***
Руби приходит домой в два часа ночи после работы. Сегодня шеф был в хорошем расположении духа и заплатил девушке на семь баксов больше. Того, сегодня она заработала 55 баксов. В общем счете у нее около трехсот долларов, малую часть которых она потратит на одежду, а часть оставить на еду, счет за воду, интернет и электричество, которые она старается использовать по минимуму. Отца в доме нет, что наводит на мысли, что он на какой-то пьянке. В доме непривычно тихо, и девушка вздыхает с облегчением. На кухне она находит баночку Pepsi, почему-то все еще не выпитую. Захватив ее, рюкзак и бумажки на столе, оказавшимися квитанциями по оплате коммунальных услуг, Руби идёт к себе. Ну вот, завтра придется идти в банк. Девушка достает из рюкзака ноутбук, купленный еще когда была жива ее мама, и кладет на стол. Благо дело, ей разрешают заряжать технику на работе, у нее слишком добрый босс, знающий ее отца. Девушка открывает браузер и вводит два слова: «Безликий. Мифология».***
Утром следующего дня Руби просыпается в полном хаусе, на столе, из-за пьяных криков когда-то близкого ей человека. Она наспех надевает помятую, но чистую футболку, штаны, обувается, немного приводит себя в порядок, закидывает в рюкзак ноутбук и второй бургер, а так же наполовину заряженный телефон. Миллер тихо выскальзывает из комнаты, закрывает ту на замок. Она стала это делать ровно в тот день когда пришла со школы, а на ее кровати валялся пьяный сосед. Девчушка выходит из дома и бежит на остановку, ведь сегодня ей нужно так много успеть, но главным делом в ее списке является мама.***
Девушка благодарит какую-то женщину, которую она остановила и спросила, не едет ли она за город и может ли подкинуть до цветочного поля на окраине. Почему ей так повезло? Не повезло, у женщины на крыше был прикреплен чемодан, который видимо не поместился в багажник и нашел свое место на крыше, а потому она подумала, что та уезжает. Женщина желает ей удачи и мягко улыбается, а после трогается с места. Миллер уходит с дороги в глубь леса. Тут совсем недалеко! Вот уже видно поляну с цветами, которые покойная женщина так любила. Она опускается на землю и потихоньку, не спеша, выбирая самые красивые из немного розовой куколи белых ромашек и белых васильков, так приятно пахнущих. Получается не очень большой, но аккуратный букет, который веет воспоминаниями.Флешбек.
— Мам, это тебе папа подарил? — девочка нюхает букет голубых васильков. Женщина улыбается и убирает вазу с цветами со стола, чтобы накрыть обед. Она мягко дотрагивается к руке дочки и говорит той сбегать и помыть руки. — Да, папа. — кивает. Девочка что-то бормочет о том, что ладони и так чистые, но все же встает из-за стола и бредет к раковине. — А разве сегодня какой-то праздник? — загораясь надеждой на праздник, которые девочка так любит, спрашивает она. — Нет, просто когда мужчина любит женщину, он просто так делает ей сюрпризы, даже если он всего лишь пораньше вернулся домой, и наоборот.Конец флешбека.
Миллер кладет около аккуратного памятника букет, на котором написанной «Розалия Миллер» и годы жизни. Она опускается на землю и подбирает ноги под себя. Ветер треплет колоски, которые растут то тут, то там. Он треплет русые волосы девушки, которые она собирает и сплетает слабую косичку. Он носит воспоминания и Духов, живущих на кладбище. — Знаешь, мам, годы идут, а он не меняется. Ну, разве что не в лучшую сторону. — в уголках глаз собирается влага. — У меня все хорошо, я справляюсь. Я работаю, но я справляюсь, мам. — по щеке катится первая слеза, создавая первую дорожку. — И я плачу, не потому что мне тяжело, а потому что мне не хватает тебя. Где-то сзади слышно голоса и она замолкает, а когда люди проходят — продолжает: — Я принесла твои любимые цветы. — кидает взгляд на небольшой букет. Тео останавливается, слыша знакомый, но тихий голос. Он кладет букет лилий у могилы сёстры и идёт вперёд, думая, что ему послышалось, но чем ближе подходит, тем понятнее, что он не ошибся. — Помню, папа их тебе дарил. — грустно улыбается. — Знаешь, я верю, что в глубине его души ещё есть мой папа, родной человек, просто он не справился с твоей смертью, а мне пришлось. Рейкен щурит глаза, а потом читает имя и фамилию на памятнике. Он вздыхает и делает несколько шагов назад, ему ещё нужно сходить к сестре. — Знаешь, ма, вчера, — телефон противно запищал, сообщая девушке, что ей пора идти в банк. — Мне нужно идти. Я как-нибудь еще зайду. Она подымается с земли, отряхивает колени, и закидывает рюкзак на плечо. Шмыгает носом и слабо улыбается, а после идет дальше, к воротам — выходу с кладбища. Миллер слегка притормаживает, когда видит на другой стороне дороги знакомую ей машину. Машину, которую Рейкен выторговал, и на которой они вчера свалили из «прекрасного» зоопарка. Она подумывает остановиться и зачем-то подождать его, но потом отдергивает себя и говорит, что таких машин в городе может быть не одна. Цокает языком, а потом быстро перебегает дорогу в неположенном месте. Мимо проносится синий автобус и она вздыхает, понимая, что придется ждать следующий. Руби Миллер садится на лавочку на остановке. Погода через чур хорошая, так и хочется, чтобы пошел дождь и девчушка неволь вспоминает фильм, в котором люди могли с помощью спутников руководить погодой, только вот потом все пошло прахом. Черная, уже знакомая машина, останавливается около обочины и стекло опускается. Водитель вскидывает брови, делая лицо: «Какая неожиданная встреча», а после качает головой в сторону, без слов приглашая подвести девушку. Руби тихо смеется с его брутальности: черные солнцезащитные очки, черная кожанка, черная машина. — У тебя тут мама? — не спеша начинает парень. Руби сглатывает, к такому вопросу со стороны Тео — самовлюбленного — придурка — эгоиста — Рейкена она не ожидала. — Не твое дело. Ты уже выпустился? — сжимает ладони в кулаки, вонзая короткие ногти в кожу. — Да, мама… — разговаривает будто самим собой. — А у меня сестра. Твоя умерла от чего? — поворачивает голову в бок, не отрывая руки от руля. — Ты хочешь поиздеваться? — прищуривает глаза девушка и глубоко вздыхает. — Не думаю, что твое чувство вины, которым воняет в салоне, больше моего. — хмыкает парень, но еле заметная улыбка на его лицо пропадает. — У нее было больное сердце и один скандал доме убил ее, а в этом скандале виновата я! Понимаешь, я! — повышает голос, а рукой хлопает по бардачку. — Мне пятнадцать, подросток без головы. Я вернулась поздно домой, немного под градусом и они поссорились. — Ты давай поаккуратнее с моей новой машиной. — рукой указывает на место где девушка ударила. Руби закатывает глаза и кривится, ведь у нее только что был всплеск эмоций и она все как на ладони выложила самовлюбленному придурку. Молодец, Руби Миллер… В салоне снова повисает тишина, только на этот раз не такая, как вчера. Та была какая-то комфортная, была полна счастливых эмоций, ведь они смогли уйти от охотников и выиграть время для Скотта, нарушаемая лишь мелодией. Это же не комфортная, полная душевной боли и обстановку не разряжает даже музыка. — Что стало с твоей сестрой? Помню, тогда говорили, что это была переохлаждение, — ее нагло перебивают, на что она лишь остается с открытым ртом, но слово так и не вылетает: — Да, самая холодная ночь в году. — слегка смеется. — Я был маленьким, но читать умел. Это во всех газетах писали. — Но почему ты чувствуешь вину? Ты же, вроде как, не причастен. — хмурится. Она не может собрать пазлы воедино, не хватает частей. — Это я убил ее. — вполне серьезно говорит парень. — В ту ночь я бы возле того озера, но специально дождался пока она умрет. Специально не помог ей, чтобы Ужасные доктора пересадили мне ее сердце и я стал генетической химерой. — Ты… Не буду задавать вопросы. Ты был ребенком, которому запудрили мозги. — пожимает плечами и слегка качает головой. — Подожди… Я думала, что ты оборотень, волк. Да ты выглядишь, как Лиам когда обращаешься! — Я оборотень, но не настоящий. — на языке вертится слово «подделка», но Рейкен проглатывает его. Она не как не комментирует сказанное им, только вздыхает и отводит взгляд в сторону, замечает, что они уже почти в центре. — Куда ты меня везешь, я ведь не сказала куда ехать.? — сердцебиение против воли учащается, а девушка чуть приподымается на сидении, упираясь руками в него же. — Я тебе такси, что ли, чтобы возить по городу? — немного зло спрашивает парень, но злость его напускная. — Выйдешь где-то в центре. — А ты куда? — рукой указывает на обочину, просит остановится, ведь это самое удобное место, банк в паре кварталов. — Не важно, Руби. — и он впервые называет ее по имени, паркуясь поближе к обочине. Она кидает на него взгляд и, не благодаря, выходит из машины. Тео лишь усмехается. Он ведь не ожидал услышать «спасибо», не так ли? Или ожидал?***
Отдав государству добрые пятьдесят шесть баксов, девушка смотрит на время и понимает, что в школе еще идут уроки, но библиотеку никто не закрывал. Ей ничего не остается как перейти дорогу и сесть на автобус до школы, в которой она будет уже через минут пять.POV Руби.
Учителя, встретившиеся мне в коридоре, скорее всего подумали, что у меня свободное время. Провожу карточкой возле дверей в библиотеку и захожу, приветствуя женщину, что следит за порядком книг. Она как раз выходит куда-то, вопросов не будет, да и не должно было быть. В помещении от силы человек пять — шесть и большая часть из них сидит на верху. Не знаю, почему многие предпочитают сидеть там, чем внизу. Бросаю рюкзак на стул, а сама подхожу к шкафу с книгами, повествующих о разных легендах да мифах. — Привет, Руби. — резко оборачиваюсь. Нет, только этого мне не хватало. — Ты же знаешь, что мы делаем? Я поворачиваю голову в другую сторону и вижу там Нолана. Отлично. С одной стороны Гейб, с другой — Нолан. — Вы же знаете, что я просто человек. — в руках книга, которую я крепко сжимаю, вымещая страх на ней. Я рада, что они не могут чуять страх как собаки. — Джерард говорил о Хейлах. — Гейб подходит ко мне ближе. — А Хейлы —оборотни. А ты, Руби, бегала с волком. Вот и аукнулась мне моя дружба с Дереком. Ну, ничего. Это же просто порезанная ладонь, так ведь? Черта с два, я дам себе ладонь порезать! Я боюсь боли и вообще, у меня кровь сворачивается плохо! До болезни далеко, но все же. Бросаю в Нолана ту самую книгу и даю деру. Хватаю со стула рюкзак и планирую забежать за другой стеллаж, а потом на выход, но черт побери, вот бы у меня получалось все, что я задумываю. — Почему же ты убегаешь, если ты не монстр? — Гейб хватает за руку и переворачивает, чтобы было удобно сделать надрез на внутренней стороне ладони. Я сцепляю руку и лишь шиплю, когда лезвие разрезает кожу. — Довольны? — выдергиваю руку, сжимая ладонь. — Смотрите, уроды. — порез не заживает, как и должно у обычного человека. — Дайте пройти. И все же, они полные придурки. Полагаю, Джерард не знает о их самодеятельности, ведь тогда бы тоже назвал их придурками. Оборотни могут контролировать свою регенерацию. И старик это точно знает.***
Женщина обвязывает ладонь бинтом, а потом делает такой себе узелок. Я же смотрю в пол. — Как это ты так? — вскидывает брови, ей нужно записать фамилию имя и что со мной. — Я была в школьном дворе и там куст, об ветку поцарапалась. — она поджимает губы, кивает. Кажется, поняла, что я вру. Странно, но больше она вопрос не задает, только записывает в журнал «Посетителей» нужные ей данные и отпускает меня. Может, она заодно с Монро? Не думаю, что я первый подросток, пришедший в медпункт с порезанной рукой. Плохой сегодня день. Сначала Рейкен на кладбище, затем эти два урода. Бесят они меня падлы. Торможу возле входа в мужскую раздевалку. Шум внутри это всегда нормально, но когда кто-то перечисляет что нужно иметь, чтобы скрыть труп, это уже через чур. А когда этот «кто-то» Тео Рейкен, вдвойне через чур. — Какого… О мой Бог! Лиам, я конечно была бы рада если бы его кто-то грохнул, но перед этим хочу по морде ему дать! — такой картины я точно не ожидала. Данбар перестает удерживать голову Гайба, а если точнее перестает вдавливать ее зеркало и оставлять кровавые улики. — Ладно, ты прав. — соглашается с тем, что слишком много мороки при уничтожение трупа или улик? О, да, слишком много мороки. — Ты не убил его, это круто. — поджимаю губы и киваю. Подхожу ближе, становясь на одном уровне с Рейкеном. Да, Гейб, ты это заслужил! Ты не только это, черт возьми, заслужил, но и смерть! Повторюсь, бесит падла! — Пахнет кровью. — морщит нос Лиам, а я закатываю глаза и чуть ли одновременно с Тео указываю на Гейба, из виска которого течет кровь. — Нет, кроме него. От тебя пахнет кровью. Не так сильно, как от него, но пахнет… — А, этот придурок на пару с Ноланом мне ладонь порезал. — подымаю руку вверх и слегка шевелю пальцами. — Только из медпункта. Думаю, не кто не будет против если я ему хотя бы пощечину дам. Рейкен хватает меня за руку и оттягивает назад, от Гейба. Мое выражение лица, аля, «ты серьезно?» заменяет гримаса боли. — Ты мне чуть руку не сломал, идиот. — шикаю на него. — А еще надавил на рану и она теперь кровоточит опять. — Зачем ты все это делаешь? Думаешь, что Скотт примет тебя в стаю? — Лиам не понимает, собственно говоря как и я. Он подымает голову вверх и слегка хмурится. — Кажется, ты забыл какая у Скотта цель — держаться вместе и сохранить людям жизнь. — он будто готовил ответ на этот вопрос. — Нужно лучше стараться. — без насмешки говорит лежащий на полу Гейб. А я-то и забыла о нем, пока думала об отношениях этих двоих. На друзей они теперь точно не катят. Данбар медленно разворачивается и кидает вопрос, пока я и Тео не можем понять какого черта он говорит. Почему нужно лучше стараться? Что они еще сделали или сделают? Чего нам ожидать? Слишком много вопросов. — Так вы не знаете. — он медленно подымается с пола, намереваясь, наверное, встать. — Не знаем о чем? — глазки у недоохотника забегали по полу, придумывает, что сказать. Это замечаю не только я, но и химера. Он силой подымает парня с пола и впечатывает его лицо в разбитое его же головой зеркало. На белую раковину падает еще несколько капель бордовой крови. — О других трупах! — выдавливает из себя он и я так понимаю, что черные пакеты, бензопила и все, что перечислял Тео нам все же понадобится. А если серьезно и без шуток, то кто еще мертв, кроме Брета и Лори? — Какие еще трупы? — Лиам спрашивает предельно спокойно, чего не скажешь обо мне. — Отвечай, ублюдок! — Рейкен вскидывает брови, а потом вдавливает его мордашку в зеркало. Парень пищит как свинья, которую режут. — Что-то убивает их всех! Оно питается их страхом! — химера отпускает парня и тот валится на бок, чтобы не упасть на раковину. — Ты, кажется, хотела дать ему пощечину. — Тео быстро покидает раздевалку. — Выглядит так, словно и пощечины не переживет*. — фыркаю и так же иду на выход. — Ты куда сейчас? — оборачиваюсь, на слова Данбара. — А тебе какая разница? — щурю глаза и складываю руки на груди. — Ну, я, скорее всего, трупы буду искать и звонить Скотту. Не хочешь со мной, ты, вроде как, много чего знаешь? — задумываясь, а после киваю. Почему бы и не помочь? Мне все равно-то делать нечего.