***
— Тебе не показалась эта Лора странной? — Карлая усиленно мяла левую ладонь, словно она занемела. Они вышли из апартаментов Лоры и направлялись на стоянку старкаров. — Люди всегда странные, — отстранённо ответила Грейс, на шаг опережая советницу. Ей не понравилось ни то, что они увидели, ни то, к чему это всё могло привести. По правде говоря, ей это не понравилось ещё в тот момент, когда в кабинете генерала стало известно, что килланец проводил время с человеком. К людям она не питала тёплых чувств. Слишком часто ей приходилось сталкиваться с их деятельностью. — Ты ничего не видела? — Грейс чувствовала, что десница не сводит с неё глаз, — не заметила её рванных движений, хаотично блуждающего взгляда, путаницы в речи? Может быть, подавленного настроения? — продолжала женщина. — Я всё это видела, — со вздохом ответила Грейс, останавливаясь и поворачиваясь к советнице, — но это ничего не меняет. Такие признаки есть у кого угодно из людей, не только у нашей подозреваемой, — советница смерила её тяжёлым взглядом. — Запах? Сладкий, гнилой до тошноты? — продолжала гнуть свою линию десница. — Откуда я должна знать, как пахнут люди? — с непониманием спросила Грейс, разведя руками, — из нас двоих только ты специалист по инопланетянам. Кроме того, с этой расой у нас не такие тесные отношения, чтобы знать друг о друге такие тонкости, — с ноткой язвительности добавила капитан. Её настораживало, что в голосе десницы звучала явная претензия к ней. «Странно… Её раздражает моё отношение к людям, но ничего неуважительного по отношению к Лоре не было… — недовольство со стороны советницы ставило её в неловкое положение. — Что происходит?» — Ты не любишь людей, — желчно проговорила десница, — почему? Грейс щёлкнула челюстью. В советнице было то, что она никак не могла объяснить логикой. Её место в обществе Киллана и её знания о чёрном мире людей должны были быть взаимоисключающими, но вместо этого они уживались рядом. — А почему я должна их любить? — вопросом на вопрос ответила Грейс. — Они чужаки. Чужаки даже на своей территории и очень любят лезть туда, где им не рады, — Карлая гневно поджала губы, а Грейс, не желая продолжать этот разговор, развернулась и направилась к старкару. «В том, что десница ведёт это дело, есть свои преимущества», — думала Грейс. То, как Карлая общалась с человеческой женщиной, с каким спокойствием и почти дружелюбием она к ней относилась, как понимающе задавала вопросы — говорило в пользу того, что советница знала психологию людей и умела найти к ним подход. Отправь на это задание Грейс одну, она бы не вытянула и половины того, что узнала Карлая. «Рифт — профессионал, нужно отдать ей должное. Так умело втираться в доверие к людям и нажимать на слабые места не каждый килланец сможет». А Карлая тем временем, отвернувшись в противоположную сторону и смотря на мелькающие тени в матовых стеклах здания, думала. «Но как же бесит этот презрительный килланский взгляд сверху вниз. Если Грейс и дальше будет с таким лицом ходить, не ровён час, к нам придут те, кому это выражение лица будет не по нраву. Как же бесит эта тотальная негибкость и отсутствие хоть малейшего сопереживания». Поведение Грейс её напрягло, ещё когда они только зашли к Лоре. Грейс не нужно было строить гримасу отвращения и брезгливо морщиться, чтобы Карлая поняла: ей здесь противно до мозга костей. Капитан даже отказалась от предложения присесть и продолжала стоять истуканом, тем самым нервируя подозреваемую. Взгляд Грейс, который Рифт то и дело перехватывала, красноречиво вопил: «Как в этом можно жить?!» Не то чтобы Карлая любила и защищала людей, но видеть эту брезгливость и презрение в глазах другого… . Такое же выражение она уже однажды видела и, почувствовав нечто подобное у Грейс, порядком разозлилась. — Почему тебя смущает запах? — спокойно спросила её Грейс, когда десница наконец села рядом с ней в транспорт. Карлае удалось подавить раздражение и сконцентрироваться на задаче. Капитан медленно выводила транспорт из здания. При подлёте к шлюзу, который открывал ворота на открытую поверхность Марса, она включила щиты, чтобы вечное солнце не ослепляло и можно было спокойно долететь до места назначения. Лора, помимо всего прочего, сказала, что её бойфренд отправился куда-то на разлом Марса. — Потому что люди, здоровые люди, так не пахнут, — немного подумав, ответила Карлая, смотря в окно, за которым местность с увеличением скорости полета всё больше превращалась в смазанную гуашью картину, — кисло, остро, терпко, но не приторно сладко. Мне кажется, с ней что-то не так, — она начала ковырять песчинку на боковом стекле, — она… — Карлая повернулась к Грейс. — …она словно гниет заживо. Капитан с сомнением покосилась на неё. С каждой новой фразой у неё к деснице появлялись такие вопросы, которые она бы предпочла не задавать даже у себя в голове. В какой-то момент ей показалось иррациональным, что воин, который стоит так близко к Её Величеству, так хорошо знал врага. — Похоже, ты очень хорошо знаешь, как пахнут люди, и хорошо знаешь, какими они могут быть, — добавила Грейс, ожидая, что её мысль продолжат, но в ответ ей была тишина. Советница безразлично смотрела в окно. «Откуда она столько знает о людях? Такого нет в наших учебниках и не рассказывают на брифингах. Неужели она жила среди них? Но зачем? Она работала под прикрытием? Её поставили проверить меня? Мои профессиональные данные?» — размышляла Тс’Ахира. — Может быть, она физически нездорова. Люди не любят ухаживать за собой, — продолжила Грейс, делая попытку получить побольше информации — О да, это они любят, — с сарказмом подтвердила собеседница. «Она тоже чувствует эту нечистоту от них, но при этом злится на меня, что я это тоже чувствую. Наверняка тут есть подвох, но в чём?» — Ты давно знакома с людьми? — прямо спросила её капитан. — Да, — коротко ответила Карлая, понимая, что её экспертиза по людской расе для килланцев как минимум необычна. — У тебя был кто-то знакомый или… — Я сталкивалась с ними по работе, — достаточно сухо ответила Карлая, — остальное не имеет значения. «Значит, обсуждения не будет. А жаль, я бы могла узнать много полезной для себя информации… — сделала про себя вывод Грейс. — Однако интересно, откуда воин, находясь так близко к Её Величеству, так хорошо знает нашего врага? Мало работать с этими существами, чтобы знать их запахи, нужно жить среди них, чтобы различать их. Может, она работала в разведке? В личной гвардии Её Величества? Что за дела у нашей империи, которые требуют такого глубокого погружения?» Карлая, поморщившись, глянула в зеркало дальнего вида, усиленно что-то высматривая. — Я подозреваю, что пока мы будем проверять её слова, с ней может что-то случиться. Как ты правильно заметила, она выглядит не очень здоровой и, возможно, неспроста. Мне тревожно, и я даже переживаю за неё, — поделилась она своими опасениями, — с ней что-то не так. — Она же проститутка, — Грейс секунду помедлила, а потом насмешливо и презрительно добавила: — Человеческая проститутка. С ней уже всё не так. Я бы даже сказала, что вопрос здоровья — это риторический вопрос. У таких женщин, как она, его попросту нет, как и элементарных понятий чистоты, — её коробила сама мысль, что об этой грязной вещи можно ещё как-то беспокоиться. — Ты ведь в курсе, что женщины оказываются в этом положении не по своей воле? И что чаще всего у них попросту нет выбора? — спросила Карлая, моментально ощетинившись и почти физически принимая позу кобры. — Выбор есть всегда, — ответила капитан, успев заметить мелькнувшие белые кости в окне — только он может не нравиться. Её образ жизни — следствие её образа мыслей. Если бы она думала по-другому, хотела чего-то большего — она бы это получила. В её голове было только наслаждение и желание легко получить деньги. Лора пошла по лёгкому пути и получила то, что заслужила. — Если — хорошее слово, Грейс. Но иногда в жизни бывают ситуации, что идти попросту некуда, и единственная возможность прожить — это пойти в проституцию. Не говоря уже о том, что женщин похищают и отдают в сексуальное рабство. Вариантов может быть сколько угодно, но по большей части в эту работу идут не от хорошей жизни, — с яркой неприязнью ответила ей десница. Грейс физически стала ей неприятна, и находится с ней в одном транспорте для Карлаи становилось невыносимым. Советница помнила всех женщин и мужчин, с которыми она работала, и каждый раз, вспоминая их истории, у неё сжималось сердце. Поломанные судьбы, слёзы, тайны, глубокие душевные травмы и комплексы, — и это была лишь малая часть того, чем делились с ней люди в одурманенном состоянии. На её памяти даже были случаи, когда знакомые ей люди обрывали свою жизнь, не в силах справиться с реальностью. На её памяти даже пару человек ушло у неё на руках. Иной раз, вспоминая это, Карлая поражалась, как сама не сломалась. «Своему спасению я обязана Екатерине. Она никогда не даёт мне погрузиться в бездну того безумства, что творится вокруг нас. За это я всегда буду ей признательна. За её любовь и то, невидимое плечо, на которое я могу опереться, когда мне плохо», — писала когда-то давно она в своих дневниках. Сейчас, слыша подобное из уст женщины, которая даже понятия не имела, с чем сталкивается прослойка этого общества, у Карлаи взыграло чувство справедливости. — Не думаю, что… — начала Грейс. — Если ты родилась с золотой ложкой во рту, это ещё не значит, что всем так повезло, — осадила её десница. — Не смей говорить о Лоре и её жизни так, словно ты прожила бы эту жизнь лучше неё, если бы оказалась на её месте. Если в твоей жизни не было ситуации, когда тебе приходится унижаться и раздвигать ноги за деньги, так скажи спасибо, что этого не было, — слова советницы звучали властно и жёстко. Грейс поперхнулась от быстро распространяющегося едкого запаха перца. Он забивал поры так сильно, что от него слезились глаза и хотелось чихать. — Странно, что килланец вроде тебя, имея такое положение, защищает подобных существ, — прокашлявшись и вытерев глаза ладонью, недовольно проговорила Грейс. Её оскорбил тон десницы. Для неё это было как пощёчина. Даже когда она совершала ошибки, даже большие ошибки, генерал никогда не позволяла себе говорить в подобном тоне. Но генерал и советница были разными воинами, и что не делала генерал, могла свободно делать советница. — Странно, что ты вообще встаешь на сторону этого биологического мусора, который кроме разрушения и грязи, ничего не может привнести в эту вселенную, — Грейс резко свернула влево, и Карлая вцепилась в приборную панель, чтобы полностью не завалиться на капитана. Они огибали большой красный, искрящийся мелкими песчинками бархан. Карлая медленно повернулась к ней, выравнивая своё положение. — Как ты их назвала? — тихо переспросила она. — Биологический мусор, существа эти, как угодно можно их называть, — продолжала Грейс, переводя взгляд на навигатор. Если бы она подняла глаза, и если бы она хоть чуть-чуть знала характер советницы, то не стала бы и далее развивать эту тему — но она этого всего не знала. — Лора одна из тех, без которых этот мир был бы лучше. Природа без мусора лучше, чище и целее, — фыркнув, Грейс вернулась к созерцанию унылого марсианского пейзажа. Тс’Ахире стало неприятно, что идеал, на который равнялись воины, вдруг встал на защиту тех, кто был не более чем своенравным питомцем у матери природы. — А какие у тебя основания называть людей мусором? — процедила сквозь зубы советница. — Люди потребляют, размножаются, снова потребляют и снова размножаются. Они не создают, не хранят, а лишь уничтожают и портят всё вокруг себя. Цель человечества — это дать жизнь потомкам и кроить влажные мечты о том, что их никогда не забудут. А из этих потомков получается Лора, которая способна только на то, чтобы… — Грейс скривилась. — …раздвигать ноги перед каждым встречным. Разве отношение её клиентов к ней — не отношение как к мусору? Попользовался и бросил? Разве Лора привносит в этот мир что-то хорошее, кроме заразы и нечистоплотности? Карлая уже была в бешенстве. Она едва сдерживала себя, чтобы вытолкнуть Грейс с её водительского места. — А кто дал тебе право так судить о людях? — медленно и очень раздельно спросила она, угрожающе понизив голос. — Чем ты лучше их? — Грейс словно второй раз за сегодняшний день врезали пощёчину. Она ошарашенно повернулась к Карлае. — В смысле, чем я лучше их? Мы хотя бы не уничтожаем мир, природу! Мы сохраняем равновесие! Мы работаем над тем, чтобы после нас осталось лучшее наследие, чем мы получили от своих предков. Как ты вообще можешь сравнивать меня с ними? Нас, килланцев, с ними, с существами, которые, едва выйдя в космос, развязали войну?! — её удивлению не было предела, а возмущение пронизывало от макушки до пяток. — Ты ксенофобка до мозга костей, — оборвала её Карлая, — ты просто ненавидишь людей за то, что они есть, и необоснованно считаешь, что абсолютно все они биологический мусор, даже не потрудившись выяснить, так ли это, — её начинало потихоньку потряхивать от злости. — Я сталкивалась с ними много раз, и мой опыт показывает, что люди — это всего лишь ошибка эволюции, — уже тоже порядком раздражённая, парировала Грейс. Её полушутка грозила вылиться в серьёзный скандал, который затрагивал её личное мировоззрение. — Без них миру было бы гораздо лучше. — Ты говоришь так же, как и Кайяна, — зло выплюнула Карлая, сжимая кулак и ударяя себя по колену, — в тебе такая же непомерная спесь и гордыня! Дальше себя красивой даже и не думаешь посмотреть! Вы, килланцы, самопровозглашённые, ничтожные Боги, — каждое её слово было наполнено непомерным презрением и гневом, — хотя если я выстрелю тебе в голову, умрёшь ты так же быстро, как и человек. И кровь у тебя будет того же цвета, и в туалет вы ходите одинаково. Всё ваше различие не более, чем зеркало друг друга. Вы… — она задохнулась от гнева, который её распирал. Грейс так резко затормозила, что Карлаю выкинуло бы в лобовое стекло, не будь она закреплена в пассажирском кресле. От неожиданности десница прокусила себе губу, и рот заполнил неприятный солоноватый привкус крови. — Смотри куда летишь, — рявкнула она, поднося руку к губам и видя на ней большую каплю красной жидкости. В ответ ей была гробовая тишина. Повернувшись к капитану, она увидела белое как мел лицо и широко распахнутые, наполненные ужасом глаза. До Карлаи постепенно дошло, что она сказала лишнего. Грейс не выглядела разгневанной или озлобленной, как Кайяна, когда Карлая высказывала ей всё в лицо. Капитан была испуганной и ошарашенной. — Я… извини… Я сказала не подумав, — выдавила Карлая, отворачиваясь к окну, посасывая обильно кровоточащую губу. Гнев, который вспыхнул в ней, угасал, оставляя после себя неприятное чувство прохлады, отчуждённости и одиночества. Тс’Ахире от обиды и боли захотелось взвыть. В её жизни никто и никогда так больно не бил словами, как десница. Она подняла старкар над поверхностью земли и продолжила курс. Ей хотелось кричать, бить руками советницу, хотелось ей сделать больно, но от возмущения Грейс просто забыла все слова. В её жизни вообще было мало воинов, которые могли довести её до того, чтобы от эмоций у неё пропал дар речи. Тяжело дыша и стараясь не думать, что они в одном транспорте, Грейс отвернулась, чувствуя, как горечь буквально растапливает её внутренности, превращая их в жидкость, которая норовила выступить через глаза.***
«Джакар, я чувствую себя такой виноватой перед тобой. Все эти дни, часы — всё это проносится перед моими глазами как мимолётный порыв ветра. Что с нами стало? Почему мы стали так далеки друг к другу? Почему ты оттолкнул меня, сделав меня чужой? Я что-то не так сделала, сказала? Мой дорогой, мы не можем быть чужими. Не можем. Ты мой мужчина, а я твоя женщина. Мы Адам и Ева, которые подарят и покажут любовь всем остальным. Наша с тобой любовь — это венец творения Божьего. Я знаю, как ты не любишь, когда я упоминаю своего Бога. Знаю, что ты не веришь ни во что, кроме прогресса, но как же ты объяснишь нашу с тобой связь сквозь века? Я сразу почувствовала её. Я сразу поняла, что мы с тобой, изгнанные из своего Рая, нашли друг друга в этом Аду, чтобы забыть о боли. Джакар, мой милый, я виновата перед тобой, что не сохранила нас. Что кинула яблоко раздора на нашу землю. Я виновата, что не сохранила нашу связь, что бросила тебя. Я не могу жить без тебя. Я как рыба, которой нужна вода. Ты моя вода, Джакар. Твоя любовь — это моё спасение. Ты мой смысл жизни и моё дыхание. Джакар, прости меня. Я обещаю, что всё исправлю. Ты дал мне надежду на лучшую жизнь, ты показал мне любовь и свет, и я исправлю всё, что сделала с нами. Мы будем вместе — обещаю».***
В молчании они провели почти полчаса. Пейзаж Марса не радовал ничем, кроме красного песка, песка и ещё раз песка. Скорость старкара была высокой, и поэтому весь окружающий мир был одной волнистой красной — порой кирпичной — или алой линией. «Как она посмела меня сравнивать с безликой! Как она вообще посмела упомнить ту, чьё имя стёрто из хроник! Она сравнивает меня с этими ничтожествами, с этим мусором, с этими людьми, которые даже нашей пыли не стоят. И как вообще можно себя, своих же воинов называть ничтожными?! Как у неё вообще язык повернулся на такое! Не будь она килланкой, я бы подумала, что она не одна из нас. Она выгораживает людей, словно сама из них…» — Грейс осенила такая ужасная догадка, что она невольно повернулась, смотря на десницу, которая сидела скрестив руки и ноги и полностью отвернувшись к окну. «Нет. Нет, не может этого быть. Просто не может… Это, наверное, какая-то проверка. Советник Её Величества не может быть метисом. Это было бы просто немыслимо. Её Величество никогда бы не пошла на такое…» Тут же мозг Грейс услужливо подкинул слухи, которые она сама слышала: «Любовница. Хранительница постели. Воин, против храбрости которого не устояла даже императрица. Шпион. Телохранитель тела. Страстные поцелуи на виду у всех. Стоны и влажные взгляды. Непомерная власть…» Грейс силой воли отогнала эти обрывки сплетен. «Или это действительно всё правда? Неужели место советницы занимает любовница-метис, которая жила среди людей? Которая воспринимает этих существ серьёзно? Я не хочу в это верить…» Её аналитический ум не желал останавливаться и продолжал раскручивать историю дальше. «Но советницу никто раньше не видел, она появилась только недавно. Воины готовы жизнь сложить, чтобы хотя бы приблизиться к её положению, а она… а она защищает людей». Последняя мысль была как гвоздь, забитый в крышку гроба. Ей до глубины души было обидно, что советник Её Величества стоял за людей горой и позволял себе упоминание безликой. Более того, она называла её по имени и сравнивала Грейс с ней. Хуже этого унижения было только становление самим безликим. При этом мозг капитана не переставал анализировать: «Эта ненависть… Боги, она действительно ненавидит килланцев…» На секунду Грейс стало страшно от того, что происходит в голове у десницы. «Как ей удаётся жить с этим? Что с ней произошло? И как безликая связана с десницей? У них, наверное, давний конфликт, очень личный и глубокий». Капитан слышала о скандале, связанном с домом Кварков, и о том, что Кайяна больше не является его частью, как и частью Киллана. Она слышала, что этому поспособствовала Карлая, а ещё она слышала, что во время арены смерти десница проявила очень простую, но действенную тактику. Она прикинулась убитой, а потом, когда безликая отвлеклась, нанесла ей сокрушительный удар. «Умный, но опасный ход, — думала тогда про себя Грейс, — только хорошо зная повадки своего врага, можно так поступать. Хотя это странно… Учитывая, что раны, как говорят, которые получила десница, действительно были смертельными…» На взгляд Грейс, даже исходя из слухов якобы очевидцев, не было чёткого понимания, что именно произошло на арене смерти. Вспомнив, что рассказывали о том, как Кайяна издевалась над телом десницы, когда она не могла сражаться, Грейс покосилась на советницу. Та сидела, делая вид, что капитана здесь нет. Старкар поднялся повыше, чтобы не задеть пески бархана. Яркое солнце, которое до этого было скрыто горами песка, осветило транспорт, и Грейс внимательно, с дотошностью археолога ощупывала Карлаю взглядом. Взгляд остановился на тонкой белой линии, которая брала начало где-то от виска, терялась в волосах и снова проглядывала у нижней части челюсти. «Это что, шрам?» — несколько секунд в голове Грейс не было ни одной мысли. Она завороженно смотрела на тонкий белый рубец. Десница повернулась, впирая в неё тяжёлый, мрачный взгляд. — Что? — гробовым голосом спросила она. Грейс пожала плечами и отвернулась. «Это что, самый настоящий шрам? У килланца?» — продолжала себя спрашивать Грейс, понимая, что её догадки о метисе, скорее всего, верны. «Воины, однажды будучи изгнанными из своего мира и полностью перенявшие культуру и привычки другой расы, уже не могут вернуться в лоно Киллана как истинные воины. То, что на долгое время становится стилем их жизни, укореняется в их сознании, в их привычках, навсегда находит отражение в их поведении. Вытянуть проявившиеся пороки невозможно, и единственным благом является оставить им возможность жить без корней в дали от Дома. Дети, рождённые от безликих, обладающие чистым светом, могут быть приняты Килланом как давние частички света, которые возвращаются к Истоку. Дети безликих, которые выросли вдали от дома и которые вернулись Домой, тоже несут в себе частичку порока иного мира, и убрать этот порок можно лишь безграничным служением и преданием себя тому, кто является высшим проявлением Света». От этого воскрешенного в памяти отрывка из книги Грейс стало дурно. «Если представить, что десница наполовину человек, а в пользу этого говорят шрамы и её ярая защита человеческой расы, а её отец безликий килланец, который связал себя узами с человеческой женщиной, то, что она делает в постели Её Величества? Неужели наша императрица позволила императорскому трону так низко пасть, что возле него такие воины, как Карлая? Или здесь что-то большее?» У Грейс было огромное количество вопросов как к самой Карлае, так и к Генералу, который поставил её работать с женщиной, которая обладала едва ли легким характером, так и к Её Величеству, которую сейчас капитан видела просто как женщину, которой хочется иметь кого-то необычного у себя под боком. «А что если это всё правда?» — от этой мысли становилось трудно дышать. «Порок можно искоренить только служением. Поэтому она служит Её Величеству?» — от вопросов и отсутствия ответов пухла голова. Грейс украдкой посмотрела на собеседницу. Та молчала, уйдя в свои мысли. — Мы почти прилетели, — вдруг проговорила десница, не смотря на навигатор. Лети в сторону того холма. Это руины, занесённые песком, остановимся там.***
«Джакар, я знаю, ты был бы против этого, но я приняла решение, которое будет лучшим выходом для нас с тобой. Я обещала тебе, что я всё исправлю, что я верну нас, верну нашу любовь, нашу страсть и нашу надежду. Я нашла способ, как это сделать, и я сделаю это. Пожалуйста, не сердись на меня, не проклинай, просто прими этот дар. Божья матерь мне свидетельница, я это делаю, чтобы спасти нас. Спасти нашу будущую семью и нашу любовь. Она женщина, она простит и всё поймет. Когда я буду рядом с тобой, ты осознаешь, что я была права, и что наша любовь — это единственная в мире вещь, которая может жить вечно. Родной мой, нежный, любимый, мой мужчина, ты был моим ещё задолго до того, как мы с тобой встретились, просто мы этого не знали. Ты стал тем идеалом, о котором я так долго мечтала. Ты полюбил меня, сделав своей богиней, подарил мне всю свою страсть и опьяняющую любовь. Ты подарил мне бессмертие в виде своей нежности и силы. То, что я делаю, всё, что я делаю, — я делаю ради нас, ради нашего с тобой будущего. Мой дорогой муж, я безгранично люблю тебя и готова для тебя стать всем на свете. Мой любимый, возвращайся скорее, я жду, когда мы снова сможем испить сок нашей любви».***
Руины металлолома, которые издали напоминали свалку, на самом деле оказались заброшенными жилыми модулями. Груды мусора, были не чем иным, как скрученными приборами и кранами для постройки модулей. Куски разломанной техники, рваная проводка, гирляндами свисающая со столбов и крыш, погнутые пластины металла, которые когда-то служили площадками для экспериментов — всё было старым, в спешке брошенным и припорошенным красным песком. Грейс повернулась налево, где строения ещё сохранили свой изначальный вид. Модули, местами покорёженные, с облупившейся краской, со ржавчиной, которая проела металл до дыр, сиротливо смотрели на неё белёсыми глазами мертвеца. За разбитыми стёклами виднелись лежащие на полу мумифицированные тела. Их было немного, но Грейс этого хватило, чтобы торопливо отвести взгляд. Впереди них за разломом просматривались высокие столбы с мощными насосами. Когда-то их должны были погрузить в темноту для выкачки воды, но сейчас они лежали на боку, перекушенные пополам, вывалив свои внутренности-провода наружу. Дальше них виднелась бесформенная груда красного металла. Толстые сваи, некогда служившие опорой для трехэтажного модуля, теперь гордо торчали вверх как обглоданные ребра. — Что это за место? — вполголоса спросила Грейс, когда они припарковались недалеко от модуля. Картина заброшенности нагнетала мрачные мысли. Она решила не развивать конфликт, а перейти к задаче. — Разлом Марса, — так же вполголоса ответила десница, — место, которое когда-то пытались приручить, а в результате оно проучило всех. Таких мест где-то около дюжины по всему Марсу, и по всем ним были предприняты попытки изучить их. — И что помешало? — Катастрофы. Где-то, как здесь, существо само всё уничтожило, где-то пропадала связь, где-то люди тупели рядом с этими местами, а где-то транспорт и любая техника просто отказывалась работать. Любой разлом — какой не возьми, все они сопровождаются трагедиями, жертвами и аномалиями, — но этот, — Карлая покачала головой, проводя пальцем по правой брови, — этот, пожалуй, самый жуткий и кровавый. Сколько попыток было, и все они закончились смертью и полным разгромом. — Виджашта… — тихо пробормотала Грейс. — Что? — переспросила Карлая. — Виджашта охраняет это место; неудивительно, что люди не могут тут что-либо сделать, — пожимая плечами, ответила Капитан, словно это было само собой разумеющееся. Карлая предпочла сделать вид, что поняла, о чём говорила Грейс, и не стала спрашивать, кто это. «Лучше у Мередит узнаю», — на сегодня она уже и так слишком много выболтала. — Давай вернёмся к нашим баранам, — продолжила десница, облизывая разбитую губу. — К кому? — переспросила капитан. — К нашему делу, — махнув рукой, ответила Карлая, — это место в народе считается братской могилой. Сюда приходят отчаявшиеся люди и кидаются в разлом, сводя счёты с жизнью. Здесь очень много боли и отчаяния. Поэтому давай осмотрим здесь всё и поскорее уедем. — Ты уже тут бывала? — спросила Грейс, готовясь к выходу из транспорта. — Да. И каждый раз после таких вылазок приходилось более часа отмокать в ванне, — скривившись, ответила десница. — Пойдём. Чем раньше начнём — тем раньше закончим, — Карлая вытянула руку и, нажав на часы, вызвала голографическую панель, настраивая свой канал на частоту Грейс. — Вот. Это мой личный канал. Ты идёшь направо, я иду налево. Ищем любые доказательства о нашем килланце. Если что-то найдёшь — вызывай меня. Рифт накинула на голову своеобразный капюшон, который слился с головой и превратился в маску. Она защищала кожу, глаза и дыхательные пути. Ткань на запястьях плавно вытянулась и, обхватив голые ладони, сделала костюм полностью непроницаемым к внешней температуре и атмосфере. Карлая первая покинула старкар, ступив на раскалённую поверхность планеты.***
Жара, чувствуемая даже сквозь костюм, давила к земле. Атмосфера — навевала мрачные мысли о бессмысленности существования. Каждый шаг давался тяжело. Земля неохотно отпускала щиколотки и с радостью поглощала ступни каждый раз, когда они снова опускались на неё. Багровое солнце и песок в свете фильтрационных линз в маске делали картину даже ещё более мрачной, чем в транспорте. Красный отблеск был буквально на всём, напоминая женщинам о кровавой бане, которая была устроена неизвестным существом. Карлае же это место напоминало арену смерти, о которой она размышляла по пути сюда. Они остановились недалеко от разлома. Десница упёрла руки в бока и окинула местность взглядом. «Ну и ну, на что я надеялась, когда ехала сюда? Улики, встреча с подозреваемым, труп? Ведь всё это уже давно исчезло, если и было. Нам очень повезёт, если мы найдём хотя бы намёк на нашего подозреваемого», — она развернулась и пошла в правую сторону, внимательно осматриваясь по сторонам. Карлая чувствовала, что они впустую тратят время. С одной стороны, они не могли не посетить место, на которое указала подозреваемая, с другой — ощущение, что они ищут иголку в стоге сена, усиливалось с каждым шагом. «Мы не могли не обследовать место возможного преступления. А почему преступления?» — внезапно задала себе вопрос Карлая, останавливаясь и смотря вперёд. «Потому что я нутром чую, что наш друг мёртв, а его подруга в полшаге от могилы. Они меня в этом разубедят, если только предстанут передо мной живыми». Карлаю посетило то самое необъяснимое озарение, когда она без доказательств знала, что произошло. Как было на корабле, когда, ведомая чутьем, она пошла искать маскирующее устройство. Великолепно развитая интуиция говорила Карлае, что они сейчас не там, где должны быть. «Чёрт, нам надо хоть что-то найти. Хоть что-то, что сделает эту поездку менее бессмысленной и глупой», — с досадой думала Карлая. От эмоций и подавленного гнева у неё начинала болеть голова, и виски медленно, но уверенно стали пульсировать болью, обещавшей ей своё сопровождение до конца дня. «Быть детективом красиво в кино, когда вся картина преступления раскрывается за сорок минут, а в первые минуты серии обязательно показывают убийцу. В реалиях ты заваливаешься даже на очевидных действиях, потому что — что? Правильно расставить приоритеты — это не врождённый талант, а приобретаемый навык, который к тому же надо постоянно оттачивать». В ухе послышался входящий звонок, и Карлая, не глядя, приняла его. — У тебя что-то есть, Грейс? — безжизненным голосом проговорила она. — Хей, Карлая, это Беверли. Добрых лун тебе, — голос искрился солнечным светом, — я не вовремя? — А, Беверли, добрых, — Карлая была рада её слышать, и она слегка оживилась, — ну так. Я на задании. У тебя что-то случилось? — Нет, просто хотела пригласить тебя на прогулку. Но, наверное, она отменяется, да? — Да, пока что да. Я на Марсе, с капитаном Грейс, разбираюсь с одним делом. — То самое дело? — понизив голос, спросила Бев. — К сожалению, да, — с разочарованием ответила Карлая, — давай, мы устроим прогулку, когда я вернусь? — Только если так, — и в голосе младшей Айдеры звучала улыбка, — дай знать, как будешь свободна. Буда рада провести с тобой время. — Взаимно, Беверли, взаимно, — с теплотой отозвалась Карлая. — Бев, Бев, стой, — поспешно проговорила она, — скажи мне одну вещь. — Да? — Кто такой Виджашта? — Хозяин. Он может проявляться по-разному, но его главная функция — не пускать посторонних туда, где им не место, — даже не удивившись, ответила Бев. — Я тебе даже больше скажу. У нас есть такие планеты, где Виджашта не подпускает не то что к месту, а ко всей планете. — Я поняла, — уставшим голосом произнесла Карлая, — ладно, спасибо, Бев. Мы потом поговорим на эту тему. — У тебя всё в порядке? — уже встревоженно спросила Айдера. — Да, да, всё хорошо. Я свяжусь с тобой попозже, ладно? — Хорошо. Береги себя, Карлая, — тишина. Рифт с тоской думала, что ей хочется видеть пляж, где волнуется океан, слушать Бев, а не смотреть на разруху и слушать внутренний голос, который разрывался между расследованием и анализом недавних событий. Вздохнув, она продолжила свой путь к постройке, которая тянулась аж до самого разлома. Остатки стекла редкими кольями торчали в раме. Блок, чудом сохранивший свою конструкцию, продувался со всех сторон, наметая на пол небольшие барханы. Выглядывавшие из-под песка обломки столов и стульев сейчас едва угадывались в своём предназначении. Карлая, обогнув одну из конструкций, остановилась в шагах двадцати от края платформы. Она обрывалась прямо над разломом, и при желании можно было сделать шаг и сорваться в раззевающий пасть разлом. — Грейс, — позвала она капитана, присаживаясь на корточки и рассматривая лежащий перед ней предмет, — я, кажется, что-то нашла. Подойди ко мне, пожалуйста. Карлая за время молчания в старкаре решила так же не развивать конфликт и просто работать с капитаном, не обсуждая ничего личного. — Принято, — послышался приглушённый голос. Грейс подошла к Карлае спустя пару минут. Десница за это время успела внимательно всё осмотреть вокруг и сделать пару предположений про себя. — Что у тебя? — Карлая указала на пистолет, лежащий на полу. — Это может быть то, что нам нужно. — Почему? — спросила Грейс, присаживаясь рядом с ней на корточки. — Во-первых, — сказала Карлая, указывая пальцем на пол вокруг, — видишь? Пистолет упал не просто на пол, а уже на приличный слой песка. Последняя ветреная погода была в прошлый четверг. Сейчас пятница. Ветер здесь дует с такой силой, что по-хорошему это небольшой буран, который может занести песком наш старкар за пару часов. Что уж говорить об этой вещи, — она ткнула на пистолет пальцем. — Следовательно, тот, кто оставил эту вещь, был здесь в промежутке с четверга, после бурана, по пятницу, до того момента как мы сюда пришли. Неделя с небольшим хвостиком. Грейс не стала уточнять, откуда у Карлаи информация про погоду: десница явно подготовилась к высадке и знала, что ожидать от местного климата. — И во-вторых, самое, пожалуй, очевидное: пистолет тут единственная вещь, которая не выглядит столь же убого и убито, как всё остальное. — С этим я согласна, а почему эта вещь наша? — задала резонный вопрос Грейс. — Потому что я предпочту иметь пистолет на руках, чем впустую потраченное время, — десница осторожно взяла оружие в руки. В ухе капитана послышалось задумчивое хмыканье. — Что? — Это Beretta 92 FS, — пояснила Карлая, — популярное оружие у людей. Сейчас его уже сняли с производства, но оно до сих пор пользуется уважением, — она внимательно осмотрела пистолет. — Он снят с предохранителя, а патронов… — магазин легко выскользнул, и Карлая словила его на лету. — …шесть вместо пятнадцати. Из него стреляли. Давно? Она окинула взглядом помещение, сделала шаг вперёд и, присев, начала сметать песок с пола. Грейс молча наблюдала за тем, как десница, стоя на коленях, возилась на полу в поисках… — Вот! — прервав тишину, торжественно заявила Карлая. Она встала, держа в руках два патрона. — Уверена, что если ещё поискать, то я найду и остальные. — Что нам это даёт? — скептично спросила Грейс. — То, что этим пистолетом пользовались недавно, что его бросили здесь и… И я не вижу в кого или во что стреляли, — мрачно закончила Рифт. — Есть предположения, почему оружие здесь? — собеседница развела руками. — Причин может быть тысяча. Самая банальная — тот, кто стрелял, растерялся, бросил оружие и убежал. Обычно… обычно, — цокнув языком, размышляла советница, — умелый стрелок не будет бросать такую вещь у всех на виду. Хороший стрелок, в принципе, не будет так выкидывать оружие, даже если оно ему не нужно. Другое дело, если тот, кто стрелял, — новичок. Это может многое объяснить, ведь пистолет, — она ловко вставила магазин, взвела курок и выстрелила в окно, — рабочий. Рокот, который разорвал вязкую тишину, оглушил. Капитан, хранившая молчание и наблюдавшая за напарницей, заметила, что все действия с оружием Карлая выполнила легко и непринуждённо. «Ноги прямые, поставлены на ширину плеч. Ступни симметричны. Корпус слегка откинут назад. Она опытный стрелок, как и мои воины на корабле. Но они потратили лет пять на обучение и ещё больше на оттачивание этого мастерства, а она? — размышляла капитан. — Значит, она всё же служила? Но как, кому, где?» Эта мысль в её голове щекотала мозг, как назойливая муха, но чтобы поверить в неё, нужно было проверить факты. — Может быть, стрелявший испугался шума. Эхо здесь хорошее, — Карлая обернулась, осматриваясь по сторонам. — Может быть, его испугали. А может быть, — она поднесла пистолет к глазам и задумчиво погладила его ствол, — а может быть, владелец пистолета вообще первый раз стрелял. Грейс иронично усмехнулась, но промолчала. Предположения, построенные только на «может быть» и «если», никак не помогали им отыскать килланца. Советница, повернувшись к разлому, задумчиво продолжила. — Ясно одно — этот пистолет здесь недавно. И он здесь не просто так. Возможно, здесь были двое, но где труп или следы крови? — диалог был скорее монологом, за которым беспристрастно наблюдала Тс’Ахира. — Хотя, если предположить, что… — она подошла прямо к краю платформы, а Грейс тихо ахнула. — Ты что делаешь? — прошептала она, порываясь схватить её за руку. — …что стреляли оттуда, а кто-то стоял здесь, то вполне вероятно — труп упал в разлом. Чистое убийство и никаких следов, — она снова присела на корточки и начала раскидывать песок ладонью в поисках следов крови. Как она и полагала — ничего не было. Всё исчезло, превратившись в песок и ветер. Карлая поднялась и отошла от края блока, а капитан выдохнула. Она даже не заметила, что затаила дыхание, когда десница подошла к краю платформы. При столь близком расположении Виджашты Грейс бы не стала подходить ближе, чем на пару километров. «Бессмертная», — мелькнула у неё мысль. — К сожалению, отпечатков мы не найдём. Нахождение в этой атмосфере без костюма — минус конечность или жизнь, — с разочарованием протянула Карлая, осматривая оружие со всех сторон. — Но мы можем проверить пистолет по номеру регистрации, — Рифт активировала свои часы, вызывая голографическую панель. Грейс молча отошла в сторону. — Коста, услада моих голов, как я рад тебя видеть, — через пару секунд послышался голос януса. Его размытый облик то и дело мигал на голографической поверхности, — чем обязан? — Олимп, добрых лун тебе. Ты знаешь, я бы не стала тебя дёргать без причины, можешь проверить одну вещь? — Для тебя могу проверить всех, — улыбаясь во весь рот, ответил янус. Грейс отвернулась от них, смотря в окно, куда недавно выстрелила десница. Её голову всё ещё занимали мысли их недавнего скандала. Сейчас они делали вид, что ничего не произошло, потому что обеим не хотелось поднимать эту тему. Но поговорить они будут должны. «Десница говорила именно то, что думала. Неужели она и в правду не видит нашей разницы с людьми? Как долго она была вне дома, что сейчас защищает человечество? Что такого сделали ей килланцы, что она их так ненавидит? И почему она себя отделяет от них? Мне кажется, что она либо метис, либо ребенок безликого, либо — что ещё хуже — сама безликая. Её поступок на арене вполне мог очистить имя от прошлых проступков. Все…» — Грейс! — позвала её Карлая. Женщина обернулась и подошла к советнице. — Этот пистолет, — она взвесила в руках оружие, — он зарегистрирован на отца Лоры Страйх. По спине Тс’Ахиры пополз неприятный холодок. — Нам нужно вернуться, — в голосе советницы звучала тревога, — причём очень быстро.***
«Джакар, мы скоро будем вместе. Я всё подготовила к нашему воссоединению. Мой любимый муж, когда ты снова возьмешь меня, голую и счастливую, и сорвёшь с меня фату, ты поймёшь, что нет никого счастливее нас с тобой. Ты — мой муж. Моя твердыня и опора. Бог посылает нам с тобой испытания, но мы с гордостью и рука об руку проходим их с тобой. Муж мой, я твоя навеки, а ты мой. У нас скоро всё будет. Семья, дом, собака, наш счастливый угол счастья. Наш с тобой Рай, где мы снова станем чистыми Адамом и Евой, которые купаются в любви друг друга, которые не считают дни и кружатся в танце счастья. Мой дорогой, я хоть и виновата перед тобой немного, но это мелочи, которые мы исправим. Мы же с тобой вместе — единая стена, которая выстоит против любых натисков. Ты продолжение меня, и очень скоро ты увидишь продолжение себя в ком-то более миниатюрном. Моя нежная, трепетная, моя первая любовь — это ты, Джакар, и я сделаю всё, чтобы мы с тобой были счастливыми. Даже если порывы ветра нас тобой будут разделять, даже если бог Молнии будет против, я тебя не отпущу. Ты мой муж, а значит, я с тобой буду везде и всегда…»***
Первый звонок — ответа нет. Второй звонок — ответа нет. Облачённый в кожу палец долго держал звонок в третий раз, и ответа всё так же не было. Женщины, не сговариваясь, переглянулись. — Она ушла? — вполголоса спросила Грейс, надеясь, что человек спит, а у них бурное воображение. — Очень в этом сомневаюсь, — сухо ответила Карлая, толкая двери. Те бесшумно отворились. Рифт затаила дыхание. Запах. Отвратительный, гниющий, сладкий, рвотный аромат, который витал в квартире. — Надень маску, — коротко отдала приказ Карлая. «Мы опоздали. Мы чертовски опоздали!» — то, чего она боялась с момента встречи с Лорой — произошло. Ей даже не нужны были доказательства. Опыт и общая картина говорили сами за себя. — Стой, — Карлая резко схватила Грейс за плечо, когда та попыталась зайти в квартиру. — Надень перчатки, — Тс’Ахира, молча выполнила приказ. — Мы на месте преступления, — тихо сказала Карлая, тоже надевая перчатки, — ничего не трогай. Осмотри кухню и спальню. Я проверю ванную. Квартира встретила их полумраком и полнейшим бардаком. Когда были здесь в первый раз, это место, конечно, не отличалось чистотой, но такого погрома не было. Грейс тихо прошла на кухню. Её глазам предстали горы немытой посуды, разбитые тарелки на полу, остатки еды на столе, открытый, потёкший холодильник, засохшая еда на плите и ни одного намёка на живого человека. В спальне история повторилась. И снова ни единого следа на присутствие постороннего. — Грейс, — очень тихо проговорила десница, — подойди в ванную, — уже по тому, что её вызвали в это место, Грейс поняла, что дело плохо. Десница спиной закрывала весь проход в маленькую комнатку, поэтому с первого взгляда Грейс ничего не увидела. — Что там? Карлая обернулась к ней и, развернувшись вполоборота, открыла обзор. Грейс резко выдохнула. В красной воде, в фекалиях, наполовину утонув, лежала Лора Страйх. Точнее, лежало то, что когда-то было Лорой. Тс’Ахиру передёрнуло от отвращения. Она видела смерть, но не в таком неприглядном виде. Белое лицо, искаженное в предсмертной гримасе, свидетельствовало, что женщина умирала в муках. Мухи, спокойно заползающие в рот и снующие по открытым глазам, вполне могли стать причиной не одного ночного кошмара. А если бы не маски, то женщины учуяли бы ещё и невообразимую вонь, которая забивалась в микроскопические щели и преследовала как тень. — Мы опоздали, — тихо поговорила Карлая. — Пусть Эниннги помогут ей слиться со светом, — тихо проговорила Грейс, — давно она умерла? — Думаю, часа полтора назад, может, два. В этот момент капитан почти испытала угрызение совести по отношению к этому существу. «А ведь десница была права, когда говорила, что может что-то случиться. Как она это предчувствовала? — и тут Грейс вспомнила, с чего начался их конфликт. — Запах. Эниннги меня храните! Карлая предчувствовала, что с женщиной может быть что-то не так, и она была права». Грейс впору было испытать укол совести, что в мыслях о том, что люди — это ошибка природы, она упустила важный момент — смерть. Коэффициент, который навсегда менял построение уравнения. Рифт тем временем подошла к трупу и осторожно подняла его правую руку, перевернув запястьем вверх. — Вскрыла вены. Жаль, — она взмахнула рукой, прогоняя наглых мух с лица, — неплохая была девушка, — потревоженные насекомые, сделав пару витков, лениво вернулись на насиженное место. Грейс почувствовала, что её начинает тошнить. — Она заслуживала лучшей жизни и лучшего конца, — с болью сказала Карлая. Это был не первый раз, когда она заставала такую картину. — Ладно, — Грейс показалось, что голос десницы дрогнул. «Она сопереживает людям как равным?» — Нам надо выяснить, что здесь произошло. У тебя есть что-то, чтобы взять кровь на анализ? — Грейс молча кивнула. У неё всегда имелись при себе «вакуумные конверты». Выполненные из тонкого волокна древесины и обработанные специальным составом от промокания и повреждения, они хорошо держали форму предмета, а за счёт вакуума не позволяли мусору попасть внутрь. Удобная вещь, даже в обычной жизни. Она прошла в комнатку, достала гибкий треугольник и аккуратно собрала кровь. Стоило ей согнуть края, как они тотчас спаялись, убирая лишний воздух внутри. Когда Грейс отошла, десница снова подошла к жертве и внимательно её осмотрела. Левая рука была неестественно вывернута и заломлена за спину. Интуиция подсказала ей, что было бы неплохо осмотреть труп. Пока ещё была такая возможность. — Грейс, нам нужно осмотреть труп, — в этот момент капитана чуть не вырвало желчью. — Нет, я не буду этого делать. Я не притронусь к ней, — запротестовала она, подавляя рвотные позывы. Только от понимания того, что ей придётся прикоснуться к человеческому трупу, у Грейс возникло ощущение, что её уже вываляли в испражнениях. — Это необходимо для нашего расследования — продолжила советница, заметив, как ещё чуть-чуть — и напарницу стошнит. — Осторожно подними её так, чтобы вода не капала на пол, а я осмотрю тело. Мне это нравится не больше твоего, — добавила Карлая сухим и жестким голосом. — Это приказ. Грейс, прокляв про себя судьбу, подошла и, осторожно взяв труп под мышки, подняла тело ровно над ванной. При всей своей хрупкой комплекции труп женщины оказался несколько тяжелее, чем она ожидала. Карлая, нагнувшись вперёд, взяла труп за левое запястье и повернула к себе. На нём тоже были глубокие порезы, но в ладони было что-то зажато. Карлае пришлось приложить все свои силы, чтобы разжать одеревеневшие пальцы. Тем временем голова мертвеца, будучи откинутой назад, медленно перевесилась вбок и резко ухнула вперёд, обдавая маску Тс’Ахиру мутной жидкостью изо рта. Капитан отшатнулась, инстинктивно отвернувшись в сторону, и едва не разжала руки, опуская труп обратно в ванну. Карлая, которая не видела, что происходит наверху, согнулась, чтобы распрямить пальцы, и вдруг резко получила трупной рукой по лицу. Послышался короткий вскрик, и десница, практически не разгибаясь, в ужасе отпрыгнула к противоположной стенке. — Твою мать, Грейс! — дрожащим и возмущённым голосом прошипела она, выпрямляясь и прикладывая руку к груди. — Прости, я не специально. — Ещё бы ты это сделала специально, — выдохнула Карлая, прикрывая глаза и выравнивая дыхание. — Осторожнее, пожалуйста, — у неё дрожали руки от резкого выброса адреналина, — ещё одной пощечины от мертвяка моё сердце не выдержит, — она снова подошла к трупу и, с опаской посмотрев на него и Грейс, наконец разжала пальцы. — Брошь, — коротко резюмировала Карлая, — клади её обратно в ванну. Капитан осторожно погрузила тело в воду. От столь близкого контакта с человеческим трупом её жутко мутило, и завтрак уже просился наружу. — Грейс, — протянула Карлая с подозрением. — Мне кажется, или это килланский камень Прабхита? — на обтянутой чёрной кожей ладони, мрачно поблёскивая, лежала брошь в виде бутона розы. — Да, верно — подтвердила Грейс. — Тогда я буду права, если скажу, что эта вещь, скорее всего, у неё от её любовника. Нашего любовника, килланца, — она протянула вещь капитану. — Сохрани её. Возможно, если спросить знающего воина, эта вещь сможет рассказать нам гораздо больше, — Тс’Ахира поместила украшение в «вакуумный конверт», и убрала его в набедренный карман доспеха. Карлая тем временем внимательно осматривала ванную. Она была такой же грязной, как и вся остальная квартира. Стены с подтёками, треснувшее зеркало, плесень по углам, сколотая по бокам раковина. Во всём сквозила нищета. Карлая открыла шкафчик за зеркалом и внимательно осмотрела препараты. Грейс заглянула через плечо: — Есть что-то? — Не особо. Противозачаточные, снотворное, обезболивающее, причём довольно мощные, — она поводила пальцем по бутылочкам и баночкам, — и их довольно много. Судя по их количеству, я могу предположить, что она либо мучилась сильными болями, либо это была замена лёгким наркотикам. Сейчас Грейс ей была даже признательна за эти сведения, потому что для неё лекарства были не более чем ровным рядом бутылочек. Закрыв шкафчик, Карлая увидела отражение себя двадцать лет назад. Когда она жила в такой же, а то и хуже, нищете. Головная боль в висках запульсировала сильнее и резче. «Вот только этого мне не хватает. Вот только головной боли мне не хватает для полного счастья». — Пошли, — она развернулась на выход. Выйдя из ванной и остановившись посреди гостиной, она окинула её взглядом. — Ты что-то нашла в других комнатах? — спросила она капитана. — Нет. Это всё очень похоже на обыск. В других комнатах всё перевернуто вверх дном. Кто-то целенаправленно что-то искал. — Значит, мы тут не первые. И это усложняет нам жизнь, — Карлая задумалась. Возможный хвост, как и свидетели их пребывания здесь, её не радовали. Она была уверена, что на камерах безопасности, если проверить, будет отчётливо видно, как они покидают квартиру Лоры и как возвращаются. И, скорее всего, там был и тот, кто устроил обыск. Но эти записи было не очень просто достать. — Что будем делать? — подала голос капитан, видя, что десница молча стоит на одном месте. — Я думаю. Думаю, как нам не вляпаться в международный скандал, — ответила Карлая. «Уйти, оставив всё как есть, можно, но что делать с трупом? Оставлять его так не хочется. Прежде чем о нём узнают за пределами квартиры, пройдет энное количество времени и труп превратится… Уйти, вызвав бригаду и списав на запоздалый сигнал, тоже можно. Но что делать с обыском? Это самоубийство, но из-за погрома за это могут взяться детективы. Может, они и закроют на это глаза, а может, и нет. На камерах всё видно, в том числе и мы. Заподозрят нас — жди скандала». Ещё немного подумав, Карлая, активировала часы на руке, оставляя сообщение бригаде первой помощи. — Что ты решила? — прервав молчание, спросила Грейс, видя, как Карлая набирает сообщение на клавиатуре. — Сотрудничать с властями Марса. — Даже так? — удивилась Грейс. — Разве наше расследование — это не внутреннее дело Киллана? — Оно и остаётся внутренним. Никто не собирается рассказывать людям, что мы здесь делаем. Но сообщить о трупе, после того как мы его нашли — мы обязаны. На каждом этаже апартаментов есть камеры, на которых мы с тобой уже засветились. Если мы скроем, что были здесь, и молча уйдём, то у властей будет лишний повод закатить скандал и в приказном порядке вызвать нас на ковёр с объяснениями. Если мы сами будем сотрудничать, и будем помогать следствию, если оно, конечно, будет, то у них не будет повода обвинить нас в сокрытии улик. — А почему ты считаешь, что эту смерть будут расследовать? — Если бы это было просто самоубийство, то никто бы даже внимания не обратил, — спокойно пояснила десница. — Но квартиру явно обыскивали с какой-то целью. Мы не ввязываемся в возможные конфликты, даже если Лора действительно что-то скрывала. Наше дело помочь и свалить. Если нам повезёт, то расследовать не будут, — она написала свой номер канала, чтобы при случае с ней могли связаться, если возникнут вопросы. — Ты ещё и канал свой даешь? — возмутившись, спросила Грейс. — Это рабочая линия. Она не связана с Килланом, — парировала десница, — пошли. Бригада приедет с минуты на минуту, а я по горло сыта этим местом.