Tremens factus sum ego Et timeo Dum discussio Venerit at que ventura ira* ©Haggard
Младшему сыну правящей семьи Старкхэйвена только исполнилось пять лет, когда в его жизни появилась кузина и прочно обосновалась в сердце маленького мальчика. Внимательная, с добрым взглядом и тихим спокойным голосом она всегда умела утешить маленького Себастьяна одними лишь объятиями и парой слов шёпотом. Третий сын Принца Ваэля был поздним ребёнком, родившимся спустя девять лет после первенца и давшимся матери очень тяжело. Поздняя беременность и тяжёлые роды лишь озлобили Камиллу на своего младшего сына. Посчитав все свои тяготы, а в особенности само появление Себастьяна на свет, наказанием за недостаточное почитание Создателя и Андрасте, Леди Ваэль с неистовым рвением погрузилась в молитвы и следование заветам Церкви. Она оставила воспитание Себастьяна кормилицам и няням, изредка участвуя в его жизни лишь посредством наказаний. Себастьян был обделён материнской любовью и лаской, вместо Камиллы большое участие в его жизни принимал дедушка — Абнер, на тот момент Принц Старкхэйвена. Это был высокий и статный мужчина с благородными чертами лица и жёстким пронзительным взглядом, вызывающим оторопь у многих, кто видел его впервые. Волевой человек, мудрый правитель и любящий семьянин — вот каким Абнер Ваэль представал перед другими. Тем не менее он являл собой строгого и требовательного учителя, не терпящего лени и праздного шатания. Абнер активно участвовал в жизни своих внуков, прививая им дисциплину, благородство и те черты, которыми, по мнению Принца Старкхэйвена, должны были обладать его отпрыски, но особенно тепло он относился к своей единственной внучке — Клариссе. С годами, а также со смертью жены, здоровье Абнера ослабло, и он уже не мог найти в себе сил на единоличное управление городом. Большую часть политических забот Абнер переложил на плечи своего старшего сына, Конрада, решив, что тому как раз пришло время перенять ответственность за управление Старкхэйвеном. Тот оправдал ожидания отца и с головой ушёл в политику, уделяя практически всё своё время нуждам города и его жителям в ущерб собственной семье. Его супруга, которой должно бы взять на себя заботу о сыновьях и племяннице, была также далека от своих детей. У принцев имелись лучшие наставники, обучавшие их всему: от наук и воинских умений до этикета и танцев, но не хватало главного — материнской любви. И если Камилла Ваэль ещё уделяла некоторое внимание своим старшим детям, то Себастьян был практически полностью предоставлен сам себе, исключая часы, проведённые над книгами и в компании приглашённых учителей. Мало кому было дело до чувств маленького мальчика. Даже несмотря на то, что дед питал к нему сильную привязанность, он был весьма строг и требователен, редко проявляя ту заботу и внимание, которые требовались Себастьяну. Кларисса же единственная показала ему, что такое нежность, забота и любовь родного человека. Именно поэтому она заняла особое место в его жизни. Себастьян прекрасно помнил день, когда впервые увидел Клариссу, словно всё произошло только вчера. За окном стояла ещё тёплая погода, что было совершенно характерно для жнивеня. В Старкхэйвене этот месяц считался ещё теплым, в меру дождливым, и лишь к началу следующего занимались дожди, грозящие перерасти в затяжные и резко смениться первым снегопадом. Клариссу привезли домой ближе к ночи с небольшим конвоем из четырёх всадников, в карете, окна которой были наглухо задрапированы тёмной плотной тканью. Её провели во дворец через вход для прислуги. Тогда маленький Себастьян увидел её лишь мельком — это была очень тоненькая высокая девочка с волосами цвета воронова крыла и огромными голубыми глазами на бледном, несмотря на смуглую кожу, лице. Кларисса была единственной и любимой дочерью младшего брата Конрада, Петруса, и его жены Астрид, умершей по воле несчастного случая спустя шесть лет от её рождения, так и не успев зачать ещё одного ребенка. За то немногое время, отведённое им с малышкой, она научила её любви, доброте и состраданию, каждый день посвящая дочери и отдавая ей всю себя. Отец Клариссы не смог справиться с горем после смерти жены и крепко запил, периодически просаживая своё состояние в азартных играх. За два месяца до дня рождения дочери, когда ей должно было исполниться пятнадцать лет, он покончил с собой. Абнер Ваэль настоял на том, чтобы Конрад взял племянницу на воспитание в свою семью. Мать Себастьяна, Камилла, была категорически против, но ни она, ни Конрад не могли пойти против воли Принца Старкхэйвена. Что же касалось обстоятельств, по которым Кларисса попала в семью своего дяди, Конрад Ваэль не мог допустить того, чтобы дворянство узнало о такой бесчестной гибели брата, поэтому распустил почти всех слуг, кроме няни Клариссы, заплатив всем им круглую сумму денег, а племянницу взял к себе с женой на воспитание, умолчав о произошедшем. Родители Себастьяна придумали легенду о трагической гибели отца Клариссы во время охоты на виверн. Их история была такова: Петрус слишком близко подобрался к жилищу чудовища; виверна выбила его из седла и утащила к себе в логово. Рыцарей он оставил дома, отправившись в одиночку, никому не сообщив, надеясь впоследствии продемонстрировать бомонду свою храбрость и умения искусного охотника. С тех пор его посчитали пропавшим без вести. Именно из-за такой «неудобной» смерти деверя Камилла Ваэль и невзлюбила племянницу, ставшую обузой её семье. Мать Себастьяна очень ревностно относилась к репутации их семьи и всячески ограждала её от дурных слухов, чтобы никто из дворян не посмел сказать ни одного плохого слова про род Ваэлей. Кларисса же после смерти отца совсем замкнулась в себе, изредка покидая покои, которые были ей предоставлены, и практически не подпуская никого к себе, кроме одной няни, что помогала родителям растить её с младенчества. Кларисса была очень тихой и доброй девушкой, которая не могла пройти мимо чужого горя и старалась любыми доступными ей силами помочь нуждающимся. Любимица слуг, народа, но и в особенности братьев Ваэль. Лишь благодаря их вниманию и заботе Кларисса снова начала понемногу приходить в себя и постепенно вновь смогла улыбаться, а не натягивать на лицо вымученную маску. Её же любимцем стал Себастьян. Он очень сильно привязался к ней, во всём ища одобрения и поддержки, словно у матери, которой ему так и не смогла стать Камилла. Даже спустя много лет Себастьян с тёплой улыбкой и грустью вспоминал, как прибегал к Клариссе по любым пустякам.***
— Рисси, Рисси! — закричал Себастьян, вбегая в её покои и бросаясь к ней в объятия. Он крепко вцепился в обтянутую гладким холодным шёлком девичью талию, в надежде скрыть предательские слезы, что так и текли по щекам. Принцам ведь не пристало плакать. — Что случилось, Басти? Кларисса даже не была удивлена столь внезапному появлению. Чуть что — он сразу бежал к ней поделиться радостью или горем. Себастьян слегка поморщился. Он очень любил Клариссу, но обращение «Басти» его ужасно раздражало, ведь ему уже целых семь лет, и он стал слишком взрослым для такого глупого и детского имени. — Раймунд снова сломал мой лук, сказав, что лучник из меня никудышный. Себастьян всё-таки отпустил её и сделал пару шагов назад, отвернув голову в сторону и упрямо растирая слёзы по щекам. Кларисса мягко улыбнулась, сократив расстояние между ними, опустилась на колени, взяла его лицо в ладони и заставила посмотреть в свои глаза. Они были такие же пронзительно-голубые, как и у самого Себастьяна. Гордость семейства Ваэль, украшавшая всех троих братьев. Каждый раз, когда Себастьян смотрел в её глаза, он забывал о всех бедах и печалях, и уже совсем не хотелось плакать, а только лишь смотреть на это родное и любимое лицо. — Ты же знаешь, что Райми просто балуется так. На самом деле он совершенно не хотел тебя задеть, а лишь намекнуть, что тебе ни в коем случае нельзя бросать свои тренировки. Может, ты попросишь его немного позаниматься с тобой? Кларисса всегда старалась примирить братьев, хотя удавалось это нечасто. — Вот ещё… — нахмурился Себастьян. — Ему не до меня, он же кронпринц, то этикеты, то приёмы, то собственные тренировочные бои. Ты же знаешь, что он станет следующим после отца Принцем Старкхэйвена, так с какой стати ему возиться со мной? — А ты попробуй спросить его, — хитро улыбнулась Кларисса. Против этой улыбки у Себастьяна уже не было отговорок, и он практически всегда покорно соглашался последовать её совету. Улыбка Клариссы была способна и не на такие чудеса. Абнер Ваэль, как и все трое братьев, буквально расцветал при виде внучки, и его по обыкновению суровое лицо всегда светлело, когда она улыбалась. Как-то раз, когда дед тренировал Себастьяна на стрельбище, Кларисса принесла им воды с лимонным соком — день выдался жарким. Младшему принцу было тогда десять лет, и Абнер сам время от времени обучал его стрельбе. Какое-то время Кларисса смотрела, как Себастьян поражает мишени, но заметив, что ее присутствие мешает его концентрации, поспешно удалилась. Абнер проводил её долгим внимательным взглядом. — Как же она похожа на Беатрис… Себастьян опустил лук и удивленно перевёл взгляд на деда. Так звали его бабушку, которая умерла ещё до его рождения. Абнер не любил разговоров о ней, сводя на нет все вопросы, которые ему задавали братья. Кларисса как-то под страхом строжайшей тайны рассказала принцу, что когда жена деда умерла, он поседел за одну ночь. Его волосы, усы и борода из темно-каштановых стали белыми, точно мрамор Старкхэйвенских улиц. — Какой она была, моя бабушка? — Себастьян спросил просто так, даже не надеясь, что дед ответит. — Самой прекрасной и великодушной женщиной на свете, — вдруг очень серьёзно ответил Абнер. — Смоляные кудри, чёрные, как ночь, глаза и улыбка точь в точь как у твоей кузины… — Дед осёкся и снова нахмурил брови. — Кстати, она была отменной лучницей и однажды победила меня на Большом Турнире. Так что я недаром говорил тебе, что лук — оружие мудрых и смелых людей. Надеюсь, теперь, зная это, ты будешь тренироваться усерднее, потому что сегодняшний результат далёк от совершенства, хоть и куда лучше предыдущих. Через несколько лет после того разговора Себастьян преуспел в стрельбе настолько, что мог без особых усилий попасть в смотровую щель шлема, стоя на внешней крепостной стене, окружающей город. Однако Абнер не дожил до этого момента, чтобы в полной мере гордиться достижениями своего внука. За месяц до того, как Себастьяну должно было исполниться пятнадцать лет, глубоко любимый и почитаемый всеми правитель Старкхэйвена скоропостижно скончался, и титул Принца перешёл к Конраду. Шло время, братья взрослели и из неугомонных детей постепенно становились прекрасными юношами, мечтой всех молодых девушек Старкхэйвена. Кларисса же давно вошла в возраст, предназначенный для замужества, но Конрад и Камилла не стремились искать ей женихов. Тётя и дядя растили племянницу в строгости, не балуя, изредка брали на балы и приёмы, хотя Кларисса и сама не рвалась туда. Один из множества приёмов, на который не взяли Клариссу, являлся празднованием Дня рождения принца Ферелдена. Раймунд отказался присутствовать на этом важном событии. После ссоры с матерью на торжестве в честь своего двадцатишестилетия, кронпринц поступал наперекор всем её просьбам и желаниям. Камилла устроила грандиозный скандал перед их отбытием в Денерим, умоляя отца семейства повлиять на сына, надеясь на непререкаемый авторитет, которым Конрад Ваэль пользовался как в семье, так и среди народа. К удивлению и недовольству жены, он принял решение Раймунда, сказав, что тот уже давно стал взрослым мужчиной и может принимать собственные решения, как и последствия оных, однако на время их отъезда все обязанности правителя Старкхэйвена лягут на его плечи. Когда семейство Ваэль вернулось из утомительного путешествия в Денерим, столицу Ферелдена, Себастьян намеренно искал встречи с Клариссой, чтобы поделиться своими впечатлениями от Ферелдена, Денерима и в особенности от королевского приёма. Перед отъездом он клятвенно пообещал ей рассказать обо всём, что увидит. Вот только мысли младшего Ваэля были далеко не о политике, географии или праздном веселье. Он никак не мог перестать думать о происшествии, невольным свидетелем которому он стал, а именно об Элиссе Кусланд, дочери тейрна Хайевера. В свои восемнадцать лет Себастьян был не особенно избалован женским вниманием. На балах и приёмах взоры дам от мала до велика приковывал к себе Раймунд — наследный принц, источающий обаяние и служащий источником всеобщего восхищения. Себастьян, старавшийся лишний раз не попадаться матери на глаза, держался незаметно и лишь изредка ловил на себе заинтересованные девичьи взгляды, смущавшие его неопытное сердце. Иногда некоторые из дам решались заговорить с ним, но он, влекомый неловкостью, спешил прочь, вполголоса бормоча какую-то учтивую чушь. Замечал Себастьян и улыбки служанок, прислуживающих во дворце, и случайных старкхэйвенок, откровенно разглядывающих его во время молитв в Храме Создателя, но испытывал лишь стыдливое желание отвернуться. Эта ферелденская девчонка была первой, перед кем ему захотелось стать заметным. Её не смутил его титул. Да и на самого Себастьяна она взглянула лишь мельком. Гораздо больше Элиссу Кусланд интересовали рана на лбу маленькой эльфийки и желание защитить её от своих недобрых знакомых. Такое стремление заслуживало искреннего восхищения, и Себастьян впервые в жизни ощутил жгучее желание кому-то понравиться. В груди потеплело, когда Элисса отметила его навыки лучника — момент, когда Себастьяну показалось, что он чем-то привлёк её. Конечно, нигде не маячил Раймунд, непременно перетянувший бы внимание Элиссы на себя парой непринуждённых фраз, но Себастьяну хотелось во что бы то ни стало поддержать её интерес к себе. Потому так остро было разочарование, когда он понял, что их назначенной встрече не суждено случиться. Всем этим Себастьяну хотелось поделиться с Клариссой. Лишь она могла понять его и объяснить, что же за чувство он испытал тогда в Денеримском переулке. Не дождавшись её появления за завтраком, младший Ваэль направился на поиски. «Что случилось?» — удивлялся Себастьян, ведь Кларисса всегда встречала его после долгих путешествий, и они могли просидеть всю ночь, делясь новостями и впечатлениями. Очень часто их беседы продолжались до обеда, когда кто-нибудь из них не забывался сном от усталости. Лишь остановившись у дверей в покои Клариссы, Себастьян отвлёкся от своих мыслей и прислушался. Из-за дверей доносились тихие всхлипывания. Буквально на мгновение принц растерялся, но тут же распахнул дверь и ворвался в покои. Кларисса сидела на неубранной постели, так и не переодевшись после сна. Волосы, обычно собранные в тугую аккуратную косу, заплетённую на затылке, разметались в беспорядке, лицо было закрыто ладонями, плечи тряслись от каждого всхлипа. — Рисси! Что случилось?! Себастьян бросился к ней, тут же сжав в объятиях. Он прижал её к себе, заставив уткнуться лицом в плечо, и начал успокаивающе гладить по волосам. — Рисси… — Себастьян… — только и смогла выдавить Кларисса сквозь сдавленные рыдания и крепче вцепилась в его плечи. То ли от того, что он наконец-то вернулся, то ли от накопившегося напряжения, тихие всхлипы перешли в жуткие рыдания. Он продолжал крепко обнимать её, аккуратно поглаживая рукой по волосам, стараясь молча передать ей свою поддержку и любовь. Себастьян не мог точно сказать, сколько прошло времени: десять минут или час, для него время тянулось бесконечно, но Кларисса наконец-то начала успокаиваться. Всхлипы становились всё реже, слёзы уже не текли бесконечным потоком. Она отпустила Себастьяна и попыталась привести себя в порядок: пригладила волосы, поправила шёлковый халат, соскользнувший с худых плеч. Только сейчас принц смог разглядеть, как же кузина осунулась с их последней встречи. — Рисси, когда ты последний раз притрагивалась к пище? Себастьян прижал ладонь к её лицу и аккуратно провёл большим пальцем по щеке. Кларисса вымученно улыбнулась. — Сейчас это не самое важное, Себастьян, — она тяжело вздохнула, словно собирала все свои силы. Себастьян настороженно вглядывался в её лицо, ожидая, когда Кларисса продолжит. — Пока вас не было, я… — она на секунду запнулась, делая глубокий вдох, подбирая нужные слова. — Я отправилась вечером на прогулку по городу, не взяв с собой служанок, и решила зайти на торговую площадь. Ты помнишь, там есть те милые лавки, что продают диковинки со всего Тедаса. Я хотела посмотреть, что же там есть, и так увлеклась всеми безделушками, что совсем не заметила, как начало темнеть. Я поспешила домой, но выбрала другой маршрут и видимо вышла к Жилому кварталу. Улица была очень грязной, горел лишь один фонарь, но, когда я решила повернуть обратно… — Кларисса снова сделала паузу, собираясь с силами. — Путь мне преградила группа из четырёх мужчин. Себастьян, я не знаю, кто это были и что я им сделала, — последнюю фразу она произнесла с отчаянием, снова закрывая лицо ладонями, — но они напали на меня, угрожали, велели отдать все деньги, какие у меня были с собой. Ты же знаешь, денег мне не жалко, и я сразу же отдала им свой мешочек с золотом. Но им этого было мало, — Кларисса всхлипнула, и Себастьян, до этого момента молча внимавший её словам с каким-то отрешённым видом, порывисто прижал её к себе, пытаясь предупредить начинавшуюся истерику. — Они надругались надо мной… В этот момент Себастьяну показалось, что земля ушла из-под ног. Его милая, добрая кузина, его Рисси сидела рядом, и слёзы снова текли из её глаз непрерывным потоком. Ненависть к ублюдкам, обесчестившим Клариссу, застила глаза младшему Ваэлю. — Кларисса, — обратился к ней Себастьян, — я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но постарайся вспомнить особые приметы этих… — его лицо скривилось от отвращения. — Этих ублюдков. Я должен выследить их во что бы то ни стало. — Себастьян, нет! — она вцепилась в руку Себастьяна. — Я не допущу, чтобы из-за меня ты пролил кровь, пусть и заслуживших это людей. — Это дело чести нашего рода, Кларисса, — принц порывисто поднялся с кровати. — Если ты не сможешь описать их, я всё равно найду их, выслежу и всажу по стреле в горло каждому из этих выродков. Себастьян был полон гнева, руки были сжаты в кулаки вплоть до побелевших костяшек пальцев. Но в следующую секунду он словно одумался, быстро взял себя в руки и склонился к Клариссе, запечатлев на её лбу братский поцелуй. — Рисси, тебе надо отдохнуть и поесть. Первым делом поесть. Скажи мне, чем я могу помочь, кого мне позвать к тебе? Кларисса грустно улыбнулась и покачала головой. — Всё хорошо, Басти. Дай мне немного времени. Себастьян кивнул и стремительно вышел из её покоев. Он всё также был полон ярости и решимости покарать ублюдков. В его голове зрел план, но ему понадобится помощь, и он знал у кого просить о ней. Но прежде всего он должен получить ответы на мучившие его вопросы: где был Раймунд и почему он позволил произойти этой беде?! Отправляясь на поиски брата, Себастьян вспоминал с чего всё началось, в какой момент Раймунд дал обещание беречь Клариссу от всех бед, что могли угрожать ей. Началом стало празднование Дня рождения кронпринца.***
К этому знаменательному событию подошли с настоящим размахом и щедростью, не всегда свойственной титулованным особам. Камилла во чтобы то ни стало хотела впечатлить гостей богатством и щедростью своей семьи. Старкхэйвен и ранее, до правления Ваэлей, представлял собой величественное зрелище. Но лишь под умелой рукой Лорда Ваэля, первого Принца Старкхэйвена, город «расцвёл». Крупнейший город Вольной Марки, раскинувшийся на берегах могучей реки Минантер в зеленеющей холмистой долине. Поистине богатый полис мог позволить себе украшать не только дома знати, но и целые кварталы, благородными материалами. Многое делалось для демонстрации внешнего благополучия. Как упоминал в своих работах Фердинанд Дженитиви: «Роскошь Старкхэйвена была поистине достойна созерцания». Дворец правящей семьи Старкхэйвена и без того поражал воображение тех, кто видел его в первый раз — монументальное здание, отделанное мрамором и золотом, дорога к которому была выложена гранитом. Территорию дворца украшал зелёный лабиринт с большим мраморным фонтаном, а также небольшой сад с прудом и часовней, где можно было отдохнуть от знойной жары в тени деревьев. Здесь располагались небольшие фонтаны-бассейны с разноцветными рыбками, клумбы с экзотическими цветами и кустарниками, за которым внимательно следил придворный садовник. Внутреннее убранство же самого дворца ничуть не уступало внешнему: золотые колонны и статуи, мраморный пол, укрытый дорогими коврами лучших мастеров Орлея, на стенах — величественные портреты предков правящего дома Ваэль. Подготовка к новому торжеству началась сразу же после окончания предыдущего Дня рождения Раймунда. В гостевом крыле был затеян капитальный ремонт, а для оформления убранства главной бальной залы были наняты лучшие архитекторы из Орлея. Также были выписаны самые модные портные, отшивающие платья для самой императрицы Селины, а играть на балу предстояло выдающимся музыкантам и бардам со всего Тедаса. Камилла не забыла и о развлечениях для дорогих гостей: воздушные акробаты, глотатели шпаг и огня, танцовщицы по раскалённым углям; всё, лишь бы никто не мог сказать, что семья Ваэль не достаточно богата и респектабельна. На торжество были приглашены все дворянские семьи, имеющие существенный политический вес, от Ферелдена до Неварры. Себастьян всегда спокойно относился к шумным торжествам, нельзя сказать, что он любил присутствовать на них, но и отказываться не собирался. День рождения кронпринца же был исключительным праздником, отсутствие на котором не принималось ни по каким причинам. В этот же раз Камилла превзошла саму себя, пустив на подготовку к торжеству внушительную сумму денег, ощутимо опустошившую королевскую казну. Конрад Ваэль был сильно недоволен столь непозволительной тратой средств, но супруга убедила его, что приём окупится связями и договорами, заключёнными во время него. Первые гости ещё не прибыли, но Себастьян уже занял своё место на возвышении напротив главного входа в залу, слева от Кристиана и мельком взглянул на него. Брату с самого утра нездоровилось, но мать всё равно настояла на его присутствии. Грудь Кристиана вздымалась еле заметно и очень медленно, словно он берёг силы. Об этом говорила и поза, обманчиво расслабленная, но Себастьян видел, как тяжело брату даётся даже просто стоять, прислонившись к стене. Его кожа, обычно более бледная по сравнению со смуглой кожей остальных членов семьи, приобрела синеватый оттенок, длинные каштановые пряди, блестящие от пота, скользкими змейками облепили напряжённое лицо. Себастьян как можно незаметнее коснулся его руки и, когда тот обернулся, слегка кивнул ему, словно спрашивая: «Всё ли в порядке?». Кристиан вымученно улыбнулся и лишь едва заметно качнул головой. Спустя мгновение он вновь устремил свой помутневший взгляд на главный вход; вот-вот должны были прибыть первые гости. Все эти условности и обмен любезностями заметно утомляли Себастьяна, но вбитый в голову чуть ли не с младенчества этикет не позволял ему расслабиться ни на минуту. После встречи гостей, когда все приличия были соблюдены, принцам было позволено отойти от родителей и спуститься в бальную залу. Себастьян поискал глазами кузину, с которой разминулся у восточного входа, где его остановила компания из трёх молодых дворянок, желающих выразить своё почтение младшему принцу Ваэлей. Кларисса стояла у окна и о чём-то беседовала с Раймундом. Подойдя поближе Себастьян ненароком услышал их разговор. — Рисси, ты ведь давно догадывалась об этом. Раймунд взял Клариссу за руки и приложил их к своей груди, от чего её щёки вспыхнули румянцем, а на губах заиграла лёгкая улыбка, но совершенно не та, которую привык видеть Себастьян. В этой улыбке было что-то очень личное, предназначенное исключительно Раймунду. — Да… — тихо прошептала Кларисса. — Догадывалась, но не была уверена и не хотела тревожить тебя этими разговорами. Себастьян на секунду остановился, понимая, что стал невольным свидетелем очень личного разговора. Он понимал, что надо оставить их одних, позволить им объясниться друг с другом, но любопытство взяло верх. Себастьян незаметно скользнул к соседнему окну и скрылся за тяжёлой гардиной. — Я люблю тебя, Рисси, — продолжал тем временем Раймунд. — Ты для меня целый мир и я не могу больше молчать об этом. Скажи мне, — он сделал глубокий вдох и внимательно посмотрел в глаза Клариссы, — согласна ли ты стать моей женой? Кларисса невольно ахнула, прижав одну ладонь ко рту. В следующую секунду её лицо озарила настолько искренняя и счастливая улыбка, что Себастьян не мог понять, чем он больше поражён: предложением своего брата или этой искрящейся беззаветной радостью улыбкой. — Райми, я… Я согласна, но, — в следующую секунду улыбка сползла с лица Клариссы, и она опустила взгляд в пол, стараясь не смотреть в глаза Раймунду, — твоя мать ни за что не согласится на подобный союз. — Я сумею её убедить, вот увидишь. Ничто не помешает нам быть вместе, — Раймунд был непреклонен и в следующую секунду обнял её за талию, притянув к себе и запечатлев на губах быстрый поцелуй. — Я немедленно переговорю с ней. Раймунд выпустил Клариссу из своих объятий и поспешно отправился на поиски матери, ловко лавируя между гостями. Кларисса постояла некоторое время в одиночестве, а затем, мечтательного улыбнувшись, направилась в противоположную сторону, пройдя мимо окна, у которого прятался Себастьян, но так и не заметив его. Себастьян до сих пор пребывал в потрясении от увиденного, он совершенно не мог поверить в то, что только что услышал собственными ушами. Это многое объясняет. Вот почему Кларисса в последнее время так часто общалась с Раймундом, предпочитая его компании младшего Ваэля. При всём своём удивлении он не мог не порадоваться за двух дорогих ему людей. Вспомнив о последних словах Раймунда, Себастьян решил поддержать его в решимости сообщить обо всём матери и направился в ту же сторону, куда не так давно ушёл его брат. Гостей на сегодняшнем торжестве было превеликое множество. Младший Ваэль пробирался сквозь толпу приглашенных, не забывая учтиво кланяться в ответ на приветствия и задавая бессмысленные, по мнению Себастьяна, вопросы о состоянии здоровья и семейных делах. Он потерял очень много времени и, добравшись до матери с Раймундом, застал лишь конец беседы. Камилла Ваэль была очень зла. Себастьян мог сказать это с абсолютной уверенностью, научившись различать все оттенки ярости на лице родной матери, что она так часто демонстрировала ему вместо материнской любви. Она держала Раймунда за предплечье так крепко, что костяшки на её пальцах побелели от напряжения, на её смуглых щеках и шее виднелись проступившие красные пятна. Красивое лицо, исковерканное злобной гримасой, походило на неудачно выполненную орлесианскую маску, одновременно прекрасную и уродливую. Камилла умела быть разной: с неугодными — надменно-холодной, словно мраморная статуя; обворожительно-приветливой с теми, кто мог послужить её интересам; величественной и великодушной перед верными подданными. Но истинное лицо его матери было таким как сейчас — цепким жестоким чудовищем, беспощадным даже к собственной семье. Себастьян не стал прятаться и уверенно направился к брату с матерью. — Запомни мои слова, Раймунд, — говорила она громким шёпотом, чеканя каждое слово, — этому никогда не бывать, пока я жива! — Я всё равно поступлю по-своему, вы не сможете мне помешать, — Раймунд был непреклонен, упрямо смотря в глаза матери. — Раймунд, ты наследник престола, и я не позволю тебе сочетаться браком с кем попало, но в особенности с этой дрянью! Эти слова прозвучали как пощёчина и для Раймунда, и для Себастьяна. Старший брат вырвал руку из хватки матери и, смерив её презрительным взглядом, произнёс: — Когда-нибудь ты пожалеешь о своих словах, мама, но будет уже поздно, — развернувшись, он бросился к выходу из зала, ни разу не обернувшись и не увидев, как его мать в отчаянии заломила руки. Себастьян сделал пару шагов в сторону матери, которая до сих пор упорно не замечала его или же не хотела этого делать. — Мама, как вы могли сказать такое о Клариссе? — Я сказала ровно то, что думаю на самом деле, и не вам судить меня. Ты тоже постоянно вьёшься возле её юбки, Себастьян, ничего не замечая вокруг, — слова лились из её уст словно яд, попадая прямиком в сердце младшего сына. — Я давно знала, что эта ведьма околдовала тебя, но ты всегда был бесхарактерным и подверженным чужому влиянию мальчишкой. Но чтобы то же самое случилось с нашей опорой и надеждой, с нашим Раймундом. Этому не бывать никогда! Закончив свою речь, Камилла поправила светлый локон, выбившийся из аккуратной замысловатой причёски, и, вытянув струной гордую спину, направилась прочь, будто и не было той безобразной сцены, свидетелем коей стал Себастьян. На своего младшего сына она даже не взглянула, словно он совершенно ничего для неё не значил. Себастьян застыл на месте, словно ему только что воткнули в плечо стрелу, пропитанную ядом, что медленно растекался по его телу, парализуя и убивая всё на своём пути, уверенно пробираясь к сердцу. Он знал, что мать никогда не питала к нему тёплых чувств — её слова очередным камнем легли на его душу. Но важнее всего сейчас были угрозы матери в сторону Клариссы. Нет! Он не позволит никому обидеть его любимую кузину, защитит её во что бы то ни стало, но сейчас ему срочно нужно переговорить с Раймундом, пока он не натворил бед. Себастьян смог найти его на тренировочной площадке лишь спустя два часа после разговора с матерью. Раймунд стоял возле тренировочного чучела и с остервенением рубил его мечом — во все стороны из него летела солома. — Раймунд, я всё слышал, — честно признался Себастьян, подойдя к брату со спины и положив руку тому на плечо, — и ваш разговор с Клариссой, и с матерью. Мы должны что-то предпринять, ты же знаешь, она не успокоится на этом. — Я знаю, что делать, Себастьян! Не вмешивайся в это! — рявкнул в ответ Раймунд, сбросив с плеча руку Себастьяна. Брат резко развернулся — ярко-голубые глаза смотрели со смесью злости и отчаяния, губы сжаты в упрямую линию, а короткие волосы неопрятно всклокочены, словно их взъерошивали нервным раздражительным жестом. Будто в подтверждение этому Раймунд отбросил меч и остервенело провёл рукой по волосам. — Думаешь, я не в состоянии защитить любимую женщину?! — Но это же наша мать… Она сделает всё возможное, чтобы ты никогда не женился на ней, — Себастьян был непреклонен. Он стоял напротив Раймунда, упрямо глядя на того сверху вниз. Несмотря на свой юный возраст Себастьян был выше своих братьев, что часто становилось поводом для шуток и насмешек над ним со стороны последних. — Я знаю! — раздражённо повторил Раймунд и тяжело вздохнул, стараясь унять кипевшую внутри него ярость. — Поверь мне, я защищу Клариссу. Отныне и всегда я буду рядом с ней.***
Натаниэль Хоу вернулся из Хайевера с тяжёлой душой и разбитым сердцем. Сенешаль Вэрел доложил, что за время его отсутствия в Башню Бдения прибыл высокий гость. В устах управляющего имя Логэйна Мак Тира прозвучало словно молитва, но Натаниэль не обратил на имя героя своего детства ровно никакого внимания. И, что было ему не свойственно, отправился на тренировочную площадку, взяв вместо любимого лука тяжелый полуторный меч. Обычно он избегал подобных физически изматывающих тренировок, но сейчас его гневу требовался выход. Гневу, а ещё разочарованию, отчаянию и боли. Его первая любовь завершилась полным провалом, когда после признания и предложения руки Элисса Кусланд посмотрела на него своими большими карими глазами и сказала: «О, Создатель! Нат… Но ты же мне как брат…» Кровь зашумела в голове, и он, не слушая её сбивчивых извинений, опрометью бросился прочь. Да, они выросли вместе, но никогда она не была для него сестрой. Элисса так отличалась от всех этих хихикающих, краснеющих дурочек, которые встречались ему повсюду. Она была ему другом, товарищем по играм, они вместе отбывали наказания за проделки, и часто она, такая маленькая и смелая, брала вину на себя, зная строгость и резкость его отца. Натаниэль почувствовал невыносимую злость и с остервенением принялся рубить ни в чём не повинное чучело. В этот момент он всем сердцем возненавидел их дружбу, которая привела к тому, что Элисса не ответила на его чувства. Хоу ненавидел всё вокруг себя, потому что каждый предмет и каждый человек в его поместье напоминали о ней. Они столько времени провели здесь вместе, что, казалось, даже камни и вытоптанная земля тренировочной площадки впитали её частичку. Натаниэль рубанул особенно сильно, и меч глубоко засел в сыром дереве. Он не стал вытаскивать его и остановился перевести дыхание. Ссылка в Старкхэйвен внезапно показалась ему выходом. Может и к лучшему, что отец отправляет его в Вольную Марку. Он уедет и забудет о ней, забудет обо всём. С этими мыслями Натаниэль отправился к отцу. Из-за плохо прикрытой двери отцовского кабинета раздавались резкие голоса. Судя по тону, разговор шёл серьёзный. Натаниэль не хотел помешать, но ему не терпелось сообщить о своём решении. К тому же он боялся, что промедлив, он растеряет весь свой запал и не осмелится сжечь все мосты. Его рука потянулась к двери, но одна фраза отца успела удержать его руку от стука. — Говорю тебе, Логэйн! Кусланд продался Орлею. Мой шпион своими ушами слышал их разговор с Элеанорой. Они прочат свою девку в жены Кайлану. А Орлей будет управлять Ферелденом их руками. — Нужны доказательства посерьёзнее слов одного человека, — раздался голос сурового воина, — переписка, договоры, иные бумаги. — Пока мы будем искать доказательства, шевалье приберут к рукам нашу страну. — Без доказательств король тебе не поверит, — отчеканил тейрн. — Хорошо… — Натаниэль услышал в голосе отца неудовлетворение. — Но когда я добуду доказательства, ты дашь согласие разобраться с ними моими методами? — Если ты добудешь их, Рендон, решать будет Мэрик. Но наказание за предательство — смерть. Натаниэль похолодел. Он знал, что за методы были у отца. Кусланды были обречены, если найдется хотя бы малейшее доказательство их предательства. Его первым порывом было предупредить Элиссу. Он даже сделал пару шагов от двери, как вдруг горькая догадка искривила его рот презрительной усмешкой. «Какой же я дурак! Безумный глупец! Она хочет быть королевой. Зачем ей моя жалкая любовь?!» — подумал он. Боль обиды резанула с такой силой, что стало тяжело дышать. Натаниэль прислонился к стене и закрыл глаза. Он не хотел верить в предательство, но отказ и слова отца проедали брешь в его броне, выстроенной детской наивной дружбой. С каждой мыслью он начинал убеждаться сильнее, а с каждым биением сердца ненавидеть отчаяннее. Значит так тому и быть. Прощай, Элисса Кусланд. Постучав, Натаниэль с силой толкнул дверь. — Тейрн Логэйн, — он легко поклонился великому воину Ферелдена. — Отец, я готов сесть на ближайший корабль в Вольную Марку.