Someone told me love will all save us But how can that be, look what love gave us A world full of killing, and blood-spilling That world never came* ©Nickelback
Элисса Кусланд ещё никогда не была так беспомощна. Это чувство поглотило девушку целиком. Её родных, её друзей убивали у неё на глазах, а всё, что она могла — это машинально пускать стрелу за стрелой и надеяться, что её горячо любимый отец там, в другом конце замка всё ещё жив. Лук и стрелы были единственным, что она нашла в сундуке и чем могла защититься. Девушка владела им не очень хорошо, но выбирать не приходилось — её любимые кинжалы остались в оружейной после вчерашнего спарринга. После того, как они с матерью нашли изувеченные трупы жены и сына Фергюса, жалость и сомнения отошли на второй план, а в душе доброй, всегда готовой помочь другим девушки поселились отчаяние и желание мести. Этой ночью Элисса убила человека. Впервые. Её удивило и испугало то, как легко у неё это получилось. «Именно это ты имел ввиду, когда говорил мне, что я должна быть сильной, папа», — горько подумалось ей. Мать решила прорываться к тайному ходу, который находился в кладовой замка. Если отец отбился от солдат Хоу, то будет ждать их там. Вот тут-то и сработало врождённое упрямство Кусландов — Элисса наотрез отказалась идти прямо к кладовой и сказала, что спасёт каждого в этом замке, кого только успеет. Дождаться её смогли немногие. Пара дрожащих от ужаса слуг и залитый кровью стражник — вот что было наградой за потраченное время на обход каждой комнаты. И, конечно, мёртвые тела знакомых с детства и любимых людей. Но Элисса не пожалела о принятом решении, отец научил их с Фергюсом ценить каждую жизнь, и если могла она кого-то спасти, то спасала без промедления. В поисках выживших открывая дверь за дверью, находя за ними только картины неописуемой жестокости, от паники Элиссу удерживало лишь присутствие верного пса. Его мощные лапы и зубы останавливали врагов, подобравшихся слишком близко к хозяйке. Рядом с мабари Элисса чувствовала уверенность, которая была очень необходима ей этой страшной ночью. Мабари были весьма популярны в Ферелдене. В благоухающем Орлее всех ферелденцев презрительно называли «собачьими лордами», а про саму страну говорили, что она воняет псиной. У каждого уважающего себя дворянина был как минимум один породистый пес. Вот и Элиссе, на её пятнадцатый день рождения подарили очаровательного щенка. Она назвала его Клыком. Девушка сама занималась с ним под руководством опытного псаря и довольно часто проводила совместные боевые тренировки. Мабари были необычными собаками — крупнее волкодава, мускулистые, с сильными лапами и толстой шкурой, верные и преданные, они были отличными товарищами и соратниками; высокий уровень интеллекта позволял им становиться отличными бойцами и воинами. Клык полностью оправдал свою боевую родословную, когда они с матерью добрались до главного зала замка Хайевер. Пёс безошибочно определил мага, как самого опасного противника, и лично перегрыз ему горло. Элисса отделалась легкими ожогами на спине и обгоревшими волосами. Глядя на то, что осталось от её когда-то длинных кос, глаза матери наполнились слезами, но она не была бы Морской Волчицей, если бы дала им волю. Элеанора берегла этот секрет от детей. Но Фергюс был дотошен и надоедлив, а Элисса терпелива и настойчива, и в один прекрасный день крепость по имени Олдос пала после куска сливового пирога и бутылки вина времён расцвета империи Тевинтер. В прошлом тейрна Кусланд была дочерью банна Штормового Предела, капитаном корабля и удалой пираткой. В пятнадцать лет захватив свой первый корабль, она попортила много крови орлесианским захватчикам сначала вместе с отцом, а потом и с Брайсом Кусландом. Но и спустя много лет Элеанора не растеряла боевой хватки, острого ума и твёрдого взгляда. Замужество и материнство добавили ей мягкости и чуткости, а годы — морщин и седины на висках. Обороной главного зала командовал сэр Роланд Гилмор — правая рука тейрна. Это был высокий широкоплечий молодой мужчина с добродушным, по-детски наивным выражением лица. Сэр Гилмор был очень бледен, то ли от ужаса происходящего, то ли от потери крови из раны на бедре, которую он неловко и неумело перевязал куском, оторванным от хайеверского знамени. Его голос был тверд, когда он отдавал приказы солдатам, — чувствовалась выучка тейрна — но предательски дрогнул, когда речь зашла о её отце, и ещё раз, когда говорил слова прощания, подталкивая девушку в сторону, куда ушёл Брайс. Наплевав на все приличия, Элисса крепко обняла его на прощание и легко коснулась губами щеки. Она давно переболела им, но он был дорог девушке, как добрый друг, в какой-то степени заменивший того, кого она так глупо потеряла. Рори грустно улыбнулся, напоследок чуть сжав пальцы Элиссы, совсем как в тот раз, когда сказал ей, шестнадцатилетней, что хоть и безмерно восхищается, но не может ответить на её чувства, и попросил передать его жене и дочке, что всегда будет любить их и помнить до последнего вздоха. Ещё несколько стычек — стремительных и коротких благодаря Клыку — и Элисса с матерью достигли кладовой. Отца они обнаружили на полу — он силился подняться, но ему это никак не удавалось. Увидев количество ран на его теле, девушка поняла, что он дошёл сюда лишь на одном упрямстве и силе воли. — А вот и вы… Обе… — с облегчением выдохнул тейрн Кусланд. — Я всё думал, когда же вы сюда придёте. — Брайс! — Элеанора рухнула на колени возле мужа. Все усилия отца уходили на то, чтобы зажимать глубокую колотую рану на животе, однако он нашёл в себе мужество улыбнуться своим девочкам. — О, Создатель! Что здесь происходит? Ты весь в крови! — найдя мужа в таком состоянии, выдержка оставила Элеанору. — Люди Хоу набросились на меня… Они меня… едва не прикончили, — ответил Брайс. — Зачем Хоу это делает? — вырвалось у Элиссы. Она понимала, что отцу трудно говорить, но в голове не укладывалось, как друг их семьи, тот, которому Брайс Кусланд спас жизнь во время оккупации Ферелдена, тот, с чьими детьми она играла и у кого гостила каждое лето, тот, кому она доверяла, мог расчётливо убить всех, кто был ей дорог. Сердце болело и отказывалось верить. — Ему не сойдёт это с рук… — тейрн попытался успокоить дочь. — Король его… — вдруг он застонал и закашлялся. Под правой рукой начало расплываться кровавое пятно. — Брайс! — оборвала его Элеанора. — Нам надо выбираться отсюда! — Я думаю… мне уже не подняться, — отец Элиссы грустно улыбнулся. — Надо попытаться, папочка! — испуганно взмолилась девушка, отказываясь верить в происходящее. — Нам надо уходить! — О, моя девочка… если бы наша воля всё решала… — горько усмехнулся тейрн. — Кто-то должен найти Фергюса… рассказать ему, что произошло… — Отец, пожалуйста… — взмолилась Элисса. — Если бы я мог… — Брайс, в отличии от многих, всегда трезво оценивал свои силы. Мать не мешкая открыла тайный ход, нажав на хитрую комбинацию незаметных углублений. Гномье творение не подвело, и дверь бесшумно отползла в сторону. Клык принюхался и рванул на разведку в темноту тоннеля. — Брайс, нет! — Элеанора не хотела сдаваться. — Вот тайный ход. Бежим вместе. Доберемся до тайника, целебные зелья должны быть там. Тейрн Кусланд серьёзно посмотрел на супругу. — Замок окружен, дорогая… я буду обузой и только замедлю вас. Их взгляды встретились и некоторое время сражались в молчаливом поединке. Затем тейрна, словно приняв решение, согласно кивнула мужу. Резким движением она втолкнула Элиссу в чернеющий проём и нажала рычаг, закрывающий тайный ход. — Мама, нет! — выронив лук, девушка забила кулаками в серый монолит стены. — Твоя мать поступила правильно, Волчонок, — голос отца звучал глухо. Элисса сползла на каменный пол и прильнула ухом к стене, чтобы не пропустить ничего из, возможно, последних слов её родителей. — Моё место рядом с твоим отцом, моя дорогая, — произнесла мать. — Чтобы выиграть тебе время, я убью каждого ублюдка, который сунется в эту дверь. — Я не позволю вам принести себя в жертву! — злые слёзы брызнули из глаз Элиссы от осознания, что она бессильна что-либо изменить. — В жизни и в смерти, дорогой! — снова раздался голос матери. — Мне очень жаль, что всё так вышло, Элеанора… — извиняющимся голосом начал отец. — Не надо, Брайс… Мы прожили достойную жизнь. Теперь пора показать, что у твоей Волчицы ещё остались зубы. Элисса забилась в рыданиях. Вернувшийся Клык ткнулся мордой в её мокрое лицо, поскрёб стену лапой и заскулил. Дрожащими руками девушка сгребла пса в объятия и прислонилась лбом к его мускулистой шее. Ей казалось, что они просидели в темноте неподвижно целую вечность, но какое-то сосущее чувство, ощущение чего-то омерзительного заставило девушку выйти из оцепенения. Медленно подняв голову, Элисса огляделась. Вокруг по-прежнему было темно, но что-то изменилось. Спустя несколько мгновений она поняла. Тишина. Стояла отвратительная, вязкая, поглотившая все звуки тишина. Не было ни отрывистого дыхания собаки, ни голосов родителей, ни звуков боя. Больше всего на свете Элисса ненавидела тишину. Горе и тяжесть неминуемой потери отступили перед дискомфортом, причиняющим почти физическую боль. — Прости. Только так будешь слушать, — внезапно раздался голос. Он был бесцветным. Он не выражал эмоций и шёл ниоткуда. Он был везде. Чувство тревоги поднялось откуда-то изнутри и стиснуло сердце девушки. Но это был не дикий, ввергающий в панику ужас, а скорее страх перед чем-то непонятным и неизведанным. Однако именно этот голос разорвал кокон окутавшей её тишины, и за это Элисса была ему почти благодарна. — Кто ты? — спросила она окружающий её мрак. — Не понимаешь. Боишься. Так станет проще. Перед глазами девушки замерцал яркий сгусток. Он быстро увеличивался и приобретал форму человека. Наконец возник мужской силуэт, словно сотканный из света. Его черты сложно было разобрать из-за ослепительного сияния. — Другие называли Состраданием. Хочу помочь. Спасти жизнь. — Где мы? Мои мать и отец в смертельной опасности. Я должна спасти их! — Не справишься. Опоздал. Почти закончилась кровь. Последнее касание пальцев. Стрела в чужом горле. Слишком поздно. Голос создания тоже изменился. Он стал голосом молодого юноши. — Я не могу, — слёзы вновь полились из глаз Элиссы, — я просто не могу оставить их. — Напрасная гибель. Лишь бы она спаслась. Лишь бы выиграть время. Спасёшь многих, если останешься жить, — объяснил дух. — Я… я не понимаю… Сердце девушки разрывалось от боли, заглушая зов здравого смысла. Она была дочерью тейрна, возможно, последней выжившей из их рода, ей следовало послушаться родителей и спасаться, но всё внутри неё восставало против того, чтобы сбежать, трусливо променяв их жизни на свою. Лучше умереть здесь, вместе с ними, сражаясь, чем сбежать, как последний предатель, и жить с мыслью, что ничего не сделала для их спасения! — Ничем не поможешь. Не оставишь следа. Должна бежать. Должна выжить, чтобы изменить его. — Кого?! — отчаянно выкрикнула Элисса. — Кого я должна изменить?! Что за бред ты несёшь?! Папа и мама умирают, а я ничего не делаю! — Тьма захочет подчинить его себе, — дух словно не слышал её. — Не дай погаснуть свету в его душе, — создание подплыло ближе и, коснувшись её щеки, заставило посмотреть в сияющие провалы своих глаз. — Символ веры цвета неба. Не должен сбить с пути. С тобой не станет тем, кем может. Не прольётся кровавых рек. Не умрут сотни тысяч. Принесёт свет. Девушка бессильно закрыла глаза. Ей целиком овладели тоска и безысходность. Она не знала, что ей делать, не понимала, что Сострадание пытается ей сказать. Это существо из Тени ничем не поможет ни ей, ни её родителям. Они все обречены. — Время опять потечёт, — голос духа становился слабее. — Завеса тонка. Счастлив. Смог дотянуться, — он звучал всё тише, но вдруг неожиданно громко, до боли резанул уши. — Беги! Элисса чуть не оглохла и, подпрыгнув на месте, опрометью понеслась прочь от каменной двери. Колчан с остатками стрел свалился с плеч, но девушка не обратила на это ровно никакого внимания. Последний возглас Сострадания хлестнул её словно плетью, прогоняя от места гибели родителей. Девушка, не думая ни о чём, убегала не в силах вынести тяжести обрушившихся на неё звуков. Клык бесшумно следовал рядом. Элисса неслась, не разбирая дороги — ввинчивающиеся в уши лязг оружия, крики боли и предсмертные вопли гнали её вперёд. В тоннеле не было источников света, поэтому опомнилась она, лишь когда больно врезалась лбом в какую-то преграду. — Ай! — девушка упала на колени, прижав правую руку к месту удара. Только сейчас она почувствовала, как её легкие разрываются от нехватки воздуха после продолжительного и быстрого бега. Преграда оказалась стеной. Свободной рукой девушка оперлась на неё, пытаясь восстановить дыхание. Пёс тихонько заскулил, призывая идти дальше. — Сейчас… — выдавила Элисса, потирая лоб и пытаясь прогнать цветные пятна перед глазами. — Сейчас, малыш… Я только… немного отдышусь. Возвращаться назад было бессмысленно. Наверняка родители уже мертвы. Проклятый дух добился своего — она сбежала! Девушка с силой сжала кулаки, сглатывая подступающие слезы. Как бы то ни было, ей надо было взять себя в руки и выбираться. Ничего было не исправить, а подохнуть в тоннеле, наткнувшись в темноте на солдат Хоу, было бы верхом идиотизма. Нервно хихикнув, Элисса нащупала в темноте ошейник мабари и крепко сжала его пальцами левой руки. Её единственное оружие осталось на полу у двери тайного хода. — Ищи выход, малыш, — шепнула она, с усилием поднимаясь на ноги. Клык принюхался и рванул вперёд, увлекая девушку за собой. Они бежали довольно долго, пока ход не стал подниматься вверх, а впереди не забрезжил свет. Разглядев лестницу, девушка рванулась к ней, её пёс уже призывно лаял снаружи. Последние ступени Элисса преодолела прыжками — ей не терпелось вдохнуть свежий морской воздух после затхлого подземелья. Из рассказов отца она знала, что тайный ход пролегал на несколько миль и вёл далеко за пределы замка, на побережье Недремлющего моря, но самой проверить это утверждение ей так и не довелось до этого момента. Однако, выбравшись наружу, девушка оказалась не на морском берегу, а в большой и просторной пещере. Свет, который увидела Элисса, на самом деле не был дневным, а шёл от большого количества чадящих факелов, расположенных по стенам. Клык вдруг оскалил пасть и заворчал. — Так-так… Кого это к нам занесло? — раздался откуда-то сверху довольно приятный мужской голос. И, прежде чем провалиться в темноту, Элисса увидела, как Клык прыгнул на кого-то с громким рычанием.***
Вверх-вниз, вверх-вниз летал клинок в ловких пальцах. Петля. Витиеватая линия. Изгиб. Снова линия. Кузен Энасалин, широко раскрыв глаза, наблюдал за тем, как его сестра методично вырезает валласлин Фалон’Дина на лице трупа, которое ещё недавно принадлежало сыну эрла Денерима. Однажды она увидела этот узор в книге про долийцев, которую затем стащила из немногочисленной библиотеки старейшины эльфинажа. Оттуда и была вырвана страница, с которой она сверялась, оставляя причудливые узоры кинжалом на мертвом лице мерзкого ублюдка. Закончив, эльфийка деловито скатала свиток с рисунком и тщательно вытерла кинжал об одежду мертвеца. — Что мы теперь будем делать?! — в отчаянии воскликнул эльф. — Пока просто уберемся отсюда, — ответила Энасалин, обыскивая карманы убитого. — Что ты будешь делать? — прозвучал второй вопрос. Эльфийка задумалась. Пока они искали Шианни, обыскивая поместье комната за комнатой, убивая всех прихлебателей этого ублюдка Вогана, спасение представлялось чем-то недостижимым и эфемерным. А вот сейчас, когда месть свершилась, когда она отплатила за все свои детские слёзы, зубы свело от дикого желания выжить. Адайя хорошо научила свою дочь. Решение пришло, словно сама судьба оставила его на поверхности, чтобы не дать ей утонуть. — Серый Страж, — произнесла Энасалин. — Я вступлю в Серые Стражи. Думаю, этот человек не откажется от добровольца. Эльфийка улыбнулась и посмотрела на ошарашенного кузена. — Пойдём, Сорис. Пора отвести Шианни домой.