Ты мой альфа, я твой омега.

Остаток дня мы не разговаривали. Наверное, я вел себя как обиженный ребенок, но, черт возьми, я не мог вести себя иначе. Мерил шагами комнату, сбивал злость, пиная табурет. Но верхом моей мести стал учиненный беспорядок в его квартире. Я порвал все книги, разбил всю посуду и выпотрошил все подушки и одеяла. Фидо остался в стороне, совершенно безучастно наблюдая за происходящим. Лицо он скорчил не менее отвратительное — улыбка не сходила с него, что бы я ни творил. Эта скотина даже не думала извиниться предо мной, и это бесило еще сильнее. «Он просто обязан валяться у меня в ногах и вымаливать прощение. Но я его не прощу! Не прощу!» — снова и снова повторял я себе, каждый раз демонстративно портя очередную вещь. Вот только Фидо не собирался валяться в моих ногах и просить прощения. Он уселся в кресло-качалку, засунул наушники в уши и умилялся, глядя на мои приступы гнева.  — Скотина! — заскрипел я зубами и что было сил швырнул в него горшок с цветком. К моему сожалению, горшок не пробил его тупой головы — альфа ловко поймал его и встал с кресла. Спокойно, с той же улыбочкой на лице, он покидал комнату. Я снова запустил в него какой-то очень тяжелой хренью. Но и ее Фидо поймал. Скажите, пожалуйста — какой ловкий! Бандит обернулся ко мне у самого выхода:  — Приберешь тут за собой! — и покинул квартиру, осторожно закрыв дверь. Очередная ваза с громким звоном разлетелась об уже закрытую дверь. «Гадость, сволочь», — мне осталось только ругаться и продолжать разносить его квартиру в щепки. Наконец, уставший и удовлетворенный устроенным погромом, я присел в углу комнаты. Рука легко коснулась губ, я закрыл глаза. «Да как он только посмел, брехливый альфа. Это же был мой первый поцелуй!» Я сидел, погрузившись в какие-то сладкие эмоции. «Какие же у него нежные губы и свежий запах, — не мог не восхититься я. — Было так горячо и мокро, — я глупо хохотнул, обняв свои колени, — Фидо вкусно целуется, — я облизал свою нижнюю губу». «Все равно он дурак, а я — умный и независимый, — я уныло провел взглядом по комнате, похожей больше на побоище. — Да, умные и независимые люди так не поступают». Тяжело вздохнув, я принялся за уборку. «Так и быть, прощу его на этот раз, — решил я для себя, — но если он посмеет еще раз выкинуть что-то подобное, тогда точно убью!» Спустя некоторое время комната сияла чистотой, которой не имела даже в лучшие времена. С пухом и перьями пришлось, конечно, повозиться. Та еще была морока, когда я зашивал подушки, так старательно разорванные мной накануне. Тарелки и чашки я уничтожил подчистую. К счастью, у Фидо имелась и железная посуда, которую было не так просто испортить. Я даже повесил шторы на окна, что создало уютную атмосферу. В конце концов, я ведь тоже здесь живу, а значит, это нормально — украшать свое жилище. Мусор я старательно упаковывал в серые мешки, составляя у входа. Фидо, войдя в комнату, обомлел. Наверняка он не ожидал увидеть такую чистоту. Вот только благодарности в его глазах я не наблюдал. Бандит самоуверенно улыбнулся, прищурил глаза и так приторно-сладко смял меня в свои объятья. — Принц! — он насильно гладил меня по голове, я уворачивался. — Хозяюшка ты моя! Послушный мальчик! Мне, наконец, удалось вырваться из цепких рук. Я пару раз встряхнул головой.  — Идиот! Мне просто не нравится жить в свинарнике, — грозно зашипел я. — Не для тебя старался, а для себя! Понял? Конечно же, он не понял, самоуверенный весь из себя. Стоит, светится. Улыбка до ушей. Руки в боки.  — Взял моду — меня лапать! — отряхивал я свою одежду. — Себя лапай!  — Ворчишь, как будто мы сто лет женаты, — усмехнулся он.  — Да никогда в жизни! — зло фыркнул я, а потом в сторону: — Не для тебя цвела моя черешня. Фидо повеселел еще больше.  — Принц, так ты у меня целочка! Я почувствовал, как к лицу прильнула кровь, заставляя его покраснеть. Мой мозг буквально взорвался от такой наглости. Я просто смотрел на Бандита, округлив глаза и приоткрыв рот, не в силах выдавить ни одного слова. А Фидо тем временем приближался все ближе и ближе своей вальяжной походкой. Он слегка склонил голову на бок и состроил такое сладкое личико.  — Никогда не трахал девственников. Наверное, это чертовски приятно, — он рассматривал меня, как экспонат в музее. — Омеги такая редкость среди бедноты. А у тебя течка когда?  — Никогда, — я зло сощурил глаза. — Даже если ты будешь последним альфой на земле! Даже если от этого будет зависеть продолжение рода всего человечества. Альфа лишь отправил мне воздушный поцелуй и уселся в кресло.  — Собираемся сегодня «У Барни» в час мыши, — голос его стал серьезным, только он мог так легко переходить с темы на тему, а потом снова состроил искусительную физиономию, — но до этого мы еще успеем перепихнуться по-быстрому. А?  — Можешь по-быстрому подрочить себе! Я показал ему средний палец и вышел прочь из комнаты, громко хлопнув дверью.

***

Шли мы не вместе. Я гордо шествовал по ночным трущобам, петляя по темным улочкам и изображая из себя невозмутимость и смелость. Альфа тенью следовал за мной на некотором удалении. Со стороны могло бы показаться, что мы совершенно незнакомые прохожие. Вот только я чувствовал его присутствие за милю. Вообще, его едкий запах (я не могу отрицать тот факт, что мне нравится его запах), казалось, прочно прилип ко мне. Сегодня в пабе было немного людей. Наша шайка устраивала что-то вроде пирушки по окончании удачного дела, поэтому были только свои. Я направился к нашему столику у кухни. Там меня уже ждали Берт, Мило и Бабочка. Стол был накрыт по-царски, он так и ломился от изобилия выпивки и закуски.  — Принц! — Берт обнял меня, как родного. Сам он был красным, как вареный рак, глаза блестели. — Куда дел босса? Не убил ли часом? Берт оглушительно засмеялся. Я лишь фыркнул.  — А что там у вас случилось? — состроил любопытную мордочку Мило. — Говорят, любовь между вами! Когда успели?  — Ничего подобного, — зло ответил я.  — Ты, наверное, вне себя от злости, — сочувственно приобнял меня Мило. Он вообще вел себя по-матерински по отношению ко мне.  — Вы бы его лицо видели, — радостно завел свою шарманку Фидо, — Сначала побледнел, потом позеленел, руки дрожат, глаза как у голодной собаки. Я зло повернулся к нему.  — Говорит: «Я тебя в тюрьме ждать буду. Любить!» — не унимался он.  — Не было такого! — возмутился я.  — Бедненький! — Мило протянул мне бокал, полный эля. — Я б на твоем месте вообще бы такого не пережил! Жестокий ты, Фидо. Я сделал большой глоток. Эль оказался на удивление приятным. Вкус такой необычный и совсем не крепкий, с приятной горечью и нежным послевкусием. Внутри так здорово согревало. Я вмиг распрощался с целой пинтой напитка и взялся за вторую.  — Я бы не советовал, — приподнял бровь Фидо.  — Ты мне не папочка, чтоб советы раздавать, — зло бросил я, сдувая пену с напитка. Фидо лишь пожал плечами и как-то мерзко улыбнулся в сторону.  — Напиваетесь? — раздался голос Рейна. Все разом радостно встрепенулись, приветствуя его и усаживая рядом.  — Мне бы тоже не помешало, — как-то грустно улыбнулся он. Мило подал ему пинту эля, но тот отмахнулся от нее и вынул из-за пазухи две огромные бутыли прозрачной жидкости.  — Я со своим, — с ноткой грусти сказал он. — Выпьете со мной? — он предложил Фидо и Берту, но те лишь покачали головами.  — Ты же завязал, — тихо сказал Фидо.  — Развязал, — усмехнулся Рейн.  — Отшил, что ли? — захлопал глазами Мило, и вся компания тут же грубо взглянула на него. Берт даже сильно ткнул локтем в бок бете. Рейн же устало и как-то обреченно покачал головой в знак согласия.  — Ну и к черту его! — начал было Берт. — Ну ведь урод! Что ты вообще в нем усмотрел? И вообще, чокнутый он, повернутый…  — Да что ты вообще знаешь, чтобы так говорить о нем?! — Рейн зло оскалился на Берта. Мужчина вскочил с места, как ошпаренный, закатывая рукава, и, наверное, завязалась бы драка, если бы не вовремя вмешавшийся Фидо.  — Оставь, Рейн. Он пьяный, вот и буровит всякую чушь, — он обхватил альфу за руку, — я с тобой выпью. Рейн согласно кивнул головой и сел на место. Он плеснул белой жидкости Фидо.  — А что случилось, — я шепотом спросил у Мило.  — Такая история… — глаза беты загорелись огнем, он, как никто, любил посплетничать. — Ты ведь знаешь Господина Нейси? Я кивнул.  — Рейн — его личная собачка на побегушках. Господин Нейси им крутит, как вздумается. Измывается по-черному. А Рейн, бедняжка, все терпит да в рот ему заглядывает.  — А так он свои обиды запивает, — усмехнулся я.  — Любит он его, — вздохнул бета, — по-настоящему любит. Он ради него и в огонь, и в воду. Да что там, хоть к черту на рога. А Нейси ему даже спасибо не скажет. «Любит, любит. Да где ж она, ваша хваленая любовь? Всем от нее только тошно», — вздохнул я, запивая свои мысли третьей пинтой эля.  — Господин Нейси же омега, — продолжал Мило. — А омеги — они все такие шлюхи конченные. Им как припрет — хоть на стену лезь!  — И это говорит человек, в чьей заднице побывал весь Линсбург, — усмехнулся Бабочка. Парень раздраженно цыкнул на него:  — Я-то не по своей воле ноги раздвигал. Жить просто хотелось. А омеги — это другое.  — Так вот, — продолжил Мило, — как у Господина течка — его наш Рейн обслуживает. Как только течка прекратилась — и Рейна за ненадобностью вон. В общем, вынос мозгов! — заключил Мило.  — Не все омеги такие ужасные, — сказал я помолчав.  — Да неужели! — всплеснул руками Мило. — А ты многих знаешь?! На Мило вообще нашло какое-то несвойственное ему возбуждение и даже агрессия.  — Да будь моя воля, я б их всех отстреливал, сволочей. Лицо Мило исказилось выражением злости, так ему чуждым. Он схватил кружку эля, опустошая ее с молниеносной скоростью. Я лишь мог порадоваться тому, что Мило не знал, что я омега, считая меня совсем юным альфой.

***

Было ли это действием эля, или же просто удачное стечение обстоятельств, но мне было необыкновенно весело и хорошо. Во-первых, Фидо и Рейн отсели в дальней части комнаты, намереваясь поговорить в одиночестве, во-вторых, Берт оказался не таким уж и тупым. Он рассказывал забавные истории, от которых я буквально валился под стол со смеху. В общем, настроение мое было на самом пике. «Как же хорошо все-таки жить!» Все вокруг застилал розоватый дымок, пронизывая меня счастьем и радостью. Еще никогда в жизни я не говорил так много. Болтал без умолку, рассказывая бете о всяких глупостях: как, например, завить волосы с помощью воска, или нафига козе баян. Мило, в свою очередь, курил длинную тонкую трубку, посмеиваясь над моими россказнями, и щурил глазки от удовольствия, выпуская струйки дыма через рот.  — Дай попробовать, — махнув головой, попросил я.  — Маленький ещё, — улыбнулся бета, пуская дым через ноздри и с наслаждением закатывая глаза. Я скривил лицо и грубо выхватил трубку прямо из рук парня. Мило удивленно уставился на меня, но не стал препятствовать моим действиям. Тем временем я поднес загубник к губам и затянулся. Дым попал на язык, обволакивая его непривычной горечью. Еще один вдох, и дым, проникая в легкие, лишил меня кислорода. Кажется, что дым проник и в голову, мешая мыслить логически. Вся комната вокруг меня стала скакать и крутиться, будто я на детских каруселях. Меня охватило некоторое ощущение оглушенности. Я откинулся на мягкий диван и прикрыл глаза. По комнате проносились видения необычной реальности с интенсивной игрой красок. Как в калейдоскопе, по залу паба скакали разноцветные шарики и звездочки. Я вытянул руки вверх, любуясь ими. Было ощущение, будто изменилась сама структура моего тела: масса, текстура, плотность. Я казался себе таким легким, воздушным. Блаженство плавно растекалось по всему телу. Внутри меня играла музыка, такая мелодичная, такая таинственная и чарующая.  — Ты в порядке? Ты меня слышишь?! — голос Мило совсем далекий, будто из параллельной вселенной.  — Хочу танцевать! — громко объявил я, выходя из-за стола. Я не шел, я летел. Было ощущение, что я вообще не касался земли. В голове ощущалась легкость, все тело было невесомым. Такой уверенности в себе я еще никогда не чувствовал — мне море было по колено. А ведь раньше я не любил танцевать. Вот дурак! Это же так приятно. Легкий взмах руки, нежные прогибы. Я кружился волчком под звуки музыки, слышимой только мне. «Как прекрасен этот мир! Как прекрасен этот город и его обитатели! Как прекрасен мой альфа!» Я неожиданно оказался в его нежных, теплых и таких сильных руках. Его терпкий, но такой приятный запах будоражил меня, просто сводил с ума. Я крепче прижался к нему всем телом, чувствуя сильное сексуальное возбуждение.  — Потанцуй со мной! — прошептал я пересохшими губами.  — Принц! Ты что, совсем пьяный? — далекий, хриплый и родной голос. Как во сне, в нежном эротическом сне, в котором хочется остаться навсегда.  — Нет, я совсем не пьяный, — я захихикал, положив свою голову ему на грудь, — мне так хорошо!  — Еще бы! — усмехнулся Фидо, — завтра еще лучше будет! Я же просто запрыгнул на своего альфу, обхватив его бедра ногами и совсем бесстыдно прижавшись к груди, обнимая за плечи. Бандит крепко держал меня за ягодицы, не давая скатиться вниз.  — Поцелуй меня еще раз! — потребовал я и, сжав губы бантиком, закрыл глаза.  — Так ты еще и укурился. Пойдем-ка! — Бандит понес меня прямо так, на руках, к выходу. Я глухо захихикал, прижавшись носом к его шее и вдыхая такой чудесный аромат.

***

Мы сидели на заднем сиденье небольшого автомобиля. Я крепко обнимал Фидо, боясь даже чуть-чуть ослабить свои цепкие объятия. Мне казалось, отпусти я его, и он растворится, исчезнет, оставив меня совсем одного.  — Красивый город, и ты тоже красивый! А я красивый? — язык заплетался, но я просто не мог ничего не говорить.  — Да-да, красивый, — хохотнул Фидо, и тут его глаза вспыхнули. — Так за что ты там меня ненавидишь?  — Ненавижу! — утвердительно сказал я. — Ты меня погубишь. На меня резко накатила волна сонливости, и я сладко зевнул.  — Мне нельзя тебя любить.  — Почему? — хриплый голос у самого уха.  — Потому что все альфы козлы! Бандит рассмеялся. Он приложил ладонь к моему лбу и покачал головой.  — А когда ты меня полюбил?  — Когда ты меня спас, — глаза слипались, я погружался в мир сладких грез.  — Когда? — альфа пытался растормошить меня.  — Ты потом мне каждую ночь снился, а потом я убежал, а потом снова встретил тебя, а ты меня не узнал, сволочь, — я прижался к нему еще сильнее, и Фидо обнял меня обеими руками.  — Как тебя зовут?  — Во сне ты всегда называешь меня Котенок!  — Котенок?  — Мурррр…

***

«У него такие теплые и нежные руки!» Я открыл глаза, когда он укладывал меня в постель, так заботливо сняв одежду и нежно укутывая теплым одеялом, подкладывая подушку. Я улыбнулся ему. Он улыбнулся мне.  — Не уходи, — я схватил его руку и потянул на себя. Он подчинился, ложась рядом и обнимая. Как же хорошо. Как было хорошо в этих огромных теплых руках. Он гладил меня по голове, легко целовал мои закрытые глаза и так сладко шептал мне:  — Котенок. Я боялся пошевелиться. Боялся, что мой сон исчезнет, стоит мне открыть глаза. Все тело наливалось такой приятной тяжестью.  — Поцелуй меня! — тихо прошептал я. Фидо нежно заключил мое лицо в свои теплые ладони и приблизился своими губами к моим. Поцелуй был осторожным и ласковым — так целуют только любимых, так целуют свои мечты. Я замер, впитывая в себя тепло и нежность человека. Я наслаждался этим поцелуем, полностью растворившись в ощущениях.