Дорога домой

      Двенадцать человек и два дракона едут на юго-запад. Несколькими милями восточнее строго на юг движутся сто тысяч одичалых. Ну, может, не сто, а девяносто девять. Манс оставил отряд в Чёрном Замке, и ещё по одному послал в Сумеречную Башню и Восточный Дозор. Сир Денис Маллистер, командующий Сумеречной Башней, даже если соберёт всех уцелевших дозорных, вряд ли выстоит против атаки с юга. Про Восточный Дозор нечего и говорить: после гибели отряда Пайка там остался десяток инвалидов.       Двенадцать человек и два дракона едут вместе, но держатся порознь. Тирион и Сэм общаются в основном между собой: два книголюба нашли друг друга. Тирион поддразнивает Сэма (кажется, он девственник) и делится своим богатым опытом в обращении со шлюхами. Сэм краснеет и, когда думает, что на него не смотрят, поедает глазами Лилли. Одичалая же предпочитает общество Дени. Материнство сблизило их, а слепота сестры странным образом уравняла дочь короля с дочерью Крастера. Трёхмесячный сын Лилли до сих пор не имеет имени, что очень удивляет Дени.       Джейк, которому уже восемь месяцев, полюбил играть с драконами. И Кайрос, и Иштар позволяют малышу гладить себя и даже дергать за хвост, но к другим нашим спутникам они настроены довольно агрессивно. Частенько драконы срываются с места и летят в ближний лес, вскоре возвращаясь с птицей или мелким грызуном в зубах. Только после того, как мы с Дени отказываемся от их добычи, они поджаривают и съедают её. Едят они много, и уже выросли до размера средней собаки. Лилли от них в ужасе.       Сандор Клиган держится в одиночестве и разговаривает мало, как и Бриенна Тарт. Первый груб и самодостаточен, вторая слишком стеснительна. Уроки водных танцев она продолжать отказалась под предлогом заботы о моём здоровье, хотя, по-моему, она просто поняла, что я уже научил её всему, чему мог.       Джона Сноу часто можно видеть рядом с сиром Джорахом. Говорят они, как нетрудно догадаться, о Старом Медведе. Оба уважали его, оба скорбят о его смерти, оба считают его эталоном чести, а себя — недостойными его учениками. Я целый час еду рядом с ними и, когда их разговор заходит на третий круг, решаю, что больше не выдержу. Я пришпориваю коня и догоняю Мелисандру.       — Вы меня удивляете, король Визерис. Как может тот, в чьих жилах течёт кровь дракона, чей брак скреплён самим Рглором, на чьих глазах произошло чудо, доказывающее силу Владыки, цепляться за ложных богов? Вы же умный человек, — Мелисандра мягко улыбается, — и наверняка понимаете, что ваши Семеро не более чем выдумка, нелепая сказка, придуманная власть имущими, дабы держать подданных в невежестве и страхе?       — Как вы и сказали, леди Мелисандра, вера Семерых нужна мне, власть имущему, чтобы управлять народом. Пускай это ложь, но ложь необходимая.       — Зачем ложь, когда есть правда? Владыка Света истинный бог, и он избрал вас своим героем. Почему же вы столь упрямо отвергаете его?       — Я не хочу насаждать веру, чуждую большинству моих подданных.       — Вас пугает религиозная война? Но это пустяк по сравнению с Войной Дня и Ночи. Грядёт великая битва с силами Тьмы, и мы, слуги Света, не должны колебаться, не должны проявлять уступчивость и мягкотелость. Кто не с нами, тот против нас — или вы не согласны?       — Я не хочу проливать кровь невинных.       — Кровь прольётся, так или иначе. Вы пощадили Томмена и потеряли трон. Разве эта ошибка ничему не научила вас?       — А вы бы хотели, чтобы я убивал детей?       — Детей, женщин, мужчин, стариков. Всех, кто отверг свет и выбрал тьму. Иного пути нет.       — А я думаю, есть.       Мелисандра пожимает плечами.       — Со временем вы узрите истину, ваше величество. Молюсь, чтобы это не случилось слишком поздно.       Отложив пока что идею обратить в свою веру меня, Мелисандра принимается за более лёгкую цель: Лилли. Одичалая слушает жрицу с открытым ртом, впитывая каждое её слово, и уже к исходу дня число приверженцев Рглора в нашем отряде достигает двух.

***

      Темнолесье разочаровывает меня. После долгого марша на юг, и предшествовавших ему ещё более долгих переговоров с лидерами кланов я ожидал чего-то повнушительней. Но замок Гловеров — просто большой деревянный дом, окружённый земляным валом и обросшим мхом частоколом. А вот Аша Грейджой меня удивляет. Уже во второй раз я вижу женщину, избравшую неженскую роль, но если случай Бриенны объясняется её телосложением и внешностью, то Аша ростом чуть ниже меня и достаточно красива… хотя большой нос и мускулистые руки немного портят впечатление.       Я жадно читаю письма, пришедшие в Темнолесье за последние четыре месяца: ровно столько я путешествовал по глуши и был оторван от внешнего мира. Островитяне выбрали себе короля. Им стал Эурон Грейджой, старший из дядей Аши. Вряд ли племянница его любит, иначе не оспаривала бы его право на трон, и, проиграв, не убегала бы так поспешно и так далеко. Девушке фатально не везёт: когда моё войско (две тысячи солдат из горных кланов) подошло к Темнолесью, она кувыркалась в постели с любовником, и выскочила во двор в чём мать родила. Хотя топор схватить успела. Но к этому времени слуги леди Гловер уже открыли нам ворота, сделав положение железнорожденных безнадёжным. Леди Гловер горячо благодарила «друга короля Робба» за избавление от «железной суки».       Сам Робб, увы, потерпел от Манса сокрушительное поражение под Винтерфеллом. Как и в войне с Дозором, Король за Стеной применил отвлекающий манёвр: пока основные его силы двигались по Королевскому тракту, небольшой, но очень шумный отряд осадил Последний Очаг. Панические вести оттуда убедили Робба, что главный удар одичалых направлен на земли Амберов. Русе Болтон вызвался покончить с угрозой. С разрешения Молодого Волка он взял с собой пятьсот людей Амберов, хорошо знающих местность, а Робб, не подозревая об истинных планах Манса, продолжил путь к Винтерфеллу. Он встал на ночлег в Зимнем городке, намереваясь утром войти в замок. Но вышло иначе.       Манс подошёл к Винтерфеллу с противоположной стороны и остановился в пяти милях к северу. Столкнись одичалые с северянами в честном бою при свете дня, северяне бы победили благодаря лучшему оружию, лучшим доспехам и дисциплине. Поэтому ждать утра Манс не стал. Молодой Волк пал жертвой собственной излюбленной тактики: внезапной ночной атаки.       Болтон, впрочем, добился успеха, разбив одичалых у Длинного Озера. К сожалению, люди Амберов, оказавшиеся в авангарде, погибли прежде, чем Болтон успел подойти с основными силами.       Манс уселся на трон Королей Зимы, а остатки войска Робба отступили к Белой Гавани. Леди Кейтилин с дочерьми, благоразумно державшаяся подальше от битвы, присоединилась к сыну на следующее утро.       А вот её сестре повезло меньше. Какой-то певец, приближенный и обласканный леди Лизой, возомнил о себе неподобающее и приревновал госпожу к её мужу, лорду Бейлишу. В порыве безумия он выкинул её в Лунную Дверь, за что и был казнён. Бейлиш стал регентом Долины, впридачу к титулам лорда Харренхолла и верховного лорда Трезубца. Риверран, кстати, до сих пор не взят. Бринден Талли, известный как «Чёрная Рыба», обороняет замок от огромной армии Тиреллов, а тем временем королева Серсея, явно лишившаяся рассудка, зачем-то позволила верховному септону воссоздать военные ордена Мечей и Звёзд. Для чего, спрашивается, мой предок Мейгор Жестокий воевал с церковью? Чтобы двести пятьдесят лет спустя святоши смогли вооружиться снова?       Я откладываю чужие письма в сторону и начинаю писать собственное. Я предлагаю Роббу возобновить союз. В войске Манса от безделья должно начаться разложение. Одичалые наверняка уже разбегаются по окрестным деревням, грабят дома, режут скот, крадут себе жён. Хорошо бы взять Винтерфелл до снегопадов. Люди из кланов говорят, что они скоро начнутся.

***

      У вечернего костра Лилли истово молится вместе с Мелисандрой. Сестрёнка не видит их, но слышит каждое слово, и её лицо наполняется грустью.       — Визерис, — тихо зовёт она.       — Да, любимая?       — Зрение возвращается ко мне.       — Правда?!       — Да, я уже отличаю свет от тьмы и вижу расплывчатые очертания предметов. Я могу отличить Тириона от Клигана благодаря разнице в размерах, но тебя от Джона не отличу, пока не услышу голос.       — Прекрасная новость! Значит, лекарство мейстера Эймона всё-таки действует!       — Дедушка Эймон не при чём. Я давно хотела сказать тебе, но ты был так расстроен и так занят, что я не решилась. Помнишь тот шторм, из-за которого мы повернули в Восточный Дозор вместо Белой Гавани?       — Конечно.       — Я лежала в каюте вместе с нашим малышом и спрашивала себя: почему? Почему боги, столько нам давшие, вдруг отвернулись от нас? Мне было страшно, Визерис. Я молилась Матери, как ты меня учил, но чувствовала, что меня никто не слышит. И тогда я помолилась Владыке Света… ты слушаешь меня, Визерис?       — Да.       — После моей молитвы шторм прекратился. Ты понимаешь, Визерис?       — Обычное совпадение.       Дени бьёт меня кулачком.       — Не будь таким тупым! О своих глазах я тоже молилась, и это подействовало! Знаешь, почему в Королевской Гавани у нас не получилось? Мы выбрали не тех богов! Сейчас мне это кажется таким очевидным. Наш девиз — пламя и кровь — разве он не указывает прямо на Рглора? И разве его жрица не помогла нам с тобой совершить чудо? Быть может, то, что случилось с нашей династией, есть следствие ошибки Эйгона Завоевателя, принявшего ложных богов? И нам суждено эту ошибку исправить?       — Это твои слова или Мелисандры?       Дени оскорблённо отворачивается.       — Мои. Представь себе, братик, я могу думать и делать выводы сама, без чужой помощи! И у меня было время поразмыслить. Чем мы рискуем, если сменим Семерых на Рглора? Мы на Севере, а местным жителям одинаково чужды обе эти веры.       — Мы не вечно будем на Севере.       Пламя костра отражается в глазах сестры. В темноте они кажутся почти чёрными.       — Когда мы пойдём на юг, моё зрение вернётся, а драконы подрастут достаточно, чтобы оседлать их. Ланнистеры, Тиреллы, Бейлиш — во имя Рглора мы сожжём их всех!       Мне хочется возразить ей, но я чувствую, что ни один мой довод она не поймёт и не воспримет. Для себя Дени уже всё решила. А я? Если мне придётся выбирать между любимой сестрой и тысячами (а то и миллионами) незнакомых людей, которые погибнут в войне за веру — что выберу я?