Игра

      На отполированном деревянном кухонном столе стояла пустая, испачканная остатками черного кофе стеклянная чашка с мелким незамысловатым узором. Новый, разящий заводской краской чайник уже некоторое время шипяще оповещал своего хозяина, что кипяток для очередной порции бодрящего напитка готов. За окном серое, еще ночное небо старалось не отпускать землю из своих оков. Сквозь распахнутую дверь сквозняк доносил запах сырости и свежескошенной травы. Повернув вентиль на газовой плите, Курэто машинально потянулся за сигаретами.       Всего несколько дней назад он сам себе клятвенно пообещал распрощаться с пагубной привычкой, но, видимо, эти клятвы так и останутся пустыми словами. Сигарета за сигаретой, и к рассвету альфа выкурил почти две пачки. Пустой желудок скорбно заурчал. Просто удивительно, как его до сих пор не стошнило. Но вид еды вызывал лишь отвращение. Голова, тело, каждая клеточка его организма болезненно сжималась. Одновременное чувство радости смешивалось с ощущением потери. Его Шинья — жив. Что может быть лучше? Так почему в груди так больно? Почему его душа разрывается на части? Он до глубокой ночи простоял под окнами чужого дома, пока там не погасли огни. Мысль о том, что его Шинья лег в постель с другим, — бесила. И что ему делать в таком случае, Курэто не знал.       После метки Шинья больше не мог связать судьбу ни с одним альфой, кроме своего, но бета — иное дело. Беты, как универсалы, просто находка для любого помеченного омеги или альфы. Они не источают феромон, а, значит, во время течки или гона их партнера не вызывают отторжения или отвращения. Но, правда, и утолить абсолютное плотское желание своей пары также не смогут. Порой для беты опасно проводить гон с альфой, но вот с омегой они справляются более чем достойно. А так как Шинья омега, значит ли это, что тот парень стал заменой ему, альфе?       От таких размышлений Курэто приходил в ярость. Новая порция никотина и сотый звонок на заученный номер.       — Ферид, отвечай же, — слушая долгие гудки, нервно шептал мужчина.       Сознание отказывалось верить в предательство Ферида. Не такой он человек, чтобы из прихоти так поступить с ним. Перебирая в памяти все их мелкие ссоры и стычки, Курэто безрезультатно пытался вспомнить, где и когда пересек черту дозволенного и насколько сильно обидел друга, что тот так жестоко отплатил ему. — Зачем же ты так со мной? — голос в рассветной тиши звучал обреченно.       Человек сам кузнец своего счастья, и, если все валится из рук и, кажется, что выхода в этом лабиринте неудач просто не существует, возможно, стоит прекратить обвинять других в своих неурядицах и трезво посмотреть на себя любимого? Но кто же так делает на самом деле? Единицы. Самая малость из всего бесчисленного рода людского, и то, только пережив ряд трудностей и не скатившись в пропасть своей беспомощности, как мифическая птица Феникс, восстают из пепла и начинают свою жизнь заново. Шинья смог. Ферид смог. Даже его папа Сузуму и то смог. Так чего он, альфа, не учится на примере этих сильных омег и, вместо того, чтобы травить себя и заниматься самобичеванием, впервые не поборется за свое истинное счастье?       Убрав чашку в мойку, Курэто еще немного посидел на кухне обдумывая свое прошлое, и лишь звонок будильника вырвал его из тяжелых дум. Былое не изменить, но в настоящем он должен сделать все возможное, чтобы его пара была счастлива. Шинья － его муж, а крошка Нана － его дочь, и он не намерен ни с кем делиться этим сокровищем.       Не успев Курэто выключить повторное напоминание будильника, как на телефон пришло сообщение, что Ферид снова на связи: — Ну что, дружок, поговорим? — тут же ответил он на входящий звонок друга.

***

      Слепящие лучи рассвета били прямо в глаза. Шинья вяло потянулся на широкой кровати но, уткнувшись локтем в тепленькое тело под боком, мигом аккуратно убрал руку. Нана сладко сопела на соседней подушке. Черные длинные реснички подрагивали, а пухлые розовые губки забавно причмокивали. В тот день, когда он узнал, что сцепка с Курэто не прошла впустую и в его чреве зародилась жизнь, Шинью раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, он ненавидел Сузуму с его вмешательством, ведь не добавь он в напиток афродизиак, не было бы течки и не было бы тех безумных дней и ночей в объятьях мужа.       «Муж» －это слово уже давно для Шиньи ничего не значило. Он никогда и не чувствовал себя настоящим супругом, да и альфа ничего не давал взамен, чтобы создать хотя бы иллюзию брака. Единственное, что получил от Курэто Шинья, это маленькое чудо, которой сейчас видимо что-то снится, и она смешно водит ручками по постели. Нана — его жизнь. Тот смысл, который не дал ему опустить руки и не стать подобием своей матери. Да, природа распределила все по своему усмотрению он омега и не в состоянии добиться того, что без особого труда достигают альфы. Но он и не какая-то безвольная тряпка, о которую будут ноги вытирать.       Отчасти, он благодарен в этом и самому Курэто. Такую школу жизни не каждый пройдет, да еще в столь раннем возрасте. Он стал сильнее и осмотрительнее. Тот милый, наивный мальчик, что в один миг влюбился в привлекательного альфу, давно исчез. Теперь на его месте сдержанный мужчина, для которого его чадо важнее всего. Но… Шинья откинул от личика Наны отросшую темную прядь и заложил ее за маленькое ушко. С каждым днем она все больше похожа на своего отца. Характер еще тот, и не будь Нана девочкой, он был бы уверен, что она альфа.       — Надеюсь, ты будешь бетой. У омег тяжелая доля, Нана, — тихо, чтобы не разбудить дочь, Шинья вылез из постели.       Грегори вчера вечером заботливо предложил остаться. Парень понимал, к чему клонит бета, но пока еще не был готов на что-то большее, чем дружба. После рождения Наны он уже пережил две нестабильные и очень болезненные течки. Врач настоятельно рекомендовал найти себе партнера и не травить организм всякими лекарствами. Медицина тут бессильна, и никто не даст гарантий на долгую жизнь такому омеге. «Естественно, лучшее для вас － это возобновить связь с вашим альфой, но коль он далеко, воспользуйтесь услугами мужчины-беты. Вы уже не мальчик, и лучше здоровая, полноценная жизнь, чем ваш ребенок останется сиротой. Подумайте об этом, мистер Шинья», — слова врача не шли из головы и, если присмотреться, то Грегори не такой уж плохой вариант. По крайне мере, еще день назад Шинья был в этом уверен, а теперь…       — Господи, где же я так нагрешил, что ты вновь бросаешь мне эти испытания? — вспомнив свои ощущения и чувства при встрече с Курэто чуть-ли не взвыл омега. — Ненавижу его, ненавижу.       Говоря одно, Шинья сам себе противоречил. Лицо искажала скорее гримаса боли и отчаянья, чем ненависти и презрения. Но его ли это настоящие чувства, или же попросту тело среагировало на истинного, － парень так и не разобрался. Ребенок, приоткрыв глазки и не увидев папу, жалобно захныкал, и все тревожные мысли мигом вылетели из головы омеги. На первом месте — Нана, а все иное подождет.       Грегори еще спал, и, чтобы не будить хозяина дома, Шинья наспех позавтракал и, накормив дочь сытной кашей на молоке, повел малышку в садик. У него сегодня выходной, и он собирался заняться уборкой в съемной квартире. Полгода он снимает это жилье, а все еще множество коробок с вещами так и стояли нераспечатанными. Грегори обещал сделать маленькую детскую площадку и с разрешения семьи Нортон уже привез разный инвентарь, из-за чего двор стал еще более захламленным, чем раньше. Эта а-ля свалка раздражала и просто напрашивалась на колоссальную уборку. Не успев Шинья, как следует определиться, с чего бы начать, как услышал непривычный для здешних мест рев байка.       — Маньяк-преследователь, — пробубнил парень, представив, что за нежданный гость остановился в его дворе.       Но его догадки оказались неверны. На пороге стоял вовсе не Курэто, а Норито Гоши. Друг детства из сумасбродного и немного угловатого юноши превратился в сногсшибательного широкоплечего красавца-мужчину, на которого бесстыдно заглядывались многие незамужние омеги и беты. Шинья не раз ловил себя на мысли, что было бы, не встреть еще в школе Норито свою истинную пару — Мито? Ведь первый гон друга был приблизительно в то же время, что и его собственная течка. Этот парень － лучший альфа, которого он знает, и, скорее всего, рано или поздно они бы стали любовниками, а после Норито, как хорошо воспитанный мужчина, предложил бы ему руку и сердце. И Шинья бы не отказал. Они бы жили тихо и ладно, а после метки уже никогда бы не расстались. Но все вышло совсем иначе. У Норито своя семья, а у Шиньи своя.       — Что за мечтательная мордашка? — Норито переступил порог скромного жилья. — Ты только глянь, какого я монстра отхватил? Это же просто дикий зверь, а не байк, — альфа как дитя малое, хвастался новой игрушкой.       — И тебе доброе утро. Чай или кофе? — предложил Шинья.       — Лучше воды. Доброе утро, Шин. Я вчера приезжал, неужели ты, наконец, созрел и остался у Грега? — подмигнув, вкрадчиво спросил Норито.       — Заткнись. Я остался, но совсем по другой причине. Знаешь, кого я вчера встретил? — налив в стакан холодной воды, Шинья протянул его Норито. — Ни за что не угадаешь?       Вообще-то Норито догадывался, кого именно встретил Шинья, но разумно решил промолчать и сделать вид, что ничего не знает. Ведь еще две недели назад он случайно пересекся с Курэто Хиираги в супермаркете. Спустя столько лет тот его не узнал, а вот Норито чуть пакет с продуктами не выронил, когда узрел знакомую физиономию.       — И кого же ты встретил?       — Курэто.       — Черт, — вырвалось у парня. — И что этот ублюдок хотел от тебя? — Норито знал большую часть случившегося, и казалось, даже больше самого Шиньи ненавидел Курэто и всю его семейку.       — Не знаю, — повел плечами парень. — Он вел себя как-то странно и вообще удивился не меньше чем я, когда встретил. Говорил, что искал меня и что-то еще, но я слушал его в пол уха.       — И что ты собираешься делать? Ты же понимаешь, что он так просто не отстанет, — Норито отставил стакан и завел руки за голову. — Шин, может тебе стоит переехать с Наной. Мне предложили работу в роддоме в соседнем штате и…       — Нет, Норито. Я не скрывался и не убегал как преступник или жертва домашнего насилия. Я просто ушел от него, а это две большие разницы. У меня только все наладилось, я привык к людям, к этому месту, у меня есть работа, да и Нана… Я не собираюсь травмировать ребенка из-за того, что ее придурковатый папаша вдруг нашел нас. Нет и еще раз нет, — Шинья сделал глубокий вдох. — И когда ты собирался мне сказать, что переезжаешь? — скрытая печаль в голосе не ускользнула от внимания Норито.       — Мне вчера пришел ответ. Я потому и приезжал, но увидев темные окна, решил, что мой мальчик наконец отрекся от своего целибата и спустился к нам, похотливым грешникам, — парень стал сзади своего лучшего друга и обнял того со спины. — Шин, этот парень Грегори, он не плохой…       — Но…       — Что но?       — За каждой такой фразой следует какое-то «но».       Уткнувшись носом в светлую макушку, Норито прикрыл глаза: — Блядь, как я ненавижу этого твоего мужа-ублюдка, но, как врач-гинеколог, хочу напомнить, что…       — … что он истинный и для здоровья нужен. Ты это хотел сказать? Мне мой врач уже все уши прожужжал об этом.       — Почти, но суть ты уловил. Может, не зря он тут так внезапно появился после того случая а, Шин?       — Думаешь, это дело рук Ферида Батори? — омега прижался к другу сильнее. — Не знаю, Норито. Я звонил ему, но он все время сбрасывает.       Провести три дня течки под капельницами — совсем худо, но и ноги раздвигать перед первым встречным Шинья не собирался. До следующего цикла остался какой-то месяц, а выбор невелик. Если бы не Нана, ему было бы плевать на здоровье, но он не может так поступить с собственным ребенком. Не для того он столько вынес и пережил, чтобы оставить малышку сиротой. Умрет он, и Курэто недолго протянет. Год-другой и все, Нана останется с Хиираги.       — Норито, но вот твой папа бета, и с ним же все хорошо. Так почему я не смогу быть с кем-то таким?       — Потому-что есть вот это, — ткнул он пальцем в узор на шее омеги. — Сколько бы у тебя ни было или будет бет, ты всё равно будешь желать своего альфу. Уж такова природа помеченного омеги. Шин, я не толкаю тебя в объятья этого мужика, меньше всего на свете я хочу видеть его возле тебя, но просто, что б ты знал, лучше два раза в год ты наступишь на свою гордость и проведешь течку с ним, чем будешь медленно угасать с бетой. Он ведь тоже физически страдает.       Об этом Шинья как-то и не думал. То, что Курэто может быть так же плохо, как и ему, почему-то вовсе не радовало. Все это время он думал только о себе, и правильно делал, но если Курэто загнется раньше него, тогда что? Что ему тогда делать? И неужели только из-за отсутствия физического контакта они могут так навредить друг другу?       Норито не умел читать мысли, но на подсознании догадывался, о чем таком мог думать Шинья. Альфа помнит, когда его жена только родила и у нее неожиданно началась течка, то ни о какой близости и речи не могло быть. Мито несколько суток лежала под препаратами и корчилась от боли. Раньше он не чувствовал подобного, но тогда, лежа под дверью ее палаты в позе эмбриона, сам плохо справлялся с адскими приступами. Вот она обратная сторона истинных. Это не только райское, неповторимое наслаждение, но также и невыносимые муки.       В прошлый раз, зимой, Норито сам доставил Шинью в полуобморочном состоянии в клинику для омег, и будь Курэто рядом, узнал бы, как плохо его паре. Ему вовсе не жалко того альфу, ему тяжело смотреть на своего друга. На того, кого он тайно любил долгие годы, даже не зная, кто на самом деле Шинья — омега, бета или, как все считали, альфа. Это просто не поддавалось уму. А теперь еще этот Грегори, что так и метит на роль любовника. Казалось, что по сравнению с Курэто, тот парень просто безупречный, но в жизни нет ничего идеального и, возможно, это просто некая доля ревности, но Норито недолюбливал Грегори и скорее смирится с тем, что Шинья вновь сойдется со своим мужем, чем обзаведется вот таким вот партнером.       — Кстати, Шин, ты знаешь, что сегодня в городе проходит праздник, — вспомнил еще одну причину своего приезда Норито.       — Нет, что за событие?       — Что-то типа дня какого-то святого, которого тут все почитают. Хотя мне соседи сказали, что это по большей части праздник местных и что стоит сходить. Пойдешь с нами?       — Говоришь, праздник местных, — копошась в памяти, Шинья вспоминал два прошлых лета. — Это не тогда, когда все наряжаются в этнические наряды, проводят всякие старинные обычаи, а потом жгут огромные костры возле реки и просят духов о хорошем урожае, не этот?       — Не помню.       — Что значит, не помню? Ты в прошлом году, как свинья, наклюкался местного пойла, и мы с Мито еле доволокли тебя до дома, а в позапрошлом году пошел сам, и только утром мы узнали, где ты шлялся? Что, и это забыл? — издевался Шинья.       — Ой, все-то ты помнишь, — немного краснея за свои выходки, Норито отпустил Шинью.       — А еще пел под окнами. Напомни, как начинается?       — Вечная любовь, верны мы были ей… — фальшиво завыл альфа.       — Да-да именно это, — не сдерживая себя, расхохотался омега. — Такое шоу не забудешь. Жаль, телефона под рукой не было.       — У меня прекрасное сопрано, — загордился Норито.       — Придурок, у альфы не бывает сопрано, — задыхаясь от смеха, Шинья присел на корточки. — Если только его не кастрируешь.       — Вот идиот. Все, я ушел.       — Ну-ну, такой большой, а дуешься, как Нана.       — Так ты будешь на празднике?       — Если думаешь, что мы все впятером поместимся на этом драндулете, то нет.       — Не обзывай моего «тигра», — наигранно-обижено оттопырил нижнюю губу альфа. — В шесть жди нас. И не вздумай передумать.       — Договорились, — слезы смеха еще блестели на ресницах Шиньи. Развеяться и побродить среди людей не такая уж плохая идея. Да и это лучше, чем киснуть дома в раздумьях «как быть?» и «что делать?»

***

       День пролетел незаметно и вот уже Шинья с Наной, Норито, Мито и их крохотным, трехмесячным сыночком Кейто гуляли среди разномастной толпы. Пестрые наряды смешивались с не менее ярким убранством домов и парков. Уличные музыканты то тут, то там играли народные мотивы. Вкусная еда, аттракционы и разного типа конкурсы веселили многочисленную публику.       — М-м-м, что это так божественно пахнет? — улавливая прекрасный аромат, исходил слюной Шинья. — Что это за мясо такое? — подойдя к открытой лавке, парень стал изучать жаренную на мангале тушку.       — Это кролик, — подсказал ему рядом стоящий мужчина.       Одной секунды хватило чтобы узнать этот с хрипотцой голос. Курэто, как истинный любитель мяса, также изучал подобные лавки.       — Что-то я перехотел, — мигом помрачнев, омега отошел от манящей пищи.       — А зря. Для омег полезно есть мясо кролика, теленка и домашней птицы. Вот, например, филе утки.       Запах стоял такой, что Шинья был готов черту душу отдать за лакомый кусочек, но самодовольный вид бывшего мужа просто выводил из себя. «И почему именно тут я пересекся с этим кретином?», — ворчал парень. Нана, как большинство маленьких детей, не очень любила мясо и уже указывала пухлыми пальчиками на лавки со сладостями. Обернувшись, Шинья как назло потерял из виду Норито с семьей, а вот Курэто, наоборот, не отставал и, как бы невзначай, подходил к тем же витринам, что и Шинья.       — Ты что, преследуешь меня? — рыкнул Шинья, когда пошел на колесо обозрения и оказался в одной кабинке с Курэто.       — Не бурчи при ребенке, — альфа сидел напротив, и не отрывая глаз, следил за каждым действием малышки. — Она такая красивая.       — Я не услышал ответ на свой вопрос, чего ты увязался за мной?       — А я не за тобой. Меня очаровала эта маленькая принцесса. Тебя же Нана зовут? — Курэто улыбнулся дочке, и та мигом ответила ему очаровательной улыбкой. — Какое у тебя чудесное платье и заколочки.       Нане нравилась лесть, и она тут же притронулась к своим хвостикам: — Это мне папа купий, — проведя ручкой по краю кружевного персикового платья, хвасталась она.       — Прирожденная кокетка, — умилялся альфа. — А сколько тебе годиков?       — Тли, — показывая два пальца, ответила Нана, но тут же насупившись, добавила. — А нет. Два. Завтла будет тли.       — Она недоношенная? — быстро посчитал в уме, когда в таком случаи родилась Нана.       — А ты хитрый, как лис, — фыркнул Шинья. — Решил через Нану действовать?       Курэто хотел было что-то возразить или же наоборот подтвердить, но колесо сделало свой круг и остановилось. Взяв ребенка на руки, Шинья быстро пошел вперед. Не так-то легко оставаться наедине с этим мужчиной. Все — старые обиды, злость, чувства и воспоминания, как вспышки фейерверков, воскресали в памяти. Вчера он считал его прошлым, а вот сейчас это прошлое преследует его по всему парку и ни на миг не дает собраться с мыслями. Надо расставить все точки над «і», иначе не будет им обоим покоя.       Ускользая от назойливого преследователя, Шинья все-таки нашел Норито. Кейто спал, да и Мито выглядела уставшей, один только Норито сверкал, и, казалось, был готов всю ночь напролет кутить.       — Ох, скоро начнет темнеть, и у реки зажгут костры. Вот бы увидеть, — мечтательно ворковал Норито, понимая, что этим летом ему ничего не светит. — Шин, где ты пропадал? Мы уже начали волноваться.       — Избегал одного маньяка, — поставив Нану на землю, парень стал поправлять ей платьице.       — А маньяка зовут Курэто? — даже в толпе было отлично видно высокого темноволосого альфу, что, как гора, возвышался над всеми остальными. — Твой Голиаф как фонарный столб посреди пустыни.       — А он красивый, — впервые увидев Курэто вживую, заметила Мито.       — И это при живом-то муже? — печально закатив глаза, всплакнул Норито. — Все, идем домой.       — Что? Уже? — Мито и правда была уставшая, но от такой милой ревности мужа немного взбодрилась. — Шин, ты с нами?       — Мито, Курэто так и стоит?       — Да.       — Уф, — прикрыв глаза, Шинья насупился и сжал губы. — У меня есть одно очень важное дело. Можете взять Нану на ночь с собой?       — Конечно, — Норито аккуратно отдал сына Мито и взял на руки Нану. — Если что — звони. Я не стану ставить телефон на беззвучный, и, — он наклонился и прошептал в самое ухо, — не забывай предохраняться. Три года без секса, всякое может случиться.       Шинья и хотел бы что-то ответить, да Норито уже отошел на безопасное расстояние и, лихо, улыбнувшись, увел жену с детьми в сторону парковки.       Только друзья скрылись из виду, как благоверный тут же подоспел.       — Нам надо поговорить, — украв его слова, начал альфа, — может, пойдем в более укромное место?