Ты мой альфа, я твой омега.

Банда «Пила» состояла из четырех человек. Самым рослым и сильным в ней был Берт. Его сила и выносливость с лихвой компенсировались ограниченностью ума. Говорил он тяжело, отрывками, речь его преобладала сленговыми выражениями. Но, в общем, он был не так плох, добряк, можно сказать. Всю свою жизнь Берт прожил в Линсбурге в районе трущоб. Одно время он сидел на игле, из-за чего напрочь лишился природного чутья, поэтому совсем не различал альф и омег, называя их всех бетами. Мило оказался весьма взрослым бетой, его возраст перевалил за сорок. Но при этом внешне он остался тем же пятнадцитилетним подростком с озорным огоньком в глазах и задорной улыбкой. Еще в юношеском возрасте его продали в бордель, где он работал почти пятнадцать лет, удовлетворяя юных высокородных альф. Говорят, в него без памяти влюбился какой-то клиент, он-то и помог Мило бежать, удалив из головы пресловутый чип-контроль. Что стало с поклонником Мило — неизвестно. Сам же бета присоединился к шайке всего год назад. Ему помогли устроиться на работу танцовщиком в один местный клуб, где он работал наводчиком, выискивая богатеньких «лохов», которых впоследствии грабила вся шайка. Том, по прозвищу Бабочка, был мозгом нашей компании. Он все время что-то читал, а если и был без книги, то сидел в уголке с задумчивым, потерянным выражением лица. Он был бетой — очевидно, неудачный продукт генной инженерии. Бабочка мало говорил, ничего не рассказывал о своей жизни. Он был весьма замкнут. Тем не менее, он был на одной ноге с Мило. Они часто беседовали друг с другом вдали от остальных. И, наконец, Фидо — бессменный лидер. Я слишком хорошо знал устрой клановых высокородных семей, чтобы как остальные обманываться навязанной историей о его тяжелой и бедной жизни в трущобах. Вот в чем я был уверен на все сто процентов, так это в том, что Фидо далеко не обычный среднестатистический альфа, простой серый житель. Его выправка, взгляд, манеры — так мог вести себя только породистый альфа, только сын правительственного клана. Еще его глупое имя — наверняка придуманное им в спешке. Ну уж нет, меня так просто не провести. Бандит, да и только! Меня все члены банды приняли воодушевленно, Мило дружески похлопал по спине, а Берт даже полез целоваться, впрочем, мне удалось от него отделаться, пригрозив кулаками. Мне даже вернули украденное — сумку с фотографиями, кинжалом и таблетками. Деньги и драгоценности же странным образом испарились, и никто так и не признал своей вины. Впрочем, куда они делись было нетрудно догадаться по новенькому дорогущему телефону Мило, золотым зубам Берта и тоненькому компьютеру Бабочки. Ладно, пусть пользуются, не жалко.  — Выступаем сегодня — объявил Фидо, когда все в очередной раз собрались в кафе «У Барни». — Что делать — знаете. Все члены шайки воодушевились.  — Он тоже пойдет? — вытянув лицо, спросил Мило.  — Конечно! — махнул головой Фидо, а потом устремил на меня свой пронзительный взгляд. — Он же должен отработать свой паспорт.

***

Серенький фургончик незаметно притаился в одном из закоулков Светлой улицы. Жара была жуткая, в воздухе ни малейшего дуновения. Я разлегся на сидениях автомобиля и лениво обмахивал себя руками, стараясь хоть как-то освежиться. Но это мне удавалось едва ли. И все из-за треклятого платья, которое сейчас было на мне. Нет, платье, конечно, было хорошее, дорогое (не такое дорогое, как те, которые омеги носят в гаремах, но все-таки), украшенное вышивками и пайетками. Платье было сшито из плотной ситцевой ткани и полностью скрывало все мое тело от щиколоток до шеи, под него пришлось надеть светлые объемные шаровары. Сверху моя голова закутана в темно-синий шелковый платок, который заправлялся в воротник, а поверх платка — шапочка-горшок в цвет платья. Обувь до жути неудобная. Туфель моего размера не нашлось, поэтому пришлось брать на два размера меньше.  — Славненький бета! — все время подмигивал Берт. — Какой же ты хорошенький! Я лишь фыркнул и закатил глаза. Оказывается, омеги тоже выходят в город, но только в такой закрытой и жаркой одежде и только в сопровождении альф — отца или супруга. «Какое же это унижение» — тяжело вздохнул я. Фидо притащил мне этот наряд всего час назад. Заставил облачиться в него, еще и поиздевался над моим внешним видом. Теперь же он сидел напротив меня и лукаво улыбался. Сам он разоделся не хуже родовитых альф (оказывается, он умеет одеваться!). Он даже запонки золотые напялил и часы на цепочке в карман положил так, чтобы они слегка выглядывали. «Выпендрежник хренов!» — усмехнулся я. Вот уже час наш фургон стоял недалеко от шикарного ювелирного магазина. На разведку отправили Мило. Давно, кстати, отправили, и теперь нам оставалось только ждать. Я зевнул. От жары меня тянуло в сон. Фидо наблюдал за обстановкой на улице из бокового окна фургона. Берт пальцем ковырял в зубах. Бабочка, согнувшись «в три погибели», обхватив ноги руками и положив голову на колени, неотрывно смотрел в компьютер. Дверь с грохотом распахнулась, впуская яркий солнечный свет и улыбчивое лицо Мило.  — Так, две камеры напротив витрины, одна спрятана под дверью, еще одна — самая опасная — таится в цветке у шкафа, — тараторил он, любуясь новеньким украшением, купленным только что.  — Мертвых зон почти нет, все можно рассмотреть с разных ракурсов, — он причмокнул губами, — тревожная кнопка одна, под столом кассирши. Охранник один — бугай, альфа, с ним могут быть проблемы.  — Стекло витрин не пробьете, — Мило, наконец, оставил свое украшение в покое и покосился на меня, — при нажатии стоп-кнопки все автоматически блокируется. Отменить блок можно только извне, имея жандармское удостоверение. Так что будьте осторожны.  — Молодец, Мило, — Фидо слушал информацию с таким серьезным и собранным выражением лица. — Бабочка, сумеешь вырубить камеры? Бабочка кивнул и забарабанил пальцами по клавиатуре портативного компьютера, снова и снова подбирая коды.  — Нашел! — радостно вздохнул он. — Итак, у вас десять минут, потом едут жандармы.  — Прекрасно! — Фидо взял меня под руку. Мы вышли из фургона и вальяжно пошли в сторону магазина.  — Ты главное не волнуйся и не брыкайся. Для тебя ведь не проблема стать тупой омежкой, Принц? — прошептал мне Бандит.  — Сам дурак! — грозно выдал я и сильно наступил ему на ногу. Фидо лишь усмехнулся и, наклонившись ко мне, прошептал в самое ухо: — Испортишь что-нибудь — жестоко накажу! Я хотел ему ответить что-то вроде «Ой, напугал! Боюсь-боюсь», но в этот момент мы вошли в просторный магазин, облицованный позолотой. Большой зал магазина больше напоминал дворец персидского падишаха. Как будто его сокровищница распахнула двери перед покупателями, открывая весь непознанный мир ярких красок востока. Пол застлан огромным пестрым ковром с длинным ворсом, ступать по которому просто кощунственно. Со всех сторон на нас смотрят витрины, украшенные тонким резным орнаментом. В просторном зале на холстах дорогой материи располагались самые ценные украшения. Мы направились именно туда. Фидо крепко держал меня за руки. Я опустил глаза в пол, делая как можно более запуганное лицо. По мнению Фидо, так должен выглядеть типичный омега, вышедший в город.  — Я могу вам помочь? — к нам подошла миленькая худенькая девушка с коротко стриженными волосами.  — О, да. У меня сегодня праздник. Мой муж понес, — при этом Фидо нежно коснулся моего живота, — он заслуживает подарок от меня. Девушка ослепительно улыбнулась. Мне отводилось небольшая роль в этом спектакле. Я со скромным и забитым видом тыкал пальчиком на драгоценности с нескромными ценами. Девушка, каждый раз удивлявшаяся моему просто сверхнаглому для омеги выбору, сначала смотрела на Фидо, и только когда он делал легкий кивок головы в знак согласия, доставала драгоценности из-под стекла. Бандит собственноручно примерял мне украшения. Спустя пять минут пред нами лежало более десяти колец, пара браслетов и огромное тяжелое колье.  — Мой милый, нежный! — Фидо стал неожиданно ласковым и нежно потрепал мои волосы, — посмотри еще вон ту брошку. Охранник не проявлял к нам особого интереса. Он просто читал газету в уголке магазина.  — Ой! Какое все миленькое! Я даже не знаю, что выбрать. Хочу все и сразу, — замурлыкал я, подыгрывая Бандиту, тупо хлопая глазками и вытянув лицо, хотя чувствовал себя последним идиотом.  — Значит, возьмем все, — усмехнулся альфа, ловко выхватывая два пистолета из-под полы пиджака. — Ни с места! — он громко приказал подпрыгнувшему охраннику, направив один пистолет на него, другой на девушку. — Принц! Поторапливайся. Я достал серый мешок из своих шаровар и с молниеносной скоростью стал сгребать золотые украшения. Сердце билось, как отбойный молоток, отзываясь отголоском в каждой жилке. Резкий и протяжный вой сирен просто привязал меня к полу. «Не успели, не уложились в десять минут» — пронеслось в голове.  — Идем, — со страхом проговорил я.  — Хрен вы отсюда уйдете! — крикнул охранник, отскакивая в сторону и прячась за непробиваемой стеной подсобки. Девушка вскрикнула и спряталась за прилавком, а дверь магазина автоматически захлопнулась, оставляя нас в ловушке. Такого ужаса я еще никогда не переживал. Огромными от страха глазами я смотрел то на дверь, то на Фидо.  — Сделай что-нибудь! — дрожащим голосом прошептал я.  — Прости, Принц! Неудачно как-то вышло, — он тяжело выдохнул и с грустью посмотрел на меня. Я впал в ступор. «А что дальше? Меня поместят в тюрьму? Тюрьму для альф?» Ком подступил к горлу. Нервная дрожь пробежала по всему телу. Оглушительный вой сирен просто убивал во мне все надежды на удачный исход дела. Каким же жалким и ничтожным чувствовал я себя.  — Фидо! — глаза наполнялись слезами, я крепко схватил альфу за руку, прижимаясь к нему всем телом, интуитивно прося у него защиты. — Ты же меня не бросишь? Фидо снова посмотрел на меня своими большими зелеными глазами. В них промелькнула искра удивления, всего на миг, а потом он сказал тихо:  — Пропали мы с тобой! В тюрьме совсем худо будет, особенно тебе, придется под всех заключенных ложиться. А если ты залетишь от них… — его голос дрогнул. Я был на грани обморока. Кровь отхлынула от лица, наверняка я побелел, как покойник, представляя всю картину моей будущей жизни. Лицо исказил ужас, руки стали холодными и мокрыми, ноги ватными.  — Именем закона, сложите оружие! Мордой в пол! При малейшем неповиновении стреляем на поражение, — вой сирены неожиданно оборвался, на смену ему пришел грубый и злой голос жандарма.  — Ложимся, — как-то обреченно сказал альфа, лишая меня последних надежд. Как во сне, я лег, уткнувшись в пол, внутри что-то сжалось, от страха в ушах неприятно шумело, а во рту появился противный горьковатый привкус. Двери магазина с шумом открылись, и тут же появилось несколько жандармов. Я не мог их видеть, но звуки их тяжелых шагов эхом отдавались в моих ушах, заставляя сердце стучать все быстрее. Один из жандармов крепко схватил меня, защелкнув наручники на запястьях, и грубо поволок из магазина, сильно надавливая на затылок так, что я ничего не видел, кроме земли и собственных ног.  — Вам будет выписана премия за поимку особо опасных преступников! Это будет взято в качестве улик к делу, — это было последнее, что я услышал перед тем, как меня грубо затолкнули в узкий вонючий фургон, а следом за мной и Фидо. В отличии от меня, Фидо держался как настоящий герой, только лицо стало чуточку грустнее. Он все время смотрел на меня так виновато. Фургон тронулся с места, увозя нас в неизвестном направлении. Хотя нет, направление известно — тюрьма. Я мгновенно представил, какой позор меня ожидает. Сначала меня засунут в огромную клетку, наполненную мерзкими альфами, а они смогут делать со мной все, что пожелают, потом обреют волосы налысо и пометят тюремным запахом. «А что, если моим родственникам станет известно мое положение?» — я закрыл глаза и нервно сглотнул. За такое оскорбление кланового дома меня приговорят к мучительной смертной казни.  — Простишь ли ты меня, Принц? Сможешь ли забыть мою непомерную вину пред тобой? — Фидо положил свою голову мне на колени и нежно коснулся рукой щеки. Я молча смотрел на него. И неожиданно понял одну важную для себя истину: я могу злиться на него, могу кричать и обзывать его, но я не могу винить его, не могу ненавидеть его. Наверное, перед смертью человек искренен, как никто иной. А я ведь действительно считал, что нахожусь на грани смерти. Я люблю его. Люблю. Ни за что. Просто так. С того самого момента, как впервые уловил его запах, когда услышал его голос, когда почувствовал его прикосновение. Говорят, омеги сразу чувствуют своего альфу, это у них на грани инстинктов. Они просто знают, кто должен стать отцом их детей. Я тоже чувствовал это где-то очень глубоко и отказывался верить своим ощущениям. Только теперь истина предстала предо мной во всей красе, как бы я ни старался обмануть себя.  — Я уже простил тебя, — тихо сказал я, закрыв глаза. Плечи альфы задрожали. «Неужели он плачет?» — в отчаянии подумал я. И крепко обнял, желая успокоить, и нежно поцеловал в уголок губ. И тут мне открылось нечто странное. Фидо не плакал, точнее, плакал, но далеко не от горя. Вначале он пытался сдерживать смех, но под конец совсем распоясался. Он ржал как лошадь, откинув голову назад и широко раскрыв рот, от такого истеричного смеха из глаз стекло несколько слезинок.  — Ну ты, Принц, даешь! Тебе прямо дорога в драматический театр! — все еще улыбаясь он отер слезинки. Фидо состроил мерзкое лицо, пародируя мою мимику и голос:  — Я уже простил тебя! Фургон тем временем остановился, и его двери резко открылись.  — Ну, что за шум-гам! — нам радостно улыбался Берт. Он был одет в жандармскую форму, которая, как ни странно, шла ему, за ним заглянул и Рейн, подмигивая мне.  — Все, Принц! Амнистия! — Фидо потрепал меня по голове и выскочил из фургончика. — Ребята, видели бы вы его физиономию! — радостно вещал Бандит. — Принц сначала побледнел, потом позеленел. Я уж было подумал, он в обморок упадет!  — Ты его не предупредил? — изогнул бровь Мило. — Как жестоко!  — Поверь мне — это того стоило, — не унимался Фидо, — так естественно задержание прошло. Эти олухи из магазина еще не скоро сообразят, что жандармы ненастоящие были. Молодцы, ребята. Все прошло без сучка, без задоринки.  — А ты, Принц, просто чудо, — ухмылялся мне альфа. — Я тебя просто обожаю! Мое удивление и смятение сменились страшным гневом.  — Сука поганая! — я выскочил из фургона и бросился вдогонку за альфой. — Да я тебя собственноручно задушу! Тварь!  — Ты же уже простил меня! — смеялся Фидо, бегая от меня вокруг фургона. — Сам сказал, я за язык не тянул! Я зарычал в бессильной попытке нагнать его. Но тут альфа сам резко остановился, и я буквально налетел на него и как можно сильнее замахнулся, намереваясь приложить его хуком слева. Фидо резко и решительно перехватил мою руку и завел ее за спину. Но мне удалось отвесить ему крепкую и звонкую пощечину правой. Получив сильный неожиданный удар, Фидо резко встряхнул меня, сверля своим проникающим взглядом. Я смотрел на него не менее сурово, метая гром и молнии, вздернув подбородок и сморщив нос.  — Поганая свинья, — я выплевывал оскорбления ему прямо в лицо, — тупая, ничтожная тварь, жал… Он впился в мои губы неожиданно и страстно, заставляя меня проглотить собственные оскорбления. Одной рукой Бандит придерживал меня за голову, сметая прочь мой платок и шапочку, перебирая пальцами волосы, второй нежно обнимал за спину, прижимая к себе. Его язык проник в мой рот, касаясь кончиком моего языка, лаская небо, тыльной стороной облизывая мои губы. Я просто растаял, как снеговик на солнце в жаркий день. Мой пульс участился, на щеках появился румянец. Я прильнул к нему, отвечая на поцелуй со всем пылом.  — И как это понимать? — усмехнулся Рейн.  — Как? — развел руками Берт. — Как видишь, у нас тут любовь прописалась! Меня сразу отрезвило услышанное. Я сильно толкнул альфу обеими руками в грудь, и он поддался, вид у него был, как у кота, объевшегося сметаны.  — Нет никакой любви! — возмущенно крикнул я ребятам, а потом повернулся к Фидо. — А тебя я вообще ненавижу! Посмеешь еще раз тронуть меня — убью! Я гордо прошагал мимо смеющихся Берта и Рейна, мимо так подло улыбающихся Мило и Бабочки, и скрылся в подвальчике паба «У Берни».