Ранения

- Я знал, что ты придешь, Эмрис, - безэмоционально произнёс Мордред. Мерлин поёжился. Холодный воздух неприятно холодил кожу. Мордред не отрывал от волшебника своих голубых глаз. – Ты правда этого хочешь? Мерлин глубоко вдохнул и кивнул. Его знобило. Мордред странно улыбнулся, и перешёл на телепатическую речь. - Когда процесс начнётся, ты должен будешь полностью отдать свою магию. Пусть она течёт свободно. Как кровь, мрачно отметил Мерлин. Он отказывался вести телепатические разговоры, особенно с Мордредом. – А что произойдёт, если я буду сопротивляться? - с некоторым вызовом в голосе спросил волшебник. Брови друида нахмурились, и внезапно появившийся морозный вихрь закрутился вокруг Мерлина, не нанося ему существенных повреждений, но неприятно царапая кожу маленькими льдинками. Маг не мог отделаться от чувства, что этот вихрь по ощущениям был похож на ледяное дыхание смерти. В глазах Мордреда плескалась чистейшая ненависть. - Ты не будешь сопротивляться, Эмрис, потому что когда процесс начнётся, ты не сможешь остановить его. Пути назад у тебя уже не будет. Мерлин недоумённо качнул головой. – Магия не просто часть меня, я и есть магия. Как мне понять, выживу ли я, если ты заберёшь всё без остатка? - Никак. Но небольшой шанс того, что ты выживешь, всё-таки есть, - произнёс друид и медленно склонил свою голову. - Ты силён, Эмрис. Если ты выдержишь процесс, то тебе не о чем волноваться. А если не выдержишь, то… В этом случае тебе точно не о чем будет волноваться, - Мерлин отвернулся. - Я говорю тебе правду. Артур меня совершенно не интересует. Да и зачем он мне? Он не несёт в себе ценности. Единственное, что меня привлекало – это ты и твоя магия. Да, твоя связь с принцем только всё усложняет, потому что она явно магическая… Когда я последний раз был в Камелоте, – тот самый день, когда твоя магия обрела всекоролевскую известность, – я приезжал за Артуром. И у меня почти получилось задуманное, но я не предусмотрел, что ты так глупо рискнёшь своей жизнью. И мне пришлось дальше ждать подходящего момента. Мерлин почувствовал, как гнев распирает его изнутри. – Мне нужно, чтобы ты поклялся, что не тронешь Артура. Мордред ухмыльнулся. – Ты не в том положении, чтобы торговаться, - сказал он вслух, и его зловещий и твёрдый тон тяжёлым грузом отозвались в сердце волшебника. Мерлин по-птичьи наклонил голову и посмотрел на друида с лёгкой издёвкой. – Оу, ты так думаешь? Потому что я могу просто-напросто отказать тебе, и, если мне не изменяет память, ты недостаточно могущественный, чтобы забрать мою магию силой. Глаза Мордреда зажглись гневом, но молодой человек улыбнулся. Эта комбинация безумного взгляда и блаженного выражения лица… Мерлину оставалось надеяться, что его мурашки вызваны ухудшающейся погодой. Прекрати. Ты не можешь его бояться. Маг заставил себя успокоиться. Он поднял голову выше и задумался о том, как могущественно он должен выглядеть со стороны: руки скрещены на груди, в ночной темноте его магия пульсирует вокруг него, отбрасывая блики на окружающие деревья, окутывая хозяина и создавая ощущение лёгкого свечения. Осознание этого придало Мерлину немного сил, и он задал следующий вопрос: - Ты не боишься, что я сейчас… Просто убью тебя, Мордред? Друид засмеялся пустым, холодным, истеричным смехом. Звук был настолько жутким, что Мерлин неосознанно сделал несколько шагов назад.У него не осталось сострадания или жалости… Его душа наполнена ненавистью и жаждой власти, и она… Ледяная. - Конечно, Эмрис. Ты можешь отказаться. Но мне не нужно обладать огромной силой, чтобы забрать твою магию. Даже мысль об этом кажется мне крайне неразумной. Мерлин нахмурился. Он ненавидел своё тело за то, что очевидно слишком быстрое и поверхностное дыхание выдавало то, как быстро бьётся его сердце. – Итак, Эмрис, хочешь убить меня? Вперёд. Но помни о том, что я проклял тебя, а не заколдовал, и с моей смертью ничего не изменится. Поэтому тебе так же придётся либо отдать кому-то свою магию, либо умереть, либо отправиться в изгнание. И в любом случае, пока ты будешь далеко от Камелота, я всегда смогу забежать туда на огонёк. Я знаю. Мерлин опустил взгляд. Он знал, что время пришло. Глубокий вдох… - Я отдам тебе свою магию, но только с одним условием: ты не тронешь Артура и Камелот никогда в своей жизни, - произнёс маг, не пытаясь скрыть отчаяние и злость в своём голосе. Мордред пристально посмотрел на Мерлина, будто бы размышляя над условиями сделки. Магу стало страшно. Он чувствовал себя загнанным в угол. Если сейчас друид ответит согласием, обратного пути не будет. Мордред явно сомневался, неподвижно стоя чуть поодаль и чем-то напоминая призрака. Мерлин понял, что липкий страх практически полностью овладел им. – Забирай магию или убирайся! – в панике крикнул маг. Друид склонил голову. – Хорошо, Эмрис. Я принимаю твои условия. Не то, чтобы Мордиса можно было бы остановить такой букашкой, как Камелот. Мерлин опустил взгляд в землю, пытаясь дышать глубоко и размеренно. Я пообещал отдать ему свою магию. Её заберут. И я, наверное, этого не переживу… Но я знал риски. Может, это и есть моя судьба? Я уже помог Артуру увидеть другую сторону магии. Я помог ему превратиться из напыщенного болвана в мудрого принца, и как бы сильно он меня ни ненавидел, обратного пути не будет. Потому что Артур совсем не похож на Утера. С ним всё будет в порядке. И с моей мамой, и с Гвен… А если со мной произойдёт непоправимое, по ту сторону меня будет ждать очень много дорогих людей: отец, Фрея, Гаюс, Уилл… Я не буду одинок. Ни в одном пророчестве не упоминалось, что я увижу объединённый Альбион. Мерлин грустно посмотрел в тёмное морозное небо. И Артур, мне правда очень жаль, что пришлось вот так тебя оставить. Я сожалею о всех проблемах, которые я тебе принёс, но об одном я не жалел никогда в своей жизни. Я не жалею, что встретил тебя. - Ты готов, Эмрис? Глубокий вдох. Затишье перед бурей. – Да, я готов, - прошептал Мерлин. Мордред закрыл глаза и начал шептать заклинание на неизвестном древнем языке. Для мага этот язык был похож на тягучий, смертельный яд. Снег завихрился вокруг них и воздух наполнился таким количеством силы, что обычный смертный, увидев что-то подобное, надолго бы потерял дар речи. Претворяющееся в жизнь древнее пророчество, казалось, привело в движение саму Землю: непонятно откуда взявшийся туман перемешался со вьюгой, звёзды, казалось, потухли, а деревья в ужасе забили голыми ветками, пугаясь мощи Древней Религии. Лес вокруг них склонился, подчиняясь неизвестной силе. Все защитные заклинания друидов исчезали, разбивались, как хрупкое стекло, и в одно мгновение наступила неестественная звенящая тишина. Мерлин почувствовал, как воздух исчезает из его лёгких, и это было реакцией его организма на разливающуюся перед ним силу – силу Судьбы. Судьбы, которая была предсказана за сотни лет до рождения ныне живущих. Мордред стоял в самом центре происходящего, маленький мальчик-друид, чья сила не знала границ. Слова слетали с его языка всё быстрее и быстрее, и Мерлин ощутил, как его магия резко показалась ему чужой – как будто под действием яда. Но он так же чувствовал, насколько она могущественна – внезапно она начала увеличиваться, расширяться, будто бы стараясь потопить всех и всё окружающее под собой, и Мерлина одновременно накрывало огромной лавиной его магии и разрывало изнутри этой безумной силой. Зрение мага стало нечётким и радужка окрасилась золотом, но он не делал ничего магического – это его магия пробуждалась, рвалась наружу, разрывала любые преграды на своём пути, текла из самых потаённых уголков его души, из него самого. Он превратился в свою магию, он и был магией. Мерлин ощущал, как его магия несёт в себе каждое его воспоминание, каждую эмоцию и чувство, что он когда-либо испытывал. Она несла в себе каждую его мысль и всё, что он видел за свою недолгую жизнь, потому что магия – это он, а он – это магия. Маг ничего не видел и ничего не чувствовал, он просто находился в состоянии шока из-за силы заклинания, произносимого Мордредом. Спустя несколько секунд волшебник понял – это была его мощь. Никогда в своей жизни он и представить не мог, что обладать таким невероятным количеством магии под силу кому-либо из живущих. Ему казалось, что перед ним отодвинули занавеску, и он понял, что смотрел всего лишь на малую часть мозаики, которая теперь сложилась воедино. Он использовал малейшую часть того, кем являлся. Мерлин был бы шокирован, если бы в нём ещё осталась возможность чувствовать. В ушах громко звенело, и он видел, как от его кожи исходит золотое свечение, смешивающееся с непроглядной тьмой, излучаемой Мордредом. Мордред был тьмой, ночью. Смертью. Сам Мерлин был наполнен светом, днём. Жизнью. И на этот раз темнота заберёт весь его свет. Полностью. Ускользающими крупицами сознания, Мерлин понял, что он не выживет. У него отнимали не только магию, из него вытягивали его жизненную силу, его жизнь, его самого. Здесь нечего было отделять. Магия была его душой и духом. В мгновение, когда Мордред произнёс последние слова заклинания и первая частичка магии была вырвана из его тела, Мерлин потерял сознание.