Но ведь я буду рядом

Кенни пробивает сам себе самые дешевые сигареты, хмыкая в сторону наклейки на кассе, запрещающей продажу табачных изделий лицам, не достигшим совершеннолетия. После минутных раздумий добавляет к ним пачку сухариков со вкусом пиццы и пакетик кошачьего корма, закрывает чек, кладет деньги в кассу. Мини-маркет при заправке совершенно безлюден в два часа ночи и залит ярким белым светом, от которого начисто теряется всякое представление о времени. Так или иначе, посетителей нет уже около часа. Кенни встает со стула, захватив сигареты и корм, забирает ключ из замка кассового аппарата и выходит на улицу, в туманную мглу. Со мглой, впрочем, не совсем сложилось. Заправка освещается все тем же бледным светом, в котором туман кажется только более плотным и осязаемым. Если закурить, что Кенни и делает, кажется, что туман – дело рук твоих, сигарет, вернее, и, если дымить достаточно долго, весь мир утонет в этом белесом мареве, и не станет ни тебя, ни заправки, ни мира. А чем еще прикажете заниматься вынужденно бессонному уму? Краем глаза Маккормик замечает метнувшуюся под ноги тень. Этот котенок стал приходить на заправку по ночам с конца октября. Тогда он выглядел совсем уж жалко и был больше похож на обтянутый шерстью скелет, так что даже Кенни, в целом считавший домашних животных роскошью, проникся и стал подкармливать малыша, чем мог. Стараниями сотрудников заправки Берримор – так назвали котенка охранники, а оно и прижилось – за этот месяц округлился и подрос. Кенни вскрывает пакетик корма, кладет его на асфальт прямо перед котенком и почесывает рыжий загривок. Рыжий… да что это такое, вселенная издевается что ли над ним?! Кенни раздраженно выпрямляется, выщелкивает из пачки еще одну сигарету и чиркает колесиком зажигалки. Нет, само собой, это все глупости. Ему надо успокоиться. В мире очень много рыжих вещей. Например, апельсины, морковь, да хоть его собственная парка, совсем не обязательно, чтобы эти вещи были связаны с… – Так этот туман – твоих рук, вернее, сигарет, дело? Он узнает голос прежде, чем узнает силуэт, движущийся к нему со стороны шоссе. Вот уж верно, «вспомни солнышко – вот и лучик», как любила говорить одна его бывшая девчонка. Кенни не знает, рад ли он видеть обладателя голоса. Но он совершенно точно удивлен. – Кайл? Что ты тут делаешь? Брофловски подходит на расстояние вытянутой руки и наконец становится четко виден. Кайл выглядит уставшим, неопределенно машет рукой: – Бессонница замучила. Дома уже никаких сил сидеть нет, и я вспомнил, что ты работаешь сегодня. Подумал, может, тебе тут тоже скучно одному. Кенни затягивается, пожимает плечами, но не говорит ничего. Что он может сказать? Правду? «Да, ты знаешь, я рад бы тебя видеть везде и всегда, желательно круглосуточно и без выходных». Социально приемлемую, ничего не значащую фразу? «Мило с твоей стороны зайти». Кенни выбирает промолчать. Берримор доедает предназначенное ему «рагу из крольчатины», вылизывает упаковку, шурша ею о плитку. Кайл замечает котенка и как-то весь оживляется, аккуратно подхватывает его на руки и чешет за ухом. – Забирай себе, он ничей, случайно к нам прибился, – Кенни давит окурок о бок зеленой урны у входа. Кайл с сожалением качает головой: – Я в таком случае пойду вместе с ним на улицу жить. – Так тебя тоже здесь будут подкармливать. Рагу из крольчатины, знаешь ли, не хрен собачий. Кайл наконец улыбается, и Кенни почему-то чувствует облегчение. Бессмысленно. С каждым днем все это лишается последних остатков здравого смысла. Впрочем, когда это здравый смысл завозили в их городок? Они заходят в мини-маркет и из-за многочисленности ламп на потолке не отбрасывают тени. Кенни приносит из подсобки второй стул, пластиковый, темно-зеленый. Котенок на руках у Кайла выглядит самым счастливым в мире существом, мурлычет с громкостью небольшого трактора и прячет розовый нос в рукаве. Кенни совсем не нравится смутное желание, чтобы его точно так же почесали за ухом. С улицы доносится шум мотора и шорох шин, затем – тишина, после открывается дверь в дальнем конце зала. Усталый мужик в засаленном комбинезоне по дороге к кассе прихватывает безалкогольное пиво, заказывает кофе – «самый большой» – и десять литров девяносто пятого на вторую колонку. Кенни пробивает все это, принимает купюры и выдает сдачу, пересыпая монетки в крупную мозолистую ладонь. – Смешной у вас котик, – водитель кивает в сторону Берримора, притихшего у Кайла на руках. Кенни рассеянно кивает и нажимает кнопки кофемашины, пока в лишенном сна мозгу проплывают несвязные мысли, все сплошь крутящиеся вокруг того, котик ли Берри или все же Брофловски. Ждет пару минут и протягивает клиенту картонный стаканчик и чек. Тот покидает магазин, и Кенни снова садится, подперев щеку рукой. Кайл на своем стуле явно клюет носом, электронные часы на стене над его головой сменяют цифры с 2:59 на 3:00. Кенни моргает, удивленный тем, как быстро пролетел целый час, сверяется с цифрами на экране мобильника. До конца смены осталось еще пять часов, а в школу он, как всегда, опоздает. Но придет, не пропустит уроки, как раньше, и это уже успех. Причина же тихо посапывает рядом, прижав к груди пушистый клубок. Кенни чувствует, как море отчаяния плещет примерно на уровне колен, и устало опускает голову на стол. Он просто вдыхает и выдыхает какое-то время, медленно и спокойно, полностью занятый подсчетом собственного дыхания. Он не хочет давать название тому, что он, кажется, конечно, не может этого быть, совершенный бред, но все же, похоже на то, испытывает сейчас к человеку, разделяющему с ним эту тихую ночь на заправке. Он предпочел бы умереть десять раз подряд хоть самыми идиотскими способами, но только не называть. Неожиданно его волос легко касаются пальцы, перебирают пряди, гладят затылок, а Кенни едва сдерживается, чтобы не заскулить. Море отчаяния поднимается выше и лижет бедра. Пальцы скользят вбок и действительно – черт возьми! – чешут за ухом, и Кенни дает себе волю податься навстречу ласкающей руке и потереться об нее, едва не принимаясь мурчать. Он осознает, что почти проиграл, и на этой мысли отчаяние касается солнечного сплетения, просачиваясь внутрь. Кайл тихо смеется, и Кенни готов поклясться, что слышит в этом смехе горечь. Они оба чувствуют, что все это значит и к чему идет, и странным теперь кажется вспоминать, как в свое время Маккормика обрадовало то, что Кайл узнал его Главный Секрет, а значит, они станут ближе. Здорово. Стали. Поздравьте. – Ты и сам похож на кота, Кенни. Только не такой пушистый. Он гладит, и гладит, и гладит его по голове, и так, наверное, проходит очень много времени, и Кенни, кажется, знает, что если он посмотрит Кайлу в глаза, то увидит там нежность. Абсолютно неуместную. И ему не нравится собственная уверенность. И потому он не поднимает взгляд. Через пару вечностей рука в волосах замедляется, а потом и вовсе замирает. Кенни поднимает голову – так и есть, Брофловски задремал сидя, по-прежнему с котенком на руках. Он расталкивает его, выпроваживает в подсобку, где у стены лежит узкий матрас и пара одеял. Уговаривать сонного Кайла особо не приходится, но перед тем, как опуститься на постель, он обнимает Кенни, и тот не находит в себе силы его оттолкнуть. – Знаешь, ты отличное снотворное. Дома я уже пару ночей не мог уснуть… спасибо, Кенни. Спокойной ночи. Кенни знает, что сейчас море отчаяния съело его с головой. Кайл практически падает спать вместе с Берримором, а Кенни выходит на улицу, где воздух уже становится по-утреннему зябким. Из кармана парки достает сигареты и чиркает колесиком зажигалки, прикрывая ее ладонью от ветра. Уставший мозг не особо рвется связно думать, но сейчас это только на руку: все, что происходит в последнее время с его ощущениями, Кенни находит куда более странным, чем нашествия инопланетян, говорящие сиреневые овцы и даже собственные отношения со смертью. На предрассветном ветру пальцы замерзают и перестают слушаться. Кенни последний раз выдыхает дым и бросает бычок куда-то в сторону, на асфальт, в лужу… чего? Запоздало удивляется, дождя не было последние пару дней… Окрестности заправки озаряет взрыв. / Зимавсегда - Приятных кошмаров