Верный клятве

Арья Старк. Маленький сорванец, вечно доставляющий всем неудобства? Нет, девушка, которой удалось выжить в войне, сгубившей её родных. И теперь она отомстит всем, кто пролил кровь Старков. И Джейме Ланнистер не станет исключением. — Леди Старк… — он склоняет голову, пытаясь уйти от ответа на её обвинения, но Арья грубо прерывает. — Моя сестра леди Старк, не я. Но не это сейчас важно. — Арья хищно улыбается и это пугает. — Вы не ответили на моё обвинение… сир. Как только Джон сказал, что прибыл Цареубийца, что он принял его помощь, хотя тот принес весть о предательстве, что он согласен довериться врагу перед глазами тут же возник отец. Раненый, в горячке, изнемогающий от боли. Стоящий на коленях перед выродком Джофри. Она желала мести, желала хотя бы увидеть его, увидеть хотя бы каплю раскаяния в ненавистных зеленых глазах. Она не ослушается Джона и не станет причинять Ланнистеру вреда. — Вы правы, я виновен. И больше всего на свете я бы желал всё изменить. — Но это невозможно, верно? Бриенна стоит, не решаясь пошевелиться или сказать хотя бы слово. И Арья продолжает. — Вы сражались с моим отцом, помните? — Да. — Но вы так и не смогли закончить поединок, помните? — Леди Старк… — Я не леди, — уже немного сердито. — И я предлагаю вам сразиться со мной. Джейме удивлённо смотрит на девушку когда она достает Иглу. Он не хочет с ней драться. Он не хочет, потому что… Почему? Боится проиграть? Нет, он даже не знает, почему не хочет с ней биться. Он просто помнит девочку, пробежавшую мимо по коридору Красного замка и совсем его не заметившую. Девочку, скорее похожую на мальчишку, нежели на дочь Неда Старка. Того самого, которого тогда ненавидел за вечное осуждение в его глазах. И когда Арья уже выпрямившись, смотрит на него с вызовом и говорит: — В качестве суда поединком. В голове снова звучит то самое, сказанное Бриенне: «По какому праву волк может судить льва?» И поэтому он поддаётся и достает меч… — Не нужно… — Бриенна пытается остановить всё это, ведь она знает Арью Старк, она видела девочку в бою. И она знает Цареубийцу, уже намного лучше владеющего левой рукой, но недостаточно для битвы с Арьей. — Не бойтесь, миледи. Я не пораню его. Слишком сильно. Конечно, он не мог слышать этих слов Джофри и тем более он никогда бы не узнал о них. Но в глазах Старк читается такое явное презрение, что на мгновение Джейме кажется, что он снова в тронном зале перед телом Безумного Короля. И он достаёт меч. Драться с Арьей Старк мечом, переплавленным из фамильного клинка её семьи… Какая ирония… Интересно, знает ли она, о том, какая судьба постигла меч её отца? Конечно же, этого она не знает. Но знает достаточно, чтобы желать ему смерти. Достаточно, чтобы яростно нападать, с каждым взмахом тонкого меча, заставляя поверить, что она уже давно вовсе не девочка, пробежавшая мимо него в Красном замке. Ведь теперь она Арья Старк, и драться с ней тяжело. Она слишком быстрая, слишком тихая и слишком сильная. И спустя всего несколько минут Джейме понимает, что «не бойтесь, миледи…» вовсе не бравада и не попытка вывести его из себя. Ему не победить Арью Старк. Не победить… Осознание этого больно бьет по гордости, но думать об этом нет времени. Пропустив её выпад, Джейме чувствует, как в ногу, чуть выше колена впивается что-то острое. А Старк стоит на колене, сверля его взглядом полным ненависти, и сжимает кинжал. И глядя в глаза Ланнистера Арья понимает, что он помнит. Помнит то, как ранили её отца. Как Эддарда Старка бесчестно победили. Как заставили страдать. Джейме хочет что-то сказать, но не может найти слов. Что говорить? Просить прощения? Что проку теперь? Оправдываться? Сам знает, что виновен. Им нечего говорить друг другу. Они чужие, объединённые только лишь чем-то давно ушедшим. Между ними только ненависть. Её ненависть, ведь Джейме и не вспомнил бы об Арье Старк, если бы она сама не пришла. Молчание тянется слишком долго, становится тяжелым, вязким, как трясина. Каждый ждет от другого следующего шага. Эта мгновенная зависимость стает ненормальной, странной связью. И теперь следующий шаг будет зависеть от другого. Впрочем, только пока не появится Джон. Он зол, ещё бы, он ведь запретил трогать Ланнистера. — Мы ведь договорились, Арья. — Я его не калечила. Не бойся. — Нам нужно поговорить. Очень серьезно. Арья подымается и прячет кинжал. На Джейме даже не смотрит, будто ничего и не произошло. Это уже во второй раз задевает его гордость. Хотя он и думал, что на неё плевать. — О чём? — Не здесь. Пошли. Коротко кивнув гостю, лорд Старк уходит, ожидая, что сестра последует за ним. И она идёт, всё так же не глядя на Ланнистера. Он думает, что ей просто плевать, а она со всех сил заставляет себя не оборачиваться. Борется с желанием увидеть его лицо, увидеть, что он восхищён, удивлён ею. Будто от этого зависит её жизнь. — Так о чём мы должны поговорить? — О Джейме Ланнистере. Старк закатывает глаза. Она не хочет слышать ещё одну длинную нравоучительную речь. — Я же не трогала его, только сражалась, даже царапины не оставила! По его вине ранили отца! И ты хочешь, чтобы я забыла? Оставила всё как есть? Да? — она не кричит, но от этого холодного голоса по телу бегут мурашки. — Знаю, что ты прикажешь, не приближаться к нему… — Нет. — Что? — Я не прикажу тебе держаться подальше от Ланнистера. Наоборот, я прошу тебя охранять его. Арья молчит. Минуту, две. Джон понимает — она вовсе не в восторге. — И ты думаешь, что я действительно буду ходить цепным псом за Ланнистером? Неужели ты настолько меня ненавидишь? — Арья, я не… — Или ты просто уже не доверяешь мне? Не доверяешь настолько, что приказываешь охранять предателя? — Именно тебе я доверяю достаточно, чтобы попросить охранять Ланнистера. Ты не глупа, ты знаешь, нам не удержать Винтерфелл. И когда мы будем отступать, когда зима придёт в Вестерос и войско Серсеи увидит, что мёртвые реальны, за кем они пойдут? За своей королевой, приказывающей убивать нас, или за Джейме Ланнистером, зовущим на бой за жизнь? — Ни за кем! — выплёвывает Старк. — Ни за кем не пойдут! Ланнистеры, как крысы, и они спрячутся, разбегутся, как только увидят опасность. — Она говорит, и вовсе забывает о тех солдатах, что встретила по дороге в Винтерфелл. Ей обидно, она зла, и за пеленой ярости она вовсе уже не помнит, что они такие же простые люди. Такие же смелые. — В тебе говорит обида. Но попробуй забыть, что они Ланнистеры, попробуй понять, что они — такие же, как мы. Они тоже хотят жить. Хотят спасти своих близких. Но им нужен лидер. Свой лидер, которому можно верить. Я таким не стану, как и Дейенерис, Санса, ты или кто бы то ни был. А Ланнистер станет. — Ну и пусть. С чего мне за ним тягаться? От кого его охранять? Джон видит, что девушка успокаивается и, улыбаясь немного грустно, спрашивает: — Что ты захотела сделать первым делом, когда я сказал, что он приехал в Винтерфелл? — Убить. Сноу не продолжает. А Арье это уже и не нужно. Она теперь и сама понимает. Но это не делает её радостней. И она повторяет вопрос: — Неужели ты настолько не доверяешь мне, что приказываешь сторожить Цареубийцу? Джон подходит ближе, обнимает, он не хочет быть для неё лордом, тем, кто отдает приказ, тем, кому она служит. Ведь всё это не так. Она его сестра, в их жилах одна кровь. Она его маленькая Арья, которую он любит. — Я доверяю, и знаю, что только ты не поддашься своим эмоциям и не попытаешься убить его. Я знаю, что для тебя, как и для отца — долг превыше всего, и ты готова сделать то, что тебе не нравится, если я попрошу об этом, если ты будешь знать, что это необходимо. И именно поэтому. Я не желаю обидеть тебя, я лишь прошу об этой услуге. Об услуге, от которой ты, Арья, можешь отказаться. Старк улыбается, отстраняясь и заглядывая Джону в глаза. — Не знала, что в ночном дозоре учат лести. Или это Дейенерис Таргариен так на тебя влияет? Сноу в ответ лишь смеётся, а его сестра разворачивается, направляясь к двери. — Куда ты? — Охранять Цареубийцу. Мало ли, кому уже «приспичило». А он такой слабый, что его и ребенок победит. — Ему только этого не говори. — Я подумаю. Дверь закрывается, и Хранитель Севера остаётся один. Он понимает, что поступил правильно, что это необходимо и что Арья — именно тот человек, которому нужно было это поручить. Но он не может не признать, что вот уже который раз, со времени их встречи здесь в Винтерфелле, он заставляет её пересилить себя. Ненамеренно, но всё же. Она не доверяет Варису — он убеждает верить. Ей не нравится Дейенерис — он говорит, что без её помощи не обойтись. Они с Арьей не ссорятся, но с каждым новым приказом, как-то отдаляются друг от друга. Порой Джону кажется, что каждый шаг, что он делает к матери драконов, отдаляет его от Арьи. И он не может сделать правильный выбор. Его сестра об этом, конечно же, не знает. Арья предпочитает не думать о чувствах, уже давно. Ведь стоит только немного расслабиться, так же начать чувствовать, всё рушится. Рушится самообладание и относительное, очень относительное спокойствие и приходит боль. Но нельзя поддаваться чувствам, ведь тогда слишком сложно будет делать то, чему учил отец. Следовать долгу. Ведь долг велит без лишних объяснений, немой тенью следовать за Джейме Ланнистером, беречь его от опасности и угрожать расправой каждому, кто осмелится нарушить приказ Джона. И плевать на то, что рядом с ним боль становится всё сильнее, что молчание даётся все с большим трудом, что когда над замком раздаётся звук тревоги, когда солдаты спешат на стены, когда холод проникает под самую тёплую одежду, она уже не чувствует отвращения, глядя в зелёные глаза Цареубийцы. Того самого, который сжимает меч, и, бросая взгляд на обсидиановый клинок на поясе у Старк, говорит: - Если мне не хватит сил - убей. Ей хочется ответить: «с радостью», но почему-то слова застревают в горле противным комом, и на выходе Арья отвечает лишь коротким: - Хватит.