Морская улица располагалась недалеко от исторического центра Линсбурга, на берегу залива, и была воистину живописнейшим местом города.
Словно разноцветные бусинки, на песке были разбросаны двух и трехэтажные коттеджи, отличающиеся друг от друга буйством красок, архитектурой и дизайном двориков, огороженных живой изгородью. Вдоль улицы с обеих сторон росли огромные экзотические деревья, которые не скидывали своих листьев даже зимой. Верхушки зеленых великанов переплелись друг с другом, создавая подобие длинного зеленого туннеля. Солнечный свет, проникая сквозь листву и стволы, причудливыми бликами падал на все вокруг, создавая впечатление нереальности увиденной картины. Находясь в гармонии с природой, тут же располагалось огромное количество всевозможных развлекательных заведений. Отовсюду лилась мелодичная музыка, царила приятная, веселая атмосфера.
В сезон жители со всей страны съезжались именно сюда, снимая комнатки у хозяев коттеджей. Тогда цены за жилье возрастали нещадно, в остальное же время — они пустовали, но даже в мертвый сезон снять здесь комнатку стоило достаточно дорого. Тем не менее Мило позволял себе такую «роскошь», пусть периодически перебивался с хлеба на воду.
Таким расточительством особенно был недоволен Бабочка. Всю дорогу он с упоением ругал причуды друга, называя их мотовством и вульгарностью. Отчасти он был прав, львиную долю дохода беты составлял так называемый черный заработок, который, к слову, был немаленький. И спускать его так необдуманно на аренду было по меньшей мере глупостью. Имея такие деньги на руках, Мило мог позволить себе роскошную жизнь в трущобах, но бета, видимо, хотел совершенно иного, и имел полное право сам распоряжаться своими деньгами.
Небольшой трехэтажный коттедж, выложенный голубой плиткой и увитый зимним плющом, так отличался от серых безликих лачуг в трущобах. Именно здесь бета снимал комнатку на третьем этаже. В окнах его квартиры, выходивших на улицу, ярко горел свет, что свидетельствовало о том, что хозяин сейчас дома.
Мы толпой прошли через небольшой ухоженный дворик и вошли через крашенные белой краской деревянные двери в холл здания. Дальше по узенькой закругленной лестнице на третий этаж и остановились напротив двери под номером «5». Флавиан громко постучал.
— Уже бегу, — раздался слишком радостный голос за дверью. — Как хорошо, что вы так быстрооо…
Мило открыл дверь, увидев нас, удивленно исказил лицо, и сразу же стал закрывать ее обратно. Да и закрыл бы, если б не вовремя подставленная в дверной проем нога альфы.
— Я занят! — постарался оправдаться Мило, когда Флавиан резко толкнул дверь на себя.
— Ну с чего это ты так не рад нас видеть, ась? — хмыкнул Берт, вваливаясь в комнату и по-хозяйски осматриваясь.
— Клиент у меня! — зашипел на него Мило, изо всех сил выталкивая вон из квартиры.
Мило выглядел на удивление неопрятно. Волосы не уложены в обычную прическу — непричесанные космы падали прядями на плечи. С неумытого миловидного лица на нас пристально поглядывали обеспокоенные глаза. Одежда — простые растянутые спортивные штаны в горошек и серая футболка, застиранная до дыр.
— Ты же бросил работу? — нахмурившись, констатировал Бабочка.
Лицо Мило вспыхнуло, а потом сильно побелело. Глаза забегали. Вел он себя крайне взволновано.
— Не ваше дело! Хочу, принимаю клиентов, хочу — нет. С чего вы ко мне всей толпой врываетесь-то?
— Тьфу, — смачно сплюнул Берт. — Мы за него тут переживаем, куда же пропал, а он тут блядство развел, — Берт махнул рукой и направился на выход.
Резкий заливистый детский плач заполнил комнату. Мило еще сильнее побледнел и испуганно округлил глаза. Флавиан нахмурился и прошел через входную дверь в узкую прихожую.
— Эт…то тел…ль…визор, — Мило нервно заикался, он выскочил перед альфой, закрывая вход в комнату, и глубоко вздохнул. — Телевизор купил. Новый.
Все молчали. А плач продолжался, ничуть не утихая. Все стояли и просто смотрели на Мило, прекрасно понимая, что это далеко не телевизор.
— Мило? — прошептал Флавиан.
Бета как-то обиженно посмотрел на него, а потом резко развернулся и исчез в соседней комнате. За ним последовали и все мы.
Мило присел на небольшой узенький диванчик, занимавший все свободное пространство у левой стены и служивший ему, очевидно, кроватью, столом и шкафом. Он взял на руки крошечного малыша, легко и аккуратно притягивая его к себе. Бета умело и ловко управлялся с ним, нежно баюкая на своих руках, а малыш, в свою очередь, прижался к нему, как к родному и, наконец, успокоился.
— Тише-тише. Все хорошо. Я с тобой. Скоро кушать будем, — баюкал его Мило. Ребенок уткнулся носиком в грудь бете и мирно угукал, посасывая свой крохотный пальчик.
— Мило, ты что, совсем с катушек слетел? — выпалил Флавиан слишком громко, отчего малыш снова заплакал.
— Т-с-с-с! — зло глянул на него бета, нежно успокаивая малыша.
— Так, стоп! — уже тише продолжил альфа. — И как это называется?
— Я назвал его Кристиан. Крис — красивое имя, — бета ласково посмотрел на ребенка.
— Я не про его имя, — вспылил Бандит, и я схватил его за локоть. Альфа продолжил более спокойно: — Ты где ребенка украл?
— Я его не крал, — возмутился Мило, отчего его щеки густо покраснели, — я никогда бы не стал воровать чужих детей. Это подло и мерзко.
— Так откуда он у тебя? — вмешался Бабочка. — Не родил же ты его, в самом деле?
— Нашел на улице, — прошептал Мило, крепче прижимая ребенка к себе. — Он теперь мой.
— Мило, — Флавиан сел рядом с бетой, но парень отодвинулся в сторону, одаривая альфу злым взглядом, — послушай, он же не котенок, не щенок. Он живой ребенок. У него же родители есть. Ты понимаешь, что лишаешь их родного ребенка?
— Нет, — глаза беты вспыхнули огнем. — Он им не нужен, я сам видел, как они бросили его. Оставили замерзать на улице в коробке с мусором, а сами ушли. Я спас его. Он нуждается во мне.
— Мило, — Бабочка протянул к нему руку.
— Не подходи! — парень грозно впился в него своим взглядом. — Я не позволю этому ребенку страдать. Не позволю ему скитаться по приютам, а потом оказаться в борделе, отдаваясь всякого рода извращенцам за гроши. Я ему нужен. Я буду его папой.
Все снова замолчали, только крошечное создание издавало тихое «уве-уве». Наше замешательство прервал настойчивый стук в дверь. Все сразу же обернулись к источнику звука.
— Это детское питание привезли, — глухо сказал Мило, — у меня закончилось.
Держа малыша на руках, бета проследовал в коридор, а спустя несколько минут вернулся с огромным пакетом и направился мимо нас к правой стене, где у него расположилась тесная кухонька. Он поставил пакет на тумбочку и стал разбирать покупки одной рукой, другой он крепко обхватил малыша, прижимая к своему плечу. Кроха забавно улыбался, схватив ручкой за ухо беты, с любопытством посматривал на нас из-за волос своего «папочки».
— Я помогу, — сказал я, подходя к бете, но тот крепче обхватил малыша обеими руками и шарахнулся от меня.
— Я умею справляться с детьми, — постарался успокоить его я, — помогу с приготовлением смеси.
Мило благодарно улыбнулся мне и более уверенно приблизился.
— Я читал, его нужно каждые два часа кормить. К счастью, он хорошо кушает, он, видно, часто голодал, — Мило достал из шкафчика бутылочку и соски.
Флавиан, обхватив голову руками, наблюдал за нами. Берт засел на табурете у входа и, скривив лицо, смотрел переменно то на Фидо, то на меня и Мило. Бабочка сел на пол в углу, подогнув ноги и глядя исподлобья на малыша:
— Нужно будет Рейну сообщить о найденыше. Пусть он его определит куда надо.
— Я тебя пристрелю, — заскрипел зубами Мило, отходя с ребенком на руках к дальней стене комнаты, — любого пристрелю, кто посмеет тронуть Криса.
— Все, пора заканчивать, — Флавиан резко встал с дивана и направился к Мило. — Не брыкайся — твое сопротивление может быть опасно для ребенка.
— Не смей, не надо, — Мило пятился назад, мотая головой, пока не вжался всем телом в стенку, — Фидо, пожалуйста…
Одним ловким движением Бандит выхватил ребенка из рук беты. На Мило было просто страшно смотреть. Все тело тряслось, губы вытянулись и побледнели, он, как болванчик, мотал головой влево и вправо, глаза заполнились слезами.
Флавиан, осторожно держа ребенка, направился в сторону выхода. Малыш, очутившись в чужих руках, оглушительно заплакал. Лицо Мило исказили страх за ребенка, злость и ненависть (так, должно быть, выглядят омеги, когда их неожиданно лишают родной кровинки), и он бросился на Флавиана, но его вовремя за руку схватил Берт и сильно встряхнул.
— Ему нужны нормальные родители! Понимаешь?! Нормальные, а не психические, — он бил парня ладонью по лицу, стараясь привести в чувство. — Не сидевшие на наркоте, не работавшие шлюхами, не занимающиеся грабежом и разбоем. Пойми это!
Он отбросил Мило в сторону, и парень, как безвольная тряпичная кукла, упал на пол. Берт, махнув нам, вышел из комнаты вслед за Бандитом. Бабочка вскочил на ноги и у самого выхода проговорил:
— Мило, мы поговорим, когда ты успокоишься. Побудь один и подумай.
А потом и он исчез за входной дверью. Я остался стоять у столика, держа в руках бутылочку, ярко расписанную зверушками и, судя по всему, жутко дорогую. Мило лежал на полу, трясясь от безмолвной истерики: одной рукой он закрыл лицо, другой обхватил шею. Слезы потоком лились из его глаз. Я присел рядом с ним и постарался обнять его, чтобы успокоить.
— Пошел вон! — бета грубо оттолкнул меня. — Не прикасайся ко мне! Как же я вас всех ненавижу. Убирайся вон из квартиры. Пошел вон!
Дикий крик разнесся по квартире. Я не знал, что делать, не знал, как ему помочь. Или все же знал? Истеричный плач неожиданно сменился на безумный страшный смех.
— Шлюха, шлюха, шлюха, — он откинул голову назад, — мне с девяти лет внушают, что я шлюха. Как будто у шлюх совсем нет чувств, как будто шлюхи — нелюди какие-то. Ты думаешь, я хотел так жить? — бета посмотрел на меня. — Вот родился с такой мечтой — стать шлюхой и всю оставшуюся жизнь отдаваться старым уродливым извращенцам в подворотнях.
Тело Мило тряслось, качаясь взад-вперед, будто монах в трансе.
— Меня просто поставили перед фактом. Взяли за руку в нежном возрасте, привели в загаженный домик, оттрахали вдоволь, а потом еще и клеймо поставили — шлюха!
Мило неожиданно вскочил на ноги, подошел к шкафчику, доставая из него самокрутки, и прикурил их от зажженной плиты.
— Наркотики мне тогда просто помогли с ума не сойти, — он выдохнул струйку едкого дыма.
Лицо беты казалось теперь таким измученным, таким усталым.
— А потом в моей жизни появился Лин, — волна невысказанной боли пробежала по его лицу. — Такой сильный, умный, смелый и красивый. Как же я его любил! — сигарета медленно тлела у него в руках, а сам парень долго смотрел куда-то в пустоту. — Все было как в сказке. Пришел прекрасный принц и спас меня из рук чудовища. Он показал мне нормальную жизнь, он доказал мне, что все может быть иначе, что все может быть по-другому.
На мгновение лицо Мило прояснилось, даже появилось некое подобие улыбки.
— Мы уехали вместе с ним к морю. Это был наш медовый месяц. Он был первым моим мужчиной. Хотя нет, не так, он был первым, с кем я испытал радость сексуальной близости, с кем я впервые ощутил возбуждение и оргазм. Это было самое счастливое время во всей моей жизни.
— Как он погиб? — тихо спросил я.
— Нет, не говори так, — Мило повернул ко мне свое встревоженное лицо, — если б он умер, я бы не посмел жить без него, я бы последовал за ним туда, за грань жизни и смерти. Он ведь был альфа. А все альфы рано или поздно находят своего омегу. Такова уж их природа.
Истлевшая сигарета неприятно обожгла руку парню, и он рассеяно встряхнул ею.
— Мы с ним вместе жили в этой квартире. Здесь прошли лучшие наши годы. Я все надеялся, что он вернется ко мне. Наиграется со своим новым омегой и вернется. Но он хотел детей, он любил детей. А я бы никогда не смог…
Мило взял с полки стакан и налил в него белой прозрачной жидкости из бутыли, громко выдохнул и в один глоток осушил стакан.
— Такие, как я, никогда не найдут свою пару, такие, как я, никогда не смогут иметь детей, такие, как я, обречены на вечное одиночество. Многие неплохо его переносят, как, например, Бабочка, у него вообще аллергия на излишнее общение. Но я так не могу. Не могу, понимаешь? — Мило устремил на меня свой усталый взгляд.
— Лин не придет, никогда не вернется, никогда не будет вместе со мной. Мне никогда не позволят усыновить ребенка. А если я хотя бы попытаюсь, его тут же заберут, — бета снова сел на пол. — Знаешь, как появляются беты?
Я отрицательно помотал головой.
— Вот залетит случайно некий тупой омежка, а ребеночек ему ох как не нужен. И бежит красавчик в лаборатории ЦЕРН за помощью. Там его чистят, плод нежелательный изымают. Вот только плод не умерщвляют. Изменяют там какой-то ген, и опля — перед вами недочеловек — бета. Вжимают ему чип-контроль, и все! Потом выращивают в искусственных хранилищах до нужного возраста, и вперед — на работу до конца своих тупых дней.
Мило перевел дыхание. А потом посмотрел на меня и улыбнулся. Лицо его изменилось, как по мановению волшебной палочки. Передо мной сидел отнюдь не измученный жизнью Мило, а очаровательный юный подросток с озорной улыбкой и блеском в глазах.
— Ладно, не бери в голову. Мне просто нужно успокоиться, веду себя как ненормальный. Ребята правы, так будет лучше для всех. Мне просто надо побыть одному сейчас. Увидимся позже. Хорошо? — Мило ласково подмигнул мне. Я улыбнулся ему.
Вот чего я не ожидал, так это такой резкой перемены настроения. Я даже ждал, что он будет на меня с ножом бросаться, но чтобы так…
— С тобой точно все в порядке? — неуверенно спросил я.
— Да, минутная слабость. Хочешь печеньку в дорогу? — он подал мне коробку с детским печеньем.
Я лишь покачал головой.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Мило и отправил в рот сразу несколько.
***
Я быстро шел по улице, почти бежал. В голове мутилась всякая ересь, сотни мыслей роились, но одно я решил точно — я помогу Мило, чего бы мне это ни стоило.
Ноги сами несли меня в нужном направлении на уже знакомую мне улицу Фати. Я буквально влетел в ремонтную мастерскую к Рейну, застав его за бумажной работой.
— Мне нужны документы для Мило, — сразу выпалил я, — на статус омеги. Пусть на его имя запишут ребенка, найденного им на улице.
Рейн прям оторопел.
— Ребенка поместили в местный приют. Там ему будет лучше, я так считаю, — начал было Рейн, но я перебил его.
— Он уедет с нами в Соло, где будет жить вместе с Мило в моем ведомстве. Господин Нейси дал четкое указание, что я вправе взять с собой тех людей, кого пожелаю.
Рейн усмехнулся, внимательно рассматривая меня. А потом махнул головой, будто прогоняя ненужные мысли.
— Это не бесплатно.
— Деньги будут! — пообещал я, — три куска.
— Для тебя всего триста су, дорогой, — улыбнулся Рейн, обнажая свои золотые зубы.
— Спасибо. Постарайся как можно скорее. Они мне нужны завтра, — я слегка поклонился Рейну и выскочил прочь из мастерской.
***
«У Барни» я появился с невозмутимым и гордым видом уже спустя четверть часа. Подойдя к столику у кухни уверенной походкой, я сильно ударил по столу кулаком (получился неплохой звонкий звук), привлекая к себе внимание Флавиана и Берта.
— У меня были украдены деньги в подворотне в тот день, когда я появился здесь впервые, — я внимательно смотрел в лицо Берта. — Мне плевать, откуда, но через час предо мной должны лежать триста су.
Берт открыл рот от удивления и, повернувшись к Флавиану, пролепетал:
— Ты слышал? Ну чаво эт он?
— Он же глава Соло, — пожал плечами альфа, — его приказы — закон, если, конечно, не хочешь остаться тут, в Линсбурге, прозябая свою жизнь в трущобах.
— Тьфу, ты! — оскалился Берт. — Ему теперь глаз только выколоть — и вылитый Господин Нейси, — а потом похлопал по плечу Бандита. — А ты при нем, как Рейн, — захохотал Берт.
Я было хотел возмутиться по поводу высказанного, но меня прервал раздавшийся телефонный звонок. Флавиан резво достал из кармана старенькую трубку и поднес к уху.
— На связи, — лицо альфы резко исказилось. Он подскочил на месте, схватив куртку, и бросился к выходу из кафе.
Я и Берт удивленно переглянулись и вскочили следом за ним. Мы нагнали его уже у машины, в которую запрыгнули без промедления, и Бандит сразу же тронулся с места.
— Чё за спешка? — уставил свой удивленный взгляд на Флавиана Берт.
Бандит следил за дорогой, все больше и больше нажимая на газ. Машина летела, как никогда, по разбитым дорогам, тяжело подскакивая на каждом ухабе и едва вписываясь в крутые повороты.
— Тише, машину к чертям разобьешь, — выругался Берт.
— Что случилось? — нервно сглотнул я, оглядываясь по сторонам и пытаясь понять, куда же все-таки нас несет, — кто звонил?
— Бабочка, — наконец, заговорил Бандит, — Мило вены перерезал.
— Совсем на голову ему поплохело, — хлопнул по лбу толстяк, — ему же нельзя в больницу, там отсутствие его чипа быстро определят. Он же нас всех подставляет.
— И это все, что тебя волнует? — возмутился я. — Он твой друг и соратник. Он нуждался в нашей помощи, а что сделали мы? Лишь больнее растревожили его старые раны.
Флавиан затормозил, выскочил из машины, оставляя распахнутой дверь, и помчался в знакомую квартиру.
В комнате было необычно чисто: вымытый и начищенный до блеска пол, вещи бережно сложены (оказывается у Мило совсем мало вещей — все поместилось всего в двух коробках), диван аккуратно застелен глянцевым сатином, так смахивающим на шелк. Только пепельница на столе до краев заполнена окурками, а недавно начатая бутыль пуста.
Громко играла классическая музыка. По комнате мерцающими огоньками расставлены горящие ароматические свечи. Кое-где рассыпаны лепестки роз. Все выглядело настолько красиво и романтично, что мне стало не по себе от осознания, что все это сделал Мило перед тем, как… Засосало под ложечкой, подступила тошнота.
Мило лежал в ванной, полной теплой окровавленной воды и лепестков роз. Струйки крови медленно стекали по его запястью.
Однажды кто-то говорил мне, что есть частичка романтики даже в самоубийстве. Чушь полная! Нет в этом ничего красивого и романтичного. Только ужас и отвращение, еще жалость к несчастному. Да и вообще, что может быть красивого в человеке, который одной ногой лежит в могиле — только посиневшая кожа и безжизненное лицо. Я видел смерть и поэтому могу точно сказать, что она никогда не бывает привлекательной или романтичной. Это всегда жуткое зрелище, наваливающееся на окружающих тяжким грузом.
Флавиан подхватил на руки бету и, вынув из ванны, уложил его ослабленное тело на диван.
— Бинты, быстрее, — Бандит перетянул руки Мило ремнем.
Я, как сумасшедший, копался на полках и в кухонных шкафчиках, пока, наконец, не нашел аптечку. Я сразу же отдал ее альфе.
— Совсем чокнулся, — процедил Бабочка. — У него и раньше эмоциональная нестабильность была, а в последнее время вообще съехал. Зря он чип удалил. Это его как-то сдерживало бы от подобного, — он задумчиво почесал затылок. — Вот у меня чип просто к базе не подсоединен, поэтому я никогда в крайности не впадаю, и вообще…
— Заткнись, — перебил его я, удивляясь своей грубости. Но, честное слово, его речь вызвала во мне большее отвращение, нежели сумасшедший поступок Мило.
Флавиан тем временем накрепко перевязал исполосованные запястья беты (не знаю, как, но он с легкостью остановил потоком хлещущую кровь). Теперь он сделал компресс из кухонного полотенца и нескольких настоек и приложил его ко лбу парня.
Спустя мгновение Мило поморщился и открыл глаза.
— Ты меня слышишь? Видишь? — альфа помотал рукой перед лицом беты.
— Зря вены резал, — раздался слабый голос Мило, — нужно было с крыши сигануть — тогда бы точно ваши мерзкие рожи не увидел бы.
Глаза наполнились слезами, и бета снова закрыл их, стараясь подавить новый приступ истерики.
— И вот этому психу ты собираешься доверить ребенка? — Берт тыкнул пальцем на бету.
Я бросил на толстяка строгий взгляд и подошел к Мило, слегка оттолкнув Флавиана. Бандит с пониманием посмотрел на меня и, отстранившись, махнул рукой ребятам, приказывая удалиться. Когда, наконец, мы остались одни, я тихо заговорил:
— Я знаю, как тебе тяжело, — Мило лишь усмехнулся, отворачиваясь от меня. — Но ты должен быть сильным. Не ради себя, а ради того, кого ты назвал своим сыном, кому ты решил стать опорой и защитой.
Мило взглянул на меня, но ничего не сказал.
— За счастье нужно бороться, — продолжил я. — Оно никому не даруется просто так, на блюдечке. Я, конечно, намного младше тебя, и мне трудно представить, что тебе пришлось пережить, но одно могу сказать точно. Будь ты хоть трижды прекрасен-распрекрасен, будь у тебя ум и таланты, деньги и власть — это никогда не гарантирует тебя счастье и покой.
Мило лишь фыркнул, но глаз не отвел.
— Вся наша жизнь — борьба, в которой однажды нам всем предстоит проиграть, но пока мы живы — мы просто обязаны сражаться за свой кусочек счастья. Понимаешь? — я перевел дыхание.
— Я не хочу, — простонал Мило.
— Не хочешь? А чего ты хочешь? — я, не отрываясь, смотрел на Мило. — Хочешь, чтобы Кристиан всё своё детство провел в приюте, осознавая, что все его бросили, и он никому не нужен?
— Он мне нужен, — в глазах беты промелькнули огоньки. — Я люблю его! Я все для него сделаю, чтобы он стал самым счастливым ребенком на свете.
— Ты ничего не сможешь сделать, если умрешь по собственной глупости. Если будешь продолжать резать вены, — я указал ему на руку, — или прыгать с крыш домов. Кристиану нужен сильный любящий отец, — я повысил голос. — Так стань для него сильнее. Сделай хоть что-то, чтобы вернуть его.
В глазах Мило появился уверенный блеск. Он сжал кулаки.
— Хватит сидеть и ждать, когда кто-то придет и спасет тебя, подарив счастье и покой. Стань тем кем-то, и спаси себя из паутины одиночества. Никто не способен сделать тебя счастливым — ни Лин, ни Фидо, ни я. Сделать себя счастливым можешь только ты сам.
Я встал с места и прошелся по комнате.
— Хорошенько отдохни и подумай, чего ты хочешь на самом деле. Твоя жизнь и счастье — в твоих руках.
Я немедленно вышел из комнаты, оставляя Мило одного. Ребята ждали меня на лестничной площадке. Я устало улыбнулся им.
— Мы больше ничем не сможем ему помочь. Поехали домой.
— А если он снова попытается… — начал было Бабочка.
— Значит, таков его выбор, — пожал я плечами. — И мы не имеем права препятствовать его осуществлению.
***
Наконец-то, этот день подошел к концу! Вот, честное слово, случись сегодня что-нибудь еще — я просто сойду с ума.
Я плюхнулся на такую мягкую кроватку, погружаясь в сладкую негу. «Как же я по тебе скучал, родная!» — я нежно обнял подушку, укутываясь в одеяло.
— В грязной одежде — и на белые простыни! — грозно прорычал Флавиан.
— Мне можно, — сладко улыбнулся ему я.
Бандит, лукаво улыбаясь, подошел ко мне и резко сдернул одеяло.
— Думаешь, стал главарем маленького городка — теперь мне указывать станешь? — он подхватил меня на руки, перекидывая через плечо так, что моя задница повисла в воздухе. — Нужно взяться за твое воспитание, ох как нужно! — читал он мне свою мораль, неся при этом в ванную комнату.
— Не хочу, отпусти, Бандит, — возмущался я, вопя во все горло.
— Кто? — он поставил меня на пол возле наполненной ванны.
— Бандит! — я улыбнулся, вздернув голову вверх, в упор глядя на моего альфу. — Я тебя так за глаза называю.
— Маленькая вредина, — он обхватил мое лицо руками, впиваясь в губы своими.
