Хроники Киллана. Кристалл Эниннгов

      Их встретил полумрак.       Выходя из кабинки, Грейс закинула голову кверху.       Песчаные стены, уходящие в высоту вместе с шахтой лифта, были укреплены металлическими пластинами, а в них, мрачно поблёскивая металлом, покоились трубы. Уложенные ровными рядами вдоль и поперёк стен, они напоминали брюхо огромного кожистого червя.       Провода — чёрные, переплетающиеся, лоснящиеся, как шкура змеи — струились по трубам, стенам, полу, норовя скрыть за собой каждую пядь свободного пространства. Тусклые жёлтые фонари, вдавленные в стену, едва разгоняли сумрак вокруг себя, не говоря уже о том, чтобы освещать что-то вокруг. Они были всего лишь маяками жизни в мазутно-зеленоватом пространстве.       На Грейс обрушилась мрачная, вязкая, душная атмосфера отчаяния и боли. Сильно заныли кости.       «Свет меня храни, когда в последний раз у меня так ломило тело?»       — Не дай городу себя запугать, — прозвучал в её коммуникаторе голос десницы, — не смей ему показывать свой страх.       Звук знакомого голоса привёл Грейс в чувство. Напарница обогнула её и пошла вперёд, и капитану оставалось последовать за ней.       Их путь пролегал по частично проложенной дороге. Где-то был песок, а где-то длинные куски металла.       «Странно, я чувствую, как меня хочет поглотить это… Это… Это что-то. И оно норовит сожрать меня. И эта боль — она притупляет реакцию. Что за чушь?» — думала Грейс, вытаскивая ногу из песка, который с явной неохотой отпускал её щиколотки. Встав на твёрдую поверхность из чёрных листов и резины, она тяжело выдохнула и окинула взглядом виднеющийся впереди туннель.       Проход с низким песчаным сводом грозился сломать её грудную клетку и замуровать в узком пространстве. Везде были трубы и провода — чёрные, гладкие, толстые.       Капитан подняла глаза и вздрогнула. Ей показалось, что сверху пролегал не трубопровод, а змеи. И чем дольше она на это смотрела, тем больше ей казалось, что весь проход кишит огромными кожистыми и жирными рептилиями. Резко прилившая к ушам кровь в своей мерной пульсации заставляла верить, что рептилии ожили и готовы накинуться на любого, кто влезет под их брюхо.       Со змеями Грейс не ладила с детства, но это никогда не мешало ей в жизни. По работе она редко с ними сталкивалась, а умение контролировать свои эмоции не позволяло впасть в панику. Зато сейчас этот страх превращался в большую проблему.       «Это просто провода и трубы. Здесь нет никаких рептилий». Она сжала кулаки.       «Сосредоточься на дыхании. Убери все мысли», — сделав пару шагов, она краем глаза заметила на стене движение и остановилась.       Они были живыми. Свет играл на кожистых телах рептилий. Они дышали, пульсировали.       «Это обман зрения! Здесь не может быть змей! По определению не может!» — вопил её внутренний голос, но глаза упрямо говорили, что это были живые существа. Грейс стояла как вкопанная, понимая, что не может даже пошевелиться. Только представляя, что ей придется шагнуть в туннель с этими существами и ее пробирал озноб. Она с трудом сделала еще шаг, но новая игра света, заставила её остановиться. Впервые за много лет она не могла взять себя в руки и совладать со своим страхом.       Она была беспомощной перед утробой, состоящей из длинных змей, червей и рептилий.       Десница обернулась.       Капитан стояла у входа в туннель, задрав голову к потолку.       Не говоря ни слова, Карлая подошла к ней и только потом спросила       — Что случилось?       — Я боюсь змей, — шёпотом призналась Грейс, не зная, от какой мысли ей больнее: от той, что вокруг неё рептилии, или от той, что кто-то узнал о её сокровенном страхе, — я ужасно боюсь змей, — у неё дрогнул голос. Тс’Ахире хотелось бежать и больше никогда не возвращаться сюда.       Чёрный город сорвал с неё защитную оболочку, запустив свои длинные кожистые пальцы-провода в её сущность.       — Закрой глаза, — послышался спокойный голос Карлаи.       — Я не могу.       — Просто закрой глаза.       — Я не могу, они укусят, — Грейс стоило больших усилий не закричать. Она чувствовала себя примерно так же, как и Карлая, когда они разговаривали о феромонах. — Я не могу, — с тихим стоном произнесла она, не в силах оторвать взгляд от длинных кожистых тел.       Внезапно на глаза опустилась чернота. Советница положила ладонь на маску, закрывая видимую картину от капитана.       — Кали меня храни, — с облегчённым всхлипом вырвалось к Грейс. У неё дрожали губы и ноги.       — Выдохни и прикрой веки, — спокойный и глубокий голос напарницы звучал успокаивающе.       — Закрыла глаза?       — Да.       — Возьми меня за руку и иди за мной, пока я не скажу открыть глаза, — Грейс протянула руку и почувствовала, как её берут под локоть и крепко держат за запястье.       Карлая повела её в туннель. Она видела, как капитан инстинктивно вжала голову в плечи, а затем почувствовала, что рука Грейс ответно вцепилась ей в запястье.       Рифт не могла винить её за слабость. Она даже не осуждала Грейс за это. Этот город мог воплотить в жизнь самые затаённые страхи, — и это сводило людей с ума. С Грейс происходило то же самое: город материализовал её страхи. И хотя это было не более чем игрой воображения, приправленной густой атмосферой этого места, Карлая понимала — для Грейс это реально.       «Мать Уттара, хранительница и защитница Киллана. Мать тысячи детей. Мать благословенных воинов. Мать рождения и смерти. Хранитель нашего света и сердце наших клинков, сохрани мой свет от безликой тьмы. Спаси мой клинок от разрушения и бесчестия. Мать Уттара…» — начала про себя повторять Грейс.       Сейчас её проводником сквозь страх были, как ни странно, Карлая, которая вызывала большие сомнения, и эта молитва, выученная в далёком детстве.       В такой молчаливой молитве и в тесном контакте с единственным живым существом в этой тьме прошло десять минут. Наконец они остановились.       — Можешь открыть глаза и отпустить руку, — Грейс послушалась и отстранилась от Карлаи, окидывая взглядом место, куда они пришли.       Это было захватывающим по своей масштабности место. Они стояли в огромной пещере на небольшом уступе, который, как нервная система, оплетал все боковые песчаные стены, а посередине располагались огромные сталагнаты, тускло подсвечиваемые жёлтым светом. Капитан шагнула к краю бортика. Где-то далеко внизу тускло блестел чёрный камень. Красным светом мерцала техника, которая запустила свои огромные трубы вниз, откуда росли сталагнаты. Впрочем, место, откуда они брали своё начало, было лишь условностью. Недр, из которых они выросли, попросту не было видно. От высоты у капитана задвоилось в глазах.       — Не стой так близко к краю, — услышала она, и Карлая оттащила её обратно к стене.       Прищурив глаза, Грейс разглядела за сталагнатами каменную стену, которую, как паутина, оплетали строительные леса.       Теперь Тс’Ахира понимала, о чём ей говорила десница в старкаре.       «Утроба — не опасное место. По крайней мере, визуально. Её даже можно назвать красивой, но то, что витает в ней, и то, что заставляет меня верить в реальность всего происходящего, — это опасно», — думала капитан, выдыхая и надеясь, что самое страшное позади.       «Людям надо отдать должное — создать такое место, где каждую тень воспринимаешь как убийцу — надо постараться».       Десница не торопилась. Она внимательно осматривала местность, давая себе и капитану небольшую передышку. Затем, кивнув головой, она повела её вбок, осторожно спускаясь по узкой дороге. Здесь можно было идти лишь по одному, чётко след в след. Малейший неосторожный шаг — и можно было улететь вниз.       «Интересно, сколько несчастных здесь сорвалось? — думала Грейс, аккуратно ступая за десницей. — Хотя если судить по тому, сколько здесь людей, это не самое популярное место».       Когда они дошли до песчаного туннеля, их ждала другая неприятность. Проход не предназначался для высоких людей. Он был не больше полутора метра в высоту, и для килланок с их двухметровым ростом это стало проблемой. Им пришлось согнуться вдвое, чтобы пройти. Грейс была не очень рада такой разминке, но это было лучше, чем туннель со змеями, поэтому она не роптала.       Когда они снова смогли выпрямить спину и стряхнуть с плеч песок, перед их глазами разостлалась совершенно иная картина.       Место, в которое они пришли, было пещерой с высоким сводом и песчаными колоннами. Как они держались и держали ли на себе весь свод — оставалось загадкой.       Насколько хватало взгляда, в стенах подземелья зияли криво выдолбленные отверстия, в которых жили люди. Какие-то дырки были занавешены тряпьем, какие-то — залеплены серой субстанцией, а некоторые зияли чернотой. И самым пугающим была абсолютная тишина.       «Личинки», — подумала Грейс       — Это — поселение отверженных, — проговорила Карлая, делая жест следовать за ней, — даже Чёрный город отказывается их принимать.       Тс’Ахира шла за своим проводником, украдкой рассматривая обитателей этого места.       Она видела слепого старика без ног, сидящего на земле. Он с яростью что-то бормотал и показывал двусмысленные знаки двумя оставшимися пальцами на руках, словно хотел, чтобы она пала перед ним на колени.       Она видела подростка, который упорно пытался подняться до верхней дырки, невзирая на то, что ему не хватало роста и силы, чтобы подтянуться. Словно почувствовав её взгляд, подросток повернулся, смотря на неё диким, почти безумным взглядом.       Грейс заметила девицу, которая сидела, мерно раскачиваясь из стороны в сторону, каждый раз ударяясь головой об стенку и оставляя там кровавое пятно. Она перевела взгляд на её тарелку, где виднелась серая субстанция, в которой неторопливо копошились маленькие существа.       Затем её взгляд наткнулся на седую старуху, наполовину свесившуюся со своей «спальни». Два человека помоложе старались вытащить её оттуда за плечи. Женщина была обнажённой и мёртвой. Её тело без одной груди было покрыто гноящимися ранами, что всё ещё сочились сукровицей. Людей, которые пытались вытащить труп, это не смущало, и их руки были перепачканы кровью, гноем и ошмётками кожи.       Капитан сглотнула.       Впереди них сидело три болезненно худых существа, которые протянули ладони к жёлтой лампе, совершенно позабыв об окружающем их мире. Проходя мимо, Грейс заметила, что все они были слепыми. Глазницы, покрытые красными, засохшими корками, уродовали и без того обезображенные тела.       Грейс чувствовала, что чем дольше она смотрит на этих существ, тем сильнее перед ней формировался образ утробы.       «Это и есть утроба».       Между тем однорукая худая женщина, до этого прятавшаяся в тени, видя, что высокие, сильные чужаки, пришли не с войной, двинулась им на встречу.       «Это безумие! Это город безумных! Свет меня храни!» — Грейс пребывала в ужасе. Она чувствовала, как атмосфера этого места засасывала. Тысячи слепых, изуродованных глаз впивались в её тело мелкими крючками и разрывали его на части.       Однорукая женщина с белым гноящимся глазом прошла мимо Карлаи и, подойдя к Грейс, которая рассматривала бесполого ребенка, схватила ту за плечо.       — Помоги… — прошепелявила она.       Грейс вздрогнула и попыталась оттолкнула её.       — Уйди! — приказала она, но женщина, несмотря на свою худобу, вцепилась в неё мертвой хваткой. — Не прикасайся ко мне! — с отвращением вскрикнула Грейс, готовясь ударить её в лицо.       — Не бей меня… — проговорила женщина, и Грейс опешила, так и не подняв руку. Столько боли было в этих словах, столько отчаяния, что у капитана перед глазами пронеслись все мыслимые и немыслимые пытки.       Больная, почувствовав, что её не собираются бить, всем телом прильнула к капитану, поднимая голову и пытаясь дотянутся до её маски своей единственной рукой.       — Мне больно… — из второго незамутненного карего глаза покатилась слеза. — Помоги… Мне холодно… — в её взгляде было столько надежды и смирения со своей судьбой, что у Грейс перехватило дыхание. Она чувствовала слабое, хрупкое тело, которое прильнуло к ней. Понимала, что ей достаточно одного пинка, чтобы сломать все кости, и вместо того, чтобы сделать это, она стояла и смотрела, как женщина лихорадочно хватается за её доспех.       — Спаси м… — женщина не успела договорить. Взгляд остекленел и пальцы, разжавшись, позволили ей упасть. Капитан оцепенело смотрела себе под ноги. Одно дело отнимать жизни, другое — видеть, как она уходит легче дымки на рассвете. Грейс повернула голову в сторону десницы.       Та стояла, повернувшись к ней вполоборота, и смотрела то ли на неё, то ли куда-то в сторону и молчала.       — Я… — Грейс запнулась. Голос срывался.       «Что со мной происходит? Почему я так реагирую на все?» — спросила она себя, смотря в непроницаемую маску.       «Почему я реагирую, а она нет? Почему мне больно видеть страдания низшего? Почему она спокойна? Всё должно быть наоборот! Я не должна так чувствовать!» — простые вещи, которые в обыкновенной жизни не стоили даже её взгляда, сейчас опустошали изнутри.       Это пугало. Внезапно она оказалась беззащитной перед эмоциями, которые набрасывались на неё, как дикие животные. Они рвали, кусали, калечили, а она не могла ничего сделать.       Грейс снова опустила глаза вниз. На платформе, где они стояли, были разбросаны обрывки проводов, и сейчас те зашевелились и медленно ползли к мёртвому телу и к ногам капитана.       — Змеи, — простонала она, чувствуя знакомое оцепенение.       Десница молча взяла её под локоть и, закрыв ладонью маску, повела за собой.       — Следуй за мной, — спокойно проговорила она.       Грейс вцепилась ей в руку и, прижимаясь, как ребёнок, прошептала потрескавшимися губами:       — Уведи меня отсюда. Куда угодно, только забери.       Карлая повела её мимо металлических стен, из стыков которых тонко струился песок. Мимо массивных круглых ворот, которые впускали и выпускали из себя редких людей.       Они медленно протискивались между длинными рядами огромных труб, и Грейс, чувствуя, как металл дотрагивается до её доспеха, поблагодарила всех Богов Киллана, что Карлая была рядом.       Наконец они вышли на небольшое природное плато.       — Открывай глаза, — сказала Карлая, у которой уже порядком занемела рука от стальной хватки капитана.       Грейс отстранилась от проводника и согнулась, упирая руки в колени.       Ей было плохо. Физически и морально. Этот город выворачивал её наизнанку.       — Мать Уттара… — едва слышно прошептала она.       «Что со мной происходит… Я не могу контролировать себя. Я не могу удерживать свои эмоции… Я не могу собраться. Из меня вытягивают силы. Я словно ткань на ветру…» — измученная, думала она, и в тоже время её напарница выглядела на удивление собрано и спокойно.       На спину Грейс в неторопливом жесте поглаживания легла рука десницы.       Это было очень простым и в тоже время очень чутким движением. Карлая неторопливо гладила её лопатки, а затем мягко сжала плечо.       — Основное позади, — услышала капитан, — дальше должно быть легче.       Отдышавшись, Грейс выпрямилась.       Увиденная картина в пещере отверженных серьёзно пошатнула её восприятие людей. Взгляд женщины — выразительный, хоть и короткий — передал капитану все эмоции, которые она переживала. И прочитав их, Грейс уже не могла смотреть на людей, как на тупой скот.       — Спасибо, — ответила она. Она даже не спрашивала себя, знает ли Карлая, что она чувствует, догадывается ли или просто делает из-за участия. Она была ей благодарна просто за то, что та была рядом, и её аура спокойствия помогала ей окончательно не потерять контроль над собой.       Перед ними раскинулся небольшой блочный городок. Люди — от мала до велика — были заняты разнообразной деятельностью и вели себя так, словно между ними раскинулись километры пространства, а не тонкая металлическая стенка жилого блока.       В отличие от предыдущей пещеры здесь были и звуки, и веселье, и какое-то кипение жизни. Кто-то варил еду на непонятном устройстве с ножками, кто-то, сгорбившись, пытался что-то рисовать, кто-то играл монотонную музыку, а кто-то просто стоял, бессмысленно ковыряя дорогу носком ботинка.       И только всмотревшись в жизнь внутри модулей, Грейс поняла, что это всего лишь постановка. Люди, занимающиеся деятельностью, активной и не очень, суетящиеся, создающие вид, цветущей жизни, — все как один выглядели кусками плоти. В них не было энергии. Они были пустыми оболочками, которые действовали по заранее согласованному графику, пока не кончится заряд.       «Они все давно мертвы. Это просто тела, без света», — подумала Грейс, смотря, как пара с трудноопределимым возрастом совокуплялась на глазах у трёхлетнего ребёнка.       Грейс смотрела и не могла отвести взгляда. Женщина, которая лежала под мужчиной и дёргалась от его движений, как резиновая кукла, не выражала ровным счётом никаких эмоций. Её взгляд, отупевший и бессмысленный, смотрел куда-то в пустоту. Они не издавала ни звука, как и мужчина, который двигался на ней всё быстрее.       Девица медленно моргнула и издала слабый вскрик как раз в тот момент, когда её сожитель кончил и медленно обмяк на ней.       Через пару секунд мужчина вышел из женщины и откинулся на спину, замирая в безжизненной и расслабленной позе. Женщина же, не издав ни звука, молча развернулась к нему спиной, закрывая глаза и, по-видимому, засыпая. Никто даже не подумал встать и привести себя в порядок. Никто даже не обращал внимания на ребёнка, который так же молча и безжизненно играл рядом с родителями.       Это всё продлилось не дольше пары минуты, но для Тс’Ахиры — для которой секс был выражением любви и эмоций, — это показалось жалкой и жестокой пародией на всю жизнь.       Никому не было дела до этой пары. Они могли совокупляться, кричать, играть, спать или работать, как и тысячи других в этих блоках, — и никто на них не обращал внимания. Это было похоже на утопию, где каждый был свободен и мог делать что угодно без единого замечания или запрета, если бы не окружающая атмосфера безысходности.       — Чёрный город притупляет все эмоции, делая людей оболочками, — прозвучал голос Карлаи. Она стояла бок о бок с Грейс и тоже смотрела на заснувшую пару, — единственное доступное им удовольствие — это секс. Оргазм — краткий миг остроты чувств — принимается ими за счастье. Они не успевают им насладится и в попытке удержать это «счастье» механически повторяют действия, всё надеясь высечь ту самую искру.       Карлая замолчала, но спустя пару секунд продолжила.       — Но даже этого мгновения им хватает, чтобы запомнить его и бежать за ним до самой могилы. Это их свет в тёмном царстве. Они неспособны чувствовать и десятой части того, что чувствуем мы, — со вздохом закончила Рифт.       — Это чудовищно, — тихо прокомментировала Грейс.       — Это их жизнь, — эхом отозвалась Карлая, — здесь, наверху, где угодно, всё сводится к чувственному удовольствию. Кто-то грубо, кто-то тонко наслаждает свои чувства, и лишь жалкие сотни думают о чём-то большем. И из этих сотен только десятки начинают искать это. А из десятков — единицы находят то, что ищут.       — Мне их… жаль, — тихо проговорила Грейс, внезапно осознавая, что не питает к ним злобы, — так прожить всю жизнь…       — Они другого не знают. Здесь существа не более чем органическая машина, срок годности которой истекает весьма быстро, — напарница говорила это спокойным, беспристрастным голосом, словно это было само собой разумеющимся. — Идём. Осталось недолго, — проговорила Карлая, выдвигаясь вперед.       Грейс ещё раз кинула взгляд на обнажённые тела. Мужчина спал, раскинув руки и ноги, а женщина, сжавшись в клубок, лежала спиной к нему, и по её ноге стекала тонкая струйка бело-красной жидкости