– А что ты знаешь, Миша?! – еле сдерживая дрожь в голосе, спросила Алёна. – Из-за тебя, может быть, мои подруги уже мертвы! А мы в розыске! И черт его знает, найдут нас или нет. Лучше бы ты вообще в тот день не приходил в шк. И вообще никогда.
– Прости.. – это все, что я смог из себя выдавить.
– Ну и что нам теперь делать? Нас могут найти.
– Не знаю.. Пожождем часик-два, аккуратно выйдем. Может поиски прекратят к тому времени.
– Часик-два?! И че нам тут делать?! – у меня в голове сразу всплыли разные повороты событий. Поэтому я решил и ляпнул это:
– Ну, раз это может быть последним днем в нашей жизни, может.. Повторим?
– Чего повторим?..
– Ты поняла.
– Да.
– Ну?
– Не знаю.. Ты уверен?
– Полностью. Ты же сама хочешь.
– Я? Я не..
– Врешь.
– Ладно..
– Это согласие с чем?
– С тем, что я вру, Миша. Но блин, такой момент..
– Какой "такой"? – я подошел к девушке в вплотную, немного приблизив лицо к ее лицу и смотрел на ее губы.
– А хотя знаешь.. – она выдохнула. – Это уже не важно. Я хочу тебя. – она поцеловала меня в губы, я ответил на поцелуй и прижал ее к стене.
Я перенес поцелуи на шею, стягивая вверх ее футболку, но не снимая. Оставляя засосы, я начал водить руками по ее талии, чувствуя, как ее дыхание сбилось. Она приподнимала грудь, прося меня о чем-то большем, и я выполнил. Облизав соленый вкус пота с ее шеи, я расстегнул лифчик на ее спине и одним движением стянул его с груди Алёны. Сжимая одну грудь, я губами ласкал другую, выдавливая из Алёны сладкие и тихие стоны. Она наконец показала себя, не сдерживалась, была открыта со мной на полную, ведь это может быть последний раз вообще быть со мной. Она закатывала глаза, откидывала голову назад, оперевшись ею на стену. Я перенес поцелуи ниже, на живот, и она дернулась, издав уже более слышимый стон. Видимо, она на секунду побоялась, что я спущусь ниже. Вернув поцелуи в ее губы, я начал стягивать с нее джинсы, пока она снимала с меня все кофты и футболки. Огалив наши тела, она терлась бедром о мою ширинку, вызывая этим стоны, выдыхаемые воздухом. Я же держал ее за задницу, вцепившись, как зверь в свою добычу. Стоны обоих были слышни на фоне тишины этого темного места. Кстати, лежащий на полу телефоном с фонариком придавал еще более возбуждающую атмосферу.
– Мм, пожалуйста.. – простонала Алёны мне в губы. – Сделай это, ну же. Я так этого хочу. – слава Богам, это был не сарказм и эти еле выдавливаемые слоги меня наттакливали еще дальше в желание заняться сексом с ней прямо сейчас.
Она стянула с меня джинсы вместе с трусами, а я снял с нее этот мешающий кусок ткани. Не прекращая поцелуй, я поднял ее за ноги с пола и усадил на свой стояк, из-за чего мы оба громко простонали друг другу в губы, а Алёна вцепилась когтями в мои плечи. Все больше стягивая свою футболку как можно выше, обнажая свою грудь, она двигалась вверх-вниз, уже не сдерживая сладкие стоны и громкие выдохи. Наслаждаясь каждым толчком, она еще и пыталась подставить свою грудь под мои губы, чему я поддавался и облизывал ее соски. Буквально в ухо она выкрикивала мое имя, что делало мне еще приятнее.
– Прошу.. Миша.. Пожалуйста.. Не бойся.. Сделай это.. Давай.. Пожалуйста.. – выдыхала она, имея ввиду, чтобы я кончил в нее. Как раз прошло около часа и я был на седьмом небе от удовольствия. Выполнив просьбу Алёны, я кончил внутрь, издав от такого еще более громкий стон, чем в тот раз в больнице. Куснув Алёну за шею, я отпустил ее и она аккуратно спрыгнула с меня. Даже не собираясь одеваться, она поцеловала меня в губы, на что я ответил. Она прижималась ко мне всем телом, не обращая внимания, что упирается в мой стояк. Ей это, по-моему, даже нравилось. Все-таки отдохнув от того, что было, мы оделись и переключились на то дерьмо, в которое мы попали из-за меня.
– Слушай, ну тут два варианта. Либо мы выходим и нас не ловят, ибо никого нет, либо нас поджидают и мы сидим здесь, пока не сгнием. – рассуждал я, прислушиваясь к звукам за дверью.
– Первый вариант звучит заманчивее.
– Мне еще хуже. Я человека убил. А ты всего-лишь пару продуктов украла, тем более выронила. Тебя вообще могут.. Понять и простить. А мне точно п**да.
– Ну ты и дебил, Миша. Нет бы нормально сделать, подождать, потерпеть. Убил бы где-нибудь в переулке ночью, нет блин, надо было психануть. Сказочный идиот.
– В любом случае нам нельзя домой.
– Это да. Бомжами будем.
– Ну, пойдем?
– А че там? Слышишь чего-нибудь, или тихо?
– Тихо. Никаких шагов.
– Тогда идем. Только тише.
– А я будто бы не знал..
Я аккуратно отодвинул старую кровать от двери и чуть-чуть приоткрыл, сделав щель, в которой можно было все разглядеть. Заглянув ее, я увидел только стены. Подав Алёне знак, что все чисто, я медленно открыл дохрена скрипучую дверь, но не до конца, чтобы лишнего шума не наводить. Главное, чтобы мы пролезли. Немного пригнувшись, мы пошли с Алёной к выходу. По пути никого не встретили. Прислонив уху к двери, я прислушался. Вроде ничего не слышно, кроме свистящего ветра. Я посмотрел на Алёну, та кивнула. И тут я, тормоз, вспомнил, что у меня нож в чертовом ботинке. Достав его оттуда, я сжал его как можно сильнее и выдохнув, открыл дверь. Яркий свет сразу ударил в глаза, ослепив на пару секунд. На улице никого не было, даже обычных прохожих. Пронесло. Но даже сейчас нельзя было разговаривать. Я пошел в сторону подальше от той, с которой мы прибежали, взяв Алёну за руку. Погладив ее руку большим пальцем, успокаивая, я показал ей жестом, чтобы она постояла тут, пока я выгляну за угол и осмотрю территорию. Она кивнула, чмокнула меня в щечку, от чего я покраснел, и нехотя отпустила мою руку. Я медленно выглянул из-за угла, держа нож в руке, которую не было видно за стеной. Все бы ничего, но я настолько охренел, что.. Нет, не так. Все бы ничего, но я настолько тормоз.. Хотя нет. Все бы ничего, но эти менты такие хитрые срани, что как только мое лицо и наполовину торс показались из-за угла, мне в грудь прилетела.. Пуля. И я не увидел, откуда, даже при выстреле.
***
– Знаешь, милый.. Если ты умрешь, я тоже умру. Да, знаю, это глупо, не смотри на меня так, ей Богу. Но я не смогу такого пережить. Вот никогда не смогу. Я буду рыдать каждый день, не буду выходить из дома. Да что уж там,
из комнаты. Я редко буду есть, а может и не есть вообще. И я все сделаю, чтобы этого не случилось.
Ты мой, а мое не должно умирать.
Я люблю тебя, Миша. Безумно люблю. – она положила голову мне на плечо, дыша в шею и уснула. А я лежал и не мог стянуть с себя улыбку дауна.
– Да ты сдохнешь в одиночестве, лошара! – с насмешкой прокричал семиклассник Родион и семиклассник Миша ударил ему по лицу. Получив более сильную сдачу,
неудачник Миша, то есть я, упал на пол, еще и стукнувшись головой об угол парты.
– Б*я.. У меня.. У меня такое чувство.. Что.. Что я.. Сдохну, измазанным в крови точно также..
– вытирая кровь с носа, которая потекла от давления фонтаном из двух ноздрей, выдавил я, выплевывая затекшую в рот металлическую на вкус жидкость.
– Ой, Миха, да не ссы ты. Че с тобой случится? – зевая, сказал мне Витя. Действительно, с таким как я.. Пф.. Да ниче, блин.
***
Крик Алёны. Ужасная, пронзающая насквозь боль, которой я никогда не чувствовал. А глазах начинает темнеть, двигаться становится тяжелее. К горлу поступает поток крови, готовый вылится через рот. Хотел узнать, какого это подыхать? Ощущениями хотел поделиться? На те, с*ка. Делись. Алёна подбежала ко мне и упала рядом с телом, стерев себе коленки в кровь, проскользив по асфальту. С ее глаз уже текли ручьи слез, а губы что-то кричали, но я не слышал. Не мог слышать. Все плавно затихало, переставало иметь смысл. Как и мое существование. Смотря на кричащую в слезах Алёну, передо мною всплыли все моменты с ней. Первый поцелуй, первая страсть ночью. В эту же ночь побег, взрыв. Больница, ее волнение обо мне. Первый секс, оба потеряли девственность друг с другом. Первая ночь в одной кровати, оказывается, она мило спит. Недели счастья друг с другом. Вика, Ксюша. Измена, почти секс, но Алёна вовремя появилась. Удар в лицо. Букет роз, извинения, дубасит цветами по лицу. Снова счастливые часы с ней. Все шуточные посылания друг друга, обзывания, обиды, ссоры. Первые диалоги, когда она только появилась в психушке. Также те крутые 8 месяцев в переписке. Знакомство, очень забавное. Признание в любви, осознание, что надо встречаться. 8 месяцев, для обычного человека кошмар, для меня самое лучшее. Расставание.. Боль, печаль, обида, истерики, депрессия. Все это мелькало перед глазами, у самого вызвав пару слезинок и счастливую улыбку. Снова вижу ее заплаканное лицо, она пытается остановить кровь, держит руки на ране, кричит мне что-то. Наконец я прикладываю усилия и разбираю некоторые слова:
– ПРОШУ, ПОЖАЛУЙСТА, НЕ УМИРАЙ, УМОЛЯЮ ТЕБЯ, Я НЕ ПЕРЕЖИВУ! ЖИВИ, МИША, ДЫШИ, СМОТРИ НА МЕНЯ, ТОЛЬКО НЕ ЗАКРЫВАЙ ГЛАЗА, УМОЛЯЮ, БОЖЕ МОЙ! Я СДЕЛАЮ ВСЕ, ВСЕ, ЧТО ЗАХОЧЕШЬ, ТОЛЬКО НЕ УМИРАЙ! ПРОШУ, ПОЖААЛУУЙСТА, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ВЗЯТЬ И СДОХНУТЬ! ТЫ НЕ ОСТАВИШЬ МЕНЯ, ТЫ НЕ СМЕЕШЬ ОСТАВЛЯТЬ МЕНЯ! ДЫШИ, МИША, ПРОШУ ТЕБЯ!
– А.. А.. Ал.. – пытаюсь выдавить ее имя, но не могу.
– ДА, СОЛНЦЕ? ЧТО ТАКОЕ? ПРОШУ, НЕ УМИРАЙ, ЧТО ТЕБЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ НЕ УМЕР? УМОЛЯЮ, СКАЖИ МНЕ, Я СДЕЛАЮ ВСЕ. ХОТЬ ДЕТ.ДОМ ВЗОРВУ, ПОЖАЛУЙСТА, СКАЖИ!
– П.. Поц.. Поцелуй м.. М-м-меня.. – еле выдавливаю я, уже чувствуя первые капли крови у себя на языке. Прямиком из глотки. Алёна наклоняется и целует так, как никогда не целовала. Так приятно, я ощутил все ее переживания. Это был действительно ее.. Последний поцелуй. Я еле двигаю губами, ответив. Рот наполняется кровью, некоторое уже стекает. Губы Алёны пачкаются моей же чертовой кровью. –
Если..
Если бы я знал, я..
Я бы никогда не..
Полюбил.. Тебя.. Ал-лёна.. – последнее, что я в силах сказать и начинаю захлебываться в собственной крови. Веки сами начинают падать, а уши даже звон не слышат. Они ничего не слышат. Слышат.. Пустоту. Бесконечную пустоту. Это невозможно описать. Сердце очень сильно колит, но это уже не важно. Оно останавливается. Все медленнее и медленнее оно стучит.. Сознание теряется в бесконечности. Нет ни единой мысли, пустота. Нет ничего. Ни души. Ни сознания. Ни меня самого. Я перестаю существовать. От меня остается только тело, но кому оно нужно? Я забываю, что такое эмоции. Чувства. Я забываю все. Алфавит, буквы. Звуки. Цвета. Забываю и самое первое, до чего коснулась моя кожа. Что я услышал. Увидел. Все 10 долбанных классов забываются. И Родион с другими. И друзья. И сестра. И мама. И.. И Алёна. И даже сам я. Нельзя что-то помнить, если для тебя уже не существует такого понятия, как память. Все исчезает. Даже пустота исчезает. Нет ничего. Пустоты не существует. И этого "ничего" тоже. Но описать другим словом невозможно, так что.. Ничего нет. Я мертв..
***
– Миха, там опять новенькую завезли! – слышу я и просыпаюсь.
THE END.
