***
Когда приходит Чонин, Бэкхён еще спит, ничего не подозревая, разинув рот и пуская слюни на подушку, поэтому Кёнсу просит его быть потише. Ким заглядывает в открытую дверь спальни и быстро кивает. До готовит завтрак, когда Бэкхён, спотыкаясь, выходит из спальни, громко постанывая и держась руками за голову. Он подходит к дивану и безжалостно валится на него. Чонин приветствует парня «веселеньким добрым утром», когда проходит мимо, но тот стонет еще громче, отвечая: «Не так громко Чонин, боже мой» — и поворачивается, чтобы спрятать свое лицо в подушке. Уборщик хихикает в ответ и идет протирать окна. Кёнсу бросает взгляд в его сторону и, о, боги, он так хорошо выглядит в простой красной рубашке, при том, что свет сквозь окно мягко освещает его лицо. Возможно, он так бы и стоял, пялясь на работника, подобно омерзительному слюнявому слизняку, если бы не набор матерных слов от Бэкхёна, который привел его в чувство. Порой Бэк неосознанно делает ему одолжения, как и свойственно лучшему другу. Именно благодаря бэковскому словесному поносу вперемешку со стонами Кёнсу спускается с небес на землю и фокусирует внимание на сковородке с французскими тостами. Бэкхён в это время продолжает ворчать, причем раздражающе громко, и это заставляет Кёнсу орать на всю квартиру «ТЫ КАК СТАРОЕ ВОРЧЛИВОЕ ГОВНО, КОТОРОЕ ИЗ ЗАДНИЦЫ ПОД НАЗВАНИЕМ „ПОХМЕЛЬЕ“ НИКАК ВЫЙТИ НЕ МОЖЕТ», он специально делает свой голос максимально низким, чтобы сильнее разозлить друга. — Чёрт побери, Кёнсу! Ах-х, голова раскалывается! На трое! Нет, на крошечные крошечные кусочки! Смеясь, Су выключает плиту и переворачивает тосты на тарелку. Он берет завтрак с собой и идет к дивану, призывая Бэка подвинуться, чтобы он смог сесть рядом. — На, — слишком любезно говорит парень и сует тарелку Бэку чуть ли не в нос. Друг довольно улыбается, садясь на диване. — Мои любимые! Ой-й, Кёнсу, спасибочки, — говорит он, принимая завтрак и быстро целуя До в щеку. Бэкхён всегда был слишком любвеобильным типом, и с годами, проведенными вместе, такое откровенное проявление привязанности стало обычным явлением. Су смущенно ерошит волосы и продолжает есть, спрашивая о том, что было накануне, и Бэк охотно рассказывает, кто пропал, кто танцевал в пьяном угаре и кто с кем дрался. До на несколько секунд перестает слушать друга, чтобы сказать Чонину, что его завтрак стоит на столе, после чего возвращает свое внимание Бёну. Когда Кёнсу доедает свой французский тост, он спешит на поиски таблеток от головной боли для Бэкхёна, и, прежде чем вернуться, он достает из холодильника апельсиновый сок и чистый стакан из шкафа. Кён садится рядом с Бэком и наблюдает за тем, с каким наслаждением друг закидывает таблетку в рот, а после запивает холодным напитком. — Всё еще плохо? — Кёнсу замечает, как сильно Бэкхён щурит глаза, когда солнце выходит из облаков и начинает настойчиво пихать свои яркие лучи в окна гостиной. — Да, немного, — медленно отвечает тот, после делая очередной глоток сока. В комнату заходит Чонин с кухонным полотенцем на одном плече. Он подходит к парням и наклоняется к журнальному столику, чтобы убрать с него пустую тарелку, при этом заинтересованно смотря на друзей. Кёнсу не понимает, что так привлекло внимание парня, поэтому, вскинув бровь, он спрашивает: — Ты что-то хотел? Чонин опускает глаза и мотает головой, а до Су, кажется, кое-что доходит. Ким выпрямляется и, смущенно смотря на тарелку в своей руке, произносит: — Вы очень милая пара. Бэкхён тут же давится своим апельсиновым соком и фонтаном выплевывает его, пачкая себя, диван и журнальный столик. Кёнсу спешит похлопать его по спине, в то время как парень продолжает заходится сильным кашлем. Чонин мчится на кухню за бумажными полотенцами и после дает их бедному парню. После он вытирает сок, разбрызганный по столику и капающий на пол, пребывая в полном недоумении. Кое-как успокоившись, Бэкхён саркастически выдает: — Спасибо, Чонин, большое спасибо, — одновременно вытирая лицо, руку и футболку, которую спасет только стирка, салфеткой. — Что я сделал? — разводит руками уборщик, стоя на коленях у столика. Бэкхён снова кашляет, довольно резко, и Кёнсу тут же говорит: — Мы не встречаемся, — попеременно указывая то на себя, то на Бэка. Рука Чонина, которая до этого старательно натирала гладкую поверхность, замирает, а сам он поднимает на хозяина квартиры удивленный и недоумевающий взгляд. — А? — Если бы из моего носа сейчас не лился апельсиновый сок, меня бы вырвало. — Эй! — Кёнсу дает другу подзатыльник, и Бэкхён извиняюще кланяется. Чонин все еще не двигается, сомнительно глядя на них. — Всё в порядке, ты не первый, кто так ошибся, — объясняет Су. Бён кивает в знак согласия, затем высмаркивается в салфетку, комкает ее в руке и встает, чтобы выбросить. Кёнсу следует за ним к раковине, чтобы смыть капли сока, которые попали ему на руки. Они возвращаются, когда пол и кофейный столик чуть ли не блещут от чистоты, а сам Чонин принялся вытирать диван. Он кожаный (Кёнсу мысленно хвалит себя за то, что выбрал именно его в магазине), поэтому, когда друзья предлагают помочь, они справляются со всем за считанные минуты. После Кёнсу и Бэкхён снова валятся на диван, чтобы посмотреть телевизор, и Чонин присоединяется к ним, но садится в кресло и решает, наконец, приступить к своему завтраку. — Я, правда, дико извиняюсь, — говорит Ким непосредственно Бэкхёну. — Как он и сказал, — парень кивает в сторону Кёнсу, — такое уже было. Хоть часть меня каждый раз и сжимается от отвращения, но всё нормально, не думай об этом. — Кёнсу снова замахивается на него. — А… фотографии?.. — немного нерешительно говорит Чонин, смотря на настенную полку, украшенную несколькими красивыми рамками разных размеров и цветов. На большинстве снимков только Кёнсу и Бэкхён. Оба смотрят сначала на фотки, потом друг на друга, потом снова на фотографии, и Бэкхён вдруг замечает: — Я, кстати, часто задумывался об этом. Кёнсу выглядит слегка преданным, отворачиваясь к телевизору и низким тоном бормоча: — Ты знаешь, чьи фото там раньше стояли. Бэкхён резко вздрагивает и спешит сказать: — Конечно, мое лицо заслуживает того, чтобы быть на этих кадрах. Я оскорблен тем, насколько малы эти фотографии. На самом деле, я могу или не могу подарить тебе в самом ближайшем будущем картонный стенд в натуральную величину моего совершенного величества. Чонин фыркает, и Кёнсу изо всех сил пытается держать лицо невозмутимым, но все старания в итоге дают трещину. А Бэкхён тем временем смотрит на них с неподдельной гордостью, будто он только что золотую медаль отвоевал. — Так, вы, правда, не встречаетесь? Кёнсу просто отвечает «абсолютно», но Бэкхён добавляет: — Я бы сказал так. В то время как я постоянно плаваю в огромном и великолепном океане, наш Кёнсу бродит по богом забытому и пустынному острову. Кёнсу сильно бьет его по руке, и Бэк взвизгивает от боли, но после сразу заливается каким-то маньячным смехом. Чонин усмехается — довольно забавно наблюдать за этими двумя — и закидывает в рот последний кусочек тоста. Щекотка заставляет Бэкхёна кричать: «Ладно, ладно, беру свои слова назад! Блять!» и они оба заключают негласное перемирие. Чонин благодарит Су за лучший французский тост, который он когда-либо пробовал, после чего уходит мыть посуду, и Кёнсу заметно перестает так много улыбаться. Бэкхён пристально смотрит на друга и выдает: — Кёнсу просто ждет того самого, кто разбудит его «спящего красавца», — говорит он достаточно громко, чтобы Чонин услышал, играя бровями перед другом. Потребовалось несколько секунд, чтобы до Кёнсу дошел весь смысл, прежде чем он сузил глаза на Бэка и проговорил одними губами «ТЫ ТРУП!». Бён просто улыбается ему тошнотворно сладкой улыбкой, и поворачивается, чтобы смотреть телек. «Чертов Бэкхён и его гребаный каламбур» — возмущенно думает До. Друг полностью игнорирует его смертельные взгляды, поэтому остается только забить и поднять свою задницу, чтобы сходить за содовой. Парень подходит к Чонину, который в это время вытирает тарелки сухим полотенцем и ставит их на место, при этом тихонько посмеиваясь. — Что смешного? — спрашивает Су, готовый прибегнуть к насилию, если окажется, что Чонин смеется над ним. Ким явно не замечает его. — М? — отвечает он, растягивая губы в успокаивающей улыбке. — Я спросил, над чем ты смеешься? — повторяет Кёнсу, открывая холодильник и вытаскивая банку пепси. Он открывает ее и делает несколько глотков, ожидая ответа. Чонин колеблется, прежде чем сказать: — О, э-э… ни над чем… Просто… Бэкхён выглядел, правда, смешно, когда соком подавился… — мямлит парень, после активно кивая в подтверждение своих слов. Образ Бэка мгновенно всплывает в голове Кёнсу, и он хихикает, говоря: «Отчасти да». Они снова смеются, но потом то, как Чонин открыто смотрит на него взглядом, который Су не может понять, внезапно заставляет его нервничать. До пьет пепси, чтобы отвлечься, и Чонин понимает это как сигнал, чтобы вернуться к вытиранию тарелок. Кёнсу готов поклясться, что глаза Чонина немного задержались на его губах, прежде чем тот отвернулся, и он вытирает рот ладонью, если вдруг на губах еще осталась содовая. Его рука на удивление чистая, поэтому мысль о том, что его рот был грязным — отпадает. Но он забывает об этом, когда возвращается назад в комнату, активно просчитывая в голове сладкую месть своему любимому лучшему другу.***
Воскресенье — не священный день, если является рабочим. Именно поэтому Кёнсу и другие его коллеги сидят в офисе, уткнувшись в свои компьютеры и только изредка поднимают головы, чтобы посмотреть в окно и чуток отвлечься. Прекрасный день течет совершенно впустую в закрытом помещении. Снова. Если повезет, он закончит все рабочие дела до полудня, и останется время, чтобы заскочить на рынок. В голову снова лезут мысли о готовке еды, парень скучает по этому. На днях ужасно порадовала теплая улыбка Чонина, когда тот поблагодарил Су за завтрак. Вспомнив ее, парень начинает бессознательно улыбаться, но тут же качает головой, пытаясь отогнать непрошеные мысли. Он убеждает себя в том, что приготовление пищи является своего рода корыстью, а кто-то другой, наслаждающийся его едой, — просто удачный случай.***
На часах 8:13. Кто-то звонит в дверь квартиры, и озадаченный Кёнсу идет открывать с пушистым полотенцем на мокрых волосах. Чонин приветствует его полным пакетом продуктов и все той же очаровательной улыбкой, и Кёнсу напоминает себе, что нужно дышать. — Утречка, ты еще не завтракал? — на удивление весело спрашивает парень, разуваясь и сразу же направляясь на кухню. У До уходит три секунды, чтобы прийти в себя, и после он спешит за Кимом, вытирая волосы полотенцем. — Э-э, еще нет, — отвечает парень и наблюдает, как Чонин выгружает продукты на стол. — Сегодня ты рано. Ким смотрит на него и замечает смущенный взгляд. — О, э-э, не так уж и рано, — отмечает он и продолжает вытаскивать продукты. — Еще только восемь, ты пришел на час раньше обычного. Чонин перестает рыться в пакете с продуктами и разбирать его и переводит взгляд на Су, поджав губы. — Я вроде как хотел сделать тебе завтрак. Ну, знаешь, ты кормил меня пару раз, несмотря на свою сумасшедшую занятость, и я ценю это. Поэтому я хотел вернуть должок. — А-а. — Сердце Кёнсу начинает стучать как ненормальное, потому что это было неожиданно, и Чонин смотрит на него, в надежде, и с нетерпением и, может быть, немного с неуверенностью в том, что он скажет. — Тебе не обязательно- — Я хочу, — прерывает Ким, и кто в здравом уме откажется от такого предложения? Чонин может послужить ему мягким хлебом и водой, и Су с радостью его съест. — Ладно, нужна помощь? — он подходит к столу, но Ким отводит его назад. — Я справлюсь, иди одевайся. Ты сегодня работаешь? Су хмурится, но отвечает: — Нет, но в десять я встречаюсь с Бэкхёном. Чонин кивает. — Надеюсь, блинчики подойдут? Я не так хорошо готовлю, как ты, но черничные блинчики выходят очень даже неплохо. Ну, моя мама так говорит. Кёнсу цепляется за комплимент и пытается сдержать трепет в груди. — Да, звучит заманчиво, — улыбается он, и пытается не думать об этом, когда направляется в свою спальню.***
Когда Су возвращается на кухню, полностью одетый в обычные джинсы и рубашку, на маленьком обеденном столе стоит тарелка с пятью золотистыми блинчиками, увенчанная двумя маленькими кусочками масла. С одной стороны стоит бутылка сиропа, а с другой — чашка горячего кофе, завершая картину. — Уа-а-а, — восклицает Кён, удивленно поднимая брови. Но потом вдруг хихикает, когда оглядывает свою кухню. Весь стол покрыт мукой, сахаром и яичной скорлупой, что разрушает иллюзию идеальной обстановки. — Что тут произошло? Что-то взорвалось? Чонин выглядит примерно так же как и кухня, с полосками теста на руках и маленькими пятнами белого цвета на виске и щеке. — Я… В первый раз я немного ошибся в рецепте, поэтому запаниковал и попытался сделать всё правильно и как можно быстро… — он безостановочно семенит по кухне, но в конце-концов останавливается, повесив голову и выглядя побежденным. Кёнсу подавляет смех, замечая, что выглядит всё куда хуже, чем звучит. Небольшие кусочки сливочного масла тают возле плиты, а капли подсолнечного окружают просто всё вокруг, как, собственно, и мука. Наконец он переводит взгляд на Чонина, и сдержать смех становится еще труднее, потому что выглядит Ким, как унылый и расстроенный ребенок. — Ну, результат всё компенсировал, да? Выглядит очень вкусно и идеально, — честно признает Кён. Глаза Чонина моментально загораются, и До улыбается еще шире. — С другой стороны, ты выглядишь точно как беспорядок на моей кухне, — дразнит он, и Ким подходит к раковине, чтобы смыть смесь муки, сахара и масла на руках и лице. Кёнсу усмехается, потому что эта сторона Чонина для него в новинку, он взволнован и смущен. Когда уборщик вытирает руки, глаза До замечают капли теста, оставшиеся на кимовской щеке и на лбу, и он снова хихикает. — Что? — с опаской спрашивает парень. — Ты не вымыл, — Су указывает на свою правую щеку и на свой лоб указательным пальчиком, продолжая посмеиваться. Чонин вытирает тыльной стороной ладони свой лоб, но чуть промахивается, когда хочет вытереть щеку, выглядит это ну очень очаровательно, поэтому Су не может перестать умиляться и улыбаться, заставляя парня надуться. — Перестань смеяться и помоги мне! Кёнсу не думает дважды и приближается, слегка посмеиваясь и протягивая руку, чтобы пройтись пальцами по щеке. Он настолько был поглощен вытиранием, что не заметил, когда Чонин оказался так близко, что Су мог ощущать его теплое дыхание на своей руке. Он чувствует запах чониновского одеколона, мускусный и пьянящий, и Кёнсу борется с желанием положить голову на грудь парня, чтобы во все легкие вдохнуть этот запах. И хотя он уже закончил стирать тесто с щеки Кима, большой палец бесстыдно задерживается на лице Чонина прослеживая гладкость его кожи. Карие глаза скользят по линии челюсти и подбородка, после переходя к увлекательно покрасневшим губам, и спаси господи, потому что до одури хочется наклониться и попробовать их на вкус. Кёнсу поднимает глаза и встречается с глазами Чонина. До сглатывает внезапный комок в горле, потому что понимает, что должен отступить, отойти, он итак уже пересек много линий, которые сам себе же нарисовал, чтобы защититься. Знакомый скрежет в груди заставляет его прийти в себя, и он торопливо убирает свою руку, но ни один из них не двигается с места. — Готово, — почти шепотом говорит Су, и глаза Чонина загораются блеском от движения его губ. Он все еще слишком близко, и это изнурительно — борьба с этим притяжением, которое слишком сильное, а Чонин слишком невероятный. Кёнсу никогда не хотел настолько сильно быть рядом с кем-то, что приходится пересиливать себя, чтобы просто отойти. Парень уверен, что на его лице появляется заметный румянец, но Чонин ничего не говорит. Он оборачивается, прежде чем это сделает Ким, и садится за стол. Больно. Молчание Чонина разрезает на кусочки, и Кён воспринимает это как своего рода вежливый отказ. Сделав несколько тихих вдохов, он бодро говорит: — Выглядит очень вкусно, Чонин. Спасибо! — чуть ли не вздрагивая от того, как принудительно это звучит. До набивает рот блинами просто чтобы больше ничего не говорить. Он слышит, как Чонин несколько сдержанно отвечает: — Да, позже я здесь всё уберу. Приятного аппетита, Кёнсу. До даже не поднимает глаз, будто остерегаясь того, что может увидеть. Он слышит удаляющиеся шаги и хочет забыть всё, что произошло за последние несколько минут. Но потеря памяти слишком амбициозна — подсознательно он все еще чувствует запах Чонина, мягкость его кожи все еще держится на кончиках пальцев, а форма его губ уже зафиксирована в памяти. Притворяться, однако, гораздо удобнее, поэтому Су решает действовать так, как будто он не выставляет себя полным придурком и не ставит невиновного Чонина в такую компрометирующую ситуацию. В следующий раз, он клянется, в следующий раз, он будет держать дистанцию между ними, ради него самого, и чтобы сохранить какое-либо подобие нормальности, которое, возможно, осталось после того, что сегодня произошло.