Будь начеку, держи ухо востро (Ear to the Ground, Eye to the Sky)

У гномов есть отвратительный обычай навешивать ярлыки на эпохи, даже на те, что едва начались. Торин всегда считал это дурным знаком: любое название в будущем начинало видеться мрачно-ироничным. Тем не менее, даже Король-Под-Горой не может найти изъяна в названии, которое дали его эпохе на самой её заре: Расцвет Эребора. Времена перемен, едва выбравшиеся из скромной колыбели: время жизненно-важных союзов между королевствами, что затем перерастут в подлинную, крепкую дружбу; время, ощущаемая ценность которого с каждым часом всё меньше зависела от реальной его ценности; время новых пасторальных занятий, медленно, но верно дающих богатые плоды. Признаки нового времени проявляются и в мелочах. Наконец-то Фрерин отрастил настоящую бороду, густую, красивую и такую длинную, что временами Торин, глядя на неё, чуть не плачет от счастья. Король задается вопросом, что бы подумал Траин, глядя, как Ферин убирает бороду, как делал это их отец, и видя, как сильно она выгорает под солнцем. Король озадаченно размышляет над загадкой: Торин все годы изгнания думал, что его отца и деда лишили столетий мирного правления процветающим государством, а оказалось (стоило только изменить ход событий), что Смог отнял у них всего несколько лет такой жизни. И всё же их ограбили куда ужаснее. Оба видели Эребор таким, каким он был, но не застали и минуты жизни Эребора, каким он стал сейчас: постоянно меняющимся и оттого полным скрытой силы. Так или иначе, седьмое королевство народа Дурина преуспевает, даже с пессимистичной точки зрения Торина. Уверенность короля в преуспевании королевства подтверждается, когда совет уходит на перерыв, а Кхунри и Торин остаются, чтобы обсудить достоинства освоения гномами рыболовства. Торин перенял чисто эльфийскую практику отвечать вопросом на вопрос, и она чудесно работает на заседаниях совета. Благодаря этой хитрости и вышло, что Кхунри оказался на пределе своих возможностей быстрее, чем обычно. Наконец, старик вскидывает руки и топает прочь — излюбленная его реакция в последние годы. — Дальше будет классовая система, — ворчит Кхунри, выходя из комнаты, и Торин делает все возможное, чтобы не показать своего удивления. Как старик догадался? Дисс, Фрерин и Балин бочком подходят к Торину, пока тот собирает бумаги перед уходом. Дис делает шаг вперед и складывает руки перед собой, как будто готовится произнести речь в суде. — Торин, — начинает она голосом, полным неуверенности. Затем сестра короля расправляет плечи, поднимает подбородок, делает глубокий вдох через нос и говорит: — Наше королевство сильно. Мы обрели стабильность и такую репутацию, о какой раньше и подумать не могли. Торин кивает в знак согласия. Он всегда рад услышать её разумное мнение. Дис прочищает горло и продолжает: — Сейчас такое время, исторически и политически, когда мы вполне можем позволить себе рисковать, если нам этого захочется. Так что, если ты хочешь сделать что-нибудь, что, э-э-э, с твоей точки зрения нарушит статус-кво… то мы всё поймём, правда. Фрерин и Балин кивают головами в знак полного согласия. Торин моргает. Приняв во внимание серьезность, с которой говорила Дис, он тщательно взвешивает свои слова, прежде чем ответить: — Я ценю вашу поддержку. Вы правда думаете, что инициативы по рыболовству будут настолько спорными? Дис закрывает глаза и крепко сжимает руки в юбках, в то время как Фрерин дергает себя за бороду и, похоже, вот-вот разразится отчаянным смехом — что странно, учитывая, как много он сам выиграл от экспериментов Эребора с выращиванием собственных запасов мяса. Всегда будучи голосом разума, Балин кладет руку на плечо Торина и говорит: — Да, парень. Конечно, можешь рассчитывать на нас. Я думаю, мы просто хотим сказать тебе, что… мы тебе доверяем. — А я вам, — торжественно отвечает Торин. А потом они все бредут на кухню, проголодавшись после долгого совещания, и разговор заходит о погоде, резком росте цен на халцедон и тысяче других вещей, которые греют Торину сердце, и неважно, что все их он не помнит.