Меченый злом! Мёртвым огнём
Лоб твой горит, ты не скроешь клейма Меченый злом! В сердце пустом Спрятался страх, тени сводят с ума. Тучи крестом, ветер как стон… Сила моя не растрачена мной. Шёпот, как гром: Меченый злом! Слышишь меня? Я иду за тобой!
(Ария — Меченый злом)
— Как долго нам еще ехать? К исходу второго дня путники, наконец, добрались до Рифта. Вроде бы, верхом все быстрее, чем пешком, да только не когда речь идет о горных тропах, да ещё и с особо ценным балластом. Если Захба ничего не перепутал, заражённый вампиризмом становился вампиром примерно через трое суток. Вторые сутки они уже в пути — но сколько ещё оставалось до Айварстеда, Муртаг не знал. А ведь нужно будет отыскать лекаря, да и, как знать, достаточно ли он сведущ в подобных вопросах. И тогда получится полный и окончательный провал. Не то чтобы Муртаг жаждал услужить Вайлу, но выпутаться из сделки ему очень хотелось, и чем скорее — тем лучше. Без обязательств перед даэдрическим владыкой трудностей станет гораздо меньше… Колдер меж тем выглядел неважно. Во время одной из кратких стоянок он уже не был таким же грязным и побитым, как после побега, но чем дальше, тем бледнее он становится. Бедняга почти ничего не ел и с этого утра начал болезненно реагировать на солнечный свет. Захба расщедрился и одолжил Колдеру свой плащ с капюшоном, который бывший пленник вампиров натянул чуть ли не до носа. Все эти признаки навевали Муртагу не самые радужные мысли. Следовало поспешить — и надеяться, что в Айварстеде есть толковый лекарь. Селение это крупное, в тех, что помельче, наверно, и искать не стоит… Интересно, смогли бы исцелить бедолагу Антоний и Гудхильд? Муртаг не помнил, упоминали ли они при нем вампиров и вампиризм. Как же сейчас не хватало их совета… Если бы не Братья Бури, будь они прокляты… …Он отправился бы в Коллегию. Не оказался бы в Хелгене и не стал бы свидетелем нападения дракона. Не пошел бы с Хадваром к его родне, и, следовательно, не передал бы предупреждение в Вайтран. Не сражался бы с драуграми в Храме Холодных Родников и не узнал бы о своей силе. Ему не пришлось бы биться с драконом — и Муртаг пребывал бы сейчас в счастливом неведении о своей истинной сущности… Ну или, по крайней мере, она раскрылась бы позже и при других обстоятельствах — возможно, когда никто бы не смог ответить на его вопросы и дать совет. И не было бы дома — его собственного дома — в Вайтране. Не было бы места, куда Муртаг мог вернуться и где его оценивали по заслугам, а не по родству, где считали героем. И не было бы сейчас рядом надежного товарища. Тут Муртаг невольно почти улыбнулся, взглянув на ехавшего чуть впереди Захбу. Хорошо, что они помирились после размолвки в святилище Вайла… Но все-таки у Судьбы по-настоящему дурацкое чувство юмора. Примерно такое же дурацкое, как сама ситуация, в которой оказался Муртаг. — Недолго, — ответил Захба, придержав шаг коня. — Как каджит помнит, ещё час-другой. Ну, если останавливаться, то, разумеется, дольше. А ты, никак, устал, бесхвостый? — Ещё как. — Муртаг усмехнулся. — И, полагаю, тебя тоже утомил этот шейдов балаган. Бежавший справа Барбас, услышав эти слова, сердито фыркнул: — Нечего шейдов приплетать — мой хозяин к ним отношения не имеет! И нет бы, как все, скампов поминать… Тоже мне, знаток! Муртаг удивленно изогнул бровь. Прислужник Вайла, конечно, снова мог пуститься в препирательства из вредности, но тон, каким он это сказал, настораживал. Хотя… По брошенным вскользь словам становилось понятно, что ему что-то известно о мире, откуда пришел Муртаг — и, наверняка, известно не так уж мало. — Очень любопытно. И кто же имеет отношение к шейдам, не поделишься тайной? — спросил он насмешливо. Барбас в ответ подобрался и бросил недовольно: — Как вы, смертные, говорите, чем меньше знаешь, тем крепче спишь! Лучше следи, как бы старина Колдер не решил, что ты сойдешь в качестве ужина, — и, не дожидаясь ответа, убежал вперед. — Вот ведь… обливионская блоховозка! — Муртаг недовольно нахмурился. Захба, обернувшись, понимающе хмыкнул. Колдер ехал на коне юноши, сидя у того за спиной. Кто знает, как происходит превращение, и не вздумает ли освобожденный служитель в самом деле перейти на кровь. Но Колдер пока что вел себя мирно и, казалось, не то дремал, не то проваливался понемногу в беспамятство. Это Муртагу тоже не нравилось. Понять бы, сколько ещё осталось времени… К счастью, Захба не ошибся: дорога постепенно стала шире и менее заросшей. Встречалось все больше путников, один раз пришлось отойти к обочине, пропуская конный патруль. Солнце уже садилось, когда впереди показались грубоватые приземистые строения. Значит, добрались. Ниден заставил сгусток яркого света подняться выше. Тот повиновался, позволяя рассмотреть место расправы во всех подробностях. Один из добровольцев отшатнулся, сдавленно выругавшись, но прочие молчали — и это молчание было красноречивее любых слов. Сусанна, служанка из «Очага и свечи», отправилась на рынок два дня тому назад — но до рынка она так и не дошла. Она не вернулась ни вечером, ни на следующий день. На тот момент стало уже почти очевидно, что с ней стряслась беда. Все это время её искали, обшаривали все закоулки и места, где теоретически можно было спрятать тело. А в итоге нашли в том же районе, где стояли дома самых состоятельных и уважаемых семейств. Убийца спрятал тело в подвале пустующего особняка, владелец которого не так давно умер, не оставив наследников. Если бы один из собравшихся не предложил обследовать и его, остальные просто прошли бы мимо. Убийцу и жертву искала не только стража, но и сами горожане: не то, чтобы пропавшая девушка была настолько им дорога, но два дерзких нападения подряд здорово напугали и разозлили людей. А ещё многие увидели шанс поймать изувера, пока тот не оправился от ран. Девушку нашли — в ещё не высохшей луже собственной крови на земляном полу. Сусанне досталось куда больше, чем предыдущим жертвам, и глядя на то, во что она превратилась, Ниден с трудом мог сопоставить это с цветущей молодой красавицей, какой бедняжка была при жизни. Не только из-за страшных увечий, включая вырезанные глаза и распоротый живот. Просто её тело было иссушено, словно мумия из древней нордской гробницы. Но судя по крови, она умерла не так уж давно. А если учесть время её исчезновения — Сусанна умирала долго и в чудовищных мучениях. — Зато сомнений больше нет, — мрачно подытожил Ниден, присев рядом с телом. — Это некромант. Мало кто ещё способен такое сотворить. — Откуда уверенность? — недоверчиво поинтересовался уже знакомый рыжий норд. Считая самого Нидена, добровольцев-поисковиков в подвале было четверо, и, на счастье, самые крикливые из самозваных дознавателей отсутствовали. Хвала Азуре — споры ради споров сейчас пришлись бы очень некстати. — Методы, — пожал плечами данмер. — Он явно пытался восстановиться за чужой счёт. А ещё он торопится. — Я тоже заметил. — Одинокий Шквал, присевший с другой стороны, осматривал голову убитой. — Раньше по одному… куску забирал, а здесь — сами видите. По крайней мере, нет глаз и языка. Рыжий норд сыпал проклятьями. Ещё один доброволец, незнакомый Нидену молодой светловолосый парень в жреческом одеянии, заметно побледнел — видать, подобные зрелища были ему внове. Данмер кивнул другу: — Верно. И части органов тоже нет — значит, он понял, что больше не может медлить. Он наверняка опасается, что Хермир его узнала. — Девчонку охраняют, — снова заметил рыжий, чуть поуспокоившись. — Вдруг этот потрошитель добить решит… — Правильное решение, — произнес Одинокий Шквал серьёзно. — Она одна его и видела толком. — Получается, теперь ему хватает того, что ему там надо? — Молодой жрец рассматривал залитый кровью подвал со смесью ужаса и отвращения. Ниден, за свою жизнь видавший всякое, и сам испытывал схожую гамму эмоций, только вместо страха он чувствовал злобу и призрачное чувство вины. Может, окажись бы все порасторопней — и Сусанну удалось бы отыскать, пока для нее ещё не стало слишком поздно… — Если он боится раскрытия, значит, все это время он был на виду. Скорее всего, теперь он поспешит провести ритуал, к которому готовился — или для чего ему вся эта коллекция частей тел, — медленно проговорил Ниден. Неожиданно ему ответил рыжий норд: — Тогда, если он не дурак, наверняка устроит что-нибудь для отвлечения, чтоб страже и людям было не до него, а? Вывод был логичным — Ниден и сам собирался поделиться подобными опасениями. — Боюсь, что так. — Он поднялся и выпрямился в полный рост, машинально отряхивая руки. Загнанный в угол некромант может приготовить несколько смертельных сюрпризов — ему терять нечего, близкое знакомство с петлей вряд ли входит в его планы. А в это время у них нет ничего, что могло бы указать направление для поисков. Данмеру досадно было это признавать, но он вместе со всей пестрой компанией, решившей взять дело в свои руки, в тупике. Убийца, должно быть, сейчас потешается над попытками выследить его. Или наоборот — проклинает их на все лады и торопится. И если бы получилось схватить его тогда, в переулке, не лежало бы здесь теперь изувеченное тело очередной жертвы. — Больше мы здесь ничего не найдем, — справедливо подытожил Одинокий Шквал. Это верно — они уже обыскали дом от крыши до фундамента, только вот некромант всякий раз отлично заметал следы. — О теле позаботятся жрецы, а нам ещё нужно предупредить стражу и собрать людей. В этом старый друг был прав — если не удавалось напасть на след убийцы, оставалось только подготовиться к последствиям или хотя бы попытаться это сделать. И было бы проще, знай они, зачем некромант затеял свою страшную жатву. Сколько бы препятствий и хитростей ни скрывало поручение Вайла, а всё-таки пока что Муртагу сопутствовала удача. Хотя бы потому, что знающий лекарь в Айварстеде все-таки нашёлся. Неудивительно, поселение, как-никак, немаленькое, а вампиризм, увы, заразная штука. Не обошлось без ложки дёгтя: знающий-то знающий, но насколько же склочным оказался престарелый лекарь, который ещё и стряс с Муртага шесть — боги, шесть! — золотых септимов. Понял, скампов прохиндей, что явившийся к нему по ночи имперец, притащивший заморённого бедолагу, не в том положении, чтобы торговаться. Тем не менее, деваться было некуда — осталось только заплатить лекарю и, оставив Колдера на его попечение, отправиться на поиски ночлега. Тем более, что и небо под вечер заметно нахмурилось. — Айварстед не такой уж маленький, — пожал плечами Захба, когда Муртаг поделился с ним размышлениями. — И стоит на пересечении дорог. Каджит точно помнит, что здесь большой постоялый двор, главное, чтобы там нашлось место. В горной местности вообще темнело очень быстро, и местных на улице уже почти не встречалось. После столкновения с вампирами такая обстановка щекотала нервы, так что стоило поспешить. Хотя в иной обстановке Муртаг предпочёл бы не задерживаться в Айварстеде — учитывая, что Рифт подчинялся Братьям Бури, и имперцу с каджитом здесь не обрадуются. Но все же ночевать где-нибудь в лесу у костра при альтернативе в виде трактира было бы глупостью, да и соскучился Муртаг по мягкой кровати — на земле уже все ребра себе исколол. Барбас успел куда-то испариться, так что на поиски постоялого двора Муртаг и Захба отправились без него. Если прислужнику Вайла понадобится, он быстро их разыщет. Шли пешком, ведя коней под уздцы. С гор дул холодный ветер, звёзды скрылись за тучами — погода стремительно портилась. Определенно, стоило поторопиться. К счастью, путники вскоре нашли то, что искали — трактир стоял у северного выезда из поселения, почти возле самого окружающего Айварстед частокола. Рядом шумела вода: за открытыми воротами виднелся каменный мост. Странное дело, что ворота здесь запирают так поздно… Или настолько здесь спокойно, что все расслабились? Вдруг Захба толкнул Муртага в плечо и кивком указал куда-то во мрак за постоялым двором: — Смотри-ка, бесхвостый! Хоть из-за туч вечер выдался безлунным, но выпитое несколько часов назад зелье, что позволяло видеть в темноте, ещё действовало. Правда, уже совсем слабо, хоть и для того, чтобы разглядеть очертания скал у подножия Глотки Мира, этого хватало. — В чем дело? — Муртаг не понял, на что указывал ему Захба, и на всякий случай положил руку на рукоять меча. Не хватало ещё, чтобы вампиры все-таки выследили их и явились мстить, да и встретить какую-нибудь иную ночную тварь не хотелось тоже. Но не успел Муртаг подумать, что за напасть их настигла в этот раз, как приятель жестом остановил его и объяснил: — Каджит забывает временами, что бесхвостые хуже видят в темноте. Вон те утесы, видишь? — пальцем указал он на несколько отвесных скал над рекой, огибающей город. — Там идёт тропа. Те самые семь тысяч шагов, а начинается она за мостом. — Значит, это здесь. Дождемся, пока старый проходимец подлатает Колдера, отведем того в святилище — и посмотрим, что это за тропа. Эти слова Муртаг произнес на удивление уверенным тоном, хотя, признаться, из-за всей этой беготни с издевательским поручением Клавикуса Вайла он успел забыть о том, что Айварстед стоит у подножия Глотки Мира и что дорога к Высокому Хротгару начинается где-то в его окрестностях. Точнее, не забыл — просто голова до недавнего времени больше была занята другой проблемой… Если бы не скользкий даэдрический владыка, Муртаг уже шёл бы наверх по горной тропе — или, может быть, уже преодолел её и узнал как о том, что Седобородым от него нужно, так и о даре Голоса. Муртаг втайне все ещё надеялся, что отшельники ошиблись, и что никакой он не Драконорождённый. Проклятье, он ведь всего лишь хотел быть обычным человеком и привлекать как можно меньше внимания, а тут сразу — драконы, драугры, даэдра, вампиры! Но теперь путешествие откладывалось, по меньшей мере, на несколько дней — пока подлечат Колдера, пока они доберутся до святилища и вернутся назад. — Эта тропа, каджит слышал, огибает гору, и она небезопасна, — продолжил рассказывать Захба, но тут же прервал сам себя, пожав плечами: — Каджит думает, что она никуда не убежит, а вот свободных комнат в трактире может и не остаться. Правоту Захбы в этом вопросе оспорить было трудно, но, к счастью, его опасения не оправдались — чужаков через Айварстед сейчас проходило не слишком много. Может, потому хозяин постоялого двора и оказался настолько радушен — а, может, он всегда так относился к гостям. Во всяком случае, неприязни к имперцу и каджиту он не выказывал. — Мест много, господин, комнаты почти все свободны. Путников меньше стало — мало войны, так ещё и драконы теперь. Одного, говорят, видели в паре лиг к югу, — с радостью поделился новостями словоохотливый трактирщик, подтвердив заодно домыслы Муртага. — Хотя после того, ну, как Седобородые призвали Довакина, здесь яблоку негде было упасть. Много кому посмотреть-то хотелось, народ из окрестных деревень все заглядывал в первые дни. Ну и, сами понимаете, хватало молодчиков, каждый из которых заявлял, что он, значит, и есть Довакин. Муртаг усмехнулся в ответ на эти слова, сам же обдумывал услышанное. Путников мало — значит, дороги владения небезопасны. Точнее, опаснее, чем обычно. Известие о драконе, скорее всего, правдивое, а значит, их все-таки пугающе много. Или, может, это тот, черный — Хелген от этих мест недалеко. Для дракона, конечно. А ещё уже успели появиться самозванцы. Хорошо это или плохо, Муртаг пока не мог сказать, но кричать на каждом углу о том, что Довакин — это, вероятно, он сам, явно не стоило. — Кстати, — встрепенулся трактирщик, — если на север едете, то лучше отправляйтесь по восточной дороге. Она пусть и длинней, зато и спокойнее. А та, что прямо тут, за воротами начинается, нехорошая. Не стоит туда соваться без нужды. — Нехорошая, почтенный? — переспросил Муртаг с легким недоумением. Нет, туда им нужно не было, но путь на Высокий Хротгар тоже начинался к северу от Айварстеда. Да и только богам ведомо, куда путников может однажды занести, лучше сразу всё разузнать. Особенно после того, как Муртаг лично несколько раз убедился в том, что местные байки и суеверия не на пустом месте придуманы. Трактирщик кивнул с заметной тревогой. Морщины, прорезавшие его лоб, стали ещё заметнее. — Именно что нехорошая. До Истмарка это самый короткий путь, вооруженные отряды и большие караваны по ней спокойно путешествуют. А вот кто по одному или подвое да потрое ходят, бывает, пропадают. — Охотников в тех же краях сгинуло немало, — добавил сидевший за ближайшим столом грубо скроенный мужчина, отодвинув в сторону кружку. — Так что сейчас туда ходоков особо и нет. — И давно так? — заинтересовался Захба. — И никто проверить не пытался, в чем там дело? — Действительно, — поддержал приятеля Муртаг. — Те же Братья Бури — их же земля. И они не пытались выяснить, куда люди пропадают? Про себя Муртаг добавил, что раз у бунтовщиков есть время носиться по здешним лесам в поисках единственного имперского легионера и нападать на целителей за то, что те помогли не тому, по их мнению, человеку, то могли бы и прочесать местность вокруг дороги. Сделали бы хорошее дело — или они только языками горазды чесать да запугивать несогласных? Раз не умеют навести на своей земле порядок, то на отделение от Империи им замахиваться точно рановато. — Братья Бури воюют, — бросил хмуро кто-то из завсегдатаев. — У всех, понимаешь, парень, великие цели, а до нас, простых людей, никому и дела-то нет. — Прекрати, Снорри! — одернул его сосед. — Или так хочется, чтоб и здесь талморцы разгуливали, как у себя дома, и решали, как нам жить? И Братья Бури отправляли своих воинов проверить… — И те тоже сгинули! Трактирщик поднял глаза к потолку, припоминая что-то, и ответил, не обращая внимания на спорщиков: — Да с полгода уже такая беда, если память не подводит. Может, звери, может, разбойники… А то и нечисть какая. В лесах, опять же, медведей много, может, один взялся охотиться на людей. Тут в самом деле надо людей собирать и прочёсывать лес вдоль дороги, да все никак не соберемся. Главное, чтоб оно сюда не полезло. — Он нахмурился, словно вспомнил что-то, и добавил уже как-то отстранёно: — Понадобится что — позовите, — и отошел от стола, где разместились путники. Несмотря на поздний час, людей хватало — судя по разговорам, все больше местных жителей. В гомон голосов вплеталась музыка — здесь нашелся и музыкант. А может, он тоже просто проезжал через Айварстед. Наблюдая за людьми, Муртаг пропустил тот момент, когда Захба куда-то подевался. Через какое-то время музыкант поднялся и, аккомпанируя себя на лютне, запел:— Герой он бесстрашный, он непобедим –
Так слушайте, норды, о славе его!
Коль кинешь ты клич, и придет Довакин,
Коль вера сильна, а честь прежде всего!
Муртаг резко вскинул голову — и наткнулся взглядом на возвращающегося Захбу. Физиономия каджита практически лучилась ехидной улыбкой. Значит, так? Захба, судя по виду, был доволен своей проделкой. — Какого шейда?! — тихо, но очень недовольно спросил Муртаг, как только приятель уселся напротив. Тот весело усмехнулся: — Привыкай, бесхвостый.— Изгонит он зло и врагов победит,
То сквозь жаркое пекло пройдет невредим,
И доблесть его небеса озарит,
Наш герой, наш защитник, о, Довакин!
Муртаг с трудом подавил желание крепко приложиться головой об стол. Но, как ни крути, Захба прав — это не первое напоминание о его сути, которую он так упорно отрицал, и точно не последнее. Делать нечего. Придется привыкать. — Уверена, что Вунферт точно имеет к этому отношение! Немолодая имперка встала в полный рост, уперев руки в бока. На её лице легко читалась такая железная уверенность в собственной правоте, что Ниден в другой ситуации предпочел бы с ней не связываться и, тем более, не пытался бы её переубеждать. В другой, но не в этой. К счастью, ему и не пришлось: несогласных оказалось достаточно. — Во имя Исмира, Виола! — поднялся со своего места и Брунвульф Зимний Простор. — Чародей Вунферт — мрачный и нелюдимый тип, с этим не поспоришь, но это не повод подозревать его в смертоубийствах! Они снова собрались в «Очаге и свече», и сегодня народу было даже больше, чем прежде. И настроены все присутствующие были куда мрачнее и решительнее, чем в прошлый раз. Эльда держалась в стороне и выглядела суровееобычного. Вряд ли её связывали с погибшей служанкой узы дружбы, но сам факт того, что она хорошо знала очередную жертву виндхельмского изувера, убитую с редкой жестокостью, накладывал отпечаток. Виола Джордано, вдова богатого торговца мехами, пыталась что-то разузнать сама, едва начались убийства. Будучи прожжённой сплетницей и чересчур увлекающейся натурой, она с головой влезла в это дело и в основном занималась тем, что распространяла сомнительные слухи и подозревала Вунферта Неживого, придворного мага Ульфрика Буревестника. Ниден о Вунферте знал только то, что слышал от других, и не мог судить о том, насколько эти слова правдивы. Маг не отличался дружелюбным нравом и редко покидал королевский дворец, однако ему приписывали участие в неких тёмных делах и увлечение некромантией, откуда и возникло красноречивое прозвище. Виоле этих сплетен было достаточно. — К тому же, — продолжил Брунвульф веско, — убийцей он быть не может, если только не научился раздваиваться. Я расспрашивал уже капитана стражи и ещё парочку приятелей из дворца — и всякий раз они видели Вунферта. То на военном совете, то ещё где. Нет, Виола, это не он. Да и не стал бы маг так подставляться — он на виду. Какое-то время Виола сверлила норда раздражённым взглядом, но спустя несколько минут всё-таки сдалась. Пренебрежительно хмыкнув, она вновь села, демонстративно скрестив руки на груди. — Кстати, о страже, — встрепенулся Ниден. — Как они вообще относятся к нашей самодеятельности? — По-разному, — ответил Брунвульф. — Кто-то рад любой помощи — их и так мало, а тут хоть что-то. Другие считают, что мы лезем не в своё дело. Но капитан стражи смотрит на это сквозь пальцы. Ниден кивнул, понимая, чем вызвано такое решение. Стража могла бы пресечь попытку самостоятельного расследования, но намеренно этого не делала. Действительно, не разорваться же им, а вот некроманта стоит прихлопнуть, и чем скорее — тем лучше. — Лекарь уверяет, что Хермир поправится и вскоре придет в себя, — сообщила вдруг Эльда. — Там и узнаем, кто этот душегуб. — Если только он не утопит город в крови раньше! — яростно выпалила молодая девушка, вскочив со своего места. Сидевшая рядом с ней женщина, не старая ещё, но сломленная чем-то, придержала её за руку. Рядом с ними поднялся и мужчина. Если Нидена не подводила память, это были сестра и родители одной из убитых девушек. Увы, несчастной повезло меньше, чем ученице кузнеца — рядом не оказалось никого, кто мог бы ей помочь, а у её убитых горем родичей не осталось ничего, кроме стремления к справедливому возмездию. Данмер опустил голову. Азура, столько боли и слёз. Нет, он был не только целителем, но и боевым магом, и воином. Он привык к крови и смертям, множество раз видел их и столько же ранил и убивал сам. И все же одно дело — война. И совсем другое — когда размеренную жизнь мирных горожан нарушает какой-то изверг, ради своих извращенных прихотей зверски убивающий оказавшихся не в то время не в том месте девушек, принося страшное горе их родным и заставляя всех остальных горожан дрожать от страха… Ниден чуть прикрыл глаза, подавляя сдавивший горло гнев. Скоро с этим будет покончено. Осталось совсем немного — и проклятый ублюдок пожалеет о том, что родился на свет. По пути в Айварстед странники спешили, как могли. Некогда было рассматривать окрестности — время играло против них. Но сейчас, спустя сутки с лишним, о служителе Вайла можно было уже не беспокоиться. Спешка перестала быть вопросом жизни и смерти. И сейчас Муртаг неспешно осматривался, мысленно сравнивая то, что видел, с воспоминаниями о пути в Хелген. Но в тот раз дело было летом, а сейчас в Рифте властвовала осень. И, нужно сказать, после горного ущелья это место выглядело очень живописным. Здесь преобладали лиственные, а не хвойные деревья, и сейчас дорогу окружало обилие ярких красок. Сочетание желтого, оранжевого и багряного с редкими зелеными пятнами смотрелось удивительно гармонично. Вдобавок, день выдался хоть и ветреным, но ясным, и солнечный свет дарил ощущение безмятежности. Ветер пах палой листвой и поздними цветами. Вдобавок ко всему этому, путешествие пока что проходило без неприятностей. Разве этого недостаточно для хорошего настроения? Муртаг стиснул зубы, сдерживая отчаянно просившиеся на язык ругательства. День выдался чудесным — если бы не вылеченный служитель. Повезло, что тот сейчас ехал с Захбой. Желание ткнуть Колдера чем-нибудь острым становилось нестерпимым, стоило тому открыть рот. Его спасало только расстояние. Только вот у Захбы терпение тоже не бесконечно… Барбас, бегущий чуть в стороне, время от времени останавливался и ехидно косился на двуногих. Ему-то весело. А вот Муртаг уже всерьёз предполагал, что главным подвохом в поручении Вайла было довести Колдера до святилища и не убить при этом. Служитель уже сообразил, что его не тронут, и потому потерял всякий страх, болтая без умолку. Конечно, пустая болтовня сама по себе раздражает, но за это не убивают. Только вот Колдер с отвратительными радостью и удовольствием рассказывал о своих делишках. Служитель Вайла, как оказалось, промышлял на большой дороге и, судя по его рассказам, порой отличался жестокостью под стать кому-нибудь вроде убитого Эрагоном шейда. Колдер мог глумиться и издеваться над угодившими в лапы его головорезов путниками, мог истязать кого-то из них на глазах их близких, и считал это не то, что нормальным, но и чем-то вроде веселой забавы. Он совершенно точно был безумен — как ещё можно назвать человека, с такой радостью рассказывающего посторонним о том, как он отрезал уши каким-то бедолагам просто потому, что ему захотелось? Муртаг вспомнил свой спор с Эрагоном после того, как прикончил работорговца. Наверно, здесь, в Скайриме, многие тоже бы осудили убийство сдавшегося врага. Но иногда морали неуместны — кто поднимает оружие на другого, должен и сам быть готов к смерти, и в своей правоте Муртаг не сомневался. Убийство врага, весь боевой дух которого улетучился вместе с поражением его шайки и который мог выдать беглецов, в глазах некоторых моралистов уже являлось недопустимым деянием только потому, что этот самый враг успел сдаться. Неужели он, Муртаг, выглядел тогда в глазах брата не лучше, чем Колдер сейчас в глазах его самого? Юноша хотел верить, что нет. Для него это было суровой необходимостью, а вовсе не весёлым развлечением. Как же ненавидел он сейчас Колдера! Впрочем, как известно, всему рано или поздно приходит конец. Вот и терпение у Муртага закончилось, стоило времени перевалить за полдень. И не у его одного. Обернувшись и встретившись взглядом с ехавшим чуть позади Захбой, юноша увидел, что тот даже не зол, а просто взбешен. Ну-ну, отличный момент преподать одному обнаглевшему скоту урок хороших манер. Муртаг сжал кулак, слегка замахнулся и кивнул Захбе. Тот, судя по злой улыбке в ответ, понял всё без слов. А вот Колдер не обратил на это внимания, ударившись в воспоминания о том, как он тянул деньги из одного торговца, похитив его жену. Он её даже честно вернул. Они ведь не обсуждали, в каком виде он обязывался её вернуть! Ловкость приятеля временами казалась юноше магией: вот каджит неимоверным образом быстро обернулся — а через считанные мгновения Колдер шлепнулся в пыль едва ли не под копыта коня. Захба легко спрыгнул следом и остановился перед отползающим разбойником. Муртаг ещё не видел приятеля настолько злым — каджит едва ли не шипел. Его хвост раздражённо хлестал из стороны в сторону, совсем как у разозлённого домашнего кота. Шерсть заметно вздыбилась. — Каджит настоятельно советует тебе заткнуться, — почти выплюнул он. — Иначе каджит за себя не ручается. Муртаг тоже спешился и зашел с другой стороны, готовясь перехватить Колдера, если тот решится на побег. Распластавшийся в пыли служитель вызывал у него чистую незамутненную ярость, помноженную на отвращение. Ради вот этого они рисковали собой, сражаясь с вампирами, торопились, забыв об отдыхе, и отдали шесть скамповых золотых. Ради того, кто уж точно заслужил угодить в лапы кровопийц. Вспомнив, каким испуганным тогда выглядел Колдер и как умолял о спасении, Муртаг очень захотел плюнуть ему в лицо. Мучить других ему, выходит, очень весело, а самому на их месте не понравилось! И не удивительно, если подумать. Вернуть бы его в застенки к вампирам — в какой-то мере это вышло бы справедливо. Барбас наблюдал за происходящим, не скрывая любопытства. — Действительно, заткнись, пока я не послал в Обливион этот шейдов договор, — процедил сквозь зубы Муртаг. Захба сердито фыркнул, судя по тому, как дернулась его нога, он едва не отвесил Колдеру пинка и успел остановить себя в последний момент. — Каджит надеется, что не переборщил, когда сбросил это с лошади, — недовольно бросил Захба. Муртаг недобро усмехнулся в ответ и подмигнул: — Я представляю, как заживлять мелкие синяки и ссадины. В теории, по крайней мере. — Он не врал: Антоний учил его и простейшим целительным заклинаниям, только вот ни разу не вышло применить их на практике, да и давались они Муртагу не очень охотно. — Вот и будет повод опробовать, но я не гарантирую, что сращу именно то, что надо. Может, вместо царапины будет чья-то мерзкая пасть. Так что, — эти слова были адресованы уже Колдеру, — для твоего же блага, молчи. И после того, как мы покончим с этим делом, моли богов о том, чтобы никогда больше с нами не встретиться, потому что в следующий раз договора с Вайлом уже не будет. Его голос прозвучал угрожающе низко. Захба снова раздраженно фыркнул: — Каджит будет молиться о том, чтобы боги не услышали Колдера. Потому что каджит не против всадить ему болт в глотку. Муртаг ткнул разбойника носком сапога в бок: — Поднимайся, чего разлегся? Захба, дай мне верёвку, после того, что я услышал, я не позволю ему идти с нами свободно. — Каджит согласен, — коротко ответил тот и добавил через пару секунд: — Каджит считает, что с обратной дорогой тоже лучше поторопиться. Барбас продолжал заинтересованно наблюдать. Муртаг мысленно сосчитал до десяти и медленно выдохнул. Дорога обещала быть длинной. После долгой жизни в тени, далеко от войны и от Варденов, нелегко было втянуться обратно в дела. Но Бром справлялся. В конце концов, он был среди тех, кто стоял у истоков сопротивления. И раз уж он вернулся — значит, и за дела надо было браться в полной мере. А забот сейчас хватало всем. Всё пошло наперекосяк ещё после битвы и после того, как погиб Аджихад. Хоть Бром и сожалел о его гибели, но у него не было времени долго предаваться скорби — как и у всех Варденов. Смерть предводителя сильно ударила по фракции, и ворох образовавшихся проблем и нерешённых вопросов не разгребли до конца до сих пор. Это была главная причина, по которой Брому следовало вернуться в Фартхен Дур. На расстоянии делами заниматься сложно, когда вся связь — только послания с птицами, да кое-какая магия. Хватит ему оставаться в стороне. Здесь дела сделаны — королева Имиладрис возродила разорванный прежде союз с Варденами и гномами, а Эрагон и Сапфира начали обучение. Пусть изначально и было решено, что Всадника сначала станет обучать Бром, а потом эльфы, обстоятельства внесли в эти планы свои изменения. Гальбаторикс слишком рано прознал о новом Всаднике, а рана, которую Эрагон получил в бою с шейдом, оказалась слишком серьёзна, чтобы удалось исцелить её без последствий. К тому же, для Варденов складывалась не самая лучшая ситуация, и если ошибок окажется слишком много, орден имеет немалые шансы развалиться изнутри. Но хотя бы неразберихи во власти избежать удалось. Теперь Варденов возглавляла дочь Аджихада Насуада, и пока что она показывала себя настолько же решительной и упорной, каким был и её отец. Просчитался, ох, просчитался Совет Старейшин, решив, что молодой девушкой без труда удастся управлять! Хоть Насуада едва и не приняла решение, которое в сложившейся ситуации оказалось бы не самым разумным. Хорошо, что Джормундур с несколькими людьми поумнее убедил её в том, что Варденам не стоило покидать Фартхен Дур. По крайней мере, пока что — разведчики сообщали слишком уж тревожные вести. Внезапно появившееся подобие врат неподалеку от столицы, выморозившее землю вокруг и породившее жутких ящероподобных чудовищ, внушало особые опасения. Конечно, когда врагу приходится воевать на два фронта — это совсем неплохо, да только враг врага не всегда друг. Да мог и сам Гальбаторикс доиграться с чёрной магией — а может, это и не было ошибкой. Но страшнее всего были другие донесения: о чёрном драконе, уже несколько раз появлявшемся в Алагейзии и всюду сеющем смерть и разрушения. О нём было известно слишком мало, но что-то в этих рассказах казалось Брому смутно знакомым. Знал, что-то он точно знал похожее, только вот запамятовал, видимо. Выяснить бы подробности об этом драконе — да и о вратах тоже. Бром, чего греха таить, не слишком-то хотел оставлять сына сейчас, но дела не ждали. Последний раз он виделся с Эрагоном несколько дней назад, и тот выглядел встревоженным и подавленным. Он так и не сказал, в чем дело, но Бром подозревал, что дело в уязвленной юношеской гордости — не так-то просто, учась, не наделать ошибок. К тому же, Эрагон горевал об исчезновении и вероятной гибели брата. Бром не говорил, что сам подозревал расклад похуже. За время их странствий и, тем более, после битвы он перестал видеть в Муртаге тень своего врага и признал, что парень достоин доверия. К тому же, юнец был не только сыном Морзана, напоминал себе Бром, он был сыном Селены. Наверно, если бы любимая могла увидеть, какими выросли ее сыновья, она гордилась бы ими… Но Муртаг пропал, и Бром сильно подозревал, что тот вовсе не мёртв. Обнаружили лишь его вещи на краю провала, но никто не видел тела. За этим следовали невеселые умозаключения: у Гальбаторикса оставалось ещё два драконьих яйца, и вероятность того, что сын Всадника может сам стать Всадником, была велика. А сломать можно почти любого — особенно если дракон всё-таки вылупится… Печально было осознавать это. Жаль, что хороший, в общем-то, парень и их друг мог стать их врагом, пусть и не по своей воле. Бром знал, что нужно подготовить Эрагона к этому, но не мог подобрать подходящих слов, как будто его поразило какое-нибудь проклятие косноязычия. Но как бы ни хотелось Брому избавить сына от таких вестей, что наверняка глубоко ранят его в душу, слова всё-таки следовало подобрать, и, желательно, до отъезда. Так будет лучше, чем сообщить ему о возможной встрече с братом по разные стороны. И пусть правда может казаться горькой, лучше пусть Эрагон будет готов к такой возможности, чем узнает это уже в бою. Несмотря на то, что время больше не поджимало, на обратном пути Муртаг и Захба тоже почти не делали остановок. Во-первых, потому что хотели избавиться от общества Колдера как можно скорее, а во-вторых, тот уже пытался сбежать, едва поняв, что его сопровождающие настроены крайне недружелюбно. Даже за связанным служителем приходилось следить, хоть его и обыскали — он уже прятал маленькое, но крепкое лезвие в башмаке. При этом даже так Колдер не потерял ни капли уверенности в своей безнаказанности, чем раздражал Муртага ещё сильнее. Захба, как юноша замечал, был зол ничуть не меньше и нередко едва не шипел в адрес ведомого. Барбас, наблюдая за всем этим, не вмешивался, и Муртаг мог только гадать, какие мысли бродили в голове даэдра. Вполне возможно, что он вовсю потешался над должником своего хозяина. Поэтому, когда к закату следующего дня они все-таки добрались, наконец, до святилища Вайла, Муртаг едва поборол желание облегченно вздохнуть. Нет, пока ещё рано. Самое сложное могло оказаться и впереди — мало ли, что взбредет в голову божку, и какие причины он найдет, чтобы посчитать сделку невыполненной. Уже в коридоре, ведущем к святилищу, Муртаг заметил, как напрягся Колдер, которого отправили идти вперед. То ли он боялся покровителя, то ли своих спасителей после того, как Вайл признает договор исполненным. Ну, что же, ему было, чего бояться. С прошлого раза вокруг ничего не поменялось — тот же узкий коридор, прорубленный в камне, те же наросты светящихся грибов. И само святилище Вайла, когда разношерстная компания до него, наконец, добралась, заливал все тот же синеватый свет кристаллов. Всё точно так же, как и в прошлый раз. Только даэдрический владыка в этот раз не спешил заговаривать с должником. Тянулись минуты — но в святилище по-прежнему царила тишина. Понять бы ещё — это Клавикус Вайл так издевается, или нужно сделать что-то, чтобы его призвать. Хотя в прошлый раз он заговорил с Муртагом сам. А раз так, то вернее первый вариант. — Сделка выполнена. — Юноша подтолкнул вперед Колдера. — Твой служитель здесь — как и было оговорено, живой и здоровый. Но Вайл по-прежнему молчал. Муртаг поджал губы: раздражение, постепенно нараставшее по дороге, едва не достигло пика, к тому же, скоро солнце сядет, а до того неплохо бы отыскать место для ночлега. А божок тянул время — и теперь Муртаг был совершенно уверен, что тот издевался. — Ты припозднился, мой должник, — послышался насмешливый голос спустя, казалось, целую вечность. — Неужели какие-то вампиры оказались для тебя такой большой проблемой? Но ты продолжаешь меня радовать, смертный, — и снова эти издевательски-веселые нотки в голосе. Муртаг подозревал, что если бы Вайл мог, то наверняка бы еще и корчил рожи, но увы, мраморное лицо не слишком-то этому способствовало. — Я тебе благодарен, по крайней мере, за то, что последнее желание трёх моих почитателей исполнилось. — Что?! — переспросил Муртаг, уже понимая, что имел в виду Вайл, но ещё не осознав всё это вместе до конца. — Твоих почитателей? Трое почитателей. Трое вампиров, убитых в развалинах форта… Он что, вытаскивал одного служителя Вайла из темницы других его же почитателей?! И вампиры — они же во власти Молага Бала, если Муртаг не ошибался… По всему выходило, что с какой стороны на это не смотреть, получалась какая-то скамповщина. Божок хихикнул. — Они так страдали от вампиризма, так просили меня исцелить их. — Он напустил в голос притворного сочувствия. — И тут приходишь ты со своим котом и прекращаешь их страдания! Я бы сам лучше не придумал. «Барзул! Так какой смысл был во всей этой шейдовой сделке?! — подумал Муртаг, со злостью сжимая кулаки. — Получилось, что я просто позабавил эту тварь!» «Успокойся и думай тише! — прозвучал вдруг в голове сердитый голос Барбаса. Прислужник Вайла остался снаружи, как ни странно, постеречь коней до возвращения путников. — А ты считал, что ты, смертный, и вправду можешь чем-то помочь моему хозяину? Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, не зли его, и, может, он и ограничится только этим развлечением». — Ну, что же, тебе удалось меня повеселить, — продолжил Вайл. — И ты даже привел моего служителя. А теперь, будь добр, развяжи его. Муртаг, чувствующий себя обманутым, униженным и едва ли не растоптанным, молча достал из ножен Крапивник и перерезал стягивающую руки Колдера верёвку. Тот, прошипев что-то малопонятное, принялся растирать запястья. «Прекрасно. Теперь этот мерзавец снова свободен — жаль, его не сожрали вампиры!» — Хорошо, — наверно, будь у Вайла живое, а не каменное лицо — и он бы широко ухмыльнулся на этих словах. — Ты выполнил условия… Осталось последнее: ты не тронешь Колдера здесь и сейчас и не позволишь этого сделать своему приятелю. Муртаг сжал зубы и медленно выдохнул. — Даю слово, что здесь и сейчас мы не причиним Колдеру зла. Рядом что-то прошипел себе под нос Захба. Колдер, отступивший ближе к статуе, поглядывал на обоих путников со злорадным превосходством. — В таком случае, с твоей стороны условия сделки выполнены, — протянул божок с притворной торжественностью. — А теперь уходи, и своего шерстяного приятеля тоже забирай. Давай, шевелись, пока я не передумал. Муртаг молча развернулся к выходу, потянув за собой Захбу. Ощущение недосказанности и возможной подлянки буквально обжигало, так что чем быстрее они отсюда уйдут, тем лучше… Вот только далеко уйти не вышло, когда дурное предчувствие подтвердилось. Они прошли примерно половину коридора, когда Муртаг вновь услышал в голове голос Вайла. Но в этот раз в нем не звучало насмешки — голос даэдрического владыки был абсолютно ледяным: — Никогда не забывай, что и кому ты говоришь, смертный. И не думай, что твоя дерзость сошла тебе с рук только по доброте душевной, и если бы не одно обстоятельство, ты бы уже превратился в хладный труп — или вернулся туда, откуда я тебя вытащил. В следующий миг Муртага словно со всей силы огрели дубиной по голове. От боли перехватило дыхание, в глазах вспыхнули цветные пятна — пришлось опереться на стенку, потому что пол вдруг ушёл из-под ног… — Бесхвостый! — Захба, порядком встревоженный, подхватил его, не давая упасть, и прислонил к стене. Его голос отозвался в ушах болезненным звоном. — Муртаг! Слышишь каджита? Что с тобой? — Всё нормально… — выдохнул Муртаг, ощущая во рту металлический привкус. Коридор и лицо товарища на миг прояснились, но тут же всё перед глазами расплылось снова. Он даже не обратил внимания на то, что испуганный приятель впервые назвал его по имени. — «Всё нормально», — передразнил Захба, закидывая руку товарища себе на плечо. — А сам бледный, как полотно, и кровь носом идет… Обопрись на каджита, надо идти. На воздухе легче станет… Он говорил что-то ещё, практически потащив юношу к выходу. Муртаг не мог разобрать слов — а в голове звенел эхом голос Вайла: «Я могу вернуть тебя назад — ты ведь соскучился по камере пыток, правда?» Ожидание продлилось ещё почти три дня — во многом еще и потому, что лекарь не позволил никому расспрашивать Хермир сразу после того, как та очнулась. Ниден понимал его правоту, но до остальных донести это было сложнее. Точно так же данмер понимал и их — время, увы, играло сейчас на стороне убийцы. Ниден и сам рад был поторопиться. Чем раньше удастся покончить с этим делом, тем скорее он продолжит путь. Хотя… Одинокий Шквал прав. Торопиться не стоило, всё равно скоро горные тропы станут практически непроходимыми. И ладно дороги — а тут речь и вовсе о давно заброшенных руинах в стороне от поселений, на склонах гор Велоти… «Загадывать рано, — напомнил себе данмер. — Сперва разобраться бы с этим». Наконец, лекарь всё-таки сдался и позволил расспросить девушку, не забыв напомнить о том, что больная ещё слаба, и ей нужен покой. Не обошлось без новых проблем: в первую очередь потому, что наиболее нетерпеливая часть народных дознавателей едва не переругалась друг с другом и со всеми остальными, решая, кому именно следует расспрашивать Хермир. Конец назревающей распре снова положил Брунвульф: он напомнил всем, что от шума да криков толку не будет точно, да и, чтобы понять, кого ловить, надо знать, что спрашивать, а не галдеть толпой. Ниден не удивился, когда негласный предводитель сообщил, что уж ему-то точно стоит поговорить со спасенной девушкой. Несогласных с этим оказалось большинство, так что данмеру пришлось применить всё свое красноречие, чтобы донести до остальных, что среди них он единственный, кто достаточно разбирается в магии. Тем не менее, сейчас он не стал заходить в комнату к спасенной девушке, оставшись стоять в дверях. Будет лучше, если он не станет маячить у неё перед глазами, но послушает, что она скажет. — Ты видела, кто это был? — спросил Одинокий Шквал, подойдя ближе к постели раненой. — Может, ты его знаешь? Уж прости, что напоминаем — но, сама понимаешь, изувера надо найти. — Я… не знаю, — ответила Хермир тихим слабым голосом. — Я его не знаю… может, если видела на улицах… Это имперец, уже немолодой, но и не совсем старик… — Ты сможешь его описать? — вмешался молодой жрец. Ниден со своего места не видел лица девушки, однако ее ответ прозвучал довольно сердито: — Ты думаешь, мне было до того, чтобы его рассматривать? — Она закашлялась и продолжила уже тише: — Он… обычный… Имперец как имперец. Темные волосы, но с сединой… Худое лицо… больше я не рассмотрела — было не до того. — Он что-нибудь говорил? — вполголоса спросил Ниден, поймав взгляд обернувшегося к нему друга. Тот повторил вопрос. На какое-то время в комнате повисла тишина. — Я не уверена… — проговорила Хермир тихо, и её голос отчетливо дрожал. — Но он нёс какую-то чушь… Что так надо… Что он должен кого-то вернуть… Она судорожно выдохнула, переживая заново недавний кошмар. — Кого вернуть? — мягко переспросил жрец. — Её… я не знаю! Он говорил — «Я должен вернуть её», или что-то такое. Нидену было жаль девушку — но для того, чтобы убийцу нашли, она должна была вспомнить и рассказать то, что видела, пусть эти воспоминания и были сосредоточием страха и боли. И по сравнению с Сусанной Хермир несказанно повезло… И, пожалуй, они уже узнали все, что Хермир могла рассказать полезного — стало быть, не стоило больше мучить её расспросами. Лекарь или придерживался того же мнения, или просто потерял терпение — практически прогнал мужчин, хорошенько обругав их напоследок. — Как мы теперь поймем, кто он? — Жрец в негодовании всплеснул руками. — Хермир не знает его — и не смогла ничего особо про него рассказать! — Спокойнее, парень, — беззлобно одернул его Одинокий Шквал. — Она рассказала нам весьма много. Стареющий имперец, и, скорее всего, вдовец — это сужает круг поисков. Ниден сложил руки в замок, неосознанно поглаживая металл кольца сквозь обмотку. — Эта «она», которую он хочет вернуть, не обязательно его жена, — произнес данмер, словно рассуждая вслух. — Это может быть мать, дочь, сестра… да любая родственница. Или хорошая знакомая. Может быть, любовница. Так что вариантов много. Но мы в любом случае знаем гораздо больше, чем до этого. Имперцев не так-то много в Виндхельме, верно? — Верно, — чуть склонил голову Одинокий Шквал. — Итак, имперец, в годах. Потерявший… скажем, родственницу. Ну, что же, нам всем будет, чем заняться. Место стоянки казалось знакомым — кажется, они уже разбивали здесь лагерь… За суетой последних дней с беготней с места на место некоторые мелочи выпадали из памяти. А особенно после прощального «подарка» Вайла — в голове у Муртага до сих пор гудело, а окружающий мир мог внезапно начать вращаться перед глазами. Скрывать своё состояние от Захбы не вышло, так что тот настоял, чтобы Муртаг отдыхал. Лагерем каджит, невзирая на протесты, занялся сам. — Ну как, бесхвостый, пришёл в себя? Муртаг кивнул, облокотившись на корни большой кривой сосны. У него складывалось впечатление, что за наигранными беспечностью и энтузиазмом Захба пытается скрыть беспокойство. Юноша потер затылок, как будто причиной его состояния был настоящий удар. — Всё в порядке, хвостатый. — Он попытался улыбнуться. — Не надейся, помирать прямо здесь и оставлять тебе всё имущество я пока что не собираюсь. Каджит как-то нервно фыркнул. — У тебя нет имущества, бесхвостый. — У меня есть дом, забыл? Захба замолчал, но через секунду с наигранной насмешливостью выдал: — В таком случае, каждит ещё подумает, спасать тебя или нет. — Но так как у меня нет кровных родственников, его заграбастает сам Вайтран. — Каждит решил тебе все-таки помочь. Муртаг рассмеялся, чувствуя, как внутри всё оттаивает. По крайнем мере, он здесь, не в темнице, рядом надёжный друг. На сегодня этого хватит. Захба подсел ближе к костру, протягивая руки к огню. С каждым днем становилось всё холоднее, а тем более — к ночи. Хотя в лесах Рифта должно будет стать хоть немного, но теплее, чем в горах… Если б не беготня ради того, чтобы, как оказалось, повеселить даэдрического владыку, не вышло бы задержки на несколько дней. Совершенно дурацкой задержки, из-за которой путь на Высокий Хротгар мог стать ещё тяжелее, чем он и без того обещал выйти. Муртаг прикрыл глаза и, не сдерживая эмоций, усмехнулся. Как будто он ждал чего-то другого… В итоге он ведь всё-таки сумел сбежать от Гальбаторикса. Выбрался из темницы. Заслужил добрую славу в Вайтране и разобрался-таки со сделкой, в которую его втянул Клавикус Вайл. Что там ещё — далекий и сложный путь на Глотку Мира, ледяной ветер, снега, звери, чудовища? Справится и с этим. Тем более, что больше он не один. — Ты, бесхвостый, конечно, удивляешь каджита, — проворчал меж тем Захба и подбросил сушняка в костер. Огонь с весёлым треском набросился на подношение. — Чтобы спорить с даэдрическим владыкой, нужно быть или редким смельчаком, или законченным глупцом. Но на дурака ты, вроде, все-таки не похож… — Каджит иронично прищурил янтарные глаза и смерил сидящего напротив друга оценивающим взглядом. — Хотя, если учесть твою способность притягивать неприятности всех мастей… — Ну, что ж, теперь и ты их притягиваешь — со мной за компанию. — Муртаг негромко засмеялся, но вслед за тем добавил уже серьёзно: — Потому что я не собираюсь склоняться перед какой-то тварью из Обливиона только потому, что та сильнее. Ведь и правда — так оно и есть. Он не для того вывернулся из хватки безумного короля, оставив того с носом, чтобы трепетать и пресмыкаться теперь перед даэдра. Тем более, что сам Муртаг не заключал по доброй воле никакой сделки с Вайлом, а раз так, то и условия её соблюдать не был обязан… Только вот он не был уверен в том, способен ли простой смертный бросить вызов божеству. Муртагу хотелось бы верить, что он способен. Но вместе с тем он прекрасно понимал, что такое противостояние ему не по силам. На этот момент, по крайней мере. Вайлу ничего не стоило стереть дерзкого смертного в порошок с особой жестокостью, но он ограничился только насмешками и ментальным ударом напоследок. Даэдрический владыка с легкостью смел все мысленные барьеры, даже не заметив их. — Похоже на самоубийственное упрямство. — Захба снова потянулся к огню. — Но каджиту нравится, как это звучит. Это оттого, что было на твоей родине, да? Какая она? — спросил вдруг он, вскинув голову. Муртаг помедлил с ответом. Действительно, какие стоило подобрать слова, чтобы описать Алагейзию, да и чем она на самом деле для него была… — Наверно, она похожа на Тамриэль, — проговорил юноша, задумчиво глядя в пламя костра. — Хотя об этом сложно судить, ведь я Тамриэля почти не видел. Она… Разная. Север очень похож на Скайрим. Моя мать была родом из тех краев, — тут он улыбнулся. — Как и мой брат. Захба смотрел на него выжидающе, навострив уши, словно любопытный большой кот — он явно не желал удовольствоваться таким скупым описанием. И тогда Муртаг начал свой рассказ. Он не считал себя особо хорошим рассказчиком, хотя его и учили, в числе прочих наук, красивой и правильной речи. Но каджит слушал его с интересом — и Муртаг говорил, не останавливаясь. В первую очередь — то, что знал из истории своей страны о Всадниках, Проклятых и войне. О том, как сам он вырос в окружении врагов, в самом настоящем гадючьем гнезде при дворе короля. О том, что родной отец ненавидел его и однажды чуть не убил спьяну, а мать исчезла, бежала, чтобы спрятать его тогда еще не рождённого брата. Она вернулась, но вскоре после этого её не стало. О том, как единственным близким ему человеком стал его наставник Торнак — и как они попытались бежать из столицы. Как Торнак был убит, но самому Муртагу удалось скрыться и какое-то время успешно прятаться от слуг Гальбаторикса. И как к нему относились другие, едва узнав о том, чьим сыном он был. Даже после смерти Морзан продолжал отравлять Муртагу жизнь. О том, как встретил людей, которым смог довериться, и как узнал, что парнишка, успевший стать ему другом, приходится ему младшим братом. Как он учился доверять сам и постепенно завоевал доверие заклятого врага отца. О том пути, который они все вместе проделали плечом к плечу и тех невзгодах, которые преодолели. Он рассказывал о Варденах, гномьем городе внутри горы, а ещё о битве, что разразилась вскоре после прибытия странников. О предательстве и пленении. Он говорил впервые за долгое время свободно и без опаски. Муртаг уже убедился в том, что Захбе он мог доверять — и теперь с каждым сказанным словом он чувствовал, как постепенно осыпается тяжкий груз с его плеч. Разделить свои тайны с кем-то, кто не ударит в спину — это уже много значило. Муртаг невольно расправил плечи и вздохнул — полной грудью, свободно, словно сбросил опутывавшие его много лет цепи. Эта уверенность теплом разливалась в душе, позволив завершить рассказ на спокойной ноте, пусть и воспоминания о последних событиях в этой череде и были связаны в основном со страхом, болью и чувством собственного бессилия. Темница, пытки, бестелесный голос, что предложил истерзанному узнику избавление. Путешествие между мирами и дом целителей-отшельников в лесах Рифта, знакомство с новым миром и такое несвоевременное появление очень недружелюбно настроенных Братьев Бури… — … После этого мне пришлось тащиться в Хелген вместе с имперским отрядом, потому что той редгардке, что командовала легионерами, везде мерещились шпионы Братьев Бури, — подытожил, наконец, Муртаг. — Даже не жаль, что её потом сожрал дракон… Ну, а что было дальше, я тебе уже рассказывал. Каджит полузадумчиво покивал, сонно щурясь: рассказ целиком занял немало времени. Вокруг сгустилась почти чернильная темнота, ветер свистел между скалами, шумел в ветвях сосен. Рыжие отблески огня плясали на камнях и древесных стволах. Небо — высокое, чистое, усыпанное огоньками звёзд, — переливалось яркими сполохами. Все это вместе выглядело умиротворяюще. Конечно, не стоило забывать и об опасностях, коими буквально кишел Скайрим. Ночной костёр мог привлечь какую-нибудь тварь — да и не всякого зверя пугал огонь. Но окрестности лагеря хорошо просматривались, а кони вели себя спокойно. К тому же, что Муртаг, что Захба не были беспомощными путниками и вполне могли защитить свои жизни — или, по крайней мере, выиграть несколько секунд для побега, если враг оказался бы им не по зубам. — А что до тебя? — спросил вдруг Муртаг. Захба от неожиданности дёрнул ухом и переспросил: — А? — Я о себе рассказал — теперь твой черёд. Мне тоже интересно послушать твою историю и узнать больше о Нирне. — История каджита не так интересна, как твоя. Но каджит расскажет. Теперь настала очередь Муртага слушать. Кое-что про Захбу он уже знал — но теперь услышал больше подробностей. Каджит ещё в детстве оказался среди людей на севере Сиродила, и так вышло, что вместе с опекавшим его жрецом он прибился к группе наёмников. Ловкий и достаточно хитрый Захба, несмотря на юный возраст, прекрасно справлялся с ролью осведомителя и шпиона. Только потом… потом было всякое. Команда распалась. Так как не все дела их были законными, Захбе пришлось покинуть Сиродил и отправится на север, в Скайрим, где он долго путешествовал в итоге и осел в Вайтране. По его собственному признанию, его жизнь всё больше напоминала болото, в котором Захба, тем не менее, все ещё пытался барахтаться. Затеять что-то самостоятельно ему не хватало смелости и опыта, так что каджит зарабатывал на жизнь, как мог — перебивался всякой работой, временами и воровал. Примкнуть к соплеменникам он не решился, те были ему даже более чужими, чем люди. Некоторое успокоение приносили ему посещения храма Кинарет, которую он почитал так же, как и его воспитатель когда-то. И все-таки с каждым днем подавлять чувство, будто жизнь его стремительно идет ко дну, становилось всё сложнее. Случайная встреча с Муртагом оказалась действительно судьбоносной. Именно последующие за ней события встряхнули Захбу, буквально за шиворот выдернув из жизненного болота. Воплотились как стремления к более достойной жизни, так и не иссякшая с годами тяга к приключениям. — Вот поэтому каджит и пойдёт за тобой, даже если ты дальше будешь спорить с даэдра. — Захба оправил плащ, потянувшись к котелку с травяным настоем. — Ты вытащил каджита из этой тины. И потом, — он подмигнул, — всё это — захватывающее приключение, не так ли? Будет потом, что вспомнить — ну, если получится выжить. В ответ на эти слова Муртаг не сдержал смеха, который через секунду подхватил и Захба. А ведь тот был прав — опасности или нет, но все те события, в которые их раз за разом бросала судьба, невольно затягивали. Тем более, что в компании друга опасности и вполовину не так страшны. А обретённые дружба и доверие грели сильнее самого жаркого пламени.