then there's the landing

— Ты не сможешь хорошо приземлиться с этой перевязкой, она слишком тугая, — говорит Джин, а Тэхён опирается на бортики. — Поэтому сосредоточься на шагах. Только осторожно, пожалуйста, я и так на грани поседения из-за тебя. И с вращениями внимательнее. — Ладно. — Тэхён, — Джин кладет свою руку поверх его. — Парень, пожалуйста, будь осторожен. Тэхён улыбается, а затем переводит взгляд на Чонгука, который всеми силами старается не обращать много внимания на небольшой кусочек марли, выглядывающий из-под его зеленой банданы, завязанной на лбу. — Скажешь что-нибудь, прежде чем я выйду туда? Чонгук об этом думает. На самом деле ему есть что сказать, и даже больше. К примеру, то, что все это, — полнейшее безумие. Что это слишком необдуманно и опасно даже для стандартов Тэхёна; что он может поставить крест на всей своей дальнейшей карьере, если хотя бы один прыжок пойдет не по плану; что он любит его так чертовски сильно и что игра впервые действительно не стоит свеч. Но, вместо всего этого, он произносит короткое: — Стремись к золоту. Тэхён дарит ему одну ту самую его улыбку, квадратную и теплую, а затем отталкивается руками от бортика и направляется в центр катка, сопровождаемый бешеными аплодисментами. Чонгук безотрывно смотрит на него с момента, как он встает в исходную позицию. Начинается музыка. Чонгук ее впервые слышит, но это очень приятная мелодия, очаровательная и меланхоличная. Тэхён выставляет руки вперед, будто бы хочет схватить кого-то, но в следующую секунду отталкивается в противоположную сторону. Он выполняет свой первый прыжок, четверной Сальхов, который в воздухе смотрится просто потрясающе, но стоит только лезвию конька коснуться льда, как все получается слишком неправильно из-за неудачного угла; Тэхён падает на левое бедро, но снова поднимается на ноги уже через секунду. Шаги все еще получаются красивыми для глаз, плавными, но Чонгук знает, что обычно они гораздо лучше, гораздо более легкие. А затем следующий четверной прыжок, в этот раз Луп, все вращения выполнены, даже если под самым странным углом, но Тэхён поднимает правую ногу недостаточно высоко, а поэтому приземляется сразу на оба конька, что несет за собой не самые лучшие последствия в виде очередного падения. Это кажется болезненнее прежнего, но он все равно быстро поднимается на ноги. Тэхён смотрит прямо на судей, практически в открытую их дразнит, протягивая руку, только чтобы в следующую же секунду вернуть ее обратно, покоряя их тем самым озорным взглядом поблескивающих темных глаз. Чонгуку кажется, что ему уже выдавалось видеть этот его взгляд раньше, кричащий о немо брошенном вызове. Тэхён снова прыгает, тройной Флип, который оказывается не таким уж высоким, но все равно выходит весьма неплохо, даже если его лицо пронзает боль на недолгую секунду. Он совершает свою коронную комбинацию из сложных вращений, которые выполняет на левой ноге, чтобы снизить нагрузку на больную лодыжку, и получается все удивительно красиво для его состояния. Музыка приостанавливается, и фигурист замирает вместе с ней. Мелодия, что весьма удивительно, сбавляет обороты, становится медленнее, и шаловливость во взгляде Тэхёна сменяется чем-то другим, гораздо более мягким, очень похожим на нежность. Чонгук знает и этот взгляд, потому что Тэхён смотрел на него так однажды, еще в Лондоне, когда поцеловал его перед тем, как улететь. Дальше следуют элементы хореографии, Чонгук внимательно наблюдает за каждым его движением на льду, отмечая, что нежность во взгляде неизменно остается там, а на губах расцветает слабая улыбка. Во время очередного вращения Тэхён отклоняет голову назад, и в этот момент по телу Чонгука проходит какой-то странный заряд, ведь глаза фигуриста оказываются направлены точно на него. И теперь ему кажется, что он понимает историю этого выступления. Это извинение. Перед ним. Которое просто прекрасно срабатывает, потому что вся злость, доселе переполнявшая его нутро, исчезает с тихим вздохом осознания, сорвавшимся с его приоткрытых губ. Тэхён готовится к следующему прыжку, тройному Акселю, который получается волшебно высоким и прекрасным в воздухе, но у него не выходит приземлиться как следует, так что он снова летит вниз, ударяясь локтем о твердый лед, и, опять же, удивительно быстро поднимается на ноги. Затем простые шаги, тройной Сальхов, который получается корявым, но все же получается, что без шуток оставляет Чонгука негодовать по поводу болевого порога этого человека, и что-то, что должно было преобразиться в тройной Аксель, но пошло совсем не так на середине, как дополнение к совсем простой и успешно проебанной комбинации, которую в обычный раз Тэхён смог бы выполнить с закрытыми глазами. Но он все еще приземляет каждый прыжок. Следующий Луп не может быть засчитан, вращения едва заметны, и после него Тэхён снова падает на левую сторону, только в этот раз ему требуется немного больше времени, чтобы снова подняться на ноги. Лицо искажается слишком заметной болью, а Джин, стоявший рядом, затаивает дыхание. Дальше снова идет какой-то прыжок, но Чонгук даже предположить не может, что вообще Тэхён пытается сделать. Единственное вращение, и то лишь наполовину, жесткое приземление на заднюю сторону лезвия конька и сильное падение на спину. Тэхён поднимается на колени с явным трудом, с его лица стекают тяжелые капли пота, а усилие, с которым он снова встает на ноги, действительно душераздирающее. Но он все равно выпрямляется и продолжает. Последнее вращение, в этот раз он выполняет его на правой ноге, выдерживая последние секунды и останавливаясь ровно с музыкой. Тэхён смотрит на него, машет рукой, а с лица рекой течет пот. Грудь тяжело вздымается, ноги будто вот-вот подкосятся. Но взгляд так и не отрывает. Потому что это было не извинение, а мольба. Принять его обратно. Дать еще один шанс. И именно в этот момент Чонгук осознает, что ему еще очень далеко до уровня Тэхёна. Возможно, он никогда и не достигнет его — уж точно не после такого, — но ему совсем не обидно. Толпа сходит с ума, но Тэхён по-прежнему безотрывно смотрит лишь на него, будто бы ждет чего-то, и Чонгук вытягивает руку в ответ, давая понять, что да. Да, он прощен. И он может вернуться. Тэхён возвращает руку и наконец поворачивается к толпе, слабо улыбается, кланяется, стараясь сделать это как можно скорее. Его правая лодыжка не касается льда, когда он катится к выходу, совершенно ослабленный, с мутными глазами и расфокусированным взглядом. — Черт, держи его, — говорит Джин, и Чонгук спешит к выходу, подхватывает Тэхёна, помогая спуститься, и держит его в стоячем положении за талию. — Адреналин кончился, — неразборчиво проговаривает Тэхён. — Я щас просто вырублюсь. — На, — говорит возникнувший из ниоткуда Хосок, который протягивает уже открытую бутылку с водой, а Тэхён жадно припадает к горлышку, выпивая воду большими глотками. — Не отключайся, что скажет твоя мама, когда узнает, что ты вырубился прямо на виду у всех этих белых людей? — спрашивает Чонгук, пытаясь сохранять мозг Тэхёна в рабочем состоянии. — Ты правда знаешь, что нужно сказать, чтобы заставить меня оставаться в сознании из-за чистого принципа, — Тэхён задушено усмехается. Джин оглядывается по сторонам. — Глаза открыть шире и голову выше, тут повсюду камеры. — Да я готов плюнуть в эту дурацкую камеру прямо сейчас, — Тэхён делает глубокий вздох. — Я в порядке. — Ага, безусловно, — ворчит Чонгук, на что Тэхён гладит тыльную сторону его ладони. — Я в порядке, Чон, мне нужно в уголок слез и поцелуев. Все хорошо, правда. Чонгук немного неуверенно его отпускает, и Тэхён неустойчиво стоит на ногах, облокотившись на бортик. Джин спешит к нему, а затем обнимает за плечи. — Нам нужно идти, ты уверен, что сможешь? — Да я здоров как бык. Мог бы и несколько марафонов еще пробежать. — Тогда пошли. Тэхён коротко кивает, и они медленными шагами идут в сторону уголка, а затем быстро поворачивает голову назад и дарит Чонгуку небольшую улыбку. — Спасибо, — говорит Хосок, укладывая руку на его спину. — Правда, человеческое тебе спасибо, что поспешил к нему, когда его стукнули. — Не стоит благодарить, я ведь ничего не сделал, — отвечает Чонгук, качая головой. Хосок как-то странно улыбается. — Значит ли это, что он прощен? Потому что он уже заебал постоянно ныть, даже перед последними репетициями. Он в буквальном смысле едва ли не расплакался, кусок идиота. Не мог успокоиться, даже когда я обнял его. — Оу. Хосок пожимает плечами. — Вот такой Тэхён человек. Блять, вот он и дебил. БАЛЛЫ ЗА ТЕХНИКУ: 75,58 БАЛЛЫ ЗА ОБЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ: 84,02 ШТРАФЫ: -5 ИТОГО: 154,60 БАЛЛОВ Если считать вместе с короткой программой, у Тэхёна 254,5 баллов. Что в буквальном смысле просто нереально. Тэхён плачет, когда видит результаты, с одной стороны потому, что он все еще отлично справился, а с другой — потому что при других обстоятельствах мог бы справиться куда лучше. Джин сжимает его руку и счастливо улыбается. А Чонгук понимает, что ему совершенно точно никогда не достичь такого уровня. Теперь понимает. — Стремись к золоту, — в этот раз Намджун шепчет. — Я понимаю, что тебе уже не особо хочется, но, пожалуйста, стремись к золоту. Но в этом-то вся и фишка. Чонгук очень, блять, хочет получить его даже сейчас. У него был запланированный концепт в голове. И это его отчаянное стремление к золоту. Он думает об этом, когда выполняет Сальхов, идеальный и будто бы невесомый вовсе; думает об этом во время сложной комбинации: тройной Луп сразу после тройного Акселя. Это и было историей, его борьба за золото, которое казалось таким далеким, но сейчас Чонгук попросту понимает, что оно слишком близко. Все кажется таким неправильным с того самого момента, как Чонгук осознает, что золото практически уже принадлежит ему, ведь его баллы совершенно точно будут выше, чем у Тэхёна, чем у любого другого участника. Так чего же он в итоге хочет? В конце концов, основой этого концепта не было само обладание золотом, не так ли? Конечно, золото — это круто, просто ахуенно прекрасно, но есть ведь и кое-что еще. Чонгук хотел, чтобы Тэхён посмотрел ему прямо в глаза и сказал: «Ты — мой соперник». Но сейчас это не кажется ему правильным. И поэтому он меняет свой концепт, меняет свою историю. И каждый прыжок, каждое вращение, каждый шажок — все это становится одной красивой сказкой о прощении. Он посылает Тэхёну сообщение в той же самой манере, что и он незадолго до этого. Ведь на льду, в конце концов, все гораздо искреннее. И Тэхён был прав, когда говорил, что он может делать только либо черное, либо белое; что его чувства слишком сырые, а эмоции тусклые, чтобы кто-то смог их разглядеть. Но сейчас он в буквальном смысле готов кричать о них, и в этот раз никто не останется в тени. Ведь он все еще по уши влюблен, и это останется с ним наверняка еще на долгое время, но он прощает Тэхёна. БАЛЛЫ ЗА ТЕХНИКУ: 79,5 БАЛЛЫ ЗА ОБЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ: 84,6 ШТРАФЫ: 0 ИТОГО: 164,1 БАЛЛ Вместе с короткой программой у него 261,1 балл. Рука Намджуна сжимает его колено. — Чонгук. — М? — Это золото. — Да, — Чонгук чувствует, как его губы невольно растягиваются в широкой счастливой улыбке. — Да, черт возьми. У него золото. И да. Это просто невероятно охуенное чувство.

*****

— Как ты вообще на ногах стоишь? — шепчет Чонгук, когда они встают на подиуме. — Да я просто напичкан обезболивающим, только маме не говори, — отвечает Тэхён. Он выглядит таким вымотанным, что Чонгуку по-человечески интересно, каким образом он вообще все еще ходит. Фигурист из Африки второй, Чонгук первый, а Тэхён третий. Тяжесть от висящей на груди золотой медали безумно приятная, как он и ожидал. — Классные ощущения, да? — спрашивает Тэхён, по-прежнему улыбаясь на камеры. — О да. — Ты бы выиграл золото, даже если бы со мной не произошло всего этого. Чонгук кривится на недолгую секунду. — Не уверен. — А я да, — Тэхён хмурится. — Почему я чувствую руку на своей спине. — Потому что я тебя придерживаю. — Зачем? — Ты выглядишь так, будто сейчас отключишься, я тебя держу, — Чонгук делает небольшую паузу. — Тебе нужно к доктору прямо сейчас, завтра все это скажется не самым приятным образом. — Я пойду к доктору, как только мы с этим покончим, и, поверь мне, оно уже сказывается, — Тэхён широко улыбается, а бронзовая медаль на его груди выглядит слишком непривычно. — Почему ты улыбаешься? — Просто мне приятно, — кивает Тэхен. — Стоять на одном подиуме с достойным соперником приятно.