько лун прошло с нашей последней встречи? Больше полугода? — Карлая значительно похорошела и изменилась с момента их последней встречи. Осанка, взгляд, одежда и даже комплекция — всё подверглось изменениям в лучшую сторону. — Ты прекрасно выглядишь, — заметила она, — потрясающе, — и широко улыбнулась. Её взгляд лучился светом и радостью. — Ты тоже, — Карлая смущенно улыбнулась. Мира подошла к Исре, обняла её за талию и, поцеловав за ухом, спросила: — Ты знаешь, как поднять меня с кровати, — она потянулась к пирогу, но её рука была перехвачена на полпути и отведена за спину. — Только за столом, — проговорила Исра, поворачиваясь в её объятиях. Мира с тоской посмотрела на свежий пирог, который, остывая, стоял на столе. — Иначе ни крошки, — тихо добавила Исра, не глядя застегивая её рубашку. Если бы Карлая была на месте Миры, она бы увидела во взгляде Исры проказливых чертей, которые бесились и заигрывающе раскидывали свои хвосты как приманку. И если бы она была Мирой, то она бы поняла, что обозначает этот взгляд и чем приятным он грозит, если она всё же украдёт кусочек. И хотя все эти движения и взгляды длились не больше пары секунд, любви и страсти в них было больше, чем в популярном любовном романе. Карлая с любопытством смотрела то на Исру, то на свою тётку. Она ловила их эмоции и отношения, словно это касалось её самой. Пару секунд пара смотрела друг на друга, затем Мира отошла от Исры, и её лицо приняло серьёзное выражение. — Карлая, раз ты уже тут, не уделишь мне пару минут? Исра, мы ненадолго, — она сжала её плечо, а Карлая, нахмурившись и прищурив глаза, встала из-за стола. — Конечно, — ей не понравилось выражение, которое промелькнуло в глазах Миры. «А день так прекрасно начался…» — Не опаздывайте, а то остынет, — с миром отпустила их Исра. Они прошли в гостиную, и Мира села, поправляя пояс штанов. Карлая не сводила с неё настороженных глаз. — Что случилось? — спросила она, с видом императрицы откидываясь в кресле. — Мне надо тебе сказать одну важную вещь. И я хочу, чтобы ты выслушала меня. Пожалуйста, — Рифт стиснула зубы. — Я слушаю, — довольно холодным тоном ответила она. — Ты, наверное, знаешь, что Её Величество тоже эмрий, — в это мгновение Карлая облегчённо выдохнула. «Ах, так вот о чём пойдёт речь. Ладно, это можно пережить», — она сдержала улыбку от испытанного облегчения. Мира набрала в грудь побольше воздуха и, смотря прямо перед собой, продолжила. — Ни я, ни кто-то другой точно не знает, какой крови Её Величество, и в день заседания совета я не могла позволить кристаллу показать всю правду. Потому что если Её Величество не эмрий или мадей, то она не имеет права занимать престол. «И в этом Мира совершенно права», — подумала про себя Карлая, вспоминая сцену в хранилище с кристаллом. «И она об этом не должна знать. Никто не должен знать. Кроме нас троих. Забавно, но мы поменялись местами». Беверли Карлая тоже не рассказала про кристалл. Она лишь сказала, что доказательств, которые нашла Мередит, было достаточно чтобы её оправдать. «А уже какие это доказательства, никого не должно волновать», — к счастью, Бев и не расспрашивала деталей. Её любопытство внезапно иссякло. «Интересно, а может, она сама знает настоящее положение вещей? Хотя, откуда? Она же просто хирург. Да, но, — вмешался голос логики, — но её мама далеко не простая личность. И вряд ли Беверли простая наивная девочка, у которой мир в радуге, а единороги блюют бабочками. Не стоит недооценивать её». Единственное, в чём призналась ей Карлая, так это в том, что она прямая родственница Миры Налиф и наследник павшего дома. И, конечно, она взяла с неё клятву, что Бев даже под страхом смерти об этом никому не расскажет. — И? — спросила Карлая, выжидая, что на это скажет её любимая тетушка. — И я должна была с самого начала тебе об этом сказать, но я побоялась твоего отказа. Карлая, я использовала твою кровь и дала её Аталанте, чтобы ни у кого не было сомнений в том, что она по праву занимает престол, — Рифт сложила пальцы домиком, упёрла в них подбородок и неотрывно смотрела на Налиф. Повисла тишина. Мира смотрела на племянницу, которая спокойно сидела и слушала её. Это напрягало. Она ожидала другой реакции — более эмоциональной. Мира была не готова, что Карлая, которая изначально показалась ей дамой вспыльчивой и скандальной, так спокойно отреагирует на эту новость. — Я побоялась спросить у тебя разрешения на это. Мы тогда были не в лучших отношениях, и ты могла расценить это как манипуляцию собой. У меня не было времени, и… — Мира, не оправдывайся, — перебила её Карлая, перекидывая ногу на ногу, — ты сделала то, что сделала. Это уже в прошлом. Мира насторожилась ещё больше. — Карлая… ты так спокойно реагируешь на это? — Ну да. А ты ожидала, что я подскочу и буду разносить твой замок, в истерике вопя о том, как плохо ты поступила? — Не совсем так, но приблизительно, — честно ответила Мира. Карлая склонилась к ней, уперев локти в колени. — Не хочу тебя расстраивать, — она театрально закатила глаза и сделала драматичную паузу, — но разгром твоего дворца я решила оставить на другой раз. Налиф растерялась и совсем перестала понимать, что происходит. Она была готова к скандалу со стороны Карлаи, а вместо этого племянница вела себя пугающе спокойно. — На другой раз? Карлая, что происходит? — Мира, — выдохнув, ответила Карлая, опустив голову, — я ценю твою честность и то, что ты решила мне об этом рассказать. Пару дней назад меня оправдали, и этому поспособствовало то, что ты дала мою кровь Её Величеству. Думаю, ты в курсе, в каком положении я была, и то, что ты сделала, спасло меня от смерти. Я уже знаю эту историю. Гробовая тишина. Налиф смотрела на Карлаю широко раскрытыми глазами. — И? Что ты думаешь по этому поводу? Что ты будешь с этим делать? — посол буквально чувствовала, как слова замирают у неё на губах. — Я? Ничего. Мне не нужен трон, если ты об этом спрашиваешь. — Нет. Я спрашиваю, что мы будем делать с нами? Ты считаешь это ужасным обманом или… Я не знаю, что у тебя в голове, — растерянно ответила Мира. — С нами всё будет хорошо, если мы этого захотим, — твёрдо ответила племянница, — но признаюсь, когда я узнала об этом факте, мне было очень обидно и неприятно. И не потому, что я хотела знать обо всём, а потому, что поняла, что мне не доверяют. Я была в центре всех событий и при этом не знала этого. Крайне неприятное чувство. Я действительно хотела тебе высказать всё, что я думала по этому поводу. Я хотела спросить, какого дьявола это вообще произошло за моей спиной, но потом… — она замолчала, вспоминая свою ночь после посещения хранилища. Тогда ей хотелось кричать, плакать, колотить руками в стену и говорить: «Я же вам доверяла! Как вы могли так со мной поступить!» Ей действительно очень хотелось позвонить Мире и поскандалить. Ей ужасно хотелось, чтобы Мира почувствовала себя на её месте в тот момент. Чтобы ей стало стыдно, и чтобы она слёзно просила прощения. Спасло её от звонка всё же некоторое понимание того, что произошло, и крепкий эльгор, который в скором времени надолго отправил её спать. — Но потом что? — очень осторожно спросила Мира, тоже подаваясь вперёд. — Но потом Мередит сказала, что, возможно, ты не сказала мне об этом именно потому, что знала мою реакцию. Знала, что я могу вспылить, начать кричать, обвинять. И… я поняла, что она права. Если бы с самого начала у нас с тобой наладились отношения, возможно, таких событий можно было избежать, — Карлая рассматривала свои пальцы и ногти. «Как же непривычно говорить откровенно». — У меня было достаточно времени, чтобы осмыслить всю ситуацию и принять её. В конечном итоге я лишь жалею, что мы изначально не начали общаться так, чтобы между нами было полное доверие. Мира очень внимательно смотрела на Карлаю, поражаясь, насколько сильно изменилась её племянница. — Карлая, я не спросила тебя об этом, потому что боялась тебя потерять. Я боялась, что ты откажешь мне и захочешь улететь обратно. Наши отношения только-только начали налаживаться, а такая просьба могла сложить у тебя впечатление, что ты мне нужна только из-за своей крови. А потом обстоятельства не способствовали откровениям. Бой, твои раны и твоё поступление на службу к Её Величеству. Я искренне сожалею, что так случилось. Мне важно, чтобы ты знала: я очень переживала, что ты захочешь оставить нас. Я знала и знаю, что если потеряю и эту надежду, то могу просто не пережить это. Я струсила в том, что не смогла заставить себя увидеть твою реакцию. Карлая подняла голову, смотря в глаза тётке. В них она видела искренность. — Я знаю это чувство и понимаю его, — вырвалось у Рифт, прежде чем она успела закрыть рот. — Я знаю, как это терять надежду и видеть впереди себя только мрак. Теперь я знаю, что это — и что ты чувствовала. — Правда? — тихо спросила Мира, не до конца веря своим ушам. — Да. Когда Мередит сказала, что меня подозревают и возможный исход этого дела будет заканчиваться или смертью, или изгнанием, я поняла, что не готова ни к первому, ни ко второму. — Карлая… — ещё тише проговорила Налиф, беря её руки в свои. — Ты самое ценное, что у меня есть, и я дорожу тобой, и мысль о том… — Мира, — проговорила Карлая, мягко высвобождая левую руку и кладя её сверху, — после всего того, что со мной случилось, я понимаю, что дорожу тобой, твоей семьей, и я не хочу это терять. Собственно, ради этого я сегодня и прилетела, чтобы сказать это и наладить наши отношения, — она наконец сказала желаемое вслух. — Я не хочу терять свою семью, друзей, близких мне воинов. Если в первый разговор с тобой я просто давала Киллану шанс, то сейчас я хочу, чтобы он мне дал шанс на нём остаться. Вы и есть мой дом. Мира доли секунды смотрела на племянницу, потом встала и, сев на подлокотник кресла, крепко обняла её. — Я даже не мечтала о таком, — сказала она ей в плечо. Карлая осторожно прижалась к ней и обняла в ответ. Она поражалась, как в килланцах эмоциональность уживается со сдержанностью. Она вдохнула немного терпкий запах кожи и закрыла глаза. — Я хочу, чтобы мы были настоящей семьёй, а не родственниками, с которыми общаешься по небходимости. Я не хочу отношений, где одна сторона использует другую ради своей выгоды. Я не хочу, чтобы мы с тобой скандалили, даже если у нас разные точки зрения или позиции, — она замолчала, а потом, наклонив голову к самому уху, тихо прошептала: — Я хочу, чтобы ты и твои родные принимали меня, — она почувствовала, как Мира сжала её в своих объятиях. — Я знаю, что я далека от твоих идеалов и того, как ты видела свою семью. Я знаю, что в прошлом мне мало чем можно похвастаться, но я очень хочу, чтобы мы с тобой стали семьёй. Настоящей, — Мира отстранилась от неё и посмотрела в изумрудные глаза племянницы. — Мы уже есть семья. И я искренне рада, что ты у меня есть. И я сожалею о том, что, когда я тебя увидела в первый раз, я не хотела признавать, что ты часть меня. — Ты была против? — это признание неприятно кольнуло в области сердца. — Да, — ответила Мира, продолжая смотреть ей в глаза и кладя руку на щеку, — ты выглядела ужасно, а мне было больно видеть тебя и понимать, что ты так же поломана, как и весь мой род. Как и я. Ты была физическим воплощением того, чего я боялась всю жизнь. Я не знала, что с тобой делать. Надежда, которую я втайне лелеяла в своём сердце, обрушилась на меня совсем не так, как я себе это представляла. Я думала, что готова к таким событиям. Ведь я о них мечтала с того момента, как похоронила свою семью. Но оказалось, что я не была, — она убрала прядь волос Карлаи за ухо. Её голос звучал тихо, — я не знала, как мне себя с тобой вести. — Мира, — тихо позвала её Карлая, обхватывая её ладонь своими пальцами, — ты знаешь, что произошло между мной и Кайяной? Пару секунд они смотрели в глаза друг другу. — Да, — на грани слышимости ответила Мира, — и мне очень неприятно, что это случилось и косвенно повлияло на то, почему ты оказалась на Киллане. Мне очень жаль, — Карлая отвернулась в сторону. Услышать это, а не подслушать, было больно. — Карлая, — позвала Мира, снова поворачивая её лицо к себе, — это не влияет на моё отношение к тебе. И я не виню тебя ни в этом, ни в том, какой жизнью ты жила до Киллана. Ты такая, какая ты есть, и я благодарна за это, — Налиф не смогла сказать вслух, что был момент, когда в отчаянии она думала, что Карлая специально переспала с Кайяной. Точно так же, как она не смогла сказать, что на первых порах ей было противно от того, чем зарабатывала на жизнь её племянница. Карлая рассматривала лицо Миры, видя, как на её глаза наворачиваются слёзы. Она прищурилась, вглядываясь в зрачки, пытаясь понять, почему Мира так реагирует. «Но она делала это раньше. Она обвиняла тебя в твоём прошлом так же, как и ты её в том, что она и её семья отсутствовала в твоей жизни. Она не принимала тебя с твоей историей так же, как и ты насмехалась над её историей. Ты презирала её неурядицы в семейной жизни, и она тебе платила такой же непримиримой жесткостью и отказом признать тебя частью себя». — Я представить себе не могу, через что тебе пришлось пройти. И как тебе жилось до нашей встречи, — тихо добавила Мира, — и тем не менее ты справилась с этим. Ты продолжаешь справляться с этим. И это восхищает меня. Ночами позже, после разговоров с Исрой, после встречи с Карлаей в больнице, Мира прокручивала в голове все события и понимала, насколько сильно она заблуждалась и насколько сильно она была неправа по отношению к Карлае. — Если я тебе могу помочь, просто скажи об этом. Я сделаю всё возможное, чтобы тебе стало легче. «Она просит прощения». Карлая чувствовала Миру. Понимала её. Она видела все её эмоции сквозь сложный и многоуровневый витраж, где была и печаль, и грусть, и радость, и сожаление, и любовь, и принятие. И каждая из этих эмоций была отмечена своим цветом. — Я была обижена на тебя, когда ты рассказала мне о Горе. Я была обижена, что ты и твоя семья ничего не знала обо мне. И что, когда я больше всего нуждалась в поддержке, возле меня никого не было. Мне было обидно, что, имея именитых родственников, я, возможно, была чем-то вроде бастарда, — в свою очередь честно призналась ей Карлая. — Я думала, что вы все такие, как Кайяна. Я хотела быть частью вас, но боялась быть такой, как она: властной, жестокой, холодной. Боялась, что моя кровь в какой-то момент возобладает надо мной. Ведь эти качества — это всё, что я видела у килланцев. Когда я попала к тебе, я думала, ты продолжишь делать то, что делала Кайяна. Я боялась всех, кто меня окружал: тебя, Тришу, Исру. Я думала, что вы только делаете вид, что вам не всё равно. И что, когда я встану на ноги, заставите заплатить за это так же, как и Кайяна. — Бедная, — тихо проговорила Мира, сильнее прижимая её к себе. У неё сжималось сердце. Всё то, что она говорила Исре в саду, было правдой. Но слышать это от родного воина? Это было в сто раз больнее. — Я ни с кем не говорила на эту тему. Боялась, что меня посчитают нечистой или виноватой в том, что произошло. Я даже себе не могу признаться, что это произошло именно со мной. Что я, гордая и непоколебимая, была сломлена и поставлена на колени. Для меня это унизительно. Хуже, чем быть голой на глазах у толпы, — Мира чувствовала, как от этих признаний у неё перехватывает дыхание и всё сложнее становится сдерживать слёзы. Она действительно крайне слабо представляла, как это — быть в таком положении. И сейчас, когда Карлая честно открывала ей свою душу, она поражалась той безнадёжности, в которой жила её племянница. — Моя дорогая, — тихо проговорила она, поглаживая Рифт по плечу. — Я очень боюсь признаться в том, что это было со мной. В том, что не безликий кто-то, а я, лично я, была в ситуации, когда ты ничего не можешь сделать и изменить. Когда это просто происходит с тобой. Я считаю это позором и чем-то низким. — Карлая, милая, это не так, — поспешила её успокоить Мира, но Карлая, уже разойдясь на откровенность, не дала ей договорить. — Но я это так чувствую. И мне неприятно думать, что об этом знает Аталанта, Мередит. Я чувствую себя перед ними безоружной, голой, — и тут Карлая внезапно поняла, что сейчас ей уже не страшно, что кто-то другой может быть посвящён в её тайну. Это было внезапно приятным открытием и облегчением. — Я была грубой с тобой и Исрой, потому что мне было страшно. Я не могла справиться с этой болью и не рассказывала об этом, потому что слишком мерзко и больно это вспоминать. Мне трудно принимать себя, слабую и другую по сравнению с вами. Я всю жизнь была лучшей среди людей, а сейчас… А сейчас всё по-другому. Мира никогда бы не подумала, что Карлая может быть такой живой, трогательной и ранимой. До этого момента она её видела отчасти как наглую и насмешливую особу, которой были не чужды проблески чего-то хорошего. Теперь она понимала, что это хорошая маска, прикрытие, за которой скрывалась нежная, чувственная и крайне истосковавшаяся по нежности, пониманию и любви натура. «Парадокс уживается с парадоксом. Непостижимо», — подумала она. — Прости, что не понимала тебя, — первая нарушив повисшее молчание, проговорила Налиф. — Я не понимала и не принимала то, через что ты прошла. Я боялась посмотреть правде в глаза. Я боялась через тебя снова прожить эту боль, — проговорила Мира, закрыв глаза, — ты — самое лучшее, что со мной случалось за последние пять лет. — И ты меня прости. Я была очень несправедлива к тебе. Пару минут они просто молчали. В голове Карлаи не было ни единой мысли. Она просто наслаждалась теплом и любовью, которую ей дарила Мира. — Добро пожаловать домой, — наконец тихо сказала Налиф, сжимая так, что у Карлаи затрещали кости. Рифт улыбнулась, сдерживая трогательные слёзы. — Пойдем, — предложила Налиф, отпуская Рифт из своих объятий и целуя её в переносицу, — Исра, наверное, заждалась нас, да и пирог может остыть. Ты же не хочешь есть холодный пирог? — племянница, лишь широко ухмыльнувшись, отрицательно покачала головой.