Верный клятве

Арья резко открывает глаза, чувствуя, как за ворот стекает холодный пот, как сердце бешено колотится, желая вырваться из груди, как лёгкие судорожно сжимаются, пытаясь взять ещё больше воздуха… И как крепкие руки прижимают её ближе, прогоняя остатки ночного кошмара. Нужно несколько минут, чтобы понять, что лишь один человек сейчас может обнимать её. — Пусти меня! Арья вырывается, вскочив на ноги, совершенно не заботясь, о пляшущих перед глазами цветными точках и вскидывает руку с кинжалом. — Не смей ко мне прикасаться! Тело пробивает дрожь. Рука предательски трясётся, ноги подкашиваются, и девушка падает на колени. Сон был слишком страшным. Страшнее от того, что это был не сон. Джейме знает, что не должен, но всё же делает. Когда его руки её обнимают, Арья нервно дергаётся, но не отстраняется. — Ты же знаешь, я убью её. Я клянусь, что убью её. Ланнистер знает. Но так же знает, что что-то уже пошло не так. Потому что Арья больше не Старк. Она девушка, которая делит с ним слишком опасную дорогу и он помнит каждое слово, сказанное ею. Каждое слово, шаг за шагом приближавшее его к тому, что сейчас так хочется сделать… Сколько времени они уже провели вместе? Больше месяца. Ужасно много наедине друг с другом. Они так много знают друг о друге, и в то же время так мало… Они в деталях знают привычки друг друга. До того хорошо, что многое уже делают несознательно. Они знают стиль боя друг друга. Им нужно держать себя в форме. Ланнистеру всё ещё нужно тренировать левую руку. Что важнее всего, они знают больные места друг друга. Но теперь больше не бьют туда. Они оба знают, кто был у другого первой жертвой, кому впервые оставили жизнь из жалости, каким поступком больше всего гордятся и за какой себя презирают. Они знают много. Они не знают ничего. Совершенно ничего, о том, почему позволили друг другу всё это узнать. Ланнистер и Старк не друзья. Ланнистер и Старк не враги. Джейме и Арья смотрят друг другу в глаза, совершенно одинаково не понимая, что с ними происходит. Джейме и Арья целуют друг друга. Волк растерзает льва… Так пела крестьянка, которую Арья видела по пути в Винтерфел. Что же. Лев растерзан. Арья не отстраняется, понимая, что бежать некуда. — Зачем? — спрашивает она, понимая, что-то самое глупое, что сейчас можно спросить. — Я не знаю. Джейме пальцами касается её губ, обветренных, искусанных в ночной горячке. Между ними пропасть. Имя. Возраст. Война. Но эти обветренные, искусанные губы… Они сидят ужасно неудобно. Мышцы ноют и болят. Плевать. — Ты ведь Ланнистер. — А ты Старк. Шёпот громом разносится на сотни метров вокруг. Арью трясет, желудок выворачивает наизнанку, а сердце сжимается, словно в тисках. Джейме тяжело дышит, будто ему страшно. Будто? — Ты же был моим врагом. Ланнистер смотрит прямо в глаза. В его глазах — дикий огонь, пожирающий всё вокруг. В её глазах — его едкий дым. Они смотрят. Может слишком долго, а может слишком мало. Кто знает? Кто возьмётся судить? Они израненные, разбитые, сломленные. Зима пришла и уже никто не услышит львиный рев. — Был? — Был. Одно слово, сказанное двумя людьми. Разница лишь в интонациях. Один вопрос и один ответ. Ответ на всё. Он был врагом. Теперь нет. Теперь он мужчина, который бережно её обнимает и опаляет горячим дыханием губы. И Арье он нравится. Нравится его голос, низкий, немного хриплый, временами слишком серьёзный, а временами слишком ироничный. Нравятся его глаза, не смотря ни на что всегда сохраняющее какое-то легкое высокомерие, будто он даже в самые трудные минуты не воспринимает её всерьез. Нравятся все его морщины, неумолимо напоминающими о том, что между ними слишком много лет. Она была врагом. Теперь нет. Теперь она девушка, которая наконец-то позволила себе стать слабой в его руках. Это опьяняет. Ведь Джейме привык быть сильным, защищать кого бы то ни было. Это то, чем он гордился, что спасало его от мыслей обо всем том, что он делал. Но Арье Старк не нужна была его защита. Она и так сильная. И это просто… Бесило. До ужаса, до дрожи. Мгновениями доводило до бешенства, но не теперь. Теперь он нужен ей, теперь он может её защитить. И это всё проясняет. Потому что он хочет её защитить. Во что бы то ни стало. Чем бы ни обернулось. Остался лишь один вопрос. Вопрос, который висит в воздухе, не сказанный, но от того не менее тяжелый. На него нет ответа. Звёзд не видно. Ни звезд, ни луны. Всё окутывает тьма, густая, непроглядная. Даже самый яркий огонь не прорвёт эту завесу. Но может так и лучше. С кромешной тьмой, надежно скрытые от взглядов людей, они наконец-то позволят себе хоть немного открыть то, что так долго сковывало сердце и покрывало душу толстым льдом. Джейме чувствует, как исчезает ржавчина, от которой защищена сталь, которой он убивал и золото, которое долго было его щитом, но которая так плотно покрыла внутренности…что он не чувствовал. Арья медленно поднимает руку, сама не до конца уверенна в том, что хочет сделать. Хочет ли? Да? Нет? Она поднимает руку, шершавой ладонью проводя по скулам, колючей щетине. Старк чувствует, как он делает глубокий вдох, задержав такой драгоценный теперь воздух в лёгких, давая себе привыкнуть к тому, чего так долго не чувствовал. Дрожь пробирает всё тело, но волчица руку не опускает. Она рвано дышит, не может сдвинуться с места. Арья хочет быть ближе, но не может сделать шаг первой. А Джейме отчаянно хочет знать, может ли он сделать этот шаг. Может ли он быть мужчиной, а не союзником. Слова… Они бы всё упростили. Они бы всё упростили? Как мальчишка. Но если бы он только знал, что если задаст такой желанный вопрос, если спросит…если бы знал, что она не отпрянет, не убежит и не…так смешно…не убьёт его. — Я хочу тебя поцеловать. Не вопрос. Но он ждет ответа. Мгновение. Серые глаза встречаются с зелёными, чтобы раз и навсегда решить их общую судьбу. Без лишнего пафоса. Ведь так оно и есть. Серые и зелёные. Мгновение. И никто никогда не сможет сказать, кто подался вперёд первым. Да и зачем? Важна лишь степень искренности. Важно лишь то, с какой нежностью оба целуют. До исступления, до дрожи во всём теле, до смерти последней мысли. Джейме легко приподнимает её подбородок, отрывается от губ, покрывает поцелуями тонкую шею, запутывается пальцами в волосах, которые не назовешь шёлковыми или блестящими, но чей запах так опьяняет… — Посмотрите, любовнички! Что они забыли посреди леса? Доля секунды и они уже стоят, вскинув клинки, готовые защищаться до последнего. — Кто вы? Хохот. Мерзкий. — Это мы вас спросим. Кто вы и что делаете возле лагеря Ланнистеров? Арья, ругая себя за свою же глупость и невнимательность (видят боги, виновата в этом вовсе не она), наконец-то замечает, что на незваных гостях доспехи со львами. Джейме думает о том же и они многозначительно переглядываются. Оба понимают, что всё идёт не по плану. — Мы просто путники, идём в Королевскую гавань с речных земель. — За идиотов нас держите? У вас породистые лошади и мечи не из дешёвых, отсюда рубины на рукояти видно! — Вы воры, вот вы кто! У Арьи по лицу ходят желваки. Нет. Никто не посмеет говорить, что она украла меч, что по праву рождения должен принадлежать ей. Никогда. Ярость сдерживать трудно, куда труднее, чем скрывать бессилие или беспомощность. Джейме хватает её за руку, сдерживая ещё даже не осознанный ею самой порыв. Ему ли не знать, каково это. — Стой. Тихий шёпот. И предательский отблеск костра на золотой руке. — Смотри туда! Его рука! Солдат выхватывает меч. Их окружают со всех сторон. Не велика беда, оба почти уверенны, что справятся, вот только нападать не спешат. — И мечи со львами! — Это же Цареубийца! Тут вскидывается уже Ланнистер. Арья отчётливо слышит его голос, он чеканит каждое слово, но без злости. В его голосе презрение, надменность, те самые, которые она до этого слышала и в свою сторону. Это как часть его самого. — Я твой лорд, мальчишка! — сейчас ему плевать на все клятвы и то, что когда-то говорил отцу. Только равному он позволил бы назвать себя так в глаза. А большинства равных уже давно нет в живых. Дерзость порок, не благодетель. — Ты мне не лорд! А королева хорошо заплатит за твою голову, мерзкий предатель! — Вот значит как? — они кружат, словно звери, готовые в любой миг разорвать друг друга на клочья в порыве животной ярости. — Но его голову ты получишь только через мой труп! — А ты кто такая? Его шлюха? Сельская девка, которая слишком много о себе возомнила? — Смотри на меч свой не нахромись! Будет жаль потерять такую игрушку. Они мерзко ржут и Арью уже не сдержать. Лязг железа, слишком громкий для леса. Короткие вскрики, слишком тихие, чтобы привлечь других. И алая кровь, пачкающая слепящую белизну снега. Мальчишка ползёт, хватаясь за раненую ногу. Лев играет со своей добычей. — Милорд, прошу, пощадите. — Не у меня проси пощады. У неё. Джейме отступает, и Арья нависает над испуганным юнцом, так неосторожно обозвавшим его. — Прошу. — Ты хотел знать кто я такая? — девушка заносит меч, готовясь оборвать ещё одну жизнь. — Я Арья Старк. И я доставлю тебе удовольствие. Мы поиграем. Но в мою игру. — Нет, не нужно, не убивайте! Валирийская сталь с невероятной лёгкостью пронзает живую плоть. Старк видит на худом лице боль и страх и не сразу осознает, что улыбается. Улыбается страшной улыбкой. Минута. Наполненная последним жаром схватки и слишком явственным запахом свежей крови. А затем она оборачивается и снова смотрит на Ланнистера. Они не знают что делать. И дело вовсе не в плане. Он, в общем-то, особо не пострадал. Лишь несколько лишних жертв. Но что делать с ними самими? — Отвернись, а лучше уйди на время. Тебе не нужно это видеть. — Я видел вещи куда страшнее. — Ты не знаешь, что я буду делать. Уходи. — Сейчас меня не это волнует. — Уходи. На её лице ни капли чего-то, что можно было бы назвать небезразличием. Она словно камень. Снаружи, но не внутри. Внутри Арью Старк съедает страх, тот самый, который она так долго училась гнать прочь от себя. Гнать к другим, к слабым, к кому угодно, только бы подальше от себя самой. Она ведь не знает, что такое страх! Арья Старк ужасно боится того, что чувствует. Того, что это самое безразличие, которое намертво приклеилось к лицу, своими корнями заползает всё глубже, причиняя боль, с каждым мгновением всё сильнее. Так не болит ни одна рана. Так не болит, когда теряешь родных и друзей. Так болит, когда позволяешь себе любить врага Который не враг ведь больше? — Уходи. — Арья! — Уходи. Старк разворачивается, склоняясь над телом, надеясь, что лишь кинжала в тонкой руке ему хватит, чтобы понять, что здесь будет происходить и уйти, не задавая лишних вопросов. Джейме не желает в этот раз уходить, наплевав на то, что что-то не так. В отличие от этой девочки (кто же она ещё, если отрицает уже очевидное), за его спиной уже слишком много, чтобы так легко отступать от своего. О да, её он бы назвал своей. Как же сладка эта мысль. Как же манит… Она вся дрожит, когда Ланнистер прижимает к себе и, смотря сверху вниз спрашивает: — Кто я для тебя? — Пусти. — Ответь мне. Чтобы я поверил. Слова вертятся на языке, и нужно огромное мужество, чтобы их сказать. Нет. Выплюнуть прямо в лицо, чтобы раз и навсегда заставить его пожалеть, что позволил себе вот так вот её прижимать, словно она всего лишь очередная маленькая леди, будто она должна обомлеть в его объятиях и сдаться. Нужно огромное мужество чтобы отказаться от того, чего так хочется. Зачем? — Ты Ланнистер. Грубо, резко, с презрением, но не безразлично. Джейме смеётся. В его смехе снова высокомерие. — Я тебе не верю. Арья Старк не поцеловала бы Ланнистера. — Я тебя не целовала! Ты всё это начал! — Но ты не оттолкнула. Ты целовала меня, — он улыбается одними глазами, словно специально провоцирует, дразнит, заставляет сорваться, — леди Старк. Пощёчина. Звонкая, обжигающая. Но он не отпускает. Не теперь, когда имеет власть. Такую редкую, но оттого ещё более желанную. — Отпусти меня, или клянусь всеми богами, я убью тебя. Не шутка. И не пустая угроза. Ланнистер наклоняется, едва касаясь губами её губ и едва слышно шепчет: — Убивай. Всего пара секунд и Старк держит кинжал у его горла. Уже в который раз. Что они делают? Сумасшедшие! Будто нет ни ходоков, ни страшной войны! Будто этот чёртов поцелуй — единственное, что осталось важного в мире. Холодная сталь прокалывает кожу. Тонкая струйка крови стекает по шее. Но Цареубийца отчего-то знает, что дальше она не пойдет. Еще одна пощечина. Куда больнее предыдущей. Арья отворачивается, обхватывая себя руками. Её бьет мелкая дрожь и этого уже не скрыть. Старк едва не плачет. Она не верит самой себе. Неужели она…хочет этого? Неужели хочет снова его поцеловать? Да будут прокляты боги, что сотворили её девушкой. Да будут прокляты все, кто привёл её к этому моменту. Ланнистер подходит тихо, осторожно. Дразнить её больше нет смысла. Она ведь уже поняла. — Ты бы ужаснулась, если бы узнала, сколько раз я представлял, что убиваю тебя и не мог этого сделать. Даже в собственных мыслях, — огрубевшие пальцы мягко ложатся на девичье плечо. — Я не знаю почему…не потому, что ты девушка, не потому, что младше, не потому, что в моих мыслях ты всегда беззащитна… Старк поворачивается, смотрит мужчине прямо в глаза и совершенно ровным голосом спрашивает: — Что с нами происходит? — Не представляю. — Мы должны думать только о том, как помочь Джону, верно? — Да. — Всё остальное только отвлекает. Нечего возразить. Идёт война. Жестокая и беспощадная. Стоит дать хоть малейшую слабину и смерть тут же подкрадётся, холодным дыханием опаляя затылок. А то что произошло…да, это делает их слабыми. Слишком зависимыми друг от друга. Слишком уязвимыми. — Впереди слишком опасно. Джейме кивает, соглашаясь с каждым её словом. Желание заставить её признать, что она, как и он, хотела этого поцелуя, медленно угасает. Арья продолжает говорить и её слова складываются в один монотонный звук. Рука Ланнистера всё ещё на плече и Старк не чувствует даже малейшего желания её оттуда убрать. Она говорит об ответственности, долге и ещё чем-то в этом роде, а сама даже не различает собственных слов. Будто силы на борьбу с собой на исходе. Но всё куда хуже. Её силы иссякли. Как не жаль это признавать, но ещё в тот миг, когда он впервые поцеловал. Всего секунда, в которую из головы наконец-то исчезают лица отца, матери и брата…и она всё решает. Арья резко замолкает и утыкается головой в широкую мужскую грудь. А слёзы капают из глаз. Всего несколько маленьких капель, но они с головой выдают то, с чем она так долго боролась. Слабость. — Арья… Его крепкие руки прижимают ближе, дают защиту и Арья Старк понимает, что быть слабой…приятно. Быть слабой не со всеми, но с ним можно. Почему именно с Ланнистером? Да какая к черту разница? Она ведь давно для себя решила, что не будет больше считать его ни врагом, ни Ланнистером. Так почему же всё время нарушает данное самой себе слово? Почему не может, наконец, забыть, что он Ланнистер? Почему не может наконец-то увидеть просто мужчину, который плюёт на то, что она Старк и нежно водит рукой по волосам, успокаивая вырвавшуюся слабость. Ведь какие-то минуты назад получилось…ведь когда целовала получилось… — Джейме, — она впервые называет его по имени и замолкает, испугавшись, того, что при этом чувствует, — поклянись мне…поклянись, что если я сейчас тебя поцелую, то ты никогда не заставишь меня об этом пожалеть. Джейме выдыхает. — Клянусь.