A man who’s pure of heart and says his prayers by night May still become a wolf when the autumn moon is bright If you could only see the beast you’ve made of me, I held it in but now it seems you’ve set it running free, The saints can’t help me now the ropes have been unbound, I hunt for you with bloody feet across the hallowed ground* ©Florence + The Machine
Себастьян мерил шагами пространство перед домом Элиссы, раздосадованный, что никого нет — дверь была заперта, и изнутри не доносилось ни звука. Гнев кипел в нём, наполняя сердце слепой яростью и растекаясь по венам. Принцу хотелось разнести в щепки эту жалкую преграду, если бы это хоть как-то помогло ему справиться со своими эмоциями. С той минуты, как он увидел победу Элиссы над тем эльфом, до текущего момента прошло несколько часов — Ваэль бродил по улицам Нижнего города, борясь с собственными досадой, возмущением и раздражением. Хотелось наплевать на всё и вернуться в церковь, забыв о девчонке Кусланд, чтобы больше никогда не встречаться с ней, но в то же время гнев, охвативший Себастьяна от её глупых решений и поступков, подталкивал его вновь высказать Элиссе в лицо, что она слишком высокого мнения о себе. «Почему это так волнует меня? — задавался вопросом Ваэль. — Это всё тот проклятый сон!» Казалось, что эта взбалмошная девчонка поселилась в голове принца и руководит его мыслями, заставляя вновь и вновь думать о ней. Уже очень давно Себастьяну не приходилось с таким трудом контролировать собственные эмоции, но снова и снова маска спадала с лица, демонстрируя всё то, что ему так хотелось скрыть. Злость от того, что он поддался на уговоры Элиссы и согласился втянуть себя в разборку между головорезами, лишь подогревалась её упрямым характероми стремлением взять главенство на себя. На протяжении этого безумного утра Ваэлю столько раз хотелось накричать на девушку, встряхнуть как следует, но принц тут же осаживал себя, убеждая, что это не его дело, и если она так стремится погибнуть, то кто он такой, чтобы мешать. Тем не менее он с замиранием сердца следил за дуэлью Элиссы с антиванцем, готовый в любой момент вмешаться, если её жизни будет грозить опасность. Только когда она скрестила кинжалы у горла своего противника, Себастьян смог расслабить хватку на рукояти лука, чтобы в следующую секунду почувствовать, как его вновь охватывает жгучее, доводящее до бешенства раздражение. Лишь в ранней юности да в моменты сильнейшей слабости подобные эмоции могли прорваться сквозь стены напускного спокойствия, которыми он окружал себя последние годы. И сегодня девчонка Кусланд своей возмутительной взбалмошностью одним махом пробилась сквозь все барьеры. Ваэль не мог припомнить, чтобы кто-то помимо матери и Раймунда вызывал в нём такое сокрушающее негодование, но то была злость на людей, причинивших ему боль. Пусть Себастьян спустя какое-то время и осознал, что брат был неповинен в смерти Клариссы, он всё равно не мог смириться с тем, что Раймунд не уберёг кузину от злодеяния матери. Воспоминания же о Камилле неизменно заставляли кровь бурлить от всеобъемлющего гнева — простить её Себастьян был не в силах. А вот Элисса… Мысли об этой девушке рождали чувства иной природы, которые он не мог понять. Сильнейшее смятение, овладевшее им при виде её триумфа, погнало Себастьяна прочь из разбойничьего логова, а теперь швырнуло на порог лачуги Нижнего города. «Ради любви Создателя, зачем она полезла в это змеиное гнездо?! Надеется навязать свои наивные принципы наёмникам, разумеющим только понятие силы и звонкой монеты? Неужели она так слепа в своей жажде справедливости, или же это искусное притворство? — задавался вопросами Ваэль. — Может, она лишь стремится к влиянию и власти, пусть и над жалкой кучкой бандитов? Но почему Киркволл? Раз убийца её семьи уже мёртв, то леди Кусланд давно пора бы вернуться в родной Хайевер». Себастьян на какое-то время замер, вспомнив, как Элисса, словно ребёнок, разрыдалась при упоминании дома. В душу вновь пробралось с таким трудом изгнанное непонятное чувство, вызвавшее в прошлый раз острое желание обнять её, но не по зову плоти, а в стремлении защитить и укрыть от терзающей боли. Воспоминания разлетелись на мелкие осколки, стоило лишь вспомнить самонадеянные и глупые поступки Элиссы, и Себастьяна вновь охватила лютая злость с примесью саднящей тревоги. «Идиотка! Если кому-то не понравятся её методы, то эту безмозглую девчонку убьют точно также, как и она предыдущего главаря, и в Хайевер уже некому будет возвращаться!» — Ваэль с остервенением уставился на входную дверь и в следующий момент с силой ударил по ней кулаком — дерево жалобно хрустнуло, и несколько хлипких досок проломилось. Легче не стало. «Какое мне дело до всего этого? Она мне никто. С чего вдруг меня так заботит её судьба?» — злился Себастьян, но желание выплеснуть своё негодование оказалось сильнее здравого смысла, и он продолжил мерить шагами крохотную каменную площадку. Ваэль метался, как раненый зверь в клетке, когда заметил приближающуюся к нему Элиссу. Она остановилась у подножия лестницы, ведущей к своему дому, и в изумлении уставилась на принца. — Себастьян?! — проговорила она, не скрывая своего удивления. — Что ты здесь делаешь? Взгляд Элиссы скользнул ему за спину, и она тут же нахмурилась. — Ты сотворил это?! — Миледи, — Себастьян поклонился, с трудом сдержав издевательскую ухмылку, — прошу простить мне мою несдержанность. Я столь долго ожидал вашего возвращения, что успел отчаяться, но теперь у вас так много важных дел… — Это же не означает, что… Но Ваэлю вовсе не был важен её ответ. Всё, чего ему хотелось в данный момент, так это высказать своё недовольство. Даже не дав ей договорить, он бесцеремонно перебил Элиссу и продолжил свой монолог. — Так каково же вам ощущать себя во главе шайки воров и убийц? Или это единственное, чего вы оказались достойны, миледи? — ехидно произнёс Ваэль. Себастьяну было плевать, что она подумает о нём. Слова копились на языке, опережая мысли и складываясь в обвиняющие предложения — он не мог больше держать в себе скопившееся раздражение. — Так вы пришли, чтобы лично выразить недовольство, ваше высочество, — усмехнулась Элисса, поднимаясь по лестнице, — а первой от праведного гнева церковного служителя пострадала несчастная дверь, — онаприблизилась к нему и наградила сердитым взглядом. — Хочу уведомить вас, что не нуждаюсь в вашей оценке. Надеюсь, после сказанного вы более не будете портить арендуемое мной имущество. — Какие цели ты преследуешь? — от переполняющей его ярости Ваэль решил больше не церемониться. — Я вновь повторю тебе, что ты взялась за то, что тебе не под силу. Для чего ты решила возглавить это сборище отбросов? Чтобы вершить «правосудие» по-своему? Ты просто глупая девчонка, которая влезла туда, где ей не место! — Мы не столь дружны, ваше высочество, чтобы вы определяли уровень моих способностей, — холодно произнесла Элисса, — а я объясняла вам мотивы своих поступков, — она прошла мимо Себастьяна и принялась копаться в поясной сумке, видимо, в поисках ключа. — Однако я благодарю вас за помощь и, учитывая ваше участие, я скажу вам, что собираюсь облагородить этих «отбросов», как вы изволили их назвать, и направить совместные усилия на помощь городу и его жителям. Подчёркнуто вежливый тон её обращений и возмутительное равнодушие, с которым она отнеслась к его вопросам, подняли в нём волну неконтролируемого бешенства. Создавалось впечатление, что Элиссе было плевать на его присутствие, и она намеревалась вот-вот скрыться в доме. — Ты хочешь казаться невинной, но что на самом деле скрывается за твоими благими намерениями? — усмехнулся Себастьян. — Возможно, ты просто обеляешь себя, чтобы казаться лучше в глазах других, но на деле так ли сильно ты отличаешься от убийц, с которыми не желаешь себя сравнивать? — Вы повторяетесь, принц, — всё ещё стоя спиной к нему, произнесла Элисса. — Даже моему мабари уже стало бы ясно, что вы не доверяете мне, хотя я ничем этого не заслужила, — сквозь лёд её голоса Себастьян расслышал обиду, — а потому я не желаю продолжать этот бессмысленный разговор, — раздался щелчок дверного замка. Она упорно пыталась уйти от разговора, и это лишь сильнее злило его — он не мог дать ей так легко улизнуть. Резко сократив дистанцию между ними, Ваэль с силой толкнул дверь в тот момент, когда Элисса приоткрыла её. Прижав дверь рукой, он надавил на край, не позволяя девушке вновь попытаться сбежать от него. — А может, после того, что случилось с твоей семьёй, Элисса Кусланд, ты так боишься, что тебя убьют? — ровным тоном проговорил Себастьян, чуть наклонившись к её уху. — И потому решила прибрать к рукам целую банду наёмников в качестве телохранителей? — Говори громче, Ваэль, чтобы не только Фенрис, но и весь Киркволл услышал моё настоящее имя, — Элисса отбросила свою холодную вежливость, повернулась к Себастьяну и, зло сощурившись, посмотрела ему прямо в глаза. — В отличие от тебя, спрятавшего в церкви свой дрожащий хвост, словно негодный щенок, я собираюсь принести хоть какую-то пользу, — яростно прошипела она, смерив его презрительным взглядом. — Тебе ли обвинять меня в трусости, принц? Я бы дорого заплатила за возможность поквитаться с убийцей моих близких, тебе же хватило смелости лишь на то, чтобы повесить жалкое объявление да отсчитать нужную сумму, в которую ты оценил гибель своих родных. Себастьян поджал губы, молча глядя на Элиссу — она попала в яблочко. Месть, совершённая чужими руками, не принесла ему покоя. Более того, заказчик убийства наверняка здравствовал, и Ваэль до сих пор не знал, кто же это, но та дерзость, с которой Элисса говорила с ним, лишь туманила его разум, заставляя умолкнуть глас рассудка и продолжить прощупывать её болевые точки. — Неужели храброй леди Кусланд захотелось почувствовать власть? Собираешься плести интриги в стенах этого города? Планируешь экспансию в Киркволл? — криво усмехнулся он, не отводя взгляда. — Ты перепутал меня с орлесианцами, — выплюнув последнее слово, Элисса скривилась, будто увидела нечто омерзительное. — Это в их крови ложь смешалась с подлостью и предательством. — Создатель, ты также прямолинейна, как и наивна, — не выдержав, зло рассмеялся Себастьян. — Ты так неразумна, что не видишь никаких перспектив. Готова идти в атаку в первых рядах в то время, как основные войны ведутся не на поле брани. Чему-то тебе, ферелденской девчонке, стоит поучиться у тех же орлесианок. Несколькими улыбками и ласковыми жестами они могут заполучить желаемое. Кое-кто в обмен, — Ваэль улыбнулся уголком губ, — на некоторые услуги находит себе богатого и влиятельного протектора… Внезапно боль от удара ощутимо обожгла его левую щёку, не дав закончить фразу. Он не собирался оскорблять её, но слова торопились сложиться в предложения, и Себастьян просто не успевал за ними. Ярость затуманила его разум. — Кто дал тебе право на подобные намёки, лицемерный ублюдок?! — яростно вскричала Элисса. — Убирайся к демонам! Она упёрлась обеими ладонями в его грудь и с силой отпихнула Себастьяна. Её пощёчина стала последней каплей — принц больше не мог контролировать себя. Элисса провоцировала его, заставляла пробудиться все те тёмные пороки, что он так долго пытался изжить из себя молитвами Создателю. В гневе она была прекрасна и… так соблазнительна. Совершенно не задумываясь о том, что кто-то может их заметить, он сократил расстояние между ними, и, поймав Элиссу за руки, резко дёрнул, и прижал вплотную к себе. Одна рука легла девушке на талию, другая — на затылок. Ваэль впился в её губы, сминая их в страстном поцелуе. Элисса протестующе замычала и попыталась вырваться, вновь отталкивая его. Плотно сжав губы, она не позволила ему углубить поцелуй, чем лишь сильнее раззадорила. Себастьян усмехнулся и несильно толкнул её вперёд, вжимая в дверь — Элисса ахнула от неожиданности — его язык скользнул в рот девушки, касаясь в немой мольбе, словно приглашая на танец, и она поддалась. Обвив руками его шею, Элисса прильнула к принцу. Руки девушки скользнули выше, зарываясь пальцами в его волосы. От этих лёгких, ласковых прикосновений по телу Себастьяна тончайшими уколами пробежала едва ощутимая дрожь. Терпкая смесь желания и чего-то неуловимого, неосязаемого принудила Ваэля сильнее сжать Элиссу в объятиях и прикусить её нижнюю губу, заставив сдавленно застонать. Себастьян целовал Элиссу с такой жадностью, словно этот поцелуй единственный глоток воды под палящим солнцем в жаркой пустыне. Её мягкие, манящие губы были так податливы, что он просто не желал отрываться от них, стараясь как можно дольше продлить этот момент. Мир замер и сейчас в нём остались лишь они. Себастьян желал Элиссу. Всю. Без остатка. Прямо сейчас. Не понимая, что творит, Ваэль чуть сжал девичью талию, поднимаясь выше, и переместил руку на грудь. Был ли виной тому сон или что-то ещё — ему было плевать, лишь одна Элисса сейчас имела значение: её гибкое тело; тёплые губы, чуть потрескавшиеся от безжалостного солнца; пальцы, перебирающие пряди его волос, не позволяющие ему прервать их безумный поцелуй. Ваэль хотел сорвать с Элиссы одежду, припасть к её бледной, розовеющей от прикосновений коже, ласкать целиком, подчиняя себе, пока она бы не начала стонать его имя и умолять не останавливаться… Внезапно ладонь Себастьяна пронзила острая боль, и он оторвался от трепетных губ, переводя взгляд на свою руку — на ней наливался кровью глубокий порез. Один из метательных ножей Элиссы, располагавшийся в перевязи на груди, рассёк кожу вместе с перчаткой. Себастьян перевёл взгляд на Элиссу — глаза блестят от возбуждения, щёки пылают, губы соблазнительно приоткрыты. Она подалась чуть вперёд, словно стремясь возобновить прерванный поцелуй. «Что я творю?! Создатель милосердный!» — хотелось закричать ему. Приступ паники охватил принца, и он резко отпрянул назад, едва не свалившись вниз со ступеней. — Элисса, я… прости… — еле слышно прошептал Ваэль хриплым голосом и, развернувшись, быстрым шагом направился прочь, стараясь не смотреть на неё. Он был уверен, что если сейчас не уйдёт, то не сможет остановиться и уже не ограничится лишь поцелуем. Себастьян быстро добрался до лестницы, ведущей в Верхний город, и остановился, упрямо глядя на ступени, нервно сжимая и разжимая пальцы на раненной руке. Можно было бы сейчас вернуться в церковь и, заперевшись в своей келье, провести ночь в молитвах, но что-то подсказывало ему, что это было бессмысленно. Образ Элиссы до сих пор был перед глазами принца, а на губах ощущался её поцелуй. Ваэль зло выругался и, резко развернувшись, направился в сторону Порта. День был в самом разгаре. Повсюду сновали рабочие, разгружая или вновь заполняя корабельные трюмы большими бочками и добротно сколоченными ящиками, суетливо бегали эльфы-служки с посланиями или иными поручениями, где-то возмущённо переругивались гномы, но Ваэль не замечал их, погрузившись в собственные думы. «Как я позволил этому случиться?» — било набатом в его голове. Но не было никакого смысла врать самому себе — Себастьян хотел этого поцелуя, и даже больше. «Почему же я тогда не остался, почему сбежал, как испуганный мальчишка?» — задавался вопросами принц. Ответ был прост — он боялся, что им вновь овладеет похоть и начнёт руководить его жизнью, боялся вновь потерять себя и память о своих близких, страшился вновь превратиться в чудовище, каким стал в ту проклятую ночь, когда от его рук пострадала несчастная девушка. Не разбирая дороги и почти ничего не замечая вокруг себя, Ваэль добрёл до каких-то складских помещений, возле которых были свалены большие ящики. Достав лук из налуча, он прислонил его к одному из них и опустился рядом. Запустив пальцы в волосы, Себастьян крепко зажмурился. «Как? Как это произошло? Почему я не смог сдержать себя? Почему лишь рядом с ней забыл обо всём?» — ему захотелось рассмеяться, словно безумцу. Из-за похоти и неспособности унять свои прихоти Ваэль был отправлен в Церковь, и ведь ему казалось, что он почти переборол себя, что изменился, но так ли было на самом деле? Себастьян так желал Элиссу, так велика была эта иссушающая жажда обладания. Животный инстинкт, которому он уже не мог противиться, гнал его к ней, шептал ему на ухо: «Подчини её». Он затуманил разум, превращая в зверя. Ваэль словно вернулся в те дни, когда тратил своё время и деньги лишь на спиртное и женщин. Но Элисса не была похожа на тех, с кем он проводил ночи. Были ли то замужние опытные дамы или молоденькие девушки, но все, как одна, буквально выпрыгивали из своих нарядов, чтобы хоть на короткий миг ощутить близость его тела. Иным же было достаточно нескольких слов шёпотом, пары касаний и полуулыбки — они сами раздвигали свои ноги, обтянутые тонким кружевом чулок либо вовсе не знакомые с этим предметом женского гардероба, но также манящие крепостью и стройностью линий. «Но почему Элисса?» — задавался вопросом Ваэль. Эта девчонка Кусланд ужасно раздражала его, выводила из себя своими дерзкими заявлениями, упрямством и жаждой геройства, но в тоже время вызывала дикое желание, сравнимое с голодом, которое, вопреки гласу рассудка, влекло Себастьяна к ней. У него были женщины намного интереснее её — первые красавицы города, в женихи к которым выстраивались целые очереди. Сейчас же только эта девушка смогла вновь разжечь огонь желания в нём, всепожирающий, сметающий с пути все страхи и запреты. «Как долго я боролся с ним? Как долго изгонял из себя, проводя дни и ночи в молитвах?» — Ваэль закрыл лицо руками. Лишь несколько минут наедине с этой девчонкой сломали все его преграды. Он был так зол на себя, что поддался минутной слабости и позволил похоти охватить его. Себастьян сжал пальцами голову. Все его мысли вновь и вновь возвращались только к её манящим губам, нежной коже… «На её месте могла оказаться любая», — резко одёрнул он себя. Все его пороки вновь вернулись, чтобы свести с ума, и воплотились они в этой девчонке Кусланд. Ваэль не знал, как совладать с собой, как унять этот ураган в душе. До дрожи в пальцах ему хотелось возвратиться к ней, чтобы продолжить начатое, но что будет на утро? Сможет ли он вернуться к своей жизни в церкви и умолчать об этом? О том, что будет с Элиссой и как она воспримет это, Себастьян даже и не думал, не сомневаясь, что та не посмеет отказать ему. Один Создатель ведал, что удержало его от шага в Бездну, но если бы он сорвался, пути назад уже не было бы. Эльтина никогда не приняла бы его обратно, и Ваэль стал бы новой мишенью для заказчиков убийства его семьи. К такому исходу Себастьян не был готов. «Как? Как мне совладать со своими внутренними демонами?» — судорожно спрашивал он сам себя, не находя ответа. Ваэль не знал, сколько времени он провёл в этих думах — несколько минут или пару часов, но так и не пришёл к какому-то решению. — Ты чегой-то тут расселся?! А?! — вырвал его из размышлений резкий окрик. Себастьян поднял голову и недоумённо посмотрел на говорившего, пытаясь сообразить, где он и что сейчас происходит. Перед ним стоял коренастый мужчина средних лет с обветренным загорелым лицом — с виду обычный портовый грузчик — и сверлил Ваэля недовольным взглядом. — Приношу свои извинения, — быстро проговорил Себастьян, не желая вступать в словесную перепалку с кем бы то ни было. — Я оказался здесь совершенно случайно и не хотел помешать. Я уже ухожу. — Как же, — сплюнул под ноги рабочий. — Видал я таких, как ты. Ублюдские проныры! Брешут, что не при делах, а потом товара не досчитаешься. А ну-ка, выворачивай карманы! — мужчина резко повысил голос и пригрозил Ваэлю кулаком. — Что вы себе позволяете? — оскорбился Себастьян, ошарашенный претензиями грузчика. — Я ничего не брал и не собираюсь оправдываться перед вами. — Ах ты ж, сука! — огрызнулся мужчина. — Сейчас страже это всё объяснишь! Они таких, как ты, как орехи щёлкают! Не дожидаясь реакции Себастьяна, портовый рабочий быстрым шагом направился в сторону лестницы, ведущей в Нижний город. Ваэль никак не ожидал, что этот мужчина окажется столь решительным и отправится претворять в жизнь свои угрозы. Проблемы с городской стражей сейчас совершенно не входили в его планы. Он быстро вскочил с ящика, схватив свой лук, и кинулся за мужчиной, тут же обогнав его и преградив ему дорогу. — Да постойте же! — крикнул рабочему Себастьян. — Прекратите этот балаган! Я уже извинился, что помешал вам. Ради любви Создателя, успокойтесь, я ничего не брал. Грузчик замер на мгновение и покосился на лук в его руках — в ту же секунду глаза мужчины расширились в ужасе, и он попятился назад. — Стража! — заорал рабочий дурным голосом. — Помогите! Разбойники! Убивают! На вопли мужчины начали оборачиваться люди, кто-то побежал к лестнице, зовя на ходу стражу. Ваэль зло выругался и бросился бежать, надеясь покинуть это место закоулками. — Стой! — орал ему вслед рабочий. — Держите его! Стража! Себастьян только успел свернуть в какой-то переулок, как прямо ему навстречу выбежала пара стражников, спешащая на крики обделённого разумом грузчика. Ваэль резко перешёл на шаг, стараясь не смотреть на стражу, словно ему не впервой прогуливаться по портовому району, любуясь местным пейзажем. Стражники не обратили на него никакого внимания, прогремев доспехами мимо, и как только они скрылись за углом, Себастьян припустил что было сил, стремясь поскорее покинуть это место и добраться до церкви. Оставшийся путь, слава Создателю, прошёл без приключений. Добравшись до Верхнего города, Ваэль сбавил темп и перевёл дыхание. Это бегство немного отрезвило его, на время вытеснив из головы мысли о девчонке Кусланд, но стоило немного схлынуть нервному возбуждению, как эти думы вновь вгрызлись в его разум. «Как мне быть?» — задавался вопросом Себастьян, бредя по церковной площади и упрямо глядя себе под ноги. Горько усмехнувшись своим размышлениям, он поднял голову и окинул взглядом церковную площадь, тут же замерев на месте. На площади во всю шли приготовления ко Дню Всех Душ — собирали высокий помост, с которого завтра церковные служители должны были рассказывать о житие Андрасте, сопровождая это отрывками из Песни Света; на безопасном расстоянии от помоста сооружали костёр, призванный почтить мученическую смерть Пророчицы. Озарение настигло его внезапно, заставив потрясённо посмотреть на церковь. События этого дня заставили его напрочь забыть о завтрашнем празднике. Всё просто. Он рассмеялся: «Словно сам Создатель подал мне знак и указал путь!» Себастьян примет обеты завтра же, если Её Милость позволит. Всё это время, будучи послушником, Ваэль оставлял себе возможность покинуть Церковь в любой момент, когда посчитает нужным. Однако последние события показали, что этого определённо недостаточно для того, чтобы справиться со своими желаниями. Только став братом Церкви и приняв обеты отречения, раз и навсегда лишив себя обратного пути, Себастьян сможет обуздать самого себя. Он принесёт клятвы в ближайшее время, если Эльтина даст своё согласие. «День Всех Душ подойдёт как нельзя лучше, — мрачно подумал Себастьян, упрямо глядя на злополучное ранение. — Мне нужно лишь убедить Её Милость». Он станет полноправным братом Церкви, и это поможет ему лучше сдерживать свои желания. Сможет ли он потом отказаться от своих обетов и вернуться к мирской жизни, чтобы занять трон — Ваэль не думал и не хотел. Иных вариантов он для себя не видел. Себастьян поспешил в церковь. Вот-вот должна была начаться вечерняя служба, но он совершенно не горел желанием присутствовать на ней. В первую очередь было необходимо привести себя в порядок, заняться ноющей раной, собраться с мыслями и подготовиться к разговору с Эльтиной. Если он намерен заставить поверить Великую Владычицу Церкви в своё решение, то должен быть предельно убедителен. Сосредоточившись на этой идее, Ваэль незаметно протиснулся сквозь толпу прихожан и направился в келью. Солнце уже клонилось к линии горизонта, когда он наконец-то решил, что готов к разговору с Великой Владычицей Киркволла. Вечерняя служба закончилась меньше часа назад, и в это время Эльтина, как правило, беседовала с прихожанами у алтаря. Ваэлю совсем не хотелось произносить свои лживые обещания перед ликом Андрасте, и для начала он решил убедиться, действительно ли Великая Владычица там. Подойдя к балюстраде второго этажа, он тайком бросил взгляд на алтарь — её там не оказалось. Себастьян облегчённо выдохнул и широким шагом направился в сторону кабинета Эльтины, находившегося в другом крыле церкви. «Если Её Милости не оказалось у статуи Андрасте, то она наверняка в своём кабинете», — рассудил он. Про сад, где также любила проводить время Великая Владычица Церкви, Себастьян не желал лишний раз вспоминать. Приблизившись к массивной дубовой двери, украшенной искусно вырезанным церковным солнцем, распустившем свои золотые лучи, подобно экзотическому цветку, какие он украдкой рвал для Клариссы в дворцовом саду, Ваэль замер, глубоко вдохнул и с лёгкой заминкой простучал костяшками пальцев по холодному дереву неровный ритм. — Да? — раздался голос Эльтины. Себастьян мысленно возблагодарил Создателя, что Великая Владычица нашлась именно здесь, и Он избавил его от беседы в саду под мучительные воспоминания о его полуночных фантазиях. — Ваша милость, — Ваэль вошёл в комнату и притворил за собой дверь, — я хотел бы поговорить с вами. — Добрый вечер, мой мальчик, — с лёгкой улыбкой произнесла Эльтина, поднимая голову от просматриваемого секунду назад письма. — Я рада твоему приходу, даже несмотря на поздний час. Что привело тебя? Она жестом велела ему садиться, поспешно складывая густо исписанный лист пергамента и пряча его во внутренний ящик стола. Себастьян заметил усталость в глазах Верховной Владычицы, а также надломленную печать Ордена Храмовников на конверте, убранном подальше от его глаз вместе с посланием. Скорее всего, это были жалобы на членов Круга Магов, находившегося в Казематах, или нечто иное, но наверняка связанное с обладателями магического дара. — Ваша милость, я понял, что готов полностью посвятить свою жизнь служению Создателю и принести все необходимые клятвы, — Ваэль заставил свой голос звучать твёрдо и уверенно. Он смотрел в глаза Эльтине не отводя взгляда. Великая Владычица сцепила руки в замок и устремила на принца изучающий взор. — Что привело тебя к подобному решению, дитя? — уголки её губ опустились, а милостивая улыбка исчезла без следа. Себастьян понимал, что она не верит в его праведные мотивы, и сейчас, если он всё окончательно решил для себя, было крайне необходимо убедить в своей искренности Эльтину. — Ваша милость, я долго раздумывал над этим. Вся моя жизнь, все испытания, выпавшие мне, и даже тот порочный путь, который я прошёл — всё это произошло по воле Создателя. Он вёл меня через эти испытания к Своему свету. Именно Он уберёг меня от смерти, когда вся моя семья погибла в одночасье. Не это ли божественное провидение? Создатель спас меня для чего-то важного, и мне хотелось бы отблагодарить Его, посвятив свою жизнь служению Церкви. Ваэль говорил не спеша, размеренно, взвешивая каждое слово. Всё было правдой, кроме одного — мотивов. Он не хотел приносить в жертву Создателю свою жизнь, хотя и испытывал благодарность за то, что Тот уберёг его от смерти. «Но разве, чтобы отплатить за это, я должен положить на алтарь всю жизнь?» — спрашивал сам себя Себастьян. Принц был уверен, что это не так, но стать братом Церкви было для него единственным спасением от своих тёмных желаний, от убийц, охотящихся за троном Старкхэйвена, и он был готов пойти на это. — Создатель не требует благодарности за свои дары, Себастьян, — взгляд серых глаз, смотрящих на него в упор, слегка посуровел. — Он лишь желает, чтобы дети Его жили праведно и в согласии со своим сердцем. Пришёл ли ты к согласию со своим? Ваэль похолодел — он оступился — всего одно неверное слово заставило Эльтину усомниться в искренности его намерений. — Да, ваша Милость. Мои близкие мертвы, и Церковь стала для меня домом, а братья и сёстры — новой семьёй. Во мне горит искреннее желание стать её частью, чтобы нести свет Создателя таким же заблудшим душам, какой являлся я сам. Себастьян лукавил лишь отчасти — Церковь действительно стала для него новым домом, но только потому, что ему больше некуда было идти — это был его единственный вариант, и он цеплялся за него изо всех сил. — Ты должен осознать, дитя, — строго произнесла Верховная Владычица, — что если выберешь этот путь, то всё мирское станет недоступным. Ты отречёшься от богатства, от власти, — она не отрывала от Себастьяна напряжённого взгляда, — от любви. «Создатель…» — мысленно выдохнул он. Ваэль понимал, что этот путь предполагает отказ от всего, но лишь когда Эльтина упомянула об этом вслух, он наконец-то осознал всю серьёзность собственного поступка. Принц не сможет претендовать на трон, не сможет в одночасье изменить свою жизнь, как раньше, пока был лишь послушником. «Пути назад больше нет», — твёрдо решил Себастьян и уверенно посмотрел в глаза Великой Владычице Киркволла. — Я понимаю это, ваша милость, — его голос не дрогнул. — Надеюсь, ты искренен, мой мальчик, — неожиданно Эльтина поднялась из-за стола и, обойдя его, подошла к Себастьяну, — хотя бы перед собой, — она заключила его руку в свои сухие морщинистые ладони и ободряюще пожала её. — Я распоряжусь, чтобы завтра начали приготовления к церемонии. Глядя в её глаза, Ваэлю очень хотелось отвести взгляд. Неимоверным усилием он заставил себя сдержаться и выдавил радостную улыбку. Он не мог столько ждать, ему было необходимо сжечь все мосты немедленно, и самый крайний срок — завтра. Себастьян был готов принять обеты хоть сейчас, но подобная спешка разуверила бы Великую Владычицу в искренности его аргументов. Что же касается её неминуемых вопросов по поводу выбранного им дня — он был готов ответить на них. — Ваша милость, я хотел бы, чтобы сама церемония прошла уже завтра. — К чему такая поспешность, дитя? — брови Эльтины удивлённо поползли вверх. — День Всех Душ — важный праздник для каждого андрастианина, и мне хотелось бы, чтобы он стал для меня ещё более значимым. — Что ж… Возможно, в этом и заключён особенный смысл, — едва улыбнувшись, задумчиво проговорила Верховная Владычица. — Да благословит тебя Создатель, мой мальчик. Это вызовет некоторые сложности… но, думаю, мы сможем провести церемонию перед началом торжеств. — Спасибо, ваша милость. Поклонившись, Себастьян решительно покинул кабинет Эльтины. Его переполняло мрачное торжество — самое сложное было позади, ему удалось достойно выдержать беседу с Великой Владычицей Киркволла. Завтра же Ваэль принесёт обеты, и всё изменится, он наконец-то сможет справиться со своим наваждением и больше не совершит подобных ошибок. Оставалась только одна проблема — девчонка Кусланд. Себастьян не знал, хватит ли ей смелости явиться к нему завтра, ведь наверняка у Элиссы возникнут вопросы, и она захочет посмотреть ему в глаза. Ваэль горько усмехнулся, думая о том, что, возможно, как раз ему самому не хватит мужества ответить на её взгляд. «Создатель милосердный, не дай ей сбить меня с намеченного пути», — мысленно обратился к Всевышнему Себастьян.***
Элиссе было холодно. Это было первое чувство, которое она ощутила с того момента, как Себастьян прервал их сумасшедший поцелуй. Элисса всё ещё стояла на пороге своего дома, привалившись спиной к двери. Её тело била мелкая дрожь, сердце гулко бухало в груди, а дыхание было частым и прерывистым, словно она никак не могла отдышаться. Несмотря на жаркий день, холод не уходил. В попытке согреться Элисса крепко обхватила себя руками, хотя разумнее было наконец открыть проклятую дверь, войти в дом и растопить печь. Она всё ещё не до конца осознала, что происходило здесь буквально пару минут назад. Вернувшись домой после совершенно невероятного дня, за который многое в её жизни перевернулось с ног на голову, Элисса совершенно не ожидала увидеть на пороге Себастьяна, раздражённо снующего из стороны в сторону. Казалось, что своим уходом во время дуэли с антиванцем Ваэль уже выразил своё мнение относительно её решений. Однако он удивил Элиссу, удостоив чести высказать всё лично. Ещё издалека, подходя к своему дому, она заметила, насколько тот зол, и последующий разговор лишь подтвердил это. В голове не укладывалось, почему Себастьяна настолько заботят поступки, которые она совершила и мотивы, которыми руководствовалась. Он ясно дал понять, что не только не считает Элиссу другом, но даже склонен не доверять ей, а потому, если бы Ваэль отказал девушке в помощи и поспешил вернуться в свою церковь, она поняла бы это. Однако он всё-таки остался, и всем его последующим действиям Элисса не находила разумного объяснения. Каждым словом Себастьян старался задеть её, зацепить, чтобы дать понять насколько взбешён, и в один момент ему это удалось. А затем случилось то, от чего до сих пор подгибались колени. Элисса глухо застонала и резко запрокинула голову назад. Этого делать не стоило, потому что в следующий момент она сильно стукнулась затылком о твёрдое дерево. Боль несколько отрезвила её. Обретя возможность двигаться, Элисса стремительно забежала в дом и с силой захлопнула за собой дверь, привалившись к ней спиной с внутренней стороны. В это мгновение комната показалась ей какой-то ошеломляюще пустой, и она поспешила скорее разжечь огонь в печи, в надежде унять колотивший тело озноб. Спустя некоторое время Элисса уже грела свои ладони, положив их на медленно разогревающийся грубый камень, под которым уютно потрескивало оранжевое пламя, даря ей долгожданное тепло. Вместе с ним пришло и воспоминание о требовательных губах Себастьяна, обжигающе-горячих, заставивших Элиссу забыть обо всём, кроме их прикосновения. Ни один мужчина в её жизни не вызывал такого острого желания близости, как этот высокомерный засранец. Когда Элиссе было шестнадцать, незадолго до поездки в Денерим на праздник по случаю Дня рождения принца Кайлана, Натаниэль поцеловал её. Точнее, это было желанием Фергюса, когда сестра проиграла ему в забеге по пляжу и последующем соревновании «кто быстрее заберётся по скалам на самый верх, к сильно выступающему над морским берегом утёсу». Они часто спорили подобным образом, стремясь доказать своё превосходство, но все желания, загадываемые после, всегда заканчивались каким-нибудь безобидным баловством или простым подтруниванием друг над другом. Но в этот раз брат решил иначе — наверное, ему было весело наблюдать за обоюдным смущением сестры и лучшего друга, но выполнить желание победителя было делом чести. Губы Натаниэля были сухими, тёплыми и солёными от морской воды, ведь до этого они пытались обогнать друг друга в набегающих на берег волнах. Сам поцелуй получился быстрым и лёгким, а через секунду они уже смеялись очередной шутке Хоу, поэтому Элисса не придала особенного значения случившемуся. В семнадцать лет она влюбилась в сэра Гилмора за его добрую улыбку, весёлый нрав и неустанную заботу о ней. Рори постоянно развлекал её, не давая проваливаться в уныние, часто охватывающее с тех пор, как Натаниэль уехал в Вольную Марку, а Фергюс женился на Ориане. Целый год Элисса мечтала о поцелуе сэра Гилмора, а потом ещё столько же рыдала в подушку, когда он сказал, что между ними не может ничего быть. Однако гораздо сильнее желания поцеловать его ей хотелось просто гулять ночи напролёт и вести ничего не значащие беседы под звёздным небом. Себастьян стал единственным, кто пробудил в Элиссе желание близости, заставил хотеть его прикосновений. Он был первым, кто поцеловал её по-настоящему, не дав и шанса воспротивиться его напору. Элиссу бросило в жар, словно она снова оказалась в его объятиях. В памяти так некстати всплыла сцена, увиденная сегодня в «Висельнике», и на мгновение вместо Финна Элисса представила Ваэля, лежащего на кровати в той злополучной комнатушке, а себя на месте оседлавшей его девицы. От этих мыслей и образов, вспыхнувших в голове, ей стало мучительно стыдно. Она со злостью саданула кулаком по порядком нагревшемуся камню и с остервенением принялась стягивать с себя доспех. Решив хорошенько вымыться после тяжёлого, длинного дня, Элисса направилась в крохотную каморку с бадьёй, служившей подобием ванны, но там её снова настигли постыдные мысли. Раздражённо шлёпнув ладонью по воде, она заставила себя умыться и подумать о чём-то другом, а именно о том, почему Себастьян решился поцеловать её. «Могу ли я нравиться ему?» — спросила себя Элисса. При мыслях о возможных чувствах Себастьяна уголки её губ дрогнули и поползли вверх. Вновь вспомнились все их неловкие прикосновения и взгляды, которые они не могли оторвать друг от друга. Ваэль дважды спасал девушке жизнь. Даже сегодня, пребывая в ярости от их разногласий, он был рядом практически до конца. «Это не может быть простым милосердием служителя Церкви», — подумала Элисса. Однако эта мысль заставила улыбку сползти с лица, а брови — нахмуриться. Себастьян был связан клятвой Создателю и просто не имел права на подобные чувства. Даже если бы в его сердце зародилась какая-то симпатия, то он не пошёл бы против своих обещаний и совести, позволив себе проявить её. «Может, всё это только игра?» — задумалась Элисса. Задаваясь этим обидным вопросом, она вновь не понимала, какую выгоду это могло принести Себастьяну, и почему сегодня он целовал её с такой жадностью, словно он давно желал этого. Элисса окончательно запуталась. Всё, что она могла, так это строить догадки, ответы на которые мог дать только лишь сам Ваэль. Немного поразмыслив, Элисса решила прямо спросить его обо всём, что случилось. На вечерний визит у неё уже не осталось никаких сил, да и гордость не позволила бы ей помчаться за Себастьяном сразу же после его скоропалительного бегства. «Лучше всего будет заглянуть к нему завтра», — обрадованная найденным решением она вылезла из бадьии, наскоро вытершись полотенцем, отправилась в постель, где ей всю ночь являлись отнюдь не благопристойные сновидения. Элисса проснулась от яркого солнца, бьющего прямо в лицо. Судя по положению светила, утро уже было в самом разгаре. Решимость выяснить всё у Себастьяна по поводу произошедшего вчера стремительно испарялась. Упоминания слова «поцелуй» она избегала даже в своих мыслях, особенно учитывая то, что свои ночные фантазии Элисса запомнила во всех подробностях. «Проклятье! Да лучше бы мне Архидемон явился!» — рассерженно подумала она. Всплывшие в памяти образы заставили её покраснеть, раздражённо вскочить с постели, броситься в ванную и опрокинуть на себя ведро холодной воды. Приведя себя в порядок, Элисса оделась и попыталась позавтракать, но кусок не лез в горло. Всё, что она смогла заставить себя проглотить — это пара глотков воды. Еда вызвала отвратительную тянущую тошноту. Ладони были влажными от пота, словно ей было страшно или мучительно тревожно. Элисса судорожно вытерла их о рубашку, схватила перевязь с кинжалами и стрелой вылетела из дома, чудом не забыв запереть дверь. Она двинулась в сторону Верхнего города, ещё не зная, куда именно пойдёт, но отчаянно убеждая себя, что, по крайней мере, нужно наконец забрать Клыка у гномов. Горячий ветер быстро высушивал мокрые пряди её слегка отросших волос, воруя ощущение хоть какой-то прохлады и свежести. Народ у «Висельника», по-видимому, веселился уже довольно давно. Вокруг таверны расставили столы с взгромождёнными на них пузатыми бочонками, внутри которых, скорее всего, было какое-нибудь дешёвое пойло. Улыбающиеся разносчицы, пританцовывая, разливали напиток всем желающим. Возле самого входа играли несколько музыкантов. Громче всех звучала флейта — её незатейливая весёлая мелодия так и призывала пуститься в пляс. Вокруг пока ещё не зажжённых костров уже кружились хороводы, увлекая за собой всех оказавшихся поблизости. Элиссу тоже попытались втянуть в круг, но она ловко вывернулась и, печально улыбнувшись, покачала головой схватившему её за руку молодому парню. Тот пожал плечами в ответ и тут же потянул за собой стоявшую рядом с ней светловолосую девушку с белоснежным венком на голове, которая со смехом переплела с юношей пальцы. Идти по оживлённому Киркволлу было довольно затруднительно. Нарядно одетые люди, эльфы и гномы заполонили узкие улицы, и, чтобы пробраться мимо них, никого не задев, Элиссе потребовалась вся её ловкость, а также тактичность, дабы не послать в Бездну особенно лютых торговок, сующих прямо в лицо лотки с пирожками и водой с фруктовым соком. Добравшись до Верхнего города, Элисса смогла слегка продохнуть — здесь празднование проходило более чинно. Степенно прогуливающиеся по мостовым горожане также щеголяли в лучших нарядах, не создавая, однако, никакой толчеи. Лавки с товарами, которыми совсем недавно было заставлено всё пространство торговых рядов, теперь были сдвинуты ближе к домам, а на их месте, в самом центре, с воздвигнутого там помоста проповедовала одна из преподобных матерей. Элисса пересекла площадь в тот самый момент, когда церковная служительница закончила говорить, и зазвучали первые строфы Песни Света. Элисса в нерешительности остановилась. Она вдруг поняла, что если немедленно не пойдёт и не спросит Себастьяна о произошедшем вчера, то больше не наберётся смелости этого сделать. Повернув направо, буквально заставляя себя делать шаг за шагом, Элисса медленно побрела по серой выщербленной мостовой в сторону церкви. Храм Создателя встретил её мрачным спокойствием. Постановочное сожжение Андрасте должно было начаться, лишь когда стемнеет, и потому церковная площадь сейчас была практически безлюдна. Элисса, боясь передумать, торопливо преодолела пространство перед зданием, показавшееся ей огромным, поднялась по ступеням и несмело толкнула дверь дрожащими руками. Внутри лилась тихая песня. Это было одним из того немногого, что ещё нравилось Элиссе в Обители Создателя. Среди разноголосия хора ей показалось, что она слышит голос самой Верховной Владычицы. Это было необычно, потому что утренняя служба уже давно должна была закончиться, а значит, шла какая-то церемония. Возможно, присутствие Элиссы было нежелательным, но любопытство взяло верх, и она подошла поближе, чтобы лучше разглядеть то, что происходило у алтаря. Горели свечи. Их было в несколько раз больше, чем обычно — статуя Андрасте словно сияла магическим светом, помимо внутреннего освещения, залитая ещё и дневным ярким солнцем. Перед алтарём рядом с треногой, на которой находился том Песни Света, и правда была Эльтина. Её правая рука была возложена на лоб мужчины, стоящего перед ней на коленях. С этого расстояния пение хора почти оглушало, но тихие слова Верховной Владычицы проникали в уши, словно были вне всего. — Отрекаешься ли ты от прежней жизни, от всего суетного и бренного, а также от всех земных страстей и желаний? — Отрекаюсь, — Элисса услышала голос Себастьяна. — Клянёшься ли не брать в жёны ни одной женщины, кроме Андрасте — пророчицы нашей? — Клянусь. — Посвящаешь ли сердце своё Создателю, обязуясь любить всех детей Его в равной степени и ценить жизнь каждого из них? — Да. — Готов ли отдать свою жизнь служению Создателю и нести Его Свет словом и делом с первого и до самого последнего дня, когда Он призовёт тебя? — Готов, — ответ Себастьяна был твёрд, а голос решителен. — Поднимись, дитя. Да осветит Создатель выбранный тобой путь, — прозвучали заключительные слова церемонии. Словно в тумане, Элисса сделала несколько шагов по ступеням, чтобы через мгновение вжаться в стену, прикованная к ней двумя парами глаз: ярко-голубых и жемчужно-серых. В одних был страх, а в других искреннее сочувствие. Первой на её лицо наползла кривая улыбка, потом спина изогнулась в поклоне, а ноги, еле сгибающиеся в коленях, сами понесли её к выходу. У самых дверей ломаный шаг превратился в бег, и она вылетела наружу из, на удивление, легко распахнувшихся створок, обычно с трудом поворачивающихся в массивных кованых петлях. Там Элисса и замерла, ослеплённая пеленой слёз, которые, оказывается, всё это время текли из её глаз. В груди поселились пустота и тяжесть, сдавившая грудь так, что стало больно дышать. Воздуха отчаянно не хватало. Видимо, поэтому так кружилась голова. «Что же это…» — подумала она, пытаясь вдохнуть глубже, но почему-то ей это никак не удавалось. «Он же не мог не понимать, что я приду?» — прозвучал в её голове обречённый вопрос. «Понимал, — тотчас же нашёлся горький ответ, — но не хотел этого». Острое чувство обиды болезненно вгрызлось в Элиссу возле самого сердца, проникло под кожу, пробив зияющую дыру в её гордости и наполнив ядовитой злостью, но позволившей стряхнуть унизительное оцепенение. Желание оказаться как можно дальше от этого места, чтобы никогда больше не видеть в глазах Ваэля этого оскорбительного испуга, вызванного её появлением, погнало Элиссу прочь. Однако у самого подножия лестницы девушку кто-то окликнул. — Эй, лапочка! — раздался голос Изабелы. — Клянусь всеми морями, ты летишь так, словно за тобой гонится стая демонов. Элисса резко остановилась и развернулась лицом к пиратке, стараясь как можно незаметнее вытереть мокрые щёки. Дерзкая ухмылка сошла с лица Изабелы, сменившись грустной полуулыбкой, и она слегка покачала головой. — Пойдём, — ривейнка взяла её за локоть и настойчиво потянула в сторону лестницы, ведущей в Нижний город. — Тебе точно нужно пропустить кружечку, — она бросила испытующий взгляд на девушку, — и не одну. Элиссе очень захотелось согласиться. Поддаться напору пиратки, заразиться уверенностью, что несколько стаканов спиртного решат все проблемы и заставят забыть Себастьяна и его проклятый поцелуй, но что-то подсказывало ей, что ничем хорошим это не закончится. К тому же это бы стало проявлением слабости, которого в своём нынешнем положении на посту главы «Кровавых Клинков» она не могла себе позволить. Забыть об осторожности было бы абсолютной глупостью. — Большое спасибо за твоё участие, Изабела, — смогла выдавить из себя Элисса, — но я откажусь. Она осторожно высвободила свой локоть из цепких пальцев ривейнки. Изабела недовольно пришёлкнула языком и усмехнулась. — Лапочка, поверь, я многое повидала в своей жизни и это загнанное выражение на симпатичном личике узнаю всегда, — она отставила бедро чуть в сторону, демонстрируя смуглую кожу, и сложила руки под грудью. — Раз ты не хочешь топить проблемы в алкоголе, то хотя бы послушай, что я скажу: лучшее средство от сердечных страданий — чьи-то объятия в согретой ими постели. Не отказывай себе в удовольствии, Волчонок. — Вот так просто?.. Несмотря на терзавшие её чувства, Элисса не могла не усмехнуться. Усмешка вышла кривой и кислой — из уст пиратки всё звучало легко и понятно. Однако всего один поцелуй добавил столько проблем в и без того непростую жизнь Элиссы Кусланд, что уж говорить о чём-то большем. Да и кем она станет, сможет ли уважать саму себя, если воспользуется мужчиной, чтобы забыться. Элисса вовсе не собиралась осуждать Изабелу, но для неё самой это было неприемлемо. — К чему всё усложнять? — пожала плечами ривейнка. — Пока ты молода и красива, не стоит упускать момент. Я бы и сама могла помочь тебе, — она вдруг ухмыльнулась и подмигнула девушке, скользнув по ней оценивающим взглядом, — если ты не против. Как и в прошлый раз в «Висельнике», Элисса утратила способность говорить. Слова Изабелы заставили её густо покраснеть. Она беззвучно открывала и закрывала рот в попытке что-нибудь сказать, судорожно соображая, что можно ответить на такой недвусмысленный намёк. — По крайней мере, плакать ты перестала, — громко расхохоталась пиратка, с явным удовольствием наблюдая за её смущением. Элисса удивлённо взглянула на ривейнку и неожиданно поняла, что она права. Конечно, обида и болезненная тяжесть в груди никуда не делись, но, по крайней мере, она смогла взять себя в руки и даже улыбнуться развеселившейся Изабеле. «Да какого Архидемона! — разозлилась Элисса. — Ваэль этого не стоит!» — Спасибо, — искренне произнесла она. — Кажется, Мерриль была права, когда говорила, что ты всегда оказываешься именно там, где требуется. — Котёнок знает, о чём говорит, — пиратка упёрла руки в бока и вновь рассмеялась. — Впрочем, если ты передумаешь, — она сделала шаг в сторону Элиссы и коснулась её щеки пальцами, едва ощутимо погладив, — заходи в «Висельник», я буду рада тебе, — Изабела подмигнула ей и, развернувшись, двинулась в сторону Нижнего города, покачивая бёдрами. — Изабела, — неожиданно для самой себя окликнула её Элисса, — что ты думаешь о любви? Ривейнка остановилась, чуть повернула голову в сторону и, не оборачиваясь, произнесла: — Любовь — это дерьмовое чувство, лапочка. Стоит один раз вляпаться и отмываться будешь всю жизнь. Так что, как по мне, пусть катится в Бездну.***
Вода была отвратительно тёплой, мутной и немного затхлой, но другой у Мерриль не нашлось. К тому же с ней в эльфинаже частенько случались перебои, и то, что эльфийке удалось добыть хотя бы такое количество сверх нормы, стало самым удачным моментом сегодняшнего дня. Мерриль тяжело вздохнула, вспоминая кристально прозрачные горные ручьи, резво сбегавшие по каменистым склонам Расколотой горы, лесные родники, от холода которых сводило зубы, а тело наполнялось лёгкостью и бодростью. «Fenedhis, даже моча галлы была бы лучше!» — раздражённо подумала она, переливая, отчётливо отдающую гнилью воду из ржавого ведра в небольшой глиняный кувшин. Эльфийка опустилась перед ним на колени и сложила ладони перед собой, прочно сцепив их в замок. — Митал, Мать всех живущих, Защитница народа, — распевно произнесла Мерриль, закрыв глаза, — присмотри за ним, ибо он идёт опасным путём, — она сглотнула, набираясь сил перед следующей фразой, потому что на сердце уже несколько дней было неспокойно. — Обереги его от тьмы, как берегла меня раньше, а я воспою твоё имя пред небесами. «Теперь самое сложное», — подумала Мерриль, с отвращением глядя на кувшин. Стремительно, чтобы не дать себе возможности передумать, она схватила его обеими руками и сделала большой глоток. Эльфийке потребовалось всё её мужество, чтобы проглотить отвратительную жидкость. Пошатываясь и сражаясь с тошнотой, она поднялась на ноги и вместе с кувшином двинулась в сторону нужника. Добравшись до требуемого места, Мерриль вылила воду в вонючую дыру в дощатом полу, служившую отхожим местом. «Воистину достойное завершение», — подумала она, отойдя подальше и обессиленно привалившись к стене, за которой располагалась её крохотная комнатка. По-видимому, вода всё-таки была испорчена, потому и была такой мерзкой на вкус. Не в силах больше сдерживать рвотные позывы, Мерриль резко сложилась пополам, и её буквально вывернуло наизнанку. «Все прошло ещё ужаснее, чем я полагала», — испуганно подумала эльфийка, искренне надеясь, что, невзирая на эту пародию ритуала, Митал примет хотя бы её мольбу. Но Мерриль не могла не попытаться провести его. С большим трудом эльфийка выпрямилась и вытерла ладонью проступившую на лбу испарину. — Dareth shiral (1), — прошептала она в полумрак узкого коридора, — emma lath (2).