Верный клятве

Ей снился отец. Но не так, как раньше. Ей не снился тот день, его казнь, картина, которую Йорен смог от нее скрыть. Нет. Арье снился отец, сидящий под сердцедревом в богороще. С аккуратно собранными волосами, в чистой белой рубахе и совершенно такой же, каким она его помнила. До последней морщинки. Они говорили. Очень долго. Солнце садилось и восходило раз за разом, пока Арья не потеряла счет рассветам и закатам. Они просто сидели рядом, Нед обнимал дочь и она рассказывала ему все. Все, о тех долгих пяти годах, что провела без него. Нед, наверное, все это знал. Но все равно внимательно слушал каждое слово. Смеялся, или прижимал ближе, укачивая и вытирая дочери слезы, разбивая ее тяжелую тишину своим низким голосом, шепчущим слова утешения. Да, Нед все знал. Но не спросил ни о чем, что она не рассказала сама. Ни о ком. Он задал только один вопрос. — И что дальше? — Дальше? — Арья удивленно подняла к отцу голову, уставившись совсем как маленький ребенок. — Ты ведь не думала, что останешься здесь навечно? — мужчина легко улыбнулся, слегка ослабляя объятия. — Ты знаешь, что меня ждет? — Нет, не знаю. — Но ты пойдешь со мной? — Не только я, мы все пойдем с тобой. Девочка опустила глаза. Ей было… Стыдно. Наверное, это самое подходящее слово. Потому что боль была теперь настолько привычной, что она даже её не различала. Но вот стыд… Жгущий, накатывающий оглушительной волной, он приходил каждый раз, когда она вспоминала родных. Пыталась вспомнить… — Отец, я… Я забываю их лица… Нед только грустно улыбается. Ему тоже когда-то было стыдно. И он отчаянно хотел услышать то, что говорит теперь дочери: — Главное, не забудь их любовь. Нашу любовь. И все исчезает. Ни яркого света, ни боли, ничего. Она просто… Просыпается. Как от слишком долгого сна. После которого еще не сразу можешь осознать мир вокруг себя. Видит Сансу у кровати, которая еще смотрит на только что закрывшуюся дверь. Легко улыбается, когда сестра поворачивается. Чувствует ужасную слабость, и не может даже засмеяться, как следовало бы, когда старшая Старк, дрожащими руками смахнув подступившие слезы, спрашивает: — Выспалась? Может только, сама не узнав свой голос ответить: — Еще пять минут.

***

Возвращаться к прежней жизни так странно… Чем для нее раньше был месяц? Верхом от Винтерфелла до Королевской гавани и обратно. Не срок вовсе. Что для нее месяц теперь? Слишком долго чтобы просто вернуться к жизни. Потому что ко многому нужно привыкнуть. Заново привыкнуть к своему телу. Истощенному, с выступающими костями и кожей, больше напоминающей ссохшийся пергамент. Но на внешний вид Арье плевать. Пусть она хоть тысячу раз будет похожа на тех, кого они победили. Куда сложнее справиться с тем, что несет за собой этот вид. Заново научиться ходить, превозмогая боль, сравнимую с десятками кинжалов впивающихся в ноги, осознавая собственную беспомощность… Заставлять себя хоть немного есть, наперед зная какими муками это обернется… С трудом держать глаза открытыми когда очередной лорд или просто кто-то очень важный высказывает свое почтение… Учиться обходиться одной рукой и день за днем уверять Сэма, что она не желает ходить с культей… С болью смотреть как друг Джона ощупывает каждый почерневший палец, сжимает каждую, проступающую жилку и ничего не чувствовать… При других обстоятельствах Арья даже позволила бы немного жалости к самой себе. Но не теперь. Вся боль, все терзания и души и тела, все это она принимает с готовностью и смирением. Она убила собственного брата. Не важно зачем и как. Она убила Брана. И готова платить за это. Платить чем угодно. Даже почерневшей левой рукой, которую не чувствует и которая больше никогда не сожмет Иглу. Рассказать все, что случилось там в первый раз… Сансе… Еще больнее чем сделать это. Джону… Как голыми руками вырвать сердце из груди. Сидеть и плакать, выть, совсем как волк на их гербе. Каждый день засыпать со слезами. Но все же возвращаться к жизни. Узнать, что её дом, Винтерфелл совсем не тронут. Не разрушен вовсе, лишь немного покоцан. Был, ведь каменщики уже все исправили. Узнать, что Джон теперь Таргариен, и правит вместе с Дейенерис. И летает на драконе. Узнать, сколько имен выбили на стенах богорощи. И со страхом искать там знакомые. Алис Карстарк. Джорах Мормонт. Лианна Мормонт. Теон Грейджой. Сандор Клиган. Брандон Старк. Она проводит пальцами по каждому из них. — Пес спас мне жизнь. А я не успела попросить прощения… — За что? — Санса просто идет рядом, понимая, что больше чем кто-либо Арье нужен тот, кто просто будет слушать. Кто разделит все, что случилось. Кто сделает так, чтобы она не была одна. — Много за что. Я бросила его умирать. А затем отобрала его месть. — Гора? — Да. Сестра ничего не говорит. Об этом она знать не хочет. Боится даже представлять свою маленькую Арью рядом с Горой. — Лианна… — младшая Старк в бессильной ярости сжимает кулак. — Разве вы не могли отправить её в крипту? Силой… Связать, заставить… Она даже не ждет ответа, потому что знает его. Не могли. Как и ее саму. — Бран… Арья сжимает ладонь, цепляясь пальцами за гладкий камень, почти до крови сдирая ногти… Будто пытается ухватиться за древнюю кладку, вырвать с корнем, забрать себе… — Ты сделала то, что должна была… — Сансе больно. Она потеряла брата. Сансе больно, оттого что Арье еще больнее. Ведь она словно слышит каждое несказанное сестрой слово. Она так хочет услышать не просто о том, что случилось. Она хочет чтобы Арья могла вылить на нее всю свою боль. Но не знает, сможет ли это выдержать. Самая большая плата за счастье любить кого-то — это неизбежная боль от бессилия помочь. Слезы льются одна за другой, а девочка даже не замечает. Она так к ним привыкла… Не думала, что когда-то сможет плакать опять. Смогла. — Почему этот пустой? — спрашивает Старк, проводя по нетронутому месту среди тысяч других имен. Осознание приходит совершенно обычно. Без боли, обиды или разочарования. — Для меня? — Да. Санса могла бы оправдываться, что никто не знал и они с Джоном хотели чтоб Арья с Браном были рядом здесь… Но зачем? — То, что это место пустое — мое самое большое счастье. Старшая Старк подходит сзади, обнимает и зарывается в волосы сестры. Сколько бессонных ночей она провела у ее постели, умоляя богов чтобы не забрали у нее и Арью. Сколько дней продолжала вливать отвары и со страхом проверять дыхание. И вот теперь, её маленькая сестра стоит перед ней. Живая, теплая, родная. По жилам разливается тепло, и обе чувствуют его совершенно одинаково. Как хотел отец когда-то. Арья думает об этом, и говорит наконец то, что, наверное, должна была рассказать уже давно. — Я видела отца. Он снился мне, хотя… Не уверена, что это был обычный сон. Я говорила с ним, все рассказывала, а он слушал. Ты помнишь, каким он был красивым? — Да. — У него был маленький шрам над бровью, и ямочки. Когда он смеялся… Я смотрела на него, и знаешь… Я помнила все… Каждую его черту, будто он постоянно стоял передо мной. Я помню его и сейчас. Но не помню других. Когда вспоминаю маму — вижу лишь размытый образ. Робба — похожим на Джона и отца, но он ведь был на них не похож… И Рикона, я едва могу вспомнить его совсем мальчиком… — Я помню маму в тот день, когда приехал Роберт. Когда она укладывала мне волосы, а я просила, чтобы она уговорила отца на мой с Джоффри брак. — Санса опускает глаза, будто возвращаясь в тот день. — Она была немного уставшей. И ей не нравилось, как я её умоляла. Немного недовольная… Но у нее были такие добрые глаза. Они всегда были добрые, даже когда ругала нас. Я совсем не замечала, что у нее уже были морщины. Она ведь только-только начала стареть… — девушка замолкает, будто переводя дыхание. Теперь. Теперь она может хоть чем-то помочь Арье. Она хочет отдать свои воспоминания. Пусть они станут их общими… Пусть будут у обеих. — Робба я тоже помню таким, как в тот вечер, когда был пир. Когда ты запустила в меня какой-то гадостью и он рассмеялся, а затем увел тебя спать. — Я помню Робба в Близнецах. — А я Рикона после Битвы Бастардов. Они пережили одно и тоже. Потеряли братьев. Видели то, что с ними сделали те, кто клялся их дому в вечной преданности. Они обе отомстили. С не меньшей жестокостью. Только для Арьи это теперь не так важно. Ей важнее научится жить с болью, хоть временами ее отпуская. И не причиняя боль другим. Она учится этому так же, как когда-то училась менять лица. И когда-то она определенно сможет быть прежней, не давая никому знать правду о своих чувствах. Но пока… Пока она еще слишком резко меняет тему мысленно благодаря Сансу, которая делает вид, что не замечает. — Джон прибудет завтра? — Да. Ему теперь не нужно много времени на путешествия. Арья улыбается. Ну конечно. — Это хорошо. Не терпится увидеть его корону. Сестра смеется в ответ. Да, она будет Арье опорой. Не важно, на сколько кусков разрывается ее собственная душа. — Вряд ли он возьмет с собой корону. — Я заставлю его за ней вернутся. Что ему… Слетать туда и обратно. Они смеются, уходя к замку медленным шагом. И Арья думает, что ненавидит юг. Юг, который сначала отобрал у нее отца, а теперь забрал себе Джона, который нужен ей больше чем кто-либо. Потому что ей нужен ответ на вопрос. И только Джон может его дать. — Джон, скажи мне… Когда вы нашли меня… Возле Брана… О чем подумали? — Арья… Они сидят в Богороще, под все тем же сердцедревом. Старк теперь любит это место больше любого другого в замке. Потому что здесь ей больше, чем где-либо, удается заглушить чувство одиночества. Ведь Санса хочет быть рядом, хочет помочь, защитить. Вот только у нее теперь есть не только Арья, которая видит их с Тирионом и все прекрасно понимает. Ревнует, но не смеет даже думать о том, чтоб посягнуть на счастье сестры. Поэтому идет по иному пути, думая, что узнав все, до последней крупицы, почувствует облегчение. Едва не срывается на крик: — Скажи! И Джон снова чувствует насколько она далеко. Его любви и силы хватило бы чтобы защитить Арью от всего. Но он теперь король. И его сила нужна государству. Он теперь муж. И его любовь нужна другой, не меньше чем она нужна Арье. Поэтому он говорит правду, думая, что она куда правильней теперь любой, даже самой удобной лжи. Говорит тихо, как и в тот день, когда подарил ей Иглу: — Тебя нашел Джейме Ланнистер. Когда все случилось, вихты тут же… умерли. Все разом, так быстро, что мы еще продолжали махать мечами, не могли до конца осознать. Затем поняли, что кто-то это сделал. Хотели сразу же найти. Сразу начались крики, путаница. Каждый спрашивал кто видел Его, куда он шел… Кто-то сказал о башне. Я вспомнил про Брана, помчался туда, не успел даже внутрь войти, как появился Ланнистер. С тобой на руках. Я думал… Думал ты погибла. Мне уже стало плевать на Короля Ночи. А затем Джейме сказал, что ты его убила. И что нужно срочно найти лекаря. Мы кинулись к крипте… — Это не то, что я хочу знать. Когда ты увидел Брана… — Если ты думаешь, чувствовал ли я к тебе ненависть, то нет. Может не сразу, но я понял что ты сделала. Я не догадывался обо всей истории, но я знал, что так нужно было. Так же как знал, что другие не поймут. — Кто знает, кроме тебя и Джейме? — Санса, думаю Тирион. Дейенерис. Варис. — Все… — Пойми, когда Бран уходил в ту башню, он попрощался. И сказал, что все, что он делал, он делал ради нас. И еще сказал… Он сказал «как и Арья». Я думаю он знал. Поэтому не думай, что тебя будут презирать. Ты спасла миллионы невинных жизней, заплатив за это ужасную цену. — Как и Джейме. Но его все равно зовут цареубийцей. — Уже нет. — Уже не все. Джон молчит в ответ. Врать он ненавидит. Врать Арье? Разве ей вообще можно соврать? — Ну да ладно. Со временем все образуется. — Арья вздыхает, а затем, уже совершенно спокойно поворачивается к Джону, с такой же напускной улыбкой которую сотню раз видела Санса, и спрашивает: — И как тебе Королевская Гавань? — Слишком жарко. Им бы рассмеяться, обоим, чтобы прогнать остатки того ужаса, что неизменно возвращается каждый раз, стоит только вспомнить. Ведь Арья никогда не узнает того, что Джон так же плакал над телом Брана, так же по-волчьи выл, когда сидел над её постелью и так же не желал смотреть на любое свое отражение. Потому что он не смог их защитить. Своих маленьких брата и сестру. Им бы рассмеяться, но они только улыбнутся, обменявшись взглядами, что важнее тысячи слов. Ты не виновен. Ты не виновна. Арья тяжело вздыхает, но… всего на пару минут у нее выходит. Отпустить. И прижавшись к Джону, как во сне прижималась к отцу, она просит об одном, чего теперь хочет по-настоящему. — Расскажи мне что-то хорошее. Его Величество смеется и, смотря сестре прямо в глаза, впервые произносит вслух: — У меня будет ребенок… — Правда? Я так рада за тебя! — Боль не возвращается. Ей не больно. Она счастлива. — И за Дейенерис. Ты не мог бы… Передать ей, что мне очень жаль, что я относилась к ней с предубеждением. — Ты имела на это право. И ты, и Санса, все… С моей стороны глупо было считать, что все полюбят ее только потому, что люблю я… — Нет, не глупо. Это было бы справедливо. Ведь ты хороший правитель. Достойный. Ты был прав, когда поверил ей и прав, когда требовал этого от нас. В конце концов, мы многим, очень многим ей обязаны. — Говоришь совсем как Санса. — Хочешь сказать, как леди Винтерфелла? — Конечно, Санса ведь не останется ею надолго… — Что? — Арья резко поворачивает к брату голову. Конечно, она догадывалась. Но услышать подтверждение, услышать высказанные Джоном её собственные страхи слишком сложно. Настолько, что она тут же забывает обо всех своих обещаниях забыть об эгоизме. Напрочь забывает о том, что желает сестре счастья. — Она разве не сказала? — О чем именно? — О том, что хотела сказать лично по многим причинам. — Санса появляется слишком внезапно для нее. Она ведь никогда так не делает. Никогда не застает Арью врасплох. — Стоило оставить вас и вот уже ты успел проболтаться. — Он бы определенно не сделал этого, если бы ты не держала от меня тайн. — Прости, я не хотела так сильно волновать тебя, пока ты окончательно не придешь в себя. — Не думаю, что после всего смогу окончательно прийти в себя, хоть когда-то. Так что, думаю, есть смысл рассказать все. Не то, чтоб я не догадывалась о том, что услышу… Но я хочу услышать это от тебя. — Ну ладно. Ты ведь знаешь, что в Королевской Гавани меня выдали замуж за Тириона Ланнистера. — Так… — Теперь, когда Рамси мертв, это значит, что я стану леди Утеса как только королева согласится подтвердить законную силу… — Подожди-ка… ты ведь говорила, что вы не спали! А Рамси… О какой законной силе идет речь? — Возможно это не совсем законно, но все, кто мог бы что-либо подтвердить мертвы и есть только мои слова и его… — И ты воспользуешься этим, потому что любишь его. — Да. — Ты уверена? В голосе Арьи сомнение и Санса не до конца его понимает. Поэтому легко краснеет, но вовсе не от смущения. — Надеюсь твои сомнения касаются моего отъезда из Винтерфелла. Потому что если ты сомневаешься в моей искренности, то это крайне оскорбительно. Особенно с твоей стороны. Арья настолько жалеет в этот миг, что вообще посмела высказать сомнение, что даже не замечает последних слов сестры. Она лишь хочет оправдаться. — Я не сомневаюсь в твоих чувствах, но… Подожди-ка… — мысль ударяет внезапно. — Джейме ведь старший сын. Он должен быть лордом Утеса. Не думаю, что в его клятвах еще есть какой-то смысл… — Он отказался от своего права, когда покинул Вестерос. — Так… — почему нельзя было сказать это ей раньше? — Это все… занятно. Значит ты, Джон, теперь король. Ты, Санса, леди Кастерли Рока. И вы решили взвалить на меня Север? Занятно… Не ты ли, брат, не так давно пел мне песни о том, как ненавидишь бремя правления? — Арья, я… — Нет, я не против… Вы заслужили то, чтобы быть счастливыми рядом с теми, кого любите. Но я ведь тоже это заслужила! Обо мне кто-то подумал? — Но ты ведь всегда хотела этого! — Санса делает шаг навстречу с искренней верой в свои слова. Настолько искренней, что она на мгновение передается и её сестре. Но лишь на мгновение. — Что, прости? — Я сотню раз, все наше детство, слушала, как ты говорила это отцу. Ты ведь всегда хотела командовать замком… — Я была ребенком! Для меня командовать замком значило ездить верхом и время от времени махать мечом! Я совершенно не представляю как руководить людьми! — Правда? Джендри говорил о другом. — Причем он здесь? — Ты ведь помогла им сбежать. Вела их на Север. Кроме того, ты вела целую армию на войну. Через весь Вестерос. — Это другое! — Как же ты не понимаешь? Это одно и то же. — Когда мы сбежали с Харенхола, нас было трое. И управлять было некем. Армию вел Ланнистер, а не я. Я не справлюсь. Сестра хочет сказать что-то еще. О, она еще много хочет сказать. Скорее даже не ради Арьи. Ради себя. Санса хочет сказать все те слова, что вертелись у нее в голове каждую бессонную ночь. Хочет сказать каждую фразу, которую хотела сказать чтобы доказать самой себе, что так будет лучше и для Арьи. Но Джон успевает первый: — Санса, стой, дай нам поговорить. Наедине. И она уступает. Королю. Брату. Скорее самой себе. Уходит. А Его Величество только тепло улыбается, продолжая: — Помнишь, ты была ужасно сердита, когда я просил стеречь Ланнистера. Тогда я сказал, что ты можешь отказаться. Ты можешь отказаться и сейчас. Я найду того, кто сядет в Винтерфелле. Но здесь всегда должен быть Старк, помнишь? Старк. Тот, кого будут знать люди и, что важнее, кто будет знать их, кто будет сидеть с ними за одним столом, смеясь и распивая эль, тот, кто будет драться с ними плечом к плечу. Разве это все не о тебе? Разве ты не видишь как смотрят на тебя? Ты дочь Эддарда Старка. И поверь, не только по крови. Ты такая же, как он. И ты будешь править не хуже его. Будешь править, но не в одиночку ведь. Рядом будет Сэм, я всегда смогу помочь, как и Санса. С тобой будет уйма советников, столько, что в один прекрасный день ты просто захочешь их всех убить. Арья смеется, и Джону становится легче. — Но мне страшно… — Как и мне. Если бы ты была там в тот день… Если бы ты была там когда на меня надели корону… Наверное, ты была бы единственной, кто увидел бы насколько мне страшно. — Смелый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто преодолевает свой страх. — Да. — Хорошо. Выбора у меня особо и нет. Если тебе нужно было мое официальное согласие, то я его даю. И скажи Сансе… у нее есть мое благословение. — Конечно, леди Старк. — Вот только… Джон, ты должен знать. Я не выйду замуж. И не рожу детей. У меня не будет наследников. В любом случае… с моим именем. — Я знаю. — Ты же знаешь, что это значит. На мне дом Старков закончится. — Не закончится. Если боги подарят мне или Сансе сыновей, младший будет носить имя Старков. И станет лордом Винтерфелла и Хранителем Севера. — И королева согласится? Или Тирион? — Уже согласились. — Признает ли это Север?.. — В наших жилах одна кровь. Кровь Старков. Кровь севера. И в нём будет она же. *** — Миледи, там прибыл всадник, очень хочет с вами увидеться. Арья оторвалась от письма, так нежданно вернувшего ее к прошлому. Еще с минуту она смотрела на косые строчки Джона, сообщавшие что отныне она не последняя Старк. И что ее бремя теперь не вечно. Улыбаясь сама себе, она едва заставила себя вспомнить слова стоящего перед ней слуги. И задать необходимый вопрос. — Кто? Он назвал имя? Слуга замялся. Арья лишь приподняла брови, всем видом давая понять, что искренне ждет ответа. — Он назвался Джейме Ланнистером, леди Старк.