Little Games

— Левее. Левее. Да левее, мать вашу же! — Плисецкий даже ногой притопнул. Отабек послушно взял левее и въехал в дверной косяк. — Ай, блять, — с досадой сказал он. Юра вздохнул. — Ничего без меня не можете. Если угробите любимый диван — я вам башку снесу. — Мы его купили сегодня утром, — закатил глаза Отабек и взял правее. Они с Виктором медленно внесли диван в их пустую гостиную. — Вроде все, — Никифоров ударил рукой об руку. — И что, что сегодня? Он уже мой любимый! Да и вообще, лучше бы грузчиков нанял, — сказал Юра. — Вот бы и нанял, — сказал Отабек, развернулся и вышел из квартиры. Плисецкий не ожидал, даже ахнул. Виктор покачал головой. — Дурак ты, Юрка. — Тебя не спросил, — ощетинился бывший протеже. — Что-то я не замечал раньше за тобой привычки проебывать что-то свое, — хмыкнул Никифоров. — Тем более, проебывать золото. — Да я… — сжал кулак Юра. — Ах, вот и ты, — Никифоров сразу же переменился. На пороге возник Кацуки с кошачьей переноской и вазоном. Юра указал на пустой угол их пустой гостиной. Юри поставил переноску и аккуратно опустил вазон рядом. — Обустраивайтесь, — подмигнул Виктор и утащил своего ручного фигуриста прежде, чем он успел хоть слово сказать. Ну, и ладно. Так даже лучше. Не придется быть вежливым. Юра поежился и сложил руки. В их пустой квартире он казался себе слишком маленьким, слишком одиноким. Вздохнул, шмыгнул носом, пошел за своим. Отабек был у парадного, прощался с Кацуки и Никифоровым. Виктор бросил еще один многозначительный взгляд на Юру и удалился вместе с японцем. Отабек подошел к большой коробке с надписью «награды», поставил сверху небольшой сверток и поднял. — Дай помогу, — сказал Юра. Отабек прошел молча мимо него. Даже не посмотрел.

***

Вечером Алтын убирал остатки их нехитрого ужина, а Юра ускользнул куда-то. Отабек не обратил внимания, он врубил музыку в наушниках погромче, пока убирал. Досада до сих пор его мучила. Переезд — это само по себе испытание. Переезд перед новогодними праздниками — это вообще вынос мозга. Юра начал психовать с начала ноября. К декабрю он стал просто невыносим. Его колбасило по поводу и без. Он во что бы то ни стало хотел закатить новогоднюю вечеринку-новоселье. У них категорически не хватало времени на нормальное обустройство, они даже переезжать закончили только пятнадцатого декабря. Медленно, но верно Отабек заебался. Заебался выслушивать упреки, заебался, что Плисецкий устраивал концерты из-за каждой мелочи, заебало, что они не прикасались друг к другу с момента начала переезда. Отабек бесился из-за собственной глупости, он понимал, что Юра такой, каким был всегда. Перфекционист даже в этом. Что, если он решил начать жизнь в новом году полностью с чистого листа, он в лепешку разобьется, а достигнет желаемого. В конце концов, именно это и зацепило в нем самого Алтына. Отабек вздохнул и выбросил бумажное полотенце в мусорное ведро. Хватит уже глупостями заниматься. Он не знал куда ушел Юра. Может, спать. Кровать они успели даже застелить. Но заглянул на всякий пожарный в гостиную и остановился как вкопанный. Их голая, но высокая и красивая елка стояла в углу, рядом с вазоном. Диван стоял спинкой к елке. Все остальное пространство занимали коробки и пакеты. Их кот сидел на диване, в самом центре. А сам Плисецкий танцевал. Кружил между коробками в старых трениках и серой футболке. Кружил с волосами собранными в хвост, с закрытыми глазами и наушниками в ушах. Отабек узнал его последнюю произвольную. Движения были плавными, и Юра улыбался на некоторых моментах. Юра был таким легким, невесомым. Казалось, нажми и сломается, рассыплется, сложится карточным домиком. Но не тут-то было. Плисецкий был не из таких, не из неженок. Помимо стержня в нем горел такой огонь, что Отабек порой диву давался откуда в таком хрупком на вид теле столько силы. Он открыл коробку с надписью «украшения» и достал маленький шарик. Уселся по-турецки на пол, взял его в руки. Подпер подбородок рукой, улыбнулся. Алтын подошел и опустился с ним рядом, беззвучно обнял. Юра весь встрепенулся в его руках, напрягся, затем быстро размяк. — Бека, — шмыгнул носом. — Прости. Я совсем что-то. Того. — Все в порядке, — Отабек прижался губами к его виску. — Все в порядке. Юра нырнул к нему в объятья так, как он всегда делал. Прижался щекой к груди и начал вырисовывать пальчиком узоры. — Бек, а, Бека, — протянул он. — Мы успеем до Нового года? — Конечно, успеем, — Алтын перехватил его руку и поцеловал пальцы. — Все будет так, как ты захочешь. — А ты, значит, не хочешь? — уколол Юра. — Хочу, — миролюбиво сказал Отабек. — Просто к датам не привязываюсь. Мне что к Новому году, что к Рождеству, что к Пасхе. Одинаково. Главное что с тобой. — Мне тоже главное, что с тобой, — обиженно шмыгнул носом Юра. — Но я просто обязан явить миру наш стильный интерьер. Пусть все обзавидуются. В его глазах вспыхнул едва различимый огонек обычной для Юры решимости. Отабек беззвучно рассмеялся и прижал Плисецкого к себе. Кажется, он попал. Крепко так. Надолго.