***
И так, где происходит всегда задница? Правильно. У Сиэльки в кабинете. — Мальчики-и. — протянула Ксюша, сидя на диване. — Может пойдем гулять, а? А то голубю плохо, — она указала на Арину, которая свисала с кресла вниз головой, — это ж птица, сука. Волшебная. Ей без своего голубиного народа плохо будет. — Сиэль за мальчика считается, а вот на счет Себульки-бабульки не уверена. — вступила в разговор Маша, сидя на подоконнике. — А ваще бабулька, где наш чай? — Да, да, чай. — не отрываясь от бумажек, повторил Сиэль. — Да, мой лорд. — Пха-ха, лодочка! — голосили две девушки, а Арина все свисала. Бабулька унеслась делать чайок, ведь «внуки голодные», но со скоростью кота после вискаса, приперся так же быстро. — Ваш чай, господин. — чашка с чаем была отдана вышеназванному, ну и остальные по аналогу (аналог пхаха, хорошо тут я пошлый: автор). — Валера! — проснулася спящий « голубь» и начал бегать по кабинету, ища что-то. — Валера! Ва-а-алера! — Что это с ней? — Сиэлька вжался в кресло, наблюдая, как девушка что-то ищет, а Себаска уже прикрыл голову рукой. — Валера. Это. Её. Мать. Вашу. Телефон. — отделив каждое слово, сказала Маша. — Вот ты где! Валера сука! — из под груды бумажек на столе графина она достала смартфон, и поцеловала в экран, а потом перевела взгляд на окружающих которые смотрели на нее как на идиотку. — Что?! У нас с Валерой любовь. — Странные у вас предпочтения. — вставил свои пять копеек Себастьян, и конечно же ему показали средний палец. — А ты в мои предпочтения не лезь! И ваще мне нравятся блондинчики! — Виконт Друит? Ну ладно, скажу ему, что у тебя он в фаворитах. — ржали Ксю и Маша. — Нет! Ладно, брюнеты тоже интересуют. — Кажется есть шанс. — улыбнулся Себа. — Ага, щас! — Заткнулись! — психанул вскипятившийся графин. — Кататься хотим! — в один голос крикнула превосходящая половина населения этого поместья, или нет. — На ярмарку пойдем, которая на льду! — Вииии! — тройной визг в кубе.***
И так, наших лягушек путешественниц одели в теплую одежду, и хотели еще одеть в платья, но Ксюша крикнула: — Если не напялишь нас в эту хуету! Я разрешу тебе взять в жены голубя! — и под Аринено: — Чеееееееееееееее! — ответил: — Хорошо. Когда «Себу-бабу» привели в чувства, по поместью раздался десятиэтажный мат. Конечно же, обитатели сия дома все ахуели. Но ее так же быстро заткнули, дав плитку горького шоколада (хе, люблю я этот шоколад: автор). Карета. Кочки, отбиты почки. Ну короче в карете. Ксюша включила «imagine dragons believer» и улеглась на ляшки Арины, Маша на ее душу. Ну, а «подушка» сидела и тупила взгляд в пол. Сиэля видать ревновал «хомяка», потому что очень злобно смотрел на представителя птиц и при том краснел. Как мы знаем, инициаторами всякой непонятной хуйни всегда бывают рыжая и русая особи женского пола. Но тут свершилась сенсация, что аж Сатана бы прихуел. — Ари-и-ин. — Махо сел нормально. — Ого! — изумился Сиэля. — Вы все-таки зовёте друг, друга по именам! — Прям сенсация, да? — сарказм «Себаски». — Харе. — кинула тапочек в тапочек синевласка, — Ты помнишь текст «Арии — я свободен»? — У тебя телефон есть… — Го, споем! — Ты хочешь, чтоб у здешнего народа, ухи в трубочки свернулись от моего пения? — Да похер. — Ла-а-адно. Надо мною тишина, небо полное дождя, Дождь проходит сквозь меня, Но боли больше нет. Под холодный шёпот звёзд Мы сожгли последний мост, И всё в бездну сорвалось. Свободным стану я от зла и от добра, Моя душа была на лезвии ножа. Я бы мог с тобою быть, Я бы мог про всё забыть, Я бы мог тебя любить, Но это лишь игра. В шуме ветра за спиной Я забуду голос твой И о той любви земной, Что нас сжигала в прах. И я сходил с ума, В моей душе нет больше Места для тебя. Я свободен словно птица в небесах, Я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен с диким ветром наравне, Я свободен наяву, а не во сне. Надо мною тишина, небо полное огня, Свет проходит сквозь меня, И я свободен вновь. Я свободен от любви, От вражды и от молвы, От предсказанной судьбы И от земных оков, от зла и от добра. В моей душе нет больше Места для тебя. Я свободен словно птица в небесах, Я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен с диким ветром наравне, Я свободен наяву, а не во сне. На удивление девушек, никто их так и не заткнул.***
И так наши бабоньки съебались… То есть разошлись по ярмарке. Ксюша к Гробовщику, Маша с Сиэлькой, а Себастьяна послали с Ариной. У Гроби — Хей! Наливай вино! Бухать будем! — от такого крика «пародия на бомжика» подпрыгнула. — А-а-а, че ссышь когда страшно! — Ксения, — облегченно выдохнул «дядя» Гроби, — вы так можете кого-нибудь до инфаркта довести. — Ну тебе ж больше работы будет. — Хи-хи. — И так. Мы можем поржать над Махой и тапком, или над Себой и Ебастьяном. — Хи-хи. Ебастьян это… — Арина. — перебила его девушка. — Ну таки шо? — Хи-хи. Ну таки идемте. — коронная улыбка. Дуэт двух Гробовщиков вышел из шатра и пошли по направлению где примерно были «два» Сиэля. Но… — А не получится поугорать над Махой и Сиэлькой, — грустный мордашка у Ксю, — они в ресторан Лао зашли, с Абберлайном. — А-а, у нас есть же еще два Себастьяна. Хи-хи. Тем временем у Себастьянов «Жопа. — думала Арина, за которой шел Себа. — Я хочу жрать. Стоп. Я ж всегда жрать хочу. Ладно. Как бы мне отвязаться от этого пидора… Э-э, демона.» — Леди Арина. — окликнул он ее. — Да сколько же раз тебе повторять! Я не леди! — говорила она. — Хотя. Чего я хотела. Ты же демон. — последние она проговорила тихо, но так чтобы ее слышал Себастьян. — Вы уже сделали седьмой круг, возле этих шатров. — Ты мне ща маму заменять будешь? Увы, ты на нее не похож. А на отца тем более. Про брата молчу. Поправочка, братьев. — У вас так много братьев? — Достаточно. Тем временем Гробовщики обошли всю ярмарку и так и не нашли пару Себастьянов, и расстроенные ушли к шатру седовласого. Ну и к этому времени все подтянулись к этой лавочке. Аберлайн шандарахнулся об пол ибо посчитала, что там была дверь, а на самом деле это был рисунок. Арина, Ксюша и Маша предпочли остаться на улице и поиграть в снежки. Ксюша кидала с начала маленькие снежки, но потом увеличила их размер. Маша кидала во всех без разбору, а Арина, Арина тупо сыпала снег всем за шиворот. Пока они бесились, Себа, Сиэль, Абберлайн, Лао и Гроби пошли к «мороженой бабе», ибо там было кольцо, и его они хотели достать. — - Достаньте его! Немедленно! — крикнул Аберлайн своим подчиненным. — Что же вы делаете! Невежды проклятые! — окликнул их весьма упитанный дядя (Вася: автор) — Эту святую деву подарят победителю. — появился местный Зверев. — Поэтому трогать ее нельзя. — Ух, ебаный пельмень! Там Зверев сцуко! — крикнула Арина на русском, пролетая мимо ахуевающего Сиэля, и падая в ручки Себаски. — По поручению Скотланд ярда, я конфискую эту статую! — заявил Аберлайн. — Нет. Даже если вы из Скотланд ярда! Мы не отдадим изюминку ярмарки, на которую приходят полюбоваться. — На картину Малевича «черный квадрат» тоже любуются и? — хрен пойми зачем сказала Арина, все также стоя в объятиях Себульки. — Красоту нужно любить. А вы хотите опорочить эту прекрасную деву — Себа, держи меня, или я ему точно въебу. — тихо сказала девушка, хрустя костяшками. — Уж кто бы говорил. — ответил Сиэль в никуда Друиту. — Если вы так хотите заполучить ее, то просто насладитесь ее великолепием. — Раз, два, три, четыре, пять я иду Виконта убивать. — Себастьян забросил ее на плечо, и ей открылся вид на жопку мужчины. — Это по-моему было. — Ага. Вообщем несколько минут препирания и Себаска участвовал в конкурсе, а девушки забросили (похоронили: автор) графа в снежке и долго ржали. Пока не пришел злой «сына» Сиэля и не закопал в сугробе их. — Сына мамке дерзит. — ржала «бабушка» Маша. — Переходный возраст. — где-то из сугроба сказала Арина. — Арина. — отозвался «тапок» и тоже из сугроба. — Тебе не кажется, что сына мы неправильно воспитываем? Заливаясь смехом, они выбрались из-под снега, и Ксю с Машей чихнули, а Арина и Сиэль угорали. Ну кароч откатал Себа программу «Виктора Никифорова из Юрий на льду» забросил всех на борт ковчега, а Арина же «умный» человек ушла на берег, но сцуко не дошла. И дрейфовала по реке. — Знаете. — весьма спокойно говорила она, — Я не когда не купалась в проруби. И теперь я, апчих, знаю насколько это бля холодно.