Пламенем объяты кисти рук
И пылает жаром мозг.
Здесь закат, свет вокруг,
Боль проходит плоть насквозь.
Отыскав все мосты, я сгораю и рождаюсь вновь,
Пусть горят костры, пусть пылает кровь!
(Виконт — Костры)
Дракон бился в цепях; металл их, слишком прочный даже для столь могучего существа, усиливала магия. Но даже пленённый дракон оставался опасен, и потому оковы практически не давали ему возможности двигаться. Крылья опутывали тяжёлые цепи, лапы обхватили браслеты массивных кандалов. Ещё цепи тянулись от ошейника к креплениям в полу, почти не позволяя дракону пошевелить головой, а намордник не давал даже немного приоткрыть пасть. И все же, несмотря на беспомощное положение, гигант не собирался безропотно ждать уготованной ему участи. Издавая приглушенное рычание, он напрягал мускулы, пытаясь если не разбить, то хотя бы ослабить оковы. При каждом рывке металл вспыхивал рунной вязью — магия, заключенная в цепях, причиняла дракону боль, но это его не останавливало. Внешне узник заметно отличался от драконов Алагейзии: у него не было передних лап, и крылья росли прямо из плеч. Его тело покрывала мелкая серовато-синяя чешуя, с расстояния выглядевшая практически гладкой. Голова, напоминавшая змеиную, но с очень массивной и выдающейся вперед нижней челюстью, сидела на длинной гибкой шее. Прежний служитель даэдрического владыки знаний подвел своего хозяина, но в своё время он легко подчинял своей воле драконов — тех, изначальных, наделённых великим даром Голоса. Но с окончательной гибелью служителя всё пришлось начинать сначала. Саротара удалось пленить и, усыпленного мощными чарами, переправить в Алагейзию. Но сейчас дракон должен бодрствовать — поэтому в ритуальный круг его поместили, заковав в цепи. Пожалуй, при виде разъярённого гиганта любой постарался бы держаться от него подальше, несмотря на сдерживающие дракона оковы. Любой, но не Гальбаторикс. Король бережно провел по ветхому переплёту книги, сшитому из разновеликих обрезков кожи и неряшливому с виду, но скрывавшему бесценные знания. Те, что позволили заглянуть за грань привычного. Покровительство Хермеуса Моры приносило свои плоды. И чем больше знаний — тем больше амбиций. Алагейзия слишком мала на общем фоне, и за пределами её ещё хватает земель. Тем более, когда мир-близнец совсем рядом, а вечный барьер, разделявший их, истончился и зиял разрывами-переходами. Окончательно древний порядок был нарушен, когда первый и величайший из драконов пробудился, а затем явился в Алагейзию. Алдуин был угрозой, которую не стоило недооценивать — и, значит, стоило подумать не только о расширении Империи, но и о том, как отвадить Пожирателя Мира от своих владений. И это если забыть о незваных гостях из Обливиона близ Урубаена — хоть те и ушли ни с чем. Но Апокриф знал ответы на эти вопросы, и королю удалось поднять из мертвых тринадцать воинов и двенадцать драконов — пусть не живыми, но во плоти и в разуме. Останки последнего дракона найти не удалось, но его место скоро займет Саротар, а пока что его будущий наездник отправился на поиски достойного оружия… Проклятые вернулись — и вряд ли теперь в Алагейзии найдётся сила, способная им противостоять. Впрочем, не всё сразу — для начала следовало решить и другие вопросы. Например, закончить с драконом. В заклинании, что читал король, слова Древнего языка переплелись с непривычными по звучанию. Соединить магию двух миров, держащуюся на разных принципах, не самая простая задача. Но оно работало. Саротар, на первых словах заклинания забившийся с такой яростью, что оковы жалобно зазвенели, замер, с каждым мгновением все слабее сопротивляясь невидимым цепям, опутавшим его разум. …Он вынырнул из липкого сна, будто из толщи ледяной воды. Дурной сон, несуразный… Но до чего же реальный! И цепляющий не хуже рыболовной снасти, почти как те сны, в которых Эрагон видел Арью. Но это! Чтоб в голову кому-то залезть, да ещё и не к кому-нибудь, а прямиком к безумному королю! Эрагон почти яростно потёр глаза, прогоняя остатки сна. До сих пор он как наяву видел рвущегося из оков дракона и застывших на краю зрения двенадцать теней, слышал обрывки и отголоски чужих мыслей — но больше как размытые образы, лишь часть которых была облечена в слова… «Что случилось, маленький брат?» Обеспокоенный голос Сапфиры, раздавшийся в голове, оказался спасительной соломинкой, помог немного разогнать морок зловещего видения. Но лишь немного. «Просто дурной сон, — поспешил мысленно ответить юноша, чувствуя беспокойство драконихи. — Какая-то нелепица, только и всего». Сапфира в это явно не поверила. «Сон? Слишком уж ты встревожен для просто сна!» Он молчал — в том числе, из-за вспыхнувшего чувства стыда. Мало того, что снятся глупые сны, так ещё и не хотелось признавать, что эти сны пугали. Хотя тот, прошлый сон, даже подарил призрачную надежду — ведь в нем Эрагон видел живого Муртага, но тот сражался с огромным чёрным драконом … «Расскажи, что тебя тревожит, — предложила Сапфира примирительно. — Ни к чему волноваться в одиночку». И если отбросить гордость, то как же она была права! Именно беседа, не открытие мыслей, лучше всего помогла бы успокоиться и разобраться в видении. Да и стоит ли обижать Сапфиру умалчиванием такой мелочи? «Мне снился странный сон, — ответил, наконец, Эрагон, собравшись с мыслями. — Не в первый раз за последнее время — другой я видел несколько недель назад. Но тогда это были… просто странные образы. Анжела в какой-то темнице. Какие-то врата, из которых тянуло жутким холодом и выходили чудовища. И ещё… Муртаг. Он бился с чёрным драконом где-то в горах». С последней мыслью снова ожила надежда. В этот сон Эрагон хотел поверить всей душой. Неважно, что там хватало и чудовищ — но брат в нем был жив, и Эрагон выпустил бы всех монстров на свободу, лишь бы одно это видение оказалось правдой. «Это могли быть и просто сны, — резонно возразила Сапфира. — Я тоже хотела бы верить в то, что Муртаг жив и невредим, но… будь об этом так, он бы наверняка нашёл способ дать тебе об этом знать». Эрагон был благодарен драконихе за поддержку и сочувствие, которое так ясно ощущалось в этот момент, но так не хотелось признавать сейчас ее правоту. Больно расставаться с иллюзией. Но было и ещё кое-что. «Я не рассказывал никому о том сне, — продолжил юноша, — но сейчас, мне кажется… Я не знаю! Это было слишком нелепо, но я видел все это, как наяву. Там был Гальбаторикс. Я просто знал, что это он. И ещё я видел дракона в цепях — только какого-то неправильного. — Эрагон прикрыл глаза, вспоминая детали сна. — У него крылья росли не из спины, а вместо передних лап. И чешуя слишком гладкая и тусклая, а шея — очень длинная. Гальбаторикс пытался подчинить его магией…» «Скорее уж, это просто сон». «Лучше бы так… Я мысли его слышал! Точнее, обрывки… Что он служит какому-то темному богу, а тот наградил его запретными знаниями… — Еще одна деталь головоломки встала на место, заставляя на миг похолодеть от ужаса. — Он воскресил Проклятых, Сапфира!» «Тогда это точно просто нелепый сон. Перейти черту обратно невозможно! — с ободряющей уверенностью подытожила дракониха. — Не стоит из-за него беспокоиться, маленький брат». И все-таки её ответ не слишком-то успокоил Эрагона. «Но все-таки этот сон был слишком настоящим. Слишком много деталей… Я даже помню имя этого бога. Хермеус Мора. — Всадник не был уверен, что назвал его правильно. — И дракона, того, которого пленил Гальбаторикс — его звали Саротар Я никогда прежде не слышал этих имён — и вряд ли у меня настолько хорошая фантазия, чтобы их придумать». «Ты их мог услышать, да забыть, — ответила Сапфира почти насмешливо. — А потом вспомнить во сне». «Может быть, — с доводами драконихи хотелось согласиться, но мешало все то же ощущение реальности сна. — И все-таки, думаю, мне стоит рассказать об этом. Если я не придумал те имена, эбритхиль или отец наверняка их знают». «Если это развеет твои тревоги, то лучше расскажи им». Эрагон медленно выдохнул. После мысленного разговора видение уже не казалось таким явным, но все-таки червячок сомнения не позволял просто махнуть на него рукой. «И ещё, — вспомнил он поспешно, — я слышал… обрывок мысли о каком-то драконе, который недавно пробудился, или возвратился откуда-то — я не понял до конца. Только запомнил его имя: Алдуин». Чего Эрагон в этот момент точно не ожидал — так это почувствовать страх драконихи. Практически всю дорогу Захба молчал, и время от времени его хвост раздражённо подергивался. На вопросы он отвечал односложно и только касательно пути. Это поведение выглядело неправильно для болтливого и язвительного каджита, отчуждение, пусть и большей частью явно напускное, казалось осязаемым. Муртаг злился и одновременно испытывал нарастающее чувство вины, что раздражало ещё сильнее. У него мелькнула мысль, что каджит, возможно, нарочное его провоцирует. В конце-то концов, как он должен был рассказывать то, о чем вообще не знал до сегодняшнего дня? — Вечереет, — проворчал Барбас. — Не думаю, что стоит идти туда ночью, учитывая, с кем придется иметь дело… — А с этого места поподробнее. — Муртаг нахмурился. — Ты что-то знаешь? Пёс совершенно по-человечески фыркнул и махнул хвостом. — Может, и знаю. Муртаг почувствовал, как раздражение потихоньку перерастает в желание немедленно начать крушить все вокруг, ну, или хотя бы отвесить хорошего пинка болтливой псине. — Слушай, ты, обнаглевший клубок шерсти! — повысил голос юноша, уже порядком разозлённый всеми передрягами этого дня и просто не видевший смысла сдерживаться. — Твой хозяин послал тебя показывать нам путь, а не разыгрывать тут балаганное представление! Если знаешь, во что влез этот служитель, и с кем нам придется иметь дело, говори. А нет — так молчи, обойдёмся без твоих кривляний. Барбас просто уселся на тропу, склонив голову набок, и заинтересованно оттопырил ухо. Пусть и сложно было связать собачью морду с человеческими эмоциями, но Муртаг был уверен, что прислужник даэдра просто-напросто смеется. Желание как следует пнуть Барбаса стало почти нестерпимым. — Какой горящий взгляд! — Ехидства в голосе болтливой собаки хватило бы на десяток самых язвительных насмешников. — Еще немного — и я вспыхну, как щепка! — Каджиту надоели эти увёртки, — неожиданно встрял в перепалку Захба, скрестив руки на груди. — Каджит желает быть готовым к передрягам, желает знать своих врагов. Муртаг хмуро кивнул. — В самом деле. Прежде, чем спасать этого служителя, неплохо бы узнать, от чего его придётся спасать, потому что после твоих намеков я уже сомневаюсь, что там обычные разбойники. Так ты ответишь нормально или продолжишь глумиться? Пёс склонил голову на другой бок. — О, так взаимопонимание снова достигнуто? Ну ладно, ладно, не надо корчить такие суровые мор… лица. Так уж и быть, мне самому неинтересно смотреть, как вас двоих слопают прямо на пороге. — Барбас забавно дёрнул ухом и, выдержав драматическую паузу, сообщил: — Бедняга Колдер угодил в логово вампиров! На пару секунд над тропой повисла тишина. Только и было слышно, как в сосняке стрекочет дрозд, да свистит между скалами ветер. — Кого? — переспросил, наконец, Муртаг. Захба поежился и недовольно скривился — но юноша успел заметить испуг, промелькнувший в глазах приятеля. Похоже, тот отлично понимал, о ком шла речь. — Не с руки было изучать местные бестиарии, а, сын Морзана? — ухмыльнулся Барбас. Муртаг с трудом удержался от того, чтобы скрипнуть зубами. — Не с руки, — отрезал он. — О вампирах слышал только байки в таверне. Так что уж не сочти за труд объяснить мне, что они из себя представляют и как их убивать. Собственное незнание раздражало — тем более, когда дело касалось существ, вероятно, смертельно опасных. Это лишний раз напоминало Муртагу не только о его неосмотрительности, но и о том, насколько велики были пробелы в его знаниях о Нирне. Что и говорить, тут Барбас его подловил. Но, с другой стороны, у него было не так уж много времени и возможностей, чтобы узнать больше хотя бы о Скайриме, что уж говорить о других провинциях и странах. Да и как угадать, что именно может пригодиться, а что не понадобится вовсе? Муртаг, конечно, успел наслушаться рассказов о вампирах, но в таком ключе, что счёл их просто байками, что рассказывали подвыпившие горожане в трактирах с целью пощекотать нервы. «Пора уже, наконец, привыкнуть, что любая здешняя байка может оказаться правдой! Драугров ты, помнится, тоже считал страшными сказками…» — А ещё, в отличие от драугров, вампиры полностью сохраняют разум, — любезно пояснил Барбас, для которого запретов на лазанье в чужих мыслях, похоже, не существовало вовсе, как и мысленных барьеров. — Нужно мне больно копаться в твоей головушке… Но так быстрее. Вампиры — весьма пренеприятный вид нежити. В первую очередь потому, что они не утратили ни разума, ни воспоминаний. А во-вторых, выкормыши Молага Бала сильнее и быстрее смертных и питаются кровью живых. И это заразно, кстати, хе-хе. — Барбас, по всей видимости, находил ситуацию весьма забавной, хотя чему тут радоваться, совершенно непонятно. — Так что они весьма опасны, и это даже без их ручных зверушек… — Час от часу не легче. — Муртаг покачал головой, осмысливая услышанное. Он и не сомневался, что с поручением даэдрического владыки все окажется не так просто, но не настолько же! Сунуться в логово тварей, которые легко разорвут их с Захбой на куски. Много ли шансов уцелеть и не пополнить ряды кровопийц? Если сложить бродящие в народе байки с тем, что рассказал Барбас, вампиры могут оказаться немногим менее опасны, чем драконы. И уж точно опаснее драугров. — Что, прочувствовал, насколько плохи твои дела? — усмехнулся Барбас. Муртаг проигнорировал его выпад и обернулся к Захбе: — Ты видишь — дело действительно плохо. Я не вправе тащить тебя следом на корм кровопийцам. Захбе точно нечего там делать: слишком опасно, да и не имел он никакого отношения к случайной сделке Муртага с Клавикусом Вайлом. Хоть, признаться, он уже успел привыкнуть к присутствию товарища, которому можно было доверять и с которым они уже сражались плечом к плечу. Муртаг был уверен, что и без того обиженный каджит согласится с его доводами и не полезет в эту заварушку. Надеялся на это, по крайней мере. Плохо, как оказалось, он знал Захбу. — Каджит никуда не идет, — твердо сказал тот. — Каджит сказал, что сопроводит тебя до Высокого Хротгара — значит, так и будет. Каджит слов на ветер не бросает. Сказал — как отрезал. Муртаг даже не нашёлся сразу, что ему ответить. — Это все замечательно, радость, дружба, и все такое… — вмешался Барбас, — но скоро уж и солнце сядет. Почему б вместо пустой болтовни не поискать место для лагеря, пока светло? Времени на разговоры ещё целая ночь, а здесь как бы на кого-нибудь большого и голодного не нарваться. Хермир быстро шла по неширокому переулку между домами с одной стороны и одной из внутренних стен — с другой. Девушка даже не пыталась подавить недовольство: как же не хотелось ей связываться со старым альтмером-алхимиком и его учеником-имперцем! Но выбирать не приходилось: хоть Виндхельм и велик, но других толковых аптекарей, которые ещё и не заламывали втрое цену, она не знала. Онгул, старый упрямец, слёг с горячкой — а ведь Хермир его предупреждала! Но нет, настоящие норды не мёрзнут… Нет, ни сам аптекарь, хоть и он отличался сварливым нравом, ни его ученик не делали горожанам ничего плохого, но они были эльфом и имперцем, и для Хермир этого хватало с лихвой. Онгул отговаривал её идти через город под вечер, да ещё и в одиночку. Напоминал о безумном убийце, орудующем в городе и нападающем на молодых женщин. Хермир в ответ на эти слова недовольно морщилась. Она, в конце концов, не изнеженная домашняя девица вроде имперских белоручек и может за себя постоять! Она нордка, и знает, с какой стороны браться за меч, пусть и не дева битвы. Хермир рада была бы сражаться вместе с Братьями Бури. Но не оставлять же старика одного, да и должен же кто-то ковать воинам оружие. И, как назло, переулок в этот час оказался безлюдным — хотя им и так не слишком часто ходили. Сама Хермир выбрала этот путь, как самый близкий. Или… Нет, позади послышались шаги. Девушка обернулась — нет, она не боялась, но… Это просто предусмотрительность, не более. Если она попадет в неприятности, то кто принесёт лекарства для Онгула? Но её нагонял всего лишь немолодой мужчина в теплом плаще. Хермир чуть поморщилась: по чертам лица — явный имперец. Его лицо показалось нордке смутно знакомым… Мужчина приблизился. — Скажи мне, госпожа моя, — чуть склонил он голову в вежливом поклоне, — верно ли я иду? Мне нужно добраться до лавки алхимика — здешние холода совсем не щадят мои старые кости… Хермир слегка скривила губы. Хиляк, чего ещё ждать от имперца. И руки под плащом держит, трясется от холода. Как назло, идет туда же, куда и она! Но как бы ни хотелось девушке соврать, она не могла так поступить — ложь была ей противна. — Верно, почтенный, — ответила Хермир вежливо, но холодно, не особо скрывая своего отношения: ей не хотелось продолжать пути в компании имперца, постоянно стенающего и жалующегося на все вокруг. — Ступай прямо, до угла того дома, а там направо. — Спасибо, добрая госпожа! Да благословят тебя боги. От искренности, с которой имперец поблагодарил ее, Хермир едва подавила желание отшатнуться. Неужели у имперцев даже такой простой поступок расценивается как проявление милосердия, достойного похвалы?! Тем не менее, она сочла разговор оконченным и быстро зашагала прочь. Лучше она пройдёт немного дальше поворота и подождет, пока этот имперец не скроется с глаз, или же стоит и вовсе сделать крюк, но гарантированно избежать новой встречи… Решить она так и не успела, потому что все её тело вдруг онемело. Ноги перестали держать, и Хермир бессильно упала лицом вверх на холодные камни мостовой. Она успела только коротко вскрикнуть, прежде чем лишилась и возможности издать хоть какой-то звук. Что происходит?! Имперец присел возле неё, выпростав, наконец, руки из-под плаща. В правой он сжимал небольшой, но явно очень острый нож, чей клинок покрывала затейливая вязь. Хермир очень хотелось оттолкнуть его, вскочить или хотя бы позвать на помощь, но ей не удалось пошевелить даже пальцем. Тело не слушалось, словно чужое. — Не надо бояться, — тихо произнес имперец с почти ласковой улыбкой. — Уж прости, но это необходимо… Пойми, я должен её вернуть! Хермир не понимала, о чём он говорит, да и не желала понимать. Ее разум захлестывала паника. Со страшной неотвратимостью она осознала, что сейчас умрёт, потому что этот мерзавец зарежет её, словно скотину на бойне. Со стороны поворота послышались торопливые шаги нескольких человек, но через миг девушке уже не было до этого никакого дела: узорчатый клинок вонзился ей в живот. Тело Хермир пронзила резкая боль, и она закричала бы, если б могла — но не вышло даже застонать. Имперец с безумным блеском в глазах надавил на рукоять, вгоняя нож глубже — его, похоже, нисколько не волновало, что в этот момент испытывала жертва. Сквозь боль девушка чувствовала, как стремительно утекают из её тела жизненные силы. — Так надо… — вновь пробормотал имперец. И тут же с воем отшатнулся, выпустив рукоять ножа: левая щека убийцы почернела, волосы слева от лица превратились в обугленный комок. Имперец вскочил на ноги, и в этот момент еще один огненный шар врезался в плащ. Ткань затлела, но убийца не растерялся. Взмахнув руками, он выкрикнул несколько слов — и переулок заполнила пелена тумана. Со стороны поворота послышалась брань на два голоса. — За ним! — выкрикнул какой-то мужчина. Кто-то пробежал мимо Хермир, словно не заметив. Если бы она только могла позвать на помощь! Почти неразличимая в колдовском тумане высокая фигура неожиданно склонилась над ней. Незнакомец осторожно коснулся рукояти кинжала, вызвав новую вспышку боли. Мужчина выругался. Туман быстро рассеивался, и теперь Хермир увидела, что рядом с ней сидел тёмный эльф. Поглумиться пришёл, не иначе… Эльф положил ладонь ей на лоб, быстро что-то проговорив на непонятном наречии. Облегченно, как показалось девушке, выдохнул и заглянул ей в лицо. — Держись, девочка, — произнес он быстро, но успокаивающим тоном. Какие странные глаза… Все они, серые, красноглазые, но у этого в них словно танцует живое пламя. И говорил он… убедительно. Отчего-то даже стало не так страшно. — Будет больно, но надо выдержать. Ты же сильная. Все будет хорошо. С этими словами он прижал ладонь возле раны, второй рукой крепко обхватив рукоять ножа. Дальше была боль — она то понемногу отступала перед теплым золотистым свечением, то вгрызалась в тело с новой силой. Через бесконечное число мучительных мгновений Хермир перестала осознавать происходящее вокруг. Последнее, что она видела — это сползшая обмотка на руке данмера и яркий блик от целительного заклинания на лучах звезды… Или это ей уже показалось. Ниден отложил окровавленный нож на камни и с трудом подавил желание выругаться. Как же повезло, что они с капитаном как раз оказались неподалеку, иначе вскоре кто-нибудь обнаружил бы растёрзанное тело новой жертвы. Но теперь… Даже если убийце удастся удрать, он и сам ранен. Тем более, так, что спрятать получится вряд ли: такой страшный ожог на лице нескоро залечит даже самый искусный маг. Но сюрприз с этим туманом все равно вышел неприятным. Стоило бы подумать заранее, что изувер может выкинуть какой-нибудь неожиданный подлый трюк. Тем более, раз он до сих пор разгуливал на свободе. Но убийца теперь неизвестно где, а его последняя жертва неподвижно лежала на холодных камнях, широко раскрытыми глазами глядя в небо. Убийца парализовал несчастную заклятием, и ей ещё относительно повезло, что она успела закричать до того, как оно полностью подействовало. И он потерял свое оружие, оставив его в теле девушки… Гадкое оружие. Мало того, что извлекать его пришлось как можно быстрее, так ещё и нанесенная им рана словно сопротивлялась лечению. Но если бы Ниден не вытащил нож, девушка погибла бы гораздо быстрее. Камень душ в рукояти, сочетание рун и целого сплетения чар… В иной ситуации было бы интересно изучить этот эксперимент, и как маг данмер не мог не заинтересоваться такой хитрой работой… Но сейчас на его руках угасала раненая этим оружием несчастная. Ниден тихо скампыхнулся, вливая больше силы в заклинание. Ну уж нет! Они и так едва не опоздали — и будь он проклят, если не вытащит сейчас эту девчонку! Не для того они с Одиноким Шквалом отбили ее у убийцы. — Ушёл, даэдров выродок, — как раз вернулся норд. Выглядел он крайне раздосадованным — но, увидев, что данмер даже не отреагировал, стремительно подошёл ближе и присел рядом: — Эй! Все в порядке? Зачем нож вытащил? Ниден вынырнул из напоминающего транс состояния, и опустил голову. Кажется, кровотечение почти унялось… Но пока что рано было прерывать заклинание. — Нет, — честно ответил он, продолжая чаровать. — Не в порядке. Этот кусок гуарова дерьма наложил на свой нож много заклятий. Там еще и камень душ в рукояти… Не вытащить его — и она бы уже умерла. — Обливион его возьми. — Норд сжал кулаки. — Выходит, этот изувер — колдун, причем не из самых криворуких. Это же Хермир! — выпалил он вдруг, всмотревшись в бледное лицо девушки. — Ученица Онгула, старик в ней души не чает… Насколько всё плохо? Наконец, сопротивление словно резко прекратилось, и Ниден облегченно выдохнул: теперь целительские заклинания работали беспрепятственно, но и без того рана была серьёзная… — По крайней мере, я остановил кровь и соединил края раны, — выдохнул данмер, осторожно убирая руки. — Но нужно в тепло. И постоянный присмотр лекаря. Норд окинул встревоженным взглядом сначала девушку, потом — Нидена. И покачал головой: — Давай в «Очаг и свечу», всё равно надо людей созывать. И за лекарем идти недалеко — да и выпить не помешает. Не свети, — добавил он укоризненно, ткнув пальцем в сползшую обмотку на правой руке данмера. Ниден поспешно поправил обмотку. Приметное кольцо, да только вот что с ним делать? Не все волшебные кольца можно было снять, а это ещё и сидело на пальце, одна из фаланг которого была раздроблена в битве. С помощью магии рану удалось залечить, не утратив подвижности, но вот снять кольцо с тех пор не представлялось возможным. Да и польза перевешивала неудобства от его ношения, так что оставалось прятать. — Эльда меня не жалует, — покривился он, вспомнив ненавидящую данмеров хозяйку постоялого двора. — Возьми нож. Одновременно с этими словами он накинул на девушку свой плащ и осторожно подхватил её на руки. Одинокий Шквал с заметной брезгливостью поднял оружие убийцы. — Она просто обкусала все локти от твоей неприступности, — не упустил он случая подколоть старого друга. Ниден демонстративно закатил глаза, не сбавляя шага. — Как же. — Ну, а то? Хоть и с острыми ушами, а чем не жених? Воин знатный, знай здешние девицы, кто ты на самом деле — бегали бы за тобой толпой. Представив себе такую перспективу, Ниден невольно содрогнулся, хоть и понимал, что норд шутил просто ради разрядки обстановки. — По-моему, Эльда все больше на тебя заглядывается. Ладно. Не будем медлить, — вздохнул он. — Только Эльде и остальным сам будешь все объяснять, меня они слушать не станут. В этот раз убежищем путникам послужила неглубокая пещера, расширяющаяся к дальнему концу. Без Барбаса ее вряд ли бы удалось обнаружить, так надёжно она пряталась в зарослях снежноягодника. В этом был ещё один плюс: враг вряд ли мог бесшумно преодолеть эту преграду. — Проверьте всё как следует, — напутствовал пёс. — Не хватало ещё проснуться от фалмерского меча в боку. Или нападения коруса. Или от того, что морозные пауки начнут заворачивать вас в паутину, и это ещё если не вспоминать про троллей, пещерных медведей и прочих милейших существ… — Можно было и не напоминать. — Муртаг и сам прекрасно понимал необходимость как следует осмотреть будущее убежище, даже не зная всех опасных сюрпризов Нирна. Но, по крайней мере, на вид место оказалось безопасным — никаких нор, пустоты под полом или за стенами или подозрительных трещин. И все же костер развели возле входа, хотя Муртаг прекрасно помнил, что от Матери-Дымка огонь не защитил. Уже в убежище продолжилось обсуждение подробностей грядущей вылазки — точнее, Барбас все-таки без ужимок и кривляний взялся рассказывать, чем опасны вампиры. — Насколько знаю я, в этой норе действительно старых и опытных кровососов мы встретим вряд ли, а те, что есть, здорово одичали… Но это не значит, что их можно недооценивать. Вы, я надеюсь, прихватили зелья или свитки для защиты от холода? — Пёс скосил глаза на Муртага и Захбу. — Если прихватили, то используйте перед вылазкой. От гончих смерти это немного защитит… Ну и от самих вампиров. Они тяготеют к магии, но всё больше к ледяной, или иногда к молниям. «Прекрасно, — мрачно подумал Муртаг. — Драка с опытными магами — что может быть лучше? Это все же не драугр-колдун…» — Ещё опасайтесь статуй, — продолжал меж тем Барбас. — Не все они — просто куски камня… Горгульи хорошо маскируются, и убить их непросто. — А что насчет вампиров? — напомнил Муртаг. О горгульях уж точно не следовало забывать ни на минуту, но, пожалуй, чтобы не оказаться застигнутым врасплох, стоило просто держаться подальше от любых подозрительных статуй. Но главной проблемой юноше пока что виделись их хозяева-вампиры. Барбас рассказал, что они умеют. Теперь Муртага интересовал вполне логичный вопрос: как их убивать? — Не сказать, что это легко, — мотнул головой пёс. — Но и не слишком сложно. Относись к ним просто как к сильным врагам… Которые, к тому же, могут заразить тебя вампиризмом. Молодняк боится солнечного света — он может им серьёзно навредить. На вампиров постарше он действует куда слабее. К тому же, днем они в любом случае будут не такими бойкими. Но старый форт, где они засели, находится в котловине, и света внутри будет не так уж много. «Значит, придется постараться. Деваться всё равно некуда». — Ладно. — Барбас, до того мирно лежавший у огня, неожиданно поднялся. — Стоит убедиться, что к нам не несёт незваных гостей. Мелочь вроде дымков сюда не сунется, пока я здесь, а вот тупое зверьё или не менее тупые двуногие вполне могут. Он неспешно побрел к выходу из пещеры. Муртаг и Захба переглянулись. — Этот блохастый просто пытается тебя запугать, — фыркнул вдруг каджит. — Если бы вампиризм был таким заразным, в Тамриэле давно бы не осталось никого, кроме оголодавших вампиров. Муртаг вопросительно приподнял бровь. Ну, и в чем ещё соврал болтливый пёс? — Значит, пополнить их ряды все-таки сложно? — переспросил юноша. Захба усмехнулся: — Каджит этого не говорил. Но укушенный не становится вампиром сразу же… А пока он не превратился, его можно вылечить. Как сделать лекарство, знает любой приличный лекарь или алхимик. — Вот, значит, как… — Муртаг задумчиво кивнул. — Чем дальше, тем всё меньше мне нравится это поручение: слишком в нем много подвохов. Мне поручено привести служителя Вайла живым и здоровым, но можно ли так сказать о пленнике вампиров? Каджит не ответил — был занят обгладыванием птичьей ножки. К счастью, на добычу пока что не приходилось жаловаться. Закончив с трапезой, Захба отложил косточку к остальным и протянул руки к огню. — Там будет видно, — всё же ответил он. — Может быть, его держат как запас пищи на чёрный день, и тогда есть шанс, что удастся провернуть всё это без проблем. Если он заражен, то придется побегать, и времени на это будет мало. Ну, а если он уже обратился… — договаривать Захба не стал, все и так было понятно. — Да, ты прав — разбираться в любом случае придется на месте, — благодарно кивнул ему Муртаг. — Мир? — Мир, — ответил каджит. — Но ты мог бы и не молчать об этом, бесхвостый. Юноша виновато развел руками: — Так вышло. Если бы я начал рассказывать про разные миры, то ты бы посчитал меня безумцем, верно? А про сделку я… — Он вздохнул. — Признаться, я про неё забыл вовсе. — Как так? — удивленно уставился на него Захба. Пришлось всё же пуститься в разъяснения: — Там, откуда я родом, не знают о даэдра. Там идёт война, и я угодил в плен. В камере пыток я услышал голос, который предлагал мне избавление в обмен на услугу в будущем. — Муртаг прервался, отгоняя болезненные воспоминания. — Тогда я подумал, что брежу… И согласился. В результате оказался где-то в Рифте — и повезло, что меня нашли добрые люди. Их потом убили Братья Бури. А дальше мне было не до того, чтобы вспоминать про тот голос… — А вот Вайл про тебя не забыл, — невесело усмехнулся Захба. Вернувшийся в пещеру Барбас снова улегся неподалеку от огня и фыркнул, внимательно глядя на Муртага: — И всё? Даже не расскажешь про нашу прогулку сквозь Обливион? Муртаг в ответ недовольно покосился на болтуна: — Всё-таки она мне не приснилась? — на это Барбас отрицательно махнул головой, и юноша вздохнул: — Барзул… Жаль. Но раз у нас есть время — вернемся к вампирам. Что тебе известно про их логово? Как оно устроено внутри — хотя бы примерно? — Повезло мне с дотошным хозяйским должником, — проворчал пёс недовольно. — Слушай, повторять не буду: это старый пограничный имперский форт, точнее, его сохранившаяся часть… Несмотря на поздний час, в «Очаге и свече» никто не спал. Собравшиеся в главном зале несколько мужчин и женщин выглядели угрюмыми и подавленными, временами кто-то из них бросал косые взгляды в сторону устроившегося ближе к очагу данмера. Тот почти демонстративно игнорировал недовольство. Из всех собравшихся пока только он один преуспел в борьбе с убийцей, пусть тому и удалось сбежать. — А я говорю, не нужно ждать, — убеждал остальных Одинокий Шквал. — Сейчас он ранен, к тому же, рана приметная. Он не исцелит её быстро. Надо сказать, что большинство присутствующих были с ним солидарны, но оставались и сомневающиеся. — Почему бы просто не рассказать это страже? — спросила богато одетая немолодая женщина. — Это всё же их дело, им давно пора перестать считать ворон! — Страже непременно сообщим, — ответил ей Брунвульф Зимний Простор. Являясь знатным и влиятельным человеком, он, тем не менее, был лишён всякого чванства и отличался взвешенностью и разумностью суждений и решений. К Нидену он отнёсся на удивление лояльно — может, потому, что за того поручился Одинокий Шквал. — Но у стражи сейчас и без того хватает хлопот, — продолжил Брунвульф. — Их в городе маловато, и лучшие воины сражаются. А у тех, что остались в Виндхельме, много дел: мародёры, Квартал Серых, бедные кварталы, доки… Им точно не помешает посильная помощь. К тому же, чем скорее будет покончено с этим выродком, тем быстрее мы сможем без страха ходить по улицам. Прав капитан, сейчас отыскать его будет проще — мало того, что, наконец, на глаза попался, так ещё и половина лица обгорела. — Так себе он попался, — нехотя ответил Одинокий Шквал, оперевшись обоими локтями на столешницу. — Напустил туману и унёс ноги. Но он не самый слабый колдун, и это плохо. Ниден окинул взглядом собравшихся и вновь уставился в огонь. Данмер молчал. Ему, по большему счету, не было дела до городских проблем. Всё, что ему нужно было в Виндхельме — убежище, куда талморцы за ним не сунутся. Ненадолго, если он сам узнал о руинах Мзулфта, узнают и другие. К тому времени, как талморцы, прокляни их Азура, догадаются, куда он отправится, Ниден должен будет давно уже покинуть то место. Но случайность втянула в это дело и его тоже. Он сумел спасти жертву и спугнуть убийцу — и увидел, на что тот способен. Действительно, неслабый маг. И истерзанные тела, которые он оставлял после себя — убийца забирал части тел, но всегда разные. И все жертвы были молодыми женщинами… Чужая проблема превратилась в вызов. — Конечно, кто б сомневался! — гаркнул из дверей крепкий мужчина с грубыми чертами лица. — Разве ж честный человек станет баловаться колдовством? Ха! Магия для трусов и слабаков, вроде вот него! — не утруждая себя манерами, он ткнул пальцем в сторону Нидена. — Вот уж не думаю, что серый случайно там оказался! Наверняка он с убийцей заодно… — Всё сказал? — перебил его Ниден почти равнодушным тоном. На самом деле он не прочь был бы вышвырнуть грубияна из таверны пинками, но уж что-что, а сдерживаться данмер умел. Не мальчишка всё ж. Рольф Каменный Кулак хоть и приходился одному из военачальников Братьев Бури и ближайшему сподвижнику Ульфрика родным братом, но сам воевать не спешил, предпочитая пьянствовать или бродить по Кварталу Серых, во весь голос браня тёмных эльфов. Других деяний за ним пока что не водилось, но гонору это не убавляло. Данмера, столь нахально разгуливающего по «приличным» местам, Рольф крепко невзлюбил сразу. В итоге однажды дело уже дошло до драки — норд, должно быть, решил, что он без труда одолеет эльфа, коих считал слабаками по определению. Драка не продлилась и минуты, закончившись для Рольфа позорным поражением, и с тех пор неприязнь переросла в откровенную ненависть. — Что, нечего тебе ответить? — почти торжествующе ухмыльнулся Рольф. — Вот и нечего юлить, сам всё расскажешь или помочь? Ниден заметил, как часть присутствующих смотрит на Каменного Кулака с заметным одобрением. Данмеру даже захотелось присвистнуть. Нет, он, конечно, знал, каких взглядов придерживалось большинство горожан, да и с его характером он и не метил на роль души компании или объекта всеобщей любви. Но поверить таким абсурдным обвинениям? — Ерунды-то не болтай, Рольф! — не выдержал Одинокой Шквал. — Нас там было двое — и вышло всё случайно. И это Ниден ранил убийцу, не ты. — Ха! — со всем возможным презрением парировал скандалист. — Колдовством! Ниден показательно развел руками: — Уж извини, но ваша стража не позволяет мне ходить по городу с оружием. — Не могу понять, какого скампа стража вообще позволяет ходить по городу такому, как ты! — не унимался Рольф. — Здесь не место бесчестным слабакам вроде тебя! — Только вот тебя там не было. Зато кричишь ты громче всех. — Заткнись, серый, пока я не вырвал твой лживый язык! Послышался нестройный гул голосов — нашлось достаточно тех, кто поддерживал Рольфа, но были и люди, советовавшие ему уняться и не трепать зря языком. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта перепалка — и, вполне возможно, она переросла бы в ещё одну драку, если бы в этот момент Брунвульф не поднялся во весь рост и не бросил: — Довольно, — сказано это было спокойно, но тоном, не оставляющим места возражениям. — Если тебе нечего сказать по делу, Рольф, то молчи. И уж тем более не тебе, хватающемуся за нож в кулачном бою, говорить о лжи и бесчестье. Тем более, что все мы помним, чем тот бой закончился. Ниден позволил себе улыбнуться уголком губ. Рольф эту усмешку заметил и, сжав кулаки, открыл было рот, собираясь что-то сказать… И закрыл. Видать, не пропил ещё остатки мозгов и тоже вспомнил, что в схватке с Ниденом нечестное преимущество в виде кинжала ему не помогло. «Вот глядя на таких, как Рольф, и стали, наверно, говорить: «Молчи, умнее будешь казаться». У него не кулак каменный, а башка!» — подумал Ниден походя. Разум все же отчаянно советовал данмеру не впутываться в это дело, тем более, в городе, где чужакам не рады. Любое его слово в этой компании будет встречено с недоверием. Только совокупность мелких причин уже не позволяла отступить — не говоря о том, что о помощи его просил старый друг. — Есть у кого-то ещё соображения? — продолжил, дождавшись тишины, Брунвульф. — Бедняжка Хермир наверняка рассмотрела негодяя, — предположила трактирщица. Ниден отметил, что она демонстративно не смотрит в его сторону. — Но ей бы сперва ещё оправиться… Такая беда! Надо ведь ещё Онгулу об этом как-то сказать. — Эльда покачала головой. — Когда теперь она в себя придет, — возразил Одинокий Шквал. — Девчонке вообще повезло, что жива осталась. — Он прав, на это рассчитывать пока не стоит, — кивнул капитану Брунвульф и перевел взгляд на данмера: — Ниден, из нас ты больше всех сведущ в магии. Может, ты что-нибудь заметил? Под прицелом множества недоверчивых взглядов возникло неприятное скребущее чувство. Ниден отогнал его, как назойливую мошку. Что ему кучка недовольных нордов? Тем более, что разрозненные факты складывались в безрадостную, но все-таки цельную картину. А уж убеждать он умел. — Заметил, — это было сказано негромко, но в повисшей в зале тишине его слова услышали все. — Скорее всего, этот убийца — некромант. — Перекрывая нарастающий недовольный гул, Ниден все-таки повысил голос: — Первое — вот этот нож. Данмер кивнул на нож убийцы, сейчас лежавший на столе на куске холстины. Кто-то смотрел на оружие с недоумением, в лицах других читались опаска и отвращение. — Нож как нож, — пожал плечами рыжеволосый мужчина с короткой бородой. — То есть, видно, что дрянь колдовская, но с чего ты решил, что им орудовал непременно некромант? — Пока что не решил — всего лишь предполагаю, — парировал Ниден. — Здесь в рукояти камень душ. Чёрный. И все те заклинания, которые наложены на нож, должны постепенно вытягивать жизненные силы жертвы, пока владелец управляет процессом… А как только он отпустил рукоять и сбежал, нож продолжил делать то же самое, только быстро и бесконтрольно. — Ниден выдержал короткую паузу и добавил: — Это в теории. Проверять на практике я не собираюсь и вам не советую. — Тьфу, мерзость какая, — сплюнул невысокий крепкий норд, за что сразу же получил нагоняй от трактирщицы. Эльда любила порядок и чистоту и ревностно за ними следила. — Что мы ещё о нем знаем? — продолжил рассуждать вслух Ниден. Иногда таким образом лучше удавалось замечать пропущенные ранее детали. — Он убивает женщин, и только людских. У всех жертв отрезает части тел, причем разные. В этот раз он обездвижил Хермир заклинанием, прежде, чем пустить в дело нож. Скорее всего, он делал так всегда, поэтому никто ничего и не слышал, но в этот раз что-то пошло не так: заклинание подействовало не сразу, Хермир успела закричать. — Подожди, — вмешался Одинокий Шквал, — он, выходит, живьём их всех на куски резал? Послышался тревожный шёпот. Ниден кивнул: — Боюсь, что да. Ему, возможно, нужно, чтобы жертва была жива, пока он отрезает от неё, что там ему надо. Я знаю, какого вы мнения о магии, — данмер поднялся и отступил к стене, — но потрошением прохожих наша братия не балуется. Отсюда только два варианта: или это жертвоприношения, или здесь обосновался некромант. В любом случае, меня спросили, я ответил. Что с этим дальше делать, решать вам. Несколько мгновений все молчали, только Рольф презрительно хмыкнул и отвернулся. Потом Брунвульф покачал головой: — Плохи дела, если ты прав. Но отмахнуться тут не выйдет. Надо теперь и стражу предупредить, и этого колдуна не спугнуть. Но и самим сидеть сложа руки не стоит. Ниден вздохнул и потер переносицу — кажется, его ждёт очень веселая ночь. И день. И ещё ночь. И так без конца…