Не ходите, дети...

      С того самого злополучного вечера Влад перестал мельтешить у меня перед глазами. Он сократил наше общение до минимума, насколько это было возможно, учитывая, что мест для соприкосновения в нашей редакции было предостаточно. Случалось так, что единственным напоминанием о том, что он действительно существует, а не является плодом моей издерганной фантазии, был его сверкающий мотоцикл, по-прежнему занимающий моё место на парковке.       Сергеев избегал меня сознательно, изобретательно, умело. А со мной творилось что-то совсем невообразимое. Я не мог забыть его жесткие губы на своих, не мог стереть запах крови из своей памяти, не мог вычеркнуть сумасшедшего, пробирающего до самого нутра желания, охватившего меня тогда. Его лицо зафиксировалось на подкорке четким оттиском, который не вытравить никакой кислотой. Но то, что я думал о нём каждую минуту, этого было мало. Он, словно издеваясь надо мной, стал приходить в мои сны.       Эти сны были адской смесью безумия и эмоционального кайфа. Коктейль дикого возбуждения и внутреннего сопротивления моего эго под статусом матерого доминирования.       Сергеев, голый и прекрасный, стоял передо мной на расстоянии вытянутой руки, вот он — мой подарок на Рождество, но стоило протянуть руку, как он отдалялся, глаза его смеялись, но смотрели на меня с таким желанием, что сводило все тело в конвульсиях предвкушения. И тут он говорил: «Попроси меня. Попроси меня, чтобы я трахнул тебя». На этом моменте я просыпался с пустыми легкими, бьющимся от адреналина сердцем и каменным стояком.       Что за игру вел этот мальчик, почему он так зациклился на том, чтобы я подчинился его прихоти? Нагнуться перед кем-то, вы вообще понимаете, что это такое? Это признать, что ты склоняешься перед более сильным, что ты отдаешь власть в чужие руки. Ты словно говоришь: «Я согласен быть девочкой».       Но я, Максим Соболев, не согласен быть девочкой. И как я понимаю, он, Владислав Сергеев, тоже не согласен быть девочкой.       Что же мне делать в этой ситуации? Забыть про него? Но я не хочу забывать этого парня, наконец-то свершилось чудо — я думал такого никогда не произойдет в моей жизни, я избегал этого, не видел в этом смысла, не нуждался в этом — появился человек, которого я хочу не на раз-два, я хочу его постоянно. И я говорю это совсем не потому, что не могу получить этого щенка так просто, как я привык получать все. Он особенный, он как моё продолжение, кажется, что если бы я хотел сам сотворить, подобно Богам, что-то совершенное, я бы сотворил именно его.       На далеких задворках сознания мелькает слабая мысль о том, что я влюбился в Сергеева. Когда эта мысль впервые высовывает свой холодный носик на свет божий, я смеюсь от нелепости такого предположения. Но потом, мысль смелеет, появляется все чаще, а мне уже не до смеха. Мне становится страшно, потому что любовь никогда не входила в мой список вечных ценностей. Любовь это вирус, который делает тебя слабым и уязвимым.       Как такая беда могла приключиться именно со мной?       Я гоню от себя эту мысль, пытаюсь убедить себя, что я просто хочу трахнуть Сергеева, точно так же, как делал это много раз, а потом чувство влечения — влечения, а не любви, да что вы с ума сошли что ли, какая, к ебеням, любовь — пройдет, как проходило всегда, и я даже не вспомню, как он выглядит. Он так же, как и многие другие до него, станет всего лишь очередным фрагментом моей жизни.       Но мои слабые потуги убедить себя в этой лжи оказываются напрасными, потому что именно так не было ни с кем.       Кто и когда отказывал мне? Никто и никогда.       Кто смотрел на меня свысока и снисходительно? Никто и никогда.       Кто пытался отобрать мой статус сильного? Никто и никогда.       Все люди, которые встречались мне на пути, признавали мое превосходство на каком-то подсознательном уровне. Это как у животных: они чувствуют лидера, а если не чувствуют, то лидер доказывает им свою мощь, и они склоняются перед ним.       Чёртовому Сергееву было ровно класть на мое узаконенное превосходство, он словно родился для того, чтобы свергнуть меня с моего трона.       Что мне надо делать в этой ситуации? Вызвать его на смертный бой? И в честной схватке доказать ему, как он был неправ? И пусть победителю достанется все?       Хороший вариант, но мы, к сожалению, не в средневековье.       Сраная любовь, что ты забыла в моей жизни? Зачем ты пришла туда, куда тебя не звали, зачем проломила мои крепко заколоченные стальные двери?       А мы ведь все знаем, воспитанные на примерах классической литературы, что в качестве объекта любви мы выбираем тех, кто, как нам кажется, не похож на других.       Что, Татьяна влюбилась в Онегина, потому что он был, обалдеть каким, классным парнем? Нет, ей надо было влюбиться, а вокруг было одно фуфло, а тут он, такой особенный, такой странный, что пиздец. Или Катерина из «Грозы». Какого хрена она запала на того Бориса? Что, она разглядела его невъебенно крутой внутренний мир, увидев один раз на бульваре? Да нифига подобного. Он был из другой реальности, как инопланетянин с чужой планеты. А по факту оказался сыклом и тряпкой.       Так что сделать выводы тут не так уж и сложно. Сергеев был не похож на остальных. Он плевал на меня со смаком, с удовольствием, с чувством исполненного долга.       Но я пытаюсь, я честно пытаюсь выкинуть его из головы. К выходным я настолько измотан, что понимаю, мне надо забыться в каком-нибудь угаре, и неважно с кем, иначе голова моя взорвется от избытка мыслей, и мое подорванное психическое состояние придется восстанавливать уже специально обученным людям. Искать кого-то нового, тратить время на изобретение сценария — нет, не хочу, я слишком устал, чувство пустоты требует немедленного заполнения.       Листаю список моих контактов из раздела постоянных. Да, а что вы думали таких нет? Есть люди, которые смогли зацепиться в моей жизни по той простой причине, что они похожи на меня своим отношением к удовольствиям. Получил то, ради чего все планировалось — отчалил. Радует, что в нашем обществе индивидуумов, не отягощенных моральными нормами и нравственными устоями, с каждым годом становится все больше. Те две латиночки, кстати, тоже были из списка моих контактов.       Разглядывая список, натыкаюсь на строку с именами, которые как раз подходят под моё настроение. Демьян и Алиса — близнецы, с темпераментом не менее оригинальным, чем их имена. Эта парочка, зацикленная друг на друге, испытывающая друг к другу ураганную страсть, но по какой-то неведомой причине, боящаяся в здравом сознании переступить последнюю черту и сорвать запретный плод с самой высокой ветки. Чтобы как-то компенсировать неудобство от невозможности напрямую трахать самого близкого родственника, они и придумали эту штуку — приглашать в свою постель третьего, чтобы через него ментально совокупляться друг с другом. Не надо уточнять, что самое вкусное в данном случае, доставалось именно посреднику. А если к буйству плоти добавлялся еще алкоголь или, что еще лучше, наркотики, то тогда — ой, а как это вообще вышло — там уже забывалось и про родственную связь и про последнюю черту, и пока я трахал Демьяна, Алиса, в сплетении тел не разобравшись где чье, отсасывала своему брату с воодушевлением, какого и в порнухе не покажут.       Наутро, правда, они делали вид, что это им все привиделось в наркотическом трансе, да и вообще такого не было. Да мы никогда и не обсуждали, что там на самом деле произошло — меня все устраивало, их тем более.       Да, определенно, это то, что мне надо на сегодняшний вечер. Иду к своей машине, мельком отмечаю, что мотоцикл Влада еще тут. Ищу в кармане ключи, попутно набирая номер Демьяна:       — Дёма, какие у вас планы на сегодня?       — О, Макс, какая приятная неожиданность. Мы с Алисой буквально сегодня утром о тебе вспоминали.       — Какое совпадение, — смеюсь я, — я тоже только о вас и думаю. Так что там насчет вечера?       — О, мы собирались сегодня в «Зону». Хочешь с нами?       — Договорились. Значит, встречаемся в «Зоне».       Отключаюсь, чувствую за спиной движение, оборачиваюсь и натыкаюсь на серый взгляд Сергеева. Он потирает переносицу указательным пальцем, а потом вдруг спрашивает:       — И почему я не удивлен, что ты для своих развлечений выбрал именно «Зону»?       Я парирую:       — А тебе так интересно, где я развлекаюсь?       Он хмыкает и с пренебрежением говорит:       — Да срать я хотел, где ты развлекаешься и с кем, — заводит мотоцикл и, резко газанув с места, разворачивается, проезжает мимо меня так близко, что заставляет меня вжаться в дверь машины.       Задумчиво смотрю ему вслед. Да уж, ночной клуб «Зона» имеет очень плохую репутацию в плане нравственности публики, что там собирается. Особенно, если учесть количество закрытых вечеринок, где можно полностью отпустить своих демонов на свободу и делать все, на что способно ваше развращенное сознание. Люди, которые посещают этот клуб, знают, куда идут — случайных посетителей тут почти не бывает. Если появляется вдруг какая-то залетная птичка, то с первых минут она сразу понимает, в каком вертепе она очутилась.       Этот минутный разговор с Владом все-таки выводит меня из равновесия, поэтому я начинаю пить уже дома. В клуб я приезжаю в хорошей кондиции, выискиваю глазами близнецов, попутно здороваясь со знакомыми. Да, мы все тут друг друга знаем, что уж греха таить.       Демьян с Алисой обнаруживаются в вип-зоне. Видно, что они тоже уже успели принять что-то расширяющее сознание, потому что, не успеваю я сесть между ними, как ребята тут же припадают с двух сторон к моей шее, как два вампира, дорвавшихся до человеческой крови.       Заказываем много и сразу — да, сегодня я планирую накидаться так, чтобы забыть, как меня самого зовут, не то, что вспоминать про какого-то там Сергеева.       Вечер движется к своей кульминации — мне хорошо, я среди своих, мне комфортно и замечательно. Пока холодные пальчики Алисы путешествуют в вырезе расстегнутой рубашки, губы Дёмы совершают акт сладострастия на моем члене. Да, это именно то, что мне надо. Потом ребятки меняются местами, а мне становится еще лучше. Стакан в моей руке все время полный, вокруг танцующие тени, какофония музыки, блики неона — все перемешивается яркой массой, а сознание постепенно плывет в чудесную страну под названием эйфория.       Мой взгляд лениво блуждает среди мелькающих лиц, но вдруг я останавливаюсь на чьем-то лице… почему-то фокусируюсь на нём, и с недоумением смотрю в презрительное лицо Сергеева.       Оу, детка, а что ты тут делаешь, в этом гнезде разврата? Он смотрит, не отрываясь, на представившуюся его глазам картину с таким выражением, будто хочет сплюнуть. Да, картинка по накалу пошлости стоит внимания, но не представляет эстетической ценности. Влад отворачивается и растворяется в толпе. Я щурюсь, вглядываюсь — не нахожу его. Уже решаю для себя, что он мне привиделся, что это игры моего, вышедшего из-под контроля, разума.       Мой организм уже сигнализирует мне, что неплохо бы было отлить, я поднимаюсь, пошатываясь, иду в сторону туалетов. В голове все плывет, вокруг все размазывается на фрагменты. Наклоняюсь над раковиной, прижимаю холодные ладони к лицу — результата нет. За спиной движение, а мне лениво даже повернуть голову, чтобы разглядеть, кто там.       А этот кто-то внезапно толкает меня лицом к стене и прижимается ко мне сзади пахом. Чувствую ягодицами чье-то возбуждение, а незнакомец впивается мне в шею, уже истерзанную вампирами, кусает по свежим засосам, дышит в ухо. И знакомый голос Сергеева:       — Хочешь меня?       Всё. Тормоза летят с обрыва вниз, нахрена изобрели тормоза, если вся прелесть именно в свободном полете.       А ведь хочу, реально хочу его. И он знает это. И никакие близнецы-вампиры не могут перекрыть этого, это иллюзия, фикция, обман. Кого я пытаюсь обдурить?       А он уже дергает меня на себя, заставляя повернуться к нему лицом, целует меня так, что сводит скулы.       — Хочешь меня?       И да, тут алкоголь — великий расширитель сознания, говорит мне тихо и вкрадчиво: «А что, детка, ты ведь хочешь. Давай, вперед, это твой шанс. Все получится. Главное начать, а потом, кто знает, как обернется».       Вот она — прелесть алкоголя. Ни рамок, ни сомнений, ни сожалений. А то, что алкоголь — лживый друг на пару часов, так кто же про это помнит.       Запускаю пальцы в его волосы, втираюсь в него ноющим пахом, он проталкивает колено между моих ног, усиливает давление.       — Хочешь меня?       — Да. Хочу.       — Попроси.       Открываю рот, чтобы сказать то, что априори невозможно в моем исполнении. Но я говорю это, и слышу со стороны весь абсурд этой фразы:       — Трахни меня.       Он усмехается мне в ухо:       — Пожалуйста?       Преодолеваю внутреннее сопротивление:       — Пожалуйста. Трахни меня.       А что, собственно, происходит? Я не могу, мне надо почувствовать его. Он хочет меня так? Пользуйся, детка, пока я в кондиции. Кто его знает, когда еще такой случай представится.       Он отрывает меня от стены, тянет за руку:       — Поехали!       — Куда?       — Ко мне!       В такси я набрасываюсь на него, целую, куда могу дотянуться. Он шипит на меня, косится на невозмутимого таксиста, сбрасывает с себя мои руки. Но я везде, я супергерой, я быстр, я слишком долго ждал. А теперь, дорвавшись до такого желанного тела, я не могу остановиться.       Уже у него дома, он толкает меня на кровать, стягивает с меня одежду и снова требует:       — Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя.       Я уже не сопротивляюсь. Трудно сказать такое только в первый раз, дальше уже дорожка накатана.       — Трахни меня, Влад.       Он скалится и качает головой:       — Нет. Скажи по-другому. Скажи: «Трахни меня, Слава».       Я непонимающе смотрю на него. В голове мутно, я не могу понять, что он хочет от меня.       — Какой Слава?       — Забыл моё имя? — усмехается он. — Меня зовут Владислав. И сегодня я хочу, чтобы ты звал меня Славой.       Пожимаю плечами. В моей пьяной реальности мне вообще похрен, как его называть, хоть Дартом Вейдером.       Покладисто киваю:       — Слава так Слава.       Он начинает раздеваться, я приподнимаюсь на локтях, смотрю на него. Даже через дымку нечеткой реальности восхищаюсь им. А он тянет меня к себе, говорит:       — Мне кажется, тебе еще надо выпить.       Почему бы и нет. Выпить не помешает. Чувствую возле губ стакан, пью. Нормально пошло.       А Сергеев гладит меня по плечам, целует меня уже без звериной страсти — нежно, пробуя, смакуя, как что-то забытое. А потом давит мне на плечи. Мои нетвердо стоящие на полу ноги подгибаются, я падаю на колени, а Влад подталкивает мой затылок рукой:       — Отсоси мне.       Сергеевское «трахни меня» превращается в полный спектр моего падения. Но сопротивляться мой организм просто не в состоянии. И я делаю то, что вот точно со мной случиться не должно было никогда. Чтобы я стоял перед кем-то на коленях и совершал действия, идущие вразрез с моими жизненными принципами? Да никому в голову бы не пришло мне такое предложить. Но, тем не менее, я чувствую, как Влад толкается в мое горло, заставляет меня поднять на него глаза, изгибается, чтобы лучше видеть мои растянутые губы вокруг возбужденного ствола, удовлетворенно сжимает ладонь на моем затылке:       — Не делал такого раньше? Я первый? Ну конечно, я так и знал.       Затем отстраняется, поднимает меня и снова толкает на кровать. Мир вертится со скоростью детской карусели, меня несет на волнах калейдоскопа, и только сильные и уверенные руки Влада не дают мне отключиться:       — Нет, нет, не засыпай. Ты должен всё помнить.       Как скажешь, сладкий. Тянусь к нему губами. Но он переворачивает меня на живот, разводит в стороны ноги:       — Придется поторопиться, я не хочу, чтобы ты раньше времени отключился. Прости, но времени долго готовить тебя, у меня нет. Нечего было так нажираться.       Чувствую скользкий холод на ягодицах, потом его пальцы, массирующие меня быстро и настойчиво. А потом боль, такая яркая, что пробивается даже через алкогольную анестезию. Пытаюсь преодолеть свою вялость и скинуть с себя причиняющее мне страдания тело. Но Сергеев придавливает меня всей массой, фиксирует руки, дышит мне в ухо:       — Как оно? Когда тебя трахают против твоей воли?       Измученное тело в какой-то момент не выдерживает и отправляет мое сознание в спасительную пелену отруба.       Просыпаюсь я медленно и мучительно. Голову ломит так, как будто в неё натолкли битого стекла и мешают его железной ложкой. Все мышцы ноют, каждое движение отзывается тупой болью. Осторожно открываю глаза — передо мной, приподнявшись на одном локте, лежит Сергеев и внимательно смотрит на меня своими пронзительными серыми глазами.       Память тут же услужливо преподносит мне на хрустальном блюдце события прошедшей ночи. Хочется тут же выброситься в окно. Но я лишь сжимаю искусанные губы, вглядываюсь в лицо Влада. Мне надо знать, для чего это ему было надо.       Спрашиваю:        — Что дальше?       Он почему-то удовлетворенно улыбается и с удовольствием говорит:       — Что дальше? А дальше ты встанешь, нацепишь свои шмотки и свалишь в туман. Тебе понятен алгоритм твоих действий, малыш?       Ну, куда уж понятнее.       Как там было в одном мультфильме?       «Акела промахнулся?»       Молодец, мальчик. Такое провернул. Кто мог похвастаться, что трахнул Макса Соболева? До вчерашнего дня никто.       Тебе есть чем гордиться, Владислав Сергеев. Сделать то, чего никому не удавалось, да тебе медаль на шею и памятник в чистом поле.       Усмехаюсь. В принципе, кого мне тут винить, кроме самого себя. Как я уже говорил ранее, никогда не жалуйтесь, что вас использовали. Никто никого не использует, участники любой игры предположительно знают, к какому финалу они могут прийти.       А уж тем более я, который и изобрел эти правила. Ты был бы достойным учеником, Сергеев, тем самым, который превзошел своего мастера.