***
Лицо Бабочки перекосилось, когда в комнату вошел я. Флавиан с отвращением пнул его ногой и хотел в очередной раз ударить, но я остановил его. Бета и так выглядел хуже некуда — его раскрасили будь здоров. Все лицо в гематомах — на один сплошной синяк смахивает. Бабочку привязали к стулу, как некогда меня. И он лишь мрачно смотрел на бывших соратников. — Вы что творите? — вздохнул я. — Убьете же! — С него станется! — зло глядя на бету, зарычал Флавиан. Таким злым я видел его впервые. — Нафиг его, — басил Берт. — Сука какая. На людей с ножом кидаться! — Не смей его оскорблять, — перебил я толстяка. — Когда-то я тоже с ножом кидался на людей. Бабочка усмехнулся, плюнув в мою сторону. Лицо Флавиана перекосилось от злости, и он с размаху ударил бету прямо в грудь ногой, и последний с грохотом упал на пол. — Ты с ума сошел! Прекрати! — я истошно заорал на альфу и кинулся к Бабочке, поднимая его с пола. — Эта скотина посмела на тебя с ножом бросаться, чуть Мило кишки не выпустила, а ты его теперь еще и защищать собираешься?! — возмутился Флавиан. — Как хорошо! — А я не знал, что ты такой жестокий! — я поднял Бабочку с пола. — А ты, значит, настолько святой, что стал жалеть убийц? — Можно подумать, ты святой?! — выпалил я, бросив на альфу рассерженный взгляд. — А скольких ты успел пришить? Не скажешь, а? Флавиан на мгновение округлил глаза, застыв от немого шока, а потом издал злой пронзительный рык и, схватив со стола вазу, запустил ее в сторону. Она с грохотом разлетелась на сотни осколков. Я вздрогнул от неожиданности и испуганно посмотрел на альфу, но Бандит не удостоил меня ответным взглядом. Он резко развернулся на каблуках и немедленно покинул комнату, громко хлопнув дверью так, что посыпалась штукатурка. Я молча наблюдал сию картину. Меня вообще накрыло неприятное чувство. Всегда спокойный и сдержанный Флавиан предстал предо мной в совершенно ином облике, и мне на мгновение показалось, будто он не вазу, а меня о стену шибанул. Чаша его терпения сегодня переполнилась и просто взорвалась, поражая осколками всех вокруг, в том числе и меня. — Дурак ты, Принц, — серьезно сказал Берт. — Вроде, и книжки умные читаешь, а все равно дурак! Берт вышел следом за Флавианом. Я сел на пол, обняв себя руками, и устремил свой взгляд на Бабочку, хотя смотрел не на него, скорее сквозь. Мои мысли вообще были далеко-далеко. — Если ты ждешь моего мнения, то я согласен с Бертом, — ехидно высказался Бабочка. И я рассеянно посмотрел на него. — Тебя Мило просил пощадить, поэтому я и вступился, — отчаянно выпалил я. — Очень надо… — бета отвернулся от меня. — И что ты теперь намерен делать? — выдохнул я. — Убивать тебя не буду, если ты об этом, — безучастно выдал Бабочка. — Я тебя развяжу, — подошел к нему и взялся за край веревки. — Как хочешь. А лично мне и так хорошо. Жаль, Флавиан тебе по морде не съездил — вот хохма была бы! Я на мгновение остановился, держась за край веревки. Внутри меня распространилось, будто яд, неприятное чувство обиды на Бандита. Я искренне не понимал, почему он так разозлился, и что стало причиной такого поведения. — Ну что застыл, будто статуя греческая! — грубо вернул меня к реальности Бабочка. — Не хочешь развязывать — не надо. Только своим обществом не напрягай. Вали на фиг! Я потянул тесно сплетенные путы, и спустя пару минут Бабочка был совершен свободен, но он не спешил встать и расправить плечи, а все так же сидел на стуле, будто его все еще сдерживала невидимая веревка, и смотрел в пол, внимательно изучая узор на ковре. Я не знал, что сказать ему. А он, видимо, просто не хотел говорить со мной. Так мы и сидели молча, думая каждый о своем. Дверь тихо раскрылась, и в комнате показалась сгорбленная фигура Мило. — Тебе еще нельзя разгуливать вот так по дому! — возмутился я, подскакивая к бете и беря его за руку. Бабочка широко открыл глаза от удивления и, подскочив с места, подхватил Мило с другой стороны, усаживая на стул. — Я думаю, нам есть о чем поговорить, — Мило серьезно посмотрел на Бабочку, и последний сел подле его ног, положив голову на коленки бете, и смотрел на него с какой-то необъяснимой нежностью и сожалением. Вообще, что-то изменилось в бете в это мгновение — он казался мне не таким уж и черствым снобом. Бабочка тоже любил и жаждал любви, только свои чувства он выражал уж слишком изощренным способом, который, к несчастью, не был воспринят его возлюбленным. А сам бета ни на йоту не менял намеченного курса — беря измором жертву своей любви, и даже не старался понять чувства Мило. Вот и получалось, что даже находясь в одной комнате и разговаривая на одном языке, они будто существовали в разных измерениях, по-разному воспринимая высказанные ими мысли. Совершенно разные, непохожие друг на друга люди, которые по своей природе не могут слиться в единый организм или просто жить, спасаясь от холода одиночества. И таких людей нельзя винить: Мило не виноват, что не любит Бабочку и предпочитает одиночество его компании, а Бабочку — за то, что он так маниакально желает привязать к себе Мило. Я знал, что у них нет совместного будущего — рано ли, поздно, но их пути разойдутся, не оставив даже тени дружбы. Оставалось надеяться, что каждый из них найдет свою истинную пару в будущем и будет счастлив по-своему. — Мило, прости меня, я… — начал бета, но Мило остановил его и глянул на меня: — Прости, Принц. Это наши с ним дела. Не мог бы ты оставить нас ненадолго? Оставлять их ненадолго мне совсем не хотелось, но и оставаться здесь было бы абсурдом — как-никак, я третий лишний. Я вздохнул и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. Прошел вдоль коридора, поднялся на второй этаж, потом снова спустился вниз — просто бездумно скитаясь по комнатам в попытке отыскать дорогого мне человека, которого я так сильно обидел накануне. Он — моя истинная пара. Я это знаю. Я это чувствую. Порой люди тратят полжизни на поиски своей второй половины, часто и вовсе ее не находят, проживая жизнь в одиночестве или с чужими, по сути, людьми. Но мне повезло. Мой истинный партнер, моя половинка, сам нашел меня когда-то и спас от чуждого мне брака. И то, что я поехал именно в Линсбург, не было случайностью — это была судьба, которая вела меня невидимой рукой прямо к нему. Теперь, когда я точно знаю, что он — часть меня, я просто не могу потерять его. Ведь он мой альфа, я его омега. И как бы это глупо ни звучало, связь между нами была очевидна. Я надеялся, что она была очевидна не только мне, но и Флавиану. Я застал Бандита в огромном приемном зале: он сидел на диванчике, закинув нога на ногу, и мерно попивал виски из огромного стеклянного стакана. Я медленно подошел к нему и сел рядом с ним на краешек дивана, жалобно глядя на альфу, но он даже не посмотрел на меня, отхлебнул еще один глоток. — Прости. Я не должен был так говорить. Я знаю, что ты не способен на жестокость и убийства, — мой голос дрогнул, мне сейчас было очень стыдно и плохо за то, что я сделал так больно любимому человеку. Только Флавиан молчал и продолжал игнорировать меня, отчего мне становилось только хуже. — Флавиан, не молчи, пожалуйста, — я взял его за руку, но альфа резко выдернул ее из моих рук и отсел дальше от меня. — Ты прав. Я действительно убийца! Жалкий, никчемный убийца, — тихо прошептал он мне, и я поднял на него удивленный взгляд, не зная, что сказать. Флавиан мельком посмотрел на меня и неприятно усмехнулся: — Разочарован? — А что случилось? — это было все, что я смог выдавить из себя. — Врачебная ошибка, стоившая мне карьеры врача и статуса в родном клане, — Флавиан закатил глаза и отошел от меня. Я думал, он расскажет мне все, но альфа лишь поставил стакан на столик и покинул комнату, так и не ответив на мой вопрос.***
Я не придумал ничего лучшего, как просто разреветься навзрыд. Плакал я долго, выплескивая наружу всю накопившуюся усталость и обиду, усевшись на подоконнике и подперев голову руками, спрятавшись от всего мира за тяжелой пыльной занавеской. За окном было все так же темно, хотя по моим ощущениям уже давно должно было настать утро. Снег продолжал валить, будто из рога изобилия, а ветер — протяжно стонать и завывать. А я так и сидел, укутавшись в плед, глядя в окно, и глотал соленые слезы, совсем как маленький запутавшийся ребенок. Очень многое случилось со дня моей несостоявшейся свадьбы, достаточно многое кардинально изменило всю мою жизнь. А ведь раньше, в детстве, когда каждый мой день был похож на предыдущий, я так жаждал перемен и приключений, а теперь скучал по тем временам, когда все было так хорошо, легко и понятно. Когда рядом был любящий и заботливый папа, готовый дать совет в трудную минуту да и просто обнять, не спрашивая ни о чем. Как здорово было в детстве: вот натворишь чего-нибудь, спрячешься подальше ото всех, сидишь и плачешь. Но так длится совсем недолго. Меня всегда находил Тиль, он будто инстинктивно чувствовал, где меня искать нужно. Он молча садился рядом со мной, нежно обнимал и гладил по головке. Потом целовал меня в щечки и губки и тихо-тихо говорил: «Не плачь, мой ангел, я с тобой, и все у нас будет хорошо». И мне всегда становилось так спокойно. Я крепче прижимался к нему, и казалось, что мой папочка разом разгонит все невзгоды, победит всех монстров, которые живут под моей кроватью, и сделает так, что все будут жить долго и счастливо. — Мне так тебя не хватает! — хныкал я, вытирая кулаками слезы. Как же мне хотелось, чтобы сейчас со мной рядом был Тиль, обнял меня, прижал к себе и гладил по головке, как тогда, в детстве. Вот только этого никогда не будет. Никому я не нужен. А теперь и Флавиану тоже. Сам его обидел. Сам отвернул от себя. «Я бы тоже смог убить!» — внезапно пронеслось в моей голове, когда я вспомнил Клавдия. «Да, пожалуй, его я бы убил, не моргнув и глазом. Жестоко убил», — я сжал кулаки от накатившей злости на него и на Агносия, моего недопапочку. Дверь со скрипом открылась, и в комнате загорелся яркий свет, а через мгновение кто-то резко сдвинул штору, являя меня внешнему миру. — Почему сидишь тут один в темноте? — я узнал хриплый голос Флавиана, и мне сразу стало так тепло и приятно. Я улыбнулся ему, утер слезы ладонями и слез с подоконника на пол. Расставив руки в стороны, крепко обнял, не желая отпускать его от себя ни на мгновение. К счастью, альфа не оттолкнул меня и лишь тяжело вздохнул. — Ты как маленький! — усмехнулся Бандит, привлекая меня к себе. Мы долго стояли вот так, просто обнявшись, пока я тихонько не заговорил. — Я бы тоже смог убить, — я слегка отстранился от него, и мы уселись на небольшой мягкий диванчик. — Есть люди, которых я ненавижу и которым желаю смерти. Думаю, я бы убил их без сожаления, ведь они отняли у меня самое дорогое. Но вместо того, чтобы убить их, я просто бежал от них, как трус. А теперь вот скрываюсь под чужим именем. Флавиан нежно гладил меня по голове. Я прижался к его груди, слушая мерное биение сердца, вдыхая терпкий аромат моего мужчины. — Они убили моего омегу-папочку, посмеялись над его гибелью. А что сделал я, чтобы отомстить? — я тихо выдохнул и, не мигая, посмотрел на альфу. — Прости меня, Флавиан, пожалуйста! Я правда такой дурак! Мне ужасно стыдно за сказанное. — Ненси, я на тебя не обижен, — альфа крепко сжал мою руку. — Ты прав, я далеко не святой. К тому же мое высокомерие порой застилает глаза. Ты прости меня, если я бываю груб с тобой. Я улыбнулся Бандиту, а он смахнул слезинки с моих щек большими пальцами. — Учеба всегда давалась мне легко. Когда я решил заняться медициной — я стал настоящим героем клана Зори. Один из немногих, кто поступил в Светлейшую академию, куда не допускались члены неправительственных кланов. Как же гордились мной родители. А как был горд я сам! Мне казалось, я на вершине мира, — Альфа нежно потрепал меня по голове. — Меня подвела моя же гордыня и самомнение. Помню, к нам в центр привезли бездомного с острой болью, от которого жутко воняло. Обычно таких пациентов не лечат в дорогих клиниках. Но ему «повезло». На таких бездомных тренировались мы — студенты. Операция была пустяковая. Такую даже обычные лекари в бесплатных больницах на «ура» делают. Мне выпала очередь практиковаться на нем. Альфа закрыл глаза и неприятно повел головой: — Я — лучший студент курса, гений медицины, многообещающий молодой хирург, должен был оперировать какого-то бездомного вонючего бету. «Зачем мне практика? На таких уродах пусть двоечники тренируются», — думал тогда я. Все прошло прекрасно. Операция длилась всего полчаса — мой личный рекорд. Я за нее «отлично» получил, — Флавиан нервно перебирал складки ткани на диване. — Но когда я пришел в больницу на следующий день, то узнал, что мой пациент умер. Он промучился в горячке всю ночь и скончался к утру. Я не мог понять, в чем же дело, пока в сторону меня не отвел мой курирующий врач и не рассказал, что произошло. Альфа перевел дыхание и продолжил. — Салфетка, грязная салфетка, так беспечно забытая мной внутри человека, стала причиной заражения крови. Мой курирующий врач мог его спасти, но не стал. Знаешь, что он сказал мне тогда? Я покачал головой. — «Эта оплошность могла бы стоить Вам карьеры. К счастью, я сегодня ночью дежурил и не стал поднимать шум. Жаль, что пациент умер, но зато все подозрения сняты с Вас: списано на индивидуальную непереносимость и ослабленность организма. Постарайтесь в следующий раз быть более осмотрительным». Врач похлопал меня по плечу и ушел, насвистывая песенку. Тогда меня поразило то безразличие, с которым он отнесся к больному. Впервые в жизни мне по-настоящему стало стыдно за себя и тошно от сложившейся ситуации. Честное слово, всплыви тогда все наружу и покрой меня тогда волной осуждений, мне было бы намного легче. Последней каплей стали слова моего омега-папы: «Ты моя гордость. Самый успешный и лучший врач в мире! Я горжусь тем, что мой сын каждый день спасает жизни». Он так искренне смотрел на меня, на жалкого и никчемного убийцу… Тем вечером я навсегда покинул родной дом, растоптав свои мечты о прекрасном будущем и надежду на счастье. Но я просто не смог бы всю жизнь жить с осознанием своей вины. Да и признаться в своей вине я был не в силах. Тогда я решил, что путь в медицину для такого зазнавшегося типа, как я, закрыт. Альфа грустно посмотрел на меня, улыбаясь. — Вот такой я жалкий и никчемный альфа. Теперь ты меня презираешь? — Нет, — я покачал головой. — Я не могу тебя презирать. Я люблю тебя, — помолчав, я продолжил, — ты жалеешь, что ушел из дома? — Жалел, пока однажды не пришел ко мне домой Рейн и не дал одно важное указание, — Бандит слабо улыбнулся. — Когда-то давно Рейн и его младший брат вместе за права омег боролись. Даже какие-то там революции готовили или что-то в этом роде — я точно не знаю. Только потом их раскрыли: сообщество разогнали, Рейна в тюрьму засадили, а брата его, как омегу, насильно замуж выдали за начинающего на тот момент политика. Но дело в другом, Рейн просил меня связаться с его братишкой и стать связующим звеном между ними, а в случае чего — помочь последнему бежать от своего супруга. Я изучил устройство кланового дома и без проблем проник в нужные покои. Вот только братишка Рейна рогом уперся бежать из дому. У него, видите ли, тут ребенок, да и вообще, мужа он любит. В общем, не смог я его тогда выкрасть. Потом мы периодически стали встречаться с ним. Я передавал ему деньги, и мы обменивались письмами, которые я пересылал Рейну. Я всматривался в лицо Флавиана, пытаясь понять, что он хочет сказать этим рассказом. — Помню, имя у него еще такое забавное было. Тиль, вроде. Так вот, однажды, когда мы с ним в саду встретились, Тиль меня стал умолять помочь и спасти его единственного сына от погибели. Его выдавали за какого-то старого козла. Свадьба была намечена на следующий день. По словам Тиля, женишок был очень суеверным, и пойди на свадьбе что-то не так, он бы тут же отказался от намерения брать в супруги его сына. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки. — Ну, я и сорвал эту свадебку к чертям собачьим, — захохотал Флавиан. — Так эффектно получилось. Жаль только, самого омежку в свадебном наряде совсем не рассмотрел: лицо скрыто, платье из многослойной ткани, духи напрочь перебили его запах. Флавиан улыбнулся еще шире, сжимая меня в своих объятиях, будто я плюшевый мишка. — Теперь, обнимая это чудо природы, я чувствую себя самым счастливым человеком во всей вселенной. Я улыбнулся и густо покраснел. — Как ты догадался? — Когда ты сказал мне свое имя — меня как током шибануло. Я ведь не верю в простые совпадения. К тому же ты был единственным омегой, который знал меня, и которого никак не мог узнать я. А потом вспомнил, что того паренька на свадьбе тоже Ненси звали. Я улыбнулся, ласково прижимаясь к его груди. Сейчас я чувствовал себя самым счастливым существом на всей планете. — А у меня сегодня день рождения, — тихо сказал я. — Я знаю, — он коснулся моего виска губами, а спустя секунду перед носом покрутил маленькой коробочкой. Я удивленно глянул сначала на альфу, а потом на коробку, которую Флавиан вложил в мою руку. — Надеюсь, тебе понравится. Я осторожно раскрыл ее, и замер от охвативших меня эмоций. — Какое красивое! — выдохнул я, вытаскивая с подставки изысканное золотое колечко, выполненное в форме витого цветка с голубым сапфиром. — Спасибо! Я повернулся к альфе, чтобы поцеловать его, но он неожиданно вывернулся из моих объятий. — Это кольцо кое-что значит для меня, — он замолчал, и я заметил, что альфа сильно волнуется. С ним такое впервые. Его волнение передалось мне. Руки задрожали, и я опустил их на колени. Заметив мой жест, Флавиан накрыл мои руки своими и крепко сжал. Он присел у моих ног, так что наши глаза были на одном уровне. — Я тебя очень люблю! — он облизнул губы. — Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне, чтобы ни один альфа в округе не смел к тебе даже приблизиться. Ненси, давай проведем церемонию связи? Я громко вздохнул от неожиданности. И просто застыл, глупо хлопая глазами. — Конечно, выбор за тобой. Я дам тебе время подумать. Альфа последний раз невесомо коснулся губами моих рук и немедленно вышел из комнаты, оставляя меня наедине со своими мыслями.