ЧЕМПИОНАТ ЕВРОПЫ, МОСКВА, 2018
Если в Хельсинки в апреле было холодно, то Москва в январе — просто ебучий айсберг, на который наехал Титаник. Чонгук всерьез забеспокоился за свою жизнь за короткий промежуток пути от аэропорта до такси, потому что даже толстая куртка, шарф, шерстяная шапка бини и защитники на уши не спасли его от невообразимого холода, пробирающего до самых костей. Под ногами толстый слой льда, но Намджун, конечно же, настоял на вылете в Москву самым ранним рейсом из всех возможных. Как только они оказываются в такси и называют водителю адрес отеля, Чонгук переводит строгий взгляд на своего друга. — «Давай вылетим как можно раньше», — говорил он, — шипит Чонгук, пытаясь справиться с онемевшим от холода языком. — «Будет весело», — говорил он. — Я, блять, не говорил, что будет весело! — отвечает Намджун, пытаясь согреть ладони в подмышках. — Я сказал, что будет лучше, если мы прибудем как можно раньше, чтобы у нас было больше времени на… — Да похуй. Я ненавижу тебя, — Чонгук прячет подбородок за теплым шарфом и делает глубокий вздох. — Туристы, м? — слышится от водителя на очень ломаном английском со слишком явным русским акцентом. — Так заметно? — Намджун пытается показаться дружелюбным, но Чонгук знает его слишком хорошо, чтобы понять, что ему вся эта беседа никуда не уперлась. — Странное время для отдыха, — говорит мужчина. — А, мы не на отдыхе, приехали на чемпионат, — отвечает Намджун. — Ох, фанаты?! — Можно и так сказать. — Плющенко победит, — водитель кивает самому себе. — Ну, да, конечно, — фыркает Чонгук. Намджун пихает его локтем в ребра и неловко усмехается, и водитель затыкается на весь оставшийся путь, изредка странно косясь на парней через стекло заднего вида. Чонгук выходит из своего номера отеля и спускается в лобби, чтобы встретиться там с Намджуном и навестить Чимина, занимающегося тренировками на катке, и чувствует себя до жути вымотанным из-за очередного перелета в страну с достаточно внушительной разницей во времени. Но у него все еще нет выбора, потому что Чимин ему точно въебет, если он не придет на каток. По пути к катку Намджун много раз повторяет внимательно следить за Чимином на льду, чтобы отметить самые запоминающиеся моменты и использовать этот опыт на следующих соревнованиях. Но все мысли Чонгука где-то не тут, потому что у него состояние не стояния и дикий недосып, гудящая голова и ожидающее своей очереди в Лос-Анджелесе так и не начатое курсовое эссе. Поэтому он слушает бесконечную болтовню Намджуна только в половину уха, прислонившись головой к прохладному стеклу такси, бесстрастно наблюдая за заснеженным городом. — Намджун. Намджун тяжело вздыхает, совершенно недовольный тем, что его перебили. — Что? — Вы с Сокджином переспали на Мировых? В салоне повисает тишина. Из встроенных колонок доносится какая-то русская песня, под которую беззвучно подпевает водитель. — Да, — наконец говорит Намджун, а Чонгук кивает. — Вы типа снова вместе, или?.. — Для начала, я не думаю, что мы с Сокджином вообще когда-то были вместе, — Намджун опускает взгляд к своим коленям. — Я же говорил, мы трахались после игр, только потому что оба засранцы, которые не умеют проигрывать. Ничего больше. Чонгук одаривает парня быстрым взглядом. — Но ты ведь хотел большего. Намджун фыркает. — Конечно я хотел большего, ты вообще видел его? Он же просто чертов шедевр, и, знаешь, он действительно забавный и веселый, когда у него хорошее настроение. Он смеется над своими же отстойными шутками, и это максимально очаровательно, все такое. — Тогда почему все закончилось? — А, это, — Намджун чуть кривится, чувствуя себя немного неловко на собственном месте. — Он был уебком, я тоже был уебком. Все дело было в гордости, в благополучии наших команд, в том, что мы путали злость и жажду со страстью, и все такое. Он был тем, кто захотел все прекратить, — Намджун смотрит на него, нахмурив брови. — А зачем ты спрашиваешь? Чонгук снова смотрит в окно и уже видит каток в доступной близости, а такси заезжает на парковку. — Я трахаю Тэхёна. Машина останавливается, Чонгук открывает дверь и выходит из такси, направляясь в сторону катка, а Намджун совсем скоро нагоняет его. — Ты трахаешь Ким Тэхёна?! — он почти кричит. — Своего соперника Ким Тэхёна?! Чонгук закатывает глаза и прибавляет шагу. — Он не только мой соперник. Мы, вроде как, друзья. — Нет, потому что друзья не трахаются! — Тогда что насчет тебя и… — Молчать! — Намджун грозит ему пальцем. — Мы никогда не были друзьями, в этом вся суть! — Слушай, — Чонгук резко останавливается, и Намджуну приходится притормозить тоже, уставившись на младшего серьезным взглядом. — Мы не любовники там какие-нибудь, просто… иногда после соревнований мы трахаемся. Вот и все. Намджун прикрывает глаза, и его лицо приобретает такое тяжелое выражение, словно он окончательно измотан. Он потирает переносицу, а Чонгук чувствует, как перестает чувствовать половину своей задницы из-за чертового холода. — Это меня и беспокоит, — наконец говорит Намджун. — С чувствами было бы куда лучше, но нет, между вами всего лишь секс. А секс рушит все, даже соперничество. — Все будет нормально, Джун, — говорит Чонгук, стараясь улыбнуться так искренне, как только способен. — Серьезно, мы ведь уже взрослые мальчики и сможем разобраться с этим. Я просто посчитал, что лучше будет тебе знать, — спустя несколько секунд Намджун издает измученный вздох. — Отлично, теперь мы можем зайти внутрь? Потому что я сейчас просто заледенею нахуй. Намджун кивает и закидывает руку Чонгуку на плечи, пока они заходят внутрь. Он знает, что Чимин снял все помещение на одного себя на три дня, чтобы спокойно заниматься, так что они быстро проходят дальше, когда говорят улыбающейся девушке в приемной свои имена, а та указывает им на правый коридор. Отправившись по направлению, указанному девушкой, Намджун с Чонгуком оказываются в самом верху сидений, откуда могут оглядеть совершенно пустое помещение с громко играющей музыкой. Чонгук ожидает услышать какой-нибудь трек Юнги, но нехило удивляется, когда понимает, что это какая-то поп-песня, как он предполагает, на корейском. Как только они спускаются на самый нижний этаж, Чонгук видит, что Чимин совсем не тренируется, а просто мило беседует с Юнги, почти что касаясь его носа собственным, а второй улыбается широко после тихих слов парня. — Не тренируешься? — Чонгук повышает голос, чтобы его услышали через громкую музыку, и Чимин поворачивается в его сторону, широко улыбаясь. — Тренировался, но этот идиот меня прервал, — говорит Чимин, указывая на центр льда. И там Чонгук видит Тэхёна, что никого не удивляет, он танцует под эту странную песню в коньках. Джина с Хосоком он замечает на сиденьях; первый наблюдает за Тэхёном с явной скукой в глазах, а второй пытается повторить движения танца со своего места. — РИН ДИН ДОН РИН ДИН ДОН! — внезапно кричит Тэхён, стоит Чонгуку только подойти к бортикам. — Какого хуя он делает? — Это песня группы под названием SHINee, — отвечает Чимин. — Тэхён сказал, что один из мемберов его фанат. Минхо, что ли. Тэхён внезапно начинает кататься быстрее, пока резко не подается вперед и не прокатывается своим животом по льду, счастливо улыбаясь. — Ему, кажется, очень весело, — говорит Намджун. — Очень весело, — добавляет Джин. — Возьми коньки и силой заставь его свалить с моего льда, — говорит Чимин, пихая в руки выуженные из-под сиденья Джина коньки. — Меня он не подпустит, а мне нужно тренироваться. Чонгук тяжело вздыхает, но все же снимает свою куртку и шарф, разуваясь и забирая у Чимина коньки, чтобы как можно скорее надеть их. Он снимает с лезвий защитники и идет на лед, сразу же направляясь к Тэхёну, который все еще катается на своем животе и громко смеется. Чонгук быстро добирается до него и разводит свои ноги в стороны, чтобы сжать между ними чужие бедра и наклониться, оборачивая руки чуть ниже живота Тэхёна и поднимая его над землей, кряхтя. — Ты не остановишь меня, Чимин! — взвизгивает Тэхён, крутясь и вертясь в чужих руках. — Не Чимин. — О, Чон! — говорит Тэхён, повернув голову в сторону парня и одарив его быстрым взглядом. — Привет. — Ты не остановишь меня! — Мне поручили силой стащить тебя с катка. Тэхён вздыхает немного напуганно, снова извиваясь в руках Чонгука, который все еще удерживает его над землей, и прижимает свои ноги к груди, надеясь, что так его будет тяжелее тащить, но младший просто подъезжает к бортикам. — Да это издевательство! Я пропустил самый классный момент! — Обидно. — Чимин, умоляю, последнюю песню! — Нет! — в ответ кричит Чимин, уже направляясь к центру льда, пока Юнги идет к колонкам, чтобы отсоединить телефон Тэхёна. — Ну, хотя бы песню EXO! — Поцелуй мою игзадницу. Тэхён фыркает. — Он думает, это смешно. — Это типа смешно, — отвечает Чонгук, ставя Тэхёна на ноги прямо перед самым выходом. — Слезай. — Нет, — отвечает Тэхён, скрестив руки на груди. — Я тебя со всей дури на лед брошу. — Не сможешь. Чонгук в эту же секунду снова собирается схватить Тэхёна, но он быстро реагирует и одергивает его руки, шагая в сторону выхода. — Да все, все, ебучий ты диктатор! Чонгук ухмыляется и идет вслед за старшим, пока тот крайне недовольно бурчит что-то себе под нос.*****
— Он еще четверной добавил в произвольную. Чонгук с Тэхёном сидят на сиденьях для зрителей и наблюдают за Чимином, тренирующимся под песню Юнги. — Серьезно? — Чонгук дует на свой горячий шоколад, а Тэхён кивает, делая небольшой глоток собственного напитка. — Да, Луп во второй части, — Тэхён слизывает остатки шоколада со своей нижней губы. — То есть мы ведь оба знаем, что он выиграет. — Да. Что мы вообще тут делаем? — Наслаждаемся погодой, — усмехается Тэхён. — Я, блять, просто ненавижу Москву. Я понимаю, что они хотели захапать себе Европейский, но, блять, в ебучем январе? — Чонгук качает головой. — Это же просто убийство. Тэхён подается вперед, внезапно оказываясь слишком близко. — У меня есть одна догадка, — шепчет он. — Ну-ка. — Путин хочет, чтобы все фигуристы умерли, потому что мы пропагандируем гомосексуализм. — Смешно, но ведь так оно и есть, — фыркает Чонгук. — Он пытается убить нас гипотермией, — Тэхён внезапно широко улыбается. — Я выучил это слово только вчера. — Какое? Гипотермия? — Ага. Английский сложный, чувак. — Корейский сложнее. — Я торчу. Чонгук глазами пробегается по телу парня. — Нет. — Но позже это может случиться. — Что за мировые тайны. — С этим ебучим морозом я знаю, по крайней мере, две вещи, которые торчат, — он выдерживает долгую паузу. — Мои соски. Чонгук едва ли не давится своим горячим шоколадом, когда взрывается от смеха. — Я чуть не задохнулся. — Путин виноват. — Так, значит, у тебя твердые соски. — Я сегодня сделал одно величайшее открытие о сосках, когда принимал душ с утра. — Жду объяснений, — ухмыляется Чонгук. — Ну, я мастурбировал… — Иисусе. — Нет, я думал не о нем. Но неважно, знаешь, просто дрочил, как внезапно ко мне пришло осознание: Ох, черт, на Земле ведь больше сосков, чем людей. Чонгук ненадолго задумывается, переваривая информацию. — Черт, а ты ведь прав. — Есть люди с тремя сосками! Тремя, Чонгук! — Тэхён встряхивает головой. — Соски захватят планету. Подчинят нас всех. И убьют то, что нам так дорого! — В таком случае делать с этим что-либо будет уже слишком поздно, — отвечает Чонгук, задумчиво кивая. — Мы думали, нас погубит глобальное потепление… но никак не соски. — За сосковый апокалипсис, дружище! — говорит Тэхён, поднимая в воздух свой стакан с шоколадом. Чонгук несильно стукается своим стаканом с чужим, и они оба делают несколько крупных глотков подостывшего напитка, Чимин где-то на фоне приземляется с Сальхова, а потом Тэхён хихикает. — Что? — Ты единственный, кто поддерживает мой бред, — говорит он, пожимая плечами. — Мне это нравится. — Мне нравится твой бред. Ты забавный. — Знаю, я просто прелесть. Чонгук сжимает губы в тонкую линию и думает, что Тэхён может быть чем угодно, но ни разу не прелестью. Он не пытается быть грубым, но большую часть времени Тэхён дико раздражает, он буквально насквозь пропитан высокомерием и постоянно командует, зачастую не совсем по теме. Так что, нет, он совсем не прелесть. Однако нельзя сказать, что из него плохая компания. — Тэ! — кричит Хосок, поднимаясь до их уровня сидений. — Я возвращаюсь в отель, поедешь? Ты вроде говорил, что хочешь поспать. — Говорил, — Тэхён быстро смотрит на Чонгука и молчит с несколько секунд. — Наверное, я попозже приеду или… — Если ты устал, можешь идти, — отрезает Чонгук, переводя взгляд на каток снова. — Завтра они начнут рано, а Чимин будет выступать в числе последних, так что неплохо бы тебе выспаться. Черт, Чонгуку, на самом деле, неплохо бы тоже. — Оу, — Тэхён встает с места. — Ну, тогда я поеду. Чонгук смотрит на него и коротко кивает. — До завтра, ребят. — До завтра. Поспи, — Хосок подмигивает ему и начинает спускаться снова, а Тэхён следует за ним. Он поворачивается к Чонгуку и улыбается в последний раз, махая рукой, прежде чем исчезнуть за дверью. Чонгук снова переключает внимание на Чимина и чувствует, как дешевый горячий шоколад, купленный в местном автомате, обжигает ему нёбо, и не может запретить себе без конца думать о том, каким же расстроенным выглядел Тэхён, когда он сказал ему уйти.*****
Чимин выступает с тем же номером на короткой программе, который завалил на Мировых, и в этот раз выполняет все превосходно. Каждый прыжок беспрекословно идеален, любое вращение выполнено с легкостью, совершенно не к чему придраться. Это похоже на реванш за тот неудачный раз на Чемпионате Мира, и Чонгук всем очень доволен. Тэхён, сидящий рядом с ним на специальных местах для фигуристов, жует какие-то конфеты. — Я даже не удивлен. — Тоже, — говорит Хосок, бесстрастно листая свою ленту в Твиттере. — Нам нужно поработать над твоими прыжками, иначе ты больше никогда не сможешь получить золото. — Ты не мой тренер, — фыркает Тэхён. — Но он прав, — говорит Джин. — А я твой тренер, и, поверь мне, мы поработаем над этими чертовыми прыжками. Тэхён кидает в него мармеладного мишку, а Джин громко возмущается на корейском, заставляя Хосока прыснуть от смеха где-то в уголке.*****
Как только все фигуристы заканчивают выступать, Тэхён зовет Чонгука на прогулку. — Хочу прикинуться туристом, вот, — говорит он. — Будет весело. Чонгук соглашается. Но это оказывается нихрена не весело. — Ураган! — кричит Тэхён, когда они бегут в сторону своего отеля, а их лица больно рассекают ледяной ветер с крупным снегом. — Чертов снежный ураган! Ветер настолько сильный, что усложняет им ходьбу, потому что, конечно же, ни один из них не привык к такой погоде. Чонгук прячет лицо в своем шарфе практически полностью, немного прикрывая глаза от сухого сильного ветра. — Давай побудем туристами, Чонгук! — орет Чонгук, но не потому что он действительно зол, а потому что ветер шумит так сильно, что Тэхён может плохо слышать его. — Будет весело, Чонгук! — Ты сам согласился! Не обвиняй меня во всем, ты… — Тэхён не заканчивает предложение. Сильный поток ветра буквально отталкивает его назад, он не сдерживает равновесие и поскальзывается, падая задницей прямо в снег. — Твою мать, ты в порядке?! — Чонгук быстро подбегает к нему. Тэхён смотрит в никуда несколько секунд, а потом просто взрывается веселым смехом, его глаза формируют узкие щелочки с мелкими паутинками морщинок в уголках. У него влажные из-за снега волосы, торчащие из-под его розовой бини, и покрасневшие из-за холода нос и щеки. А его смех всегда был чем-то странным, нравился Чонгуку до жути, потому что в нем был просто весь Тэхён. Он глубокий, громкий, возможно, даже ребяческий, но он ему так подходит, просто идеально. И, как ни странно, терпя неудачи во многих вещах, Чонгук очень хорош в чувствах. И именно поэтому, если кто-либо решит спросить у него в будущем, когда именно он влюбился в Тэхёна, он сможет ответить точно. Это случилось в Москве, во время ужасного урагана, когда Тэхён свалился прямо в снег и выглядел просто ужасно. Именно тогда он и влюбился. И насколько же сильно? Он не слышит ни гулкий стук собственного сердца, не чувствует застрявший поперек горла воздух, а всего лишь перестает на несколько мгновений слышать вой ветра, полностью очарованный заливистым смехом. И он не удивлен. А стоит ли быть? Ему стоило догадаться. — Поможешь, может? — говорит Тэхён, вырывая Чонгука из его мыслей, и он берет парня за руку, помогая встать на ноги. Они идут дальше, но теперь Чонгук прижимает его ближе к себе, почти невесомо придерживая за талию. — Чтобы ты больше не упал, — говорит он ему. И это просто ужасная ложь.