Глава 8
9 сентября 2022 г. в 11:56
Все окрестные правители съезжаются на коронацию неделей позже. Король назван Торином Мудрым, и хочется рыдать от такого титула, ведь Торин знает: это неправда.
Пёстрая толпа гостей посещает праздник. Присутствуют даже несколько гномов из родов Широкозадов и Черновласов, проезжающих мимо Эребора по своим делам. Вон они, дружески стучатся лбами с юным Даином.
Кто-то явно уломал прийти и Беорна. Кто-то другой, потому что Торин не посылал оборотню письма. Дис пихает брата локтем в бок прямо над украшенным сапфирами ремнем и указывает глазами на шмеля, приколотого к воротнику одежд Беорна:
— О Создатель, на нём эта брошь наконец-то выглядит хорошо, — бормочет Дис. Торин притворяется, что не замечает одобрения в её голосе.
Король видит в толпе светловолосую голову, украшенную древесной короной, и тут же подзывает слугу.
— Забери ожерелье и упакуй, чтобы взять в дорогу, — приказывает Торин.
Следующим, кто попадается на глаза Торину, становится Гендальф, обходящий делегацию Дейла и направляющийся прямо к королю.
— Беда приближается, — замечает Торин сестре.
Слух Гендальфа, похоже, острее, чем помнится королю, потому что волшебник отвечает, не успев даже подойти:
— Стоит ли мне напомнить тебе, король Торин, что многие и многие сотни лет я странствовал по миру и советовал королям, в том числе, твоим предкам?
— И для всех них ты был лишь сердитым стариком, — парирует король, а Дис скрывается в толпе.
Гендальф криво улыбается и отвечает:
— Ты задел меня за живое, король Торин.
Гному нечего сказать в ответ, так что он молчит. Гендальф оглядывает Торина, задерживая взгляд на семи звёздах, вышитых на каждом рукаве, и короне, которая отражает весь свет в зале. А потом волшебник внезапно спрашивает:
— Знаешь ли ты, как зовут тебя эльфы?
Торин отвечает первым словом, что пришло на ум:
— Наугрим.
— А кроме этого, — фыркает Гендальф и наклоняется ближе, продолжая: — Они зовут тебя Тёрном.
— Объясни-ка, — кратко требует Торин.
Волшебник вздыхает и ворчит:
— Подумать только! Я будто в другом мире, где гномам незнакома надменность, а эльфам — алчность.
А потом наклоняется и тихо произносит, пока в глазах его плещется веселье:
— Твои слова неожиданны и часто ранят, как шипы. Твой рост весьма обманчив. Ты способен сдержать что угодно. Самое твоё присутствие защищает цветок. Понятно?
— Престарелый любитель загадок, — бормочет Торин.
Гендальф лишь отмечает:
— Ты и сам весьма загадочен.
— Услышать такое из уст волшебника — смертельное оскорбление, — взрывается Торин.
Гендальф опирается на посох и вежливо интересуется:
— Учинишь мне разнос по этому поводу? Следует ли ждать войны гномов и волшебников?
Торин слышит за этой насмешкой смертельную усталость и, сам прекрасно помня, что такое поле брани, пытается приободрить невероятно высокое и внутренне отчаявшееся создание, стоящее перед ним:
— Я не жажду войны. Ибо знаю, что за одной всегда последует другая.
Гендальф ударяет по полу посохом и отзывается:
— Не слышал слов более правдивых, Торин Мудрый.
Король отворачивается, устыдившись того имени, что слышит.
— Не по нраву тебе твоё прозвание? — спрашивает Гендальф.
— Всем сердцем ненавижу.
Внезапно Торин чувствует, как навалились на него ощутимым грузом смерти предков, и к этому добавился груз будущего, которое может наступить раньше, чем думается.
— Я дурак, и только.
Гендальф сдвигает шляпу на затылок и замечает:
— Что же… Проведи дураком порядочно времени, и обретёшь мудрость.
Слыша такую простую банальность, Торин чувствует, что готов рассмеяться, и подчёркнуто окидывает Гендальфа взглядом с ног до головы, а после спрашивает:
— Ты уверен?
Волшебник все еще брызжет слюной и хохочет, когда слуга приносит медный сундучок без украшений и Торин оставляет Гендальфа. Король, сжимая сундучок в руках, широким шагом подходит к Трандуилу, в молчании озирающему зал.
— Иди со мной, — зовёт Торин, и оба в молчании следуют бок о бок в роскошные покои за несколько дверей от зала, в котором гудит толпа.
Они садятся друг напротив друга на длинные кушетки и Торин в молчании открывает сундучок, протягивая его Трандуилу. Король эльфов не спешит с ответом. Глаза его расширяются, а пальцы комкают мантию в редком проявлении обычно сокрытых искренних чувств. Потом подчёркнуто медленным движением эльф протягивает руки и принимает сундучок, не отводя глаз от содержимого: ожерелья с белыми камнями Ласгалена, что покоится на тёмных шелках.
Возможно, кто-то другой был бы озадачен молчанием Трандуила, но даже в этой куда более спокойной жизни гном и эльф понимают друг друга. Торин тоже знает, каково это: неожиданно выйти из битвы королём, а потом учиться править народом, когда твой учитель — горе, избавлять подданных от страданий, взваливая весь груз жестоких решений на себя одного. Жаждать доброты и никогда не доверять тому, кто её проявляет. Торин знает, как меняешься от такого.
И он говорит:
— Тебя зовут хладнокровным, бесчувственным. Но тот, кто говорит так, не понимает: ты отдаёшь всё сердце своему народу, и не остаётся ни кусочка ни для кого другого.
Глаза Трандуила полыхают.
Время неподходящее, но Торин никогда не смог бы попросить свою родню, свой народ, любого из тех добросердечных, преданных гномов, которые поклялись ему в верности любой ценой и до конца дней, сделать то, о чём собирается попросить Трандуила.
— Если я потону в пучине златой болезни, если осрамлю себя, поддавшись алчности… — начинает Торин, а после смотрит лесному эльфу прямо в глаза и требует: — Сруби голову с моих плеч. Подошли шпионов, чтобы отравили меня на званом ужине. Сделай, что должно.
Трандуил если и удивлён, то ловко это прячет. Эльф задирает подборок и говорит, словно издалека:
— Ты назначил меня палачом тебе. И хочешь от меня услуги, за которую ничем не отплатишь.
— Я не отплачу, но подкупаю тебя, чтобы ты это сделал, — отзывается Торин, вставая. Трандуил недвижим, его внимание снова поглощено камнями в сундучке, и король гномов в одиночестве выходит обратно в зал, полный гостей.
Как ни пытается, единственное, что ещё может потом вспомнить Торин о том вечере, это слова Наина, гордого правителя Железных Холмов, который утянул короля в сторону и заявил:
— Как Долгобород Долгобороду, скажу: пока ухаживаешь за бородой как следует да имеешь дело, что держит в здравом уме, всё с тобой будет хорошо.