Falling too fast to prepare for this Tripping in the world could be dangerous Everybody circling is vulturous Negative, nepotist Everybody waiting for the fall of man Everybody praying for the end of times Everybody hoping they could be the one* ©Imagine Dragons
Создавалось впечатление, что поток прихожан был бесконечным. Служба закончилась полчаса назад, а толпа верующих ничуть не уменьшалась. Люди смиренно ждали своей очереди, чтобы приложиться к алтарю и получить благословение Создателя на предстоящий день. В главном зале церкви было ужасно душно. Массивные своды потолка давили, грозя вот-вот обрушиться на головы присутствующих. С малых лет привыкший к большим скоплениям людей и длительным церемониям, Ваэль никогда не предполагал, что его выдержка может ослабнуть, но прямо сейчас он практически задыхался. Многослойное церковное одеяние на взмокшем теле по тяжести могло поспорить с доспехом, полгода покоившимся на стойке в его келье. Плотная жёсткая вышивка неприятно царапала кожу даже сквозь нательную рубашку из тонкого льна. Волей Создателя сегодняшний день явно не должен был стать днём Себастьяна — в довершение ко всему безумно зачесалась правая нога. Отвлёкшись от своих мыслей, Ваэль окинул толпу обречённым взглядом и с трудом сдержал тяжёлый вздох. В первых рядах толкались несколько молоденьких девушек, которых он приметил уже давно. Каждый раз в конце службы эта группа прихожанок старалась протиснуться как можно ближе к алтарю, бросая на Себастьяна заинтересованные взгляды и адресуя ему милые улыбки. Но подобный интерес больше раздражал его, чем вызывал удовольствие от столь пристального женского внимания. — Благослови вас Создатель, — проговорил он, кажется, как минимум в сотый раз, когда очередной верующий коснулся губами подножия статуи Невесты Создателя. Прошло полгода, как Ваэль стал иноком и посвятил свою жизнь служению Церкви. Всё пошло своим чередом: молитвы, службы, беседы и исповеди, выполнение поручений преподобных матерей, а иногда и самой Верховной Владычицы. Поначалу он был преисполнен воодушевления, с особым рвением берясь за любые поручения, но довольно быстро обязанности опостылели ему. Казалось, что принятие обетов всё исправит, научит его смирению и наставит на истинный путь, но чем больше Себастьян погружался в дела церкви, тем сильнее давило новое бремя. Он брался за любое дело, лишь бы не оставаться один на один со своими мыслями, к вечеру падая без сил и забываясь усталой дрёмой, но и там его не всегда находил долгожданный отдых. Девчонка Кусланд со свойственным ей упрямством иногда прорывалась в его сны сквозь пелену усталости. Ваэль почти ничего не запоминал из этих зыбких видений, но в такие дни просыпался в особенно отвратительном настроении. Образ Элиссы, который по его мнению должен был потускнеть и стереться из памяти, лишь становился ярче. С момента своего позорного бегства он видел её лишь однажды — в день принятия обетов. Себастьян видел слёзы в её глазах, кривую улыбку, застывшую на побледневшем лице, но не мог даже вымолвить и слова. Он повёл себя как настоящий трус, испугавшись, что ему придётся объясняться с ней. Почему он так поступил? У него не было подходящих слов даже для самого себя, не то что для неё. Но видит Создатель, сильнее всего, до дрожи в пальцах, в тот момент Себастьян боялся не презрения в глазах Элиссы, а что хрустальный дворец отчаянной лжи разлетится в мгновение ока. Один лишний шаг, жест или слово выдали бы его с головой и весь план покатился бы в Бездну. Ваэль понимал, не мог не понимать, что Эльтина сделала определённые выводы, но с того самого дня они больше никогда не обсуждали Элиссу Кусланд. Он упорно гнал от себя воспоминания о ней и даже частично преуспел в этом, но всё равно старался не испытывать судьбу и лишний раз не соваться в Нижний город. Спустя пару месяцев объявился Хоук со спутниками. Поговаривали, что на тропах он разжился несметными богатствами и теперь мог выкупить этот город с рыцарем-командором храмовников, Наместником и всей его стражей. Себастьян особо не интересовался этими слухами, но как-то услышал, как высокопоставленные прихожане поговаривали о его прошении по возврату старого поместья Амеллов, удовлетворённому в кратчайшие сроки. Неожиданно Хоук оказался наследником этого старинного дворянского рода, в былое время имевшего в Киркволле большое влияние. Он старался не пересекаться также и со спутниками Хоука, в страхе встретить среди них Элиссу. Единственным его собеседником, и кого он мог назвать другом, стал Фенрис. Они часто проводили время с беловолосым эльфом. Себастьян рассказывал ему о Церкви, Создателе и церковной жизни. Эльфа очень интересовала андрастианская вера, и он не скрывал своей увлечённости, подробно расспрашивая Ваэля о Создателе и Андрасте. Фенрис всегда говорил прямо, не виляя и не пытаясь прикрыться неуместной ложью — Себастьян был рад такому собеседнику. Постепенно к их беседам добавились и совместные тренировки по рукопашному бою. Поместье, где жил Фенрис, позволяло устроить небольшую арену на первом этаже. Эти встречи стали настоящей отдушиной для Ваэля. Фенрису требовался друг или слушатель, которому он мог выговориться, вскрыть нарыв мучительного прошлого в рабстве тевинтерского магистра. Себастьян умел слушать — пожалуй, это одно из немногих умений, которые смогла привить ему Церковь. Фенрис говорил о том, что он помнит из своей жизни: о жутком ритуале, исковеркавшем его судьбу; о жизни у Данариуса и побеге от него. Сам же Ваэль лишь в общих чертах рассказывал о своей жизни в Старкхэйвене, предпочитая не упоминать ни семейные проблемы, ни трагическую гибель Клариссы. — …думаете, брат Себастьян? — донёсся до него обрывок фразы, вырвав Себастьяна из размышлений. Поток верующих наконец-то иссяк, и о приватной беседе Ваэля попросила знатная дама давно ушедшей молодости. Она упоённо рассказывала о своём сложном жизненном пути, утратах и нескольких мужьях, коих она пережила, кокетливо спрашивая Себастьяна, не является ли это испытанием за греховную жизнь. Поначалу он пытался вникнуть в её рассказ, но в какой-то момент погрузился в свои думы, сохранив на лице вежливую улыбку и иногда кивая в подходящий момент. — Прошу меня простить. Что вы сказали, миледи? — переспросил её Ваэль. Дама раздражённо повела плечом, и линия её губ изогнулась в недовольной гримасе — она явно не привыкла повторять свои слова. — Я спросила, как вы думаете, что должна сделать Церковь с этими варварами, засевшими в порту Киркволла? Речь определённо шла про кунари, потерпевших кораблекрушение близ Киркволла и теперь обосновавшихся здесь. Поговаривали, что это вторжение, но пока что «захватчики» не предпринимали никаких действий, строя, по мнению большинства горожан, коварные планы и выжидая удобного момента. — Я не вправе выдавать своё мнение за волю Церкви, а оно ничем не примечательнее, чем мнение большинства жителей, миледи, — попытался уклониться от ответа Ваэль, не желая быть втянутым в политический спор. Дама томно вздохнула и взяла его под руку. Себастьян мысленно содрогнулся — женщина была так же некрасива, как и богата, и настойчиво прижималась к нему, явно требуя его внимания как мужчины, а далеко не как преподобного брата. Запах немытого тела, смешанного с благовониями, окутал удушливым облаком, отчего у Ваэля тут же разыгралась мигрень. На его лице же продолжала сиять смиренно-вежливая улыбка, хотя самому ему уже давно хотелось оказаться как можно дальше от своей нежеланной собеседницы и желательно на свежем воздухе. — Брат Себастьян, — раздался мальчишеский голос, и дама быстро выпустила руку Себастьяна из своей на удивление крепкой хватки. «Хвала Создателю», — облегчённо выдохнул Ваэль, поворачиваясь к обратившемуся к нему мальчику. Им оказался послушник по имени Аллен, приставленный под его крыло месяц назад, с момента появления в Киркволле. Эльтина лично попросила Себастьяна взять шествие над юным Алленом, объяснив это тем, что тому нужен наставник, а Ваэль, по её словам, сам не так давно был на его месте и сможет подсказать мальчику верный путь. В последнем утверждении Себастьян сильно сомневался, ни на минуту не забывая об истинных причинах принятия обетов, но не стал перечить Великой Владычице Киркволла и затевать опасный спор. — Да, Аллен? — Брат Себастьян, её милость просила вас незамедлительно прибыть к ней. Она в своём кабинете, — тихо проговорил Аллен, переминаясь с ноги на ногу. — Да, конечно. Спасибо, что сообщил мне, — Себастьян ободряюще улыбнулся ему и развернулся к даме, выражающей всем своим видом крайнюю степень недовольства тем, что Аллен прервал их беседу. — Прошу простить меня, миледи, но её милость вызывает меня, и я никоем образом не могу заставлять её ждать. К сожалению, я вынужден покинуть вашу приятную компанию. Последняя фраза прозвучала столь искусственно, что эта тучная женщина должна была в миг разгадать эту притворную любезность, но та лишь томно улыбнулась и вновь коснулась рукой его локтя. — Конечно, брат Себастьян, но обещайте, что как-нибудь вы лично исповедуете меня, — она многообещающе улыбнулась ему, и Себастьяна вновь мысленно передёрнуло от отвращения. — Всенепременно, миледи, — улыбнулся он и склонился в вежливом поклоне. Поспешно отвернувшись, он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, неприлично быстрым шагом. Аллен молчаливой тенью последовал за ним. С момента, как Эльтина представила его Себастьяну, мальчишка всюду сопровождал его, но всего лишь пару раз Ваэлю удалось вызвать того на откровенный разговор. Он оказался замкнутым молчаливым юношей, и все добытые сведения по мнению Ваэля совсем не стоили затраченных усилий: Аллен происходил из древнего и влиятельного рода Тревелиан, издавна правящего Оствиком — одним из крупнейших полисов Вольной Марки. Новоявленный послушник же приходился нынешнему тейрну — а именно так именовали себя правители города — дальним родственником. На этом заявлении Аллен стушевался и предпочёл быстро сменить тему, попросив наставника в свою очередь рассказать о его пути к Создателю. Об этом Себастьяну хотелось разговаривать ещё меньше, чем выпытывать подробности жизни навязанного ему мальчишки, потому он предпочёл отговориться общеизвестным фактом традиций своей семьи, приправив это божественным провидением Создателя, в котором когда-то так неистово убеждал Эльтину. Остановившись у массивной дубовой двери, ведущей в личный кабинет Верховной Владычицы Киркволла, Себастьян развернулся лицом к Аллену — мальчишка во все глаза смотрел на своего наставника, ожидая от того каких-либо команд — это утомляло. — Аллен, её милость поручила тебе ещё что-нибудь? — Нет, только привести вас. — Хорошо, — Себастьян тяжело вздохнул. — Помоги, пожалуйста, сёстрам сменить свечи у статуи Андрасте и, — он неопределённо махнул рукой, — о чём они ещё попросят. Когда я освобожусь, то найду тебя. — Да, брат Себастьян. Посмотрев вслед удаляющемуся Аллену, Ваэль устало выдохнул. Думал ли он о том, какая жизнь будет ждать его после принятия обетов? В тот момент Себастьяну было плевать на будущее, ему требовалось как можно скорее отрезать пути к отступлению, сбежать от своих «демонов», убийц… и девчонки Кусланд. Он и не мог представить, насколько его будет угнетать церковная жизнь. Так же, как и не мог предположить, что к нему приставят послушника, видящего в нём проводника к свету Создателя — человека, который должен наставить его на истинный путь; человека, который сам чист душой и сердцем, принявший в себя любовь Невесты Создателя; человека, которым никак не может стать Себастьян Ваэль. Он прикрыл глаза, мысленно сосчитав до десяти, постаравшись очистить собственный разум от угнетающих размышлений, и постучал в дверь. — Войдите. — Ваша милость, — Ваэль почтительно склонил голову в знак приветствия, — вы хотели меня видеть? — Да, мой мальчик. Присаживайся. Себастьян занял указанное место, мельком бросив взгляд на письменный стол — на нём красовались несколько небольших стопок с документами, на которых Ваэль распознал личную печать самой Верховной Жрицы, иные были отмечены гербом Ордена Храмовников. На некоторых пергаментах отчётливо виднелись гербы знатных родов Киркволла и фразы, носящие обвинительный характер и, видимо, являющиеся некими жалобами. Заметив пристальный взгляд Себастьяна, направленный на донесения, Эльтина поспешно убрала бумаги в один из многочисленных ящиков письменного стола, заперев его изящным резным ключиком, тут же исчезнувшим в складках церковного одеяния. Ваэль никогда не считал себя сильно приближенным к Верховной Владычице, но всё же до некоторых пор у них были весьма доверительные отношения. Впрочем, доверие никогда не являлось гарантией и предлогом для того, чтобы быть посвящённым в тайные дела. — Себастьян, я хотела поговорить с тобой об Аллене. Мальчик очень хочет стать храмовником, но я предложила ему пока не торопиться, — Эльтина сцепила руки в замок, опустив их на массивную столешницу письменного стола и направив на Ваэля внимательный взгляд. — Он рассказал тебе, почему решил выбрать путь Создателя? — Нет, ваша милость. Всё, что мне известно — лишь то, что Аллен из семьи Тревелиан. Если я не ошибаюсь, он троюродный племянник тейрна Оствика? Эта семья также была известна не только своей набожностью, как и Ваэли, но и схожестью традиций — Тревелианы предпочитали отдавать младших детей в услужение Создателю. В Церкви сложно было не встретить какого-нибудь Тревелиана, приходящегося тейрну дальним или близким родственником, и потому Себастьяна совершенно не удивила принадлежность Аллена к этой семье. Подобные связи открывали огромные возможности. Он прекрасно помнил, как Камилла часто «завоёвывала» расположение преподобной матери Старкхэйвена, посредством приближённых к ней церковных служителей, носящих фамилию Ваэль, чтобы склонить чашу весов в свою сторону в различных ситуациях. Единственное, что выбивалось из общей картины — нахождение мальчишки в Киркволле, но Ваэль не исключал, что тейрн Тревелиан лично похлопотал о благополучии племянника и пристроил его в тёплое местечко. — Это так. Себастьян, поскольку я поручила тебе присмотреть за ним, то считаю должным рассказать тебе о его истинных мотивах. В стены Церкви его привела привязанность к девушке, обладающей магическим даром. Однако мальчик сказал, что хочет стать храмовником не только для того, чтобы иметь возможность видеть её, но и считает, что путь служения Создателю — его истинное предназначение. Насколько мне известно, отец Аллена выступил ярым противником этого решения. Неудивительно, что преподобная мать в Оствике отказала мальчику в послушничестве. Потому Аллен и явился ко мне, умоляя позволить ему доказать свою веру, — Эльтина тяжело вздохнула. — Я дала ему время на раздумья. Я буду молиться, чтобы Создатель наставил его на истинный путь, но прошу и тебя проявить внимание к Аллену. Пока он юное дитя и может заблуждаться в своих стремлениях, выдавая желание сердца за внутреннюю суть. Наш долг — помочь ему. Это многое объясняло. По крайней мере стали понятными замкнутость Аллена и его нежелание беседовать о своём прошлом. В этом Себастьян был солидарен с ним — у каждого имелись свои скелеты. «Однако побеседовать с мальчишкой всё-таки придётся», — тоскливо подумал Ваэль. Личная просьба Верховной Владычицы не оставляла ему никакого выбора. — Да, ваша милость. Я обязательно поговорю с Алленом. Эльтина тепло улыбнулась Себастьяну. — Ты мог бы рассказать ему о своему пути к Создателю, мой мальчик. Ваэль тяжело сглотнул. Он совершенно не желал посвящать Аллена в события своей прошлой жизни, наполненной лишь жаждой удовольствия и распутства. Любой разговор о причинах принятия обетов вызывал зубовный скрежет и желание провалиться в Бездну, лишь бы избавить себя от необходимости вновь повторять эти лживые речи. — Конечно, ваша милость. Я попробую сделать всё, что в моих силах, — выдавил из себя вежливую улыбку Себастьян, бросая быстрый взгляд на дверь. Этот день не мог стать ещё хуже. Разговор об Аллене ужасно утомлял. Хотелось как можно скорее закончить его и наконец покинуть общество Эльтины, которое в последнее время было для него всё более обременительным. Как и компания Аллена. Знай Ваэль наперёд, сколько лжи повлечёт за собой всего лишь одна, он бы никогда не поступил так. Но это было очередным притворством в этой длинной цепочке самообмана — он мог обманывать кого угодно, убеждать в этом своих собеседников, но лгать самому себе было бессмысленно. Обладая этими знаниями, он всё равно бы поступил абсолютно также, ведь выбора у него не было — изгнание из Церкви стало бы его гибелью. Вынырнув из собственных размышлений, Себастьян заметил устремлённый на него внимательный взор. — Ты недоволен моим решением, Себастьян? — взгляд Эльтины пробирался под его кожу в самую глубь, словно говоря: «Ты ничего не спрячешь от меня». — Или… есть иное объяснение твоему состоянию? Ваэль с трудом сдержал тяжёлый вздох. Вновь они возвращались к этому противостоянию. От всевидящего ока Эльтины не могло укрыться отчаяние, поселившееся в сердце Себастьяна. Сколь угодно можно было слепо верить и обманывать себя, что ему удалось обвести Верховную Владычицу вокруг пальца, усыпив её бдительность лживыми речами о собственном истинном предназначении, но она вновь разбивала его призрачную убеждённость в собственной искусной игре. Обыграть её было невозможно — только если она сама позволяла тебе верить в мнимую победу. — Всё хорошо, ваша милость. Я всего лишь озадачен мыслями о предстоящем разговоре с Алленом. Я не стал бы утверждать, что пользуюсь его доверием. Эти объяснения совсем не походили на тот ответ, который ждала от него Эльтина, но Себастьян решил рискнуть, рассчитывая на то, что она не захочет сейчас выяснять истинные причины его подавленного состояния в последнее время. Верховная Владычица задержала на нём взгляд, словно раздумывая, стоит ли вытащить из него правду или продолжить их игру, но тут же на её губах появилась снисходительная улыбка. — В твоих силах это изменить, — Эльтина принялась за изучение какого-то документа, намекая, что данный разговор можно считать законченным. — Тебе ли не знать, как трудно бывает определить правильность выбранного пути. — Я могу идти, ваша милость? — Да, конечно, — задумчиво произнесла Эльтина, не отрываясь от чтения. — Да направит тебя Создатель, дитя. Ваэль поспешно поклонился и покинул рабочий кабинет Великой Владычицы Киркволла, опасаясь, что та невольно передумает и по какой-то чудовищной и безумной случайности решит вновь обсудить с ним его мотивы принятия обетов. «Это уже становится похожим на паранойю», — рассердился на себя Себастьян, плотно затворяя тяжёлую дубовую дверь. К его удивлению, Аллен не околачивался поблизости, как он отчасти предполагал — мальчишка был на удивление ответственным послушником. Отыскать его удалось довольно быстро — тот, как и наказал ему Себастьян, склонился у подножия статуи Андрасте, безропотно помогая сёстрам Церкви менять расплавившиеся огарки свеч на новые и попутно счищая воск с пьедестала статуи. — Аллен, ты закончил? Послушник устремил на него испуганный взгляд карих глаз. Ваэль тяжело выдохнул. Возможно, он погорячился, и тон, с которым он обратился к Аллену, вышел слишком строгим, но для храмовника, коим тот хотел стать со слов Эльтины, подобный взгляд испуганной лани вряд ли бы играл на руку. — Я хотел бы поговорить с тобой, — чуть мягче обратился к нему Себастьян. — Ты можешь прерваться? Он ободряюще улыбнулся Аллену, стараясь унять его нервозность, но мальчишка словно нутром чувствовал, о какой теме Ваэль поведёт беседу. — Да, брат Себастьян. Я уже закончил. — Прекрасно. Пойдём. Себастьян привёл Аллена в церковный сад — практически единственное место, где сейчас их разговор мог сохранить приватность. Бросив взгляд на злополучную скамью и плакучую иву, раскинувшую над ней свои ветви, на которых уже виднелись набухающие почки, Ваэль нахмурился и направился к прямо противоположной нише, не желая никоим образом провоцировать свои воспоминания. Аллен, ссутулившись, робкой тенью проследовал за ним. — Расскажи мне о себе, — попросил Себастьян, дождавшись, когда тот устроится на скамье подле него. Послушник опустил взгляд вниз, с неожиданным энтузиазмом изучая собственные сапоги и произнёс бесцветным голосом: — Я уже говорил вам, брат Себастьян, что я из Оствика. Мой отец — лорд Альбрехт Тревелиан. Ваэль покачал головой — разговор предстоял непростой, Аллен упорно желал сохранить собственную тайну. Чтобы как-то подбодрить мальчишку, Себастьян коснулся его плеча в дружеском жесте. — Не об этом, Аллен. Расскажи мне, почему ты решил стать послушником. Ты из знатной семьи, единственный сын лорда Альбрехта и вместо того, чтобы пойти по стопам отца, ты выбрал путь служителя Церкви. Себастьян почувствовал, как плечи Аллена напряглись, и поспешно убрал руку, устремив взгляд на фонтан — струи воды, с тихим плеском наполнявшие неглубокий бассейн, были призваны дарить покой и умиротворение, но в душах послушника и его наставника, беседующих на мраморной скамье, не имелось даже намёка на их присутствие. — Я третий сын в семье, и служение Создателю было уготовано мне чуть ли не с рождения, — слукавил Ваэль, желая подтолкнуть мальчишку к откровениям, — но я совсем не уверен, что лорд Альбрехт так спокойно отпустил бы единственного сына в лоно Церкви. Аллен продолжал упорно молчать, никак не реагируя на слова Себастьяна. Он тяжело вздохнул и предпринял ещё одну попытку вытянуть из мальчишки признание. — Аллен, я только хочу помочь тебе. Груз секретов и тайн, кои мы носим в своём сердце, бывает порой невыносимо тяжёл. И лишь доверившись кому-то, возможно сбросить его со своих плеч. Для того я здесь, — он решил воспользоваться излюбленной тактикой Эльтины. — И вы не станете осуждать меня? Не станете прогонять, как это сделали в Оствике? — Никоим образом, — ободряюще улыбнулся он. — Лишь Создателю дано судить нас. Аллен слегка расправил плечи, прекратив сверлить взглядом носки потёртых сапог и поднял глаза. — Моя троюродная сестра, Эвелин, — повисла неловкая пауза, словно он пытался подобрать подходящие слова. — Мы были дружны с раннего детства. Когда у неё проявился магический дар, её забрали в Круг, а я… Я… — Аллен запнулся и смуглые щёки залил откровенно девичий румянец. — Я просто хотел быть рядом с ней. Храмовники же всю жизнь проводят рядом с магами, и потому это мой единственный шанс. Я должен всегда находиться рядом и иметь возможность защитить её! — горячо воскликнул он и тут же стушевался, снова опустив взгляд вниз. По губам Себастьяна скользнула улыбка, но тут же исчезла. Мальчишка был безнадёжно влюблён или по меньшей мере думал, что любит — это можно было сказать с абсолютной уверенностью. «Не всех в Церковь приводит лишь искреннее желание служить Создателю», — мысленно усмехнулся он. — Аллен, — осторожно начал Себастьян, стараясь не спугнуть его и не сбить настрой на доверительный тон, которого он от него наконец-то добился, — порой желание защитить наших близких не всегда направляет нас на правильный путь. Не думал ли ты, что будешь жалеть о своём решении? Внезапно Аллен вскочил на ноги, раскрасневшись как девица на сеновале, и вперил в Ваэля неожиданно злой взгляд. — Нет! Вы тоже не понимаете! Никто не понимает! Только так я смогу быть рядом с ней! Выпалив всё на одном дыхании, мальчишка развернулся на каблуках и опрометью бросился прочь. Себастьян тяжело выдохнул и устало потёр переносицу — всё же этому дню удалось стать ещё гаже, чем он был изначально. Совсем не на такую реакцию рассчитывал Ваэль, затевая этот разговор. Застенчивый Аллен Тревелиан оказался весьма импульсивным юношей. Себастьян не смог сдержать ухмылки — что он хотел от пятнадцатилетнего юнца, когда сам поддавался подобным порывам и шёл на поводу своих желаний, а не следовал холодным доводам разума. Этот разговор ещё предстояло продолжить, но в следующий раз придётся подводить Аллена к нему очень медленными и осторожными шагами. Ваэль тяжело поднялся со скамьи, вновь бросив раздражённый взгляд на иву, с усилием отогнав от себя воспоминания, связанные с этим местом, и направился в сторону своей кельи для того, чтобы переодеться. Сегодня его ждал тренировочный бой с Фенрисом. День уже давно перешагнул за полдень, тени отбрасываемые зданиями удлинились, грозя поглотить всю мостовую, по которой уверенным шагом шёл Себастьян. Несмотря на солнечный день и пробуждающуюся природу, Киркволл оставался верен себе. Неизменный серый камень, залитый ярким светом, был так же уныл, как и при пасмурном небе. В Старкхэйвене в эту пору уже распустились бы первоцветы и нежная молодая листва, а в воздухе витала бы ни с чем не сравнимая весенняя свежесть. Здесь же Ваэля окружали лишь угрюмые колоссы угловатых строений, нависающие над ним и снующими по улицам горожанам, словно желающие раздавить их, точно маленьких суетливых букашек. Тоскливо созерцая этот приевшийся до тошноты пейзаж, он искренне полагал, что запланированная тренировка по рукопашному бою поможет ему немного скрасить этот откровенно отвратительный день. Себастьян мог врать кому угодно о том, как он счастлив наконец-то обрести своё место в храме Создателя, но правда была до боли удручающей — последние полгода его жизни были самыми отвратительными из всех. Всё чаще Ваэля одолевало желание наплевать на свои обязанности и совершить что-нибудь сумасбродное — например, напроситься к кому-то, да хоть к самому Хоуку, на любое сомнительное задание, лишь бы не ощущать беспросветное удушливое отчаяние, наполняющее сердце гнетущей тяжестью от поспешно принятых решений. Впереди замаячил обшарпанный фасад заброшенного поместья, в котором обитал Фенрис. Усилием воли Себастьян прогнал из головы мысли, что терзали его последние дни, и не успел занести руку, чтобы постучать в дверь, как та распахнулась, и на пороге появился нынешний хозяин поместья в полном боевом облачении. — Фенрис? — озадаченно выдохнул Ваэль, оторопев от столь неожиданного появления своего друга. — Да. Ты ожидал кого-то ещё? На губах эльфа мелькнула ироничная ухмылка. Спустя какое-то время после того, как их разговоры перешли в разряд «дружеских», если это слово можно было применить к ним, для Себастьяна стало откровением, что на самом деле мрачный и угрюмый эльф любил ввернуть в беседу какую-нибудь остроумную шутку или колкость. Он обладал специфическим и порой жестоким чувством юмора, но всё же тот не был чужд ему, как первоначально полагал Себастьян. Эта черта характера порой сбивала с толку, порой бесила, а иногда и изрядно веселила, но нельзя было отрицать, что Фенрис оказался хорошим собеседником и весьма словоохотливым. — Нет, но, — Себастьян вновь окинул взглядом полное облачение эльфа, — ты куда-то уходишь? Я рассчитывал на тренировочный бой. Фенрис равнодушно пожал плечами. — Дела. — Понимаю, — с трудом скрыв раздражение, проговорил Себастьян. — Перенесём его на завтрашний вечер? — Нет. Я не знаю, насколько затянется эта облава с Волчонком. Я дам тебе знать, когда освобожусь. — Постой. С кем? — с сомнением переспросил Себастьян. — С Волчонком, — равнодушно произнёс эльф. Он сделал шаг вперёд, и Ваэль отступил назад, позволяя ему затворить дверь. Он не верил в то, что только что услышал. Фенрис отправлялся на облаву вместе с девчонкой Кусланд? Себастьяну показалось, что он ослышался, пока эльф не подтвердил свои слова. — И давно ты помогаешь ей? — Бывает. Она хорошо платит, — скупо произнёс Фенрис и чуть приподнял бровь, выражая озадаченность словами Себастьяна. — Тебя это беспокоит? Они никогда не обсуждали с ним события того памятного дня, когда Элисса завоевала себе место главаря «Кровавых Клинков». Да и Фенрис никогда не задавал Себастьяну личных вопросов — скорее всего, ему было просто плевать на чужие проблемы, что было неудивительно, учитывая, что он до сих пор не освободился от невидимого гнёта бывшего хозяина. Но порой во взгляде эльфа Ваэлю мерещилось молчаливое осуждение, словно Фенрис знал о том, что произошло в тот день между Себастьяном и Элиссой. — Нет-нет, Фенрис. Всё в порядке. Заходи, как освободишься и… да присмотрит за тобой Создатель, — быстро проговорил он, ощущая неопределимое желание как можно скорее закончить этот разговор. Эльф кивнул и, поправив двуручный меч за спиной, быстрым шагом направился прочь. Себастьян молча смотрел ему вслед, чувствуя как по телу разливается острое раздражение, грозящее захлестнуть его с головой. Больше не было разрушающей злости, толкающей его на необдуманные поступки. Ваэль уже сделал всё, что мог, чтобы принять самое неправильное решение в своей жизни. Самое безопасное — так он убеждал себя. Но всего лишь одно упоминание об Элиссе Кусланд так легко выбило его из равновесия. Этой девчонке удавалось вновь и вновь рушить его барьеры, даже не попадаясь ему на глаза. Он знал, что она стала главарём «Кровавых Клинков» — видел собственными глазами — но о том, что она переименовала эту шайку отбросов в гильдию стало для него неожиданностью. Эта новость не могла не всплыть, как столь необычное и не виданное ранее Киркволлом. Можно было бы подумать, что простые обыватели позитивно воспримут подобное событие, ведь теперь головорезы превратились в благодетелей и сотрудничают с властями. Но граждане Киркволла редко верили в хороший исход. Ещё меньше они верили в то, что недавние убийцы и грабители с неистовым рвением начнут соблюдать букву закона. Себастьян слышал, как прихожане упоминали новоявленную гильдию: кто-то с надеждой на то, что власть таким образом покончит с этими многочисленными бандами, терзающими жителей; кто-то с сомнением, что теперь они будут творить зло, прикрываясь связью со стражей; кто-то же не желал давать оценочных суждений, уповая на то, что Создатель разберётся с этим «непонятным и одновременно пугающим явлением» для города. Но в большинстве своём жители Киркволла вели себя настороженно и опасливо по отношению к гильдии «Кровавых Клинков». И во главе всех этих обсуждений невидимой тенью стояла Элисса Кусланд. Она так и не раскрыла своего имени, да и вряд ли горожане были в курсе, кто возглавляет «Кровавые Клинки», но каждый раз, когда Себастьян слышал упоминание о гильдии, то видел лишь девчонку Кусланд. Это раздражало, иногда злило, но чаще вызывало необъяснимую горечь от собственной поспешности. Не раз Ваэль ловил себя на мысли, что стоило бы объясниться с Элиссой, извиниться за своё поведение, но страх взглянуть ей в глаза сковывал его по рукам и ногам, и он быстро избавлялся от этой мысли, пытаясь выбросить образ девчонки Кусланд из своей головы. Он уверял себя, что это к лучшему — разве не он сам желал выкинуть её из своей жизни, забыть и больше никогда не видеть? Но в его жизни стало слишком много лжи, и эта была лишь одной из многих. Дни перетекали из одного в другой в привычной, но не менее удручающей рутине. После того злополучного разговора в церковном саду Аллен ещё больше замкнулся в себе, избегая взгляда своего наставника и отвечая на любые его вопросы односложными фразами. Разговорить мальчишку Себастьян больше не пытался, но понимал, что этот разговор обязан состояться и он лишь оттягивает время. Церковная жизнь всё больше и больше тяготила его. Раньше он бы непременно поделился своими мыслями с Эльтиной, но сейчас об этом не могло идти и речи. Себастьян должен был поддерживать свою ложь, и это мёртвым грузом ложилось на его плечи, лишь сильнее угнетая. Как и ранее, он мог бы оставить Церковь, но в таком случае какая судьба ждёт его? Убийцы его семьи наверняка помнят о нём, и пока церковный брат не представляет для них такой опасности, как наследный принц. Можно было бы бросить всё, изменить имя и навсегда забыть про Старкхэйвен, посвятив себя другой жизни, как когда-то предлагала ему Эльтина. Но какой будет эта жизнь? Ваэль по праву считался отличным лучником и вполне мог бы попробовать себя в роли наёмника. Убивать других за деньги — чем он будет лучше тех убийц, о которых говорил Элиссе Кусланд? Вторая вещь, которая давалась ему играючи — соблазнение женщин. Но жизнь в борделе или же на полном содержании у престарелой нимфоманки — совсем не та судьба, которой хотелось Себастьяну. Возможно, Ваэль мог бы отправиться в Старкхэйвен и предъявить свои права на трон? Но он не знал, как ему поступить. Как и не был уверен в своих силах — у него не было никакой поддержки, знатные дома вряд ли бы заступились за бесшабашного повесу, образ которого он собственноручно создал себе в родном городе. Ваэль мог бы рискнуть и попытаться, но страх смерти был превыше. Даже тогда, в юности, он понимал, что борьба за трон — это не соревнования на Большом Турнире, и в ход идут любые методы, а потому нельзя бросаться, очертя голову, не имея никакой поддержки и тем более продуманной тактики. — Не возражаете, брат Себастьян? — вырвал его из раздумий девичий голос. Себастьян оторвал напряжённый взгляд от фонтана с переливающимися на свету струями воды, на котором был сосредоточен на протяжении своих размышлений, и с удивлением посмотрел на сестру Джанет, нарушившую его мрачное уединение. С некоторых пор у неё появилась отвратительная привычка подкарауливать его в самых различных местах. Ваэль мысленно отругал себя за задумчивость, ведь эта девушка являлась самым последним человеком на свете, кого он хотел бы сейчас видеть. В последние дни он часто предпочитал уединение в церковном саду — шум воды успокаивал и вводил в некое состояние транса — и это сыграло с ним злую шутку. Можно было бы быстро извиниться и, сославшись на неотложные дела, сбежать из общества назойливой сестры, но привитая с детства вежливость не позволила ему этого сделать. — Конечно, сестра Джанет. Прошу вас, присаживайтесь. Себастьян быстро изобразил на лице любезную улыбку. «Моя мать могла бы гордиться», — мысленно усмехнулся он, отмечая, как быстро вошли в привычку все те маски, что он довольно умело демонстрировал теперь окружающим. — Сегодня прекрасный день, — прощебетала Джанет, поправив прядь пшеничных волос, выбившуюся из аккуратно заплетённой косы, и стрельнув глазами в сторону Ваэля. «Начинается». Себастьян уже проклял тот день, когда из-за своей несдержанности заманил Джанет, на тот момент такую же послушницу, как и он сам, в нишу за одной из статуй. Шепча на ухо заманчивые и далеко не благопристойные обещания, он увлёк её в укромное место, отчаянно надеясь на более интересное продолжение, но этого не случилось. Церковные сёстры поймали их за поцелуями и быстро донесли обо всём Верховной Владычице. Неприятный инцидент замяли, и, чтобы избежать повторения подобной ситуации, Джанет отослали в Вал Руайо, а за Себастьяном усилили надзор. Казалось, что это случилось целую вечность назад, но прошла всего лишь пара лет. Каким-то образом Джанет удалось вернуться в Киркволл уже в сане «сестры», и теперь она с необычайным рвением старалась привлечь внимание Себастьяна к себе. — Да, вы правы. День и впрямь оказался на удивление приятен, правда ощущалось это лишь здесь, в церковном саду. Дракконис [1] только вступил в свои права, и холод постепенно угасал, уступая место пробуждающейся природе. Многочисленные розовые кусты, как и старая ива, уже покрылись толстыми, лопающимися от переполнившей их жизни почками. Ещё холодная, но уже стряхнувшая с себя студёный гнёт земля пестрела светло-зелёными травяными островками, приветствуя пригревающее солнце мелкими жёлтыми цветочками. Но обсуждать красоту природы с Джанет вовсе не прельщало. Потому Себастьян решил не развивать поднятую ей тему, искренне надеясь, что в этот раз сестра сдастся быстрее и оставит его «невероятно приятное общество», как она часто любила говорить при прощании. — Себастьян, вы помните… Джанет ненароком придвинулась ближе. Было ли это иронией судьбы или же неким предупреждением свыше для Себастьяна, но сестра застала его на той проклятой скамье под плакучей ивой. Ему же совсем не хотелось переживать здесь очередное «испытание», тем более в компании Джанет. — Джанет, — быстро прервал он её. — Волей Создателя я уже не тот человек, каким был до принятия обетов. Тогда я поступил с вами более, чем недостойно, за что ещё раз смиренно прошу простить меня. — Но… — Джанет, не стоит, прошу вас. Произошедшее было лишь испытанием, успешно пройденным нами на пути к Создателю. Осознав свою слабость и переборов её, мы нашли свой путь. А прошлое следует предать забвению, словно оно никогда не случалось, — вновь повторил он заученную ложь. Себастьяна ужасно раздражало, что эта девица не давала ему прохода, норовя вовлечь в разговор и каждый раз стараясь сократить дистанцию, нарушая все видимые и невидимые приличия. Пару раз ему пришлось прямо объяснить ей, что тот поцелуй был лишь несдержанным порывом и он глубоко сожалеет о нём, но Джанет словно не слышала его. — Я же знаю вас, — проникновенно произнесла она, пытаясь заглянуть в его глаза, — помню вас. Сестра Джанет опустила ресницы, придав себе притворно огорчённый вид, но Себастьян уже давно не покупался на подобные уловки. «Откуда тебе знать меня?» — так и вертелось у него на языке, но он предпочёл проглотить эти слова, чтобы не давать ей поводов для дальнейшей дискуссии. — Давайте не будем вновь возвращаться к этому разговору, Джанет. Вы же понимаете, что это ведёт в никуда. Создателю открыты все наши помыслы, а мы лишь нерадивые дети, которые должны усерднее следовать Его заветам. После нескольких безуспешных попыток объясниться с ней, не прибегая к учению Создателя, Ваэль решил, что единственный вариант отвадить докучающую ему девицу — проповедовать про божественное проведение и испытания, выпавшие на их долю. Он полагал, что со временем эти разговоры должны были надоесть Джанет и намекнуть ей, что Себастьян теперь душой и телом принадлежит лишь Создателю и Его Невесте, но на данный момент его план терпел крах. Сестра придвинулась к нему ещё ближе, накрыв его руку своей и загадочно улыбаясь. — Себастьян, уделите мне хотя бы немного вашего времени. Поверьте, вы… Ваэль резко поднялся со скамьи, прерывая Джанет, пока та не наговорила лишнего. Это было уже слишком. — Прошу простить меня, но меня ждут мои обязанности. Не дожидаясь ответа, он широким шагом направился к выходу — ему хотелось как можно скорее покинуть её компанию. Любой мужчина на его месте вряд ли бы счёл эту беседу неприятной — что может быть противного в том, как молодая и хорошенькая девушка проявляет к тебе откровенный интерес? Но Себастьяна раздражало в ней всё: от настойчивого взгляда зелёных глаз до плавных очертаний женственной фигуры. Раньше он бы не преминул воспользоваться её расположением, но сейчас ему хотелось сбежать от её навязчивого и липкого, словно густой сироп, внимания. Добравшись до главного зала, Себастьян бросил взгляд на балюстраду второго этажа, раздумывая не отправиться ли в келью, где ему точно никто не помешает предаваться бессмысленным и ничего не решающим размышлениям. Постояв с минуту, он двинулся в сторону главного входа, рассудив, что лучшим решением всё же станет прогулка по Верхнему городу. Но стоило ему спуститься по лестнице от главного входа и сделать несколько шагов в сторону торговых рядов, как его окликнула девушка, стоявшая у доски проповедника. — Прошу прощения, — обратилась она к нему. — Вы брат Церкви? «К чему этот глупый вопрос? — раздражённо подумал он. — Разве моё одеяние недостаточно явно намекает на принадлежность к Церкви?» Однако церковному брату следовало благожелательно встречать обратившихся к нему, и потому Себастьян терпеливо улыбнулся. — Да. Чем я могу помочь вам? — Простите, но я не знаю к кому мне обратиться. Может вы могли бы подсказать мне? Я ищу некоего господина по фамилии Хоук. Где-то несколько месяцев назад он вернулся с Глубинных троп. Себастьян с сомнением посмотрел на девушку. Неужели с него недостаточно испытаний за сегодняшний день, и теперь его осаждают поклонницы Хоука, неспособные найти своего кумира? Но девушка совсем не казалась безмозглой идиоткой в погоне за мужественным героем. В её глазах скрывалось беспокойство, но ни следа бездумной влюблённости. Ваэль внимательно посмотрел на незнакомку. Тёмные волосы, гордая осанка, породистый нос — она выглядела как дама знатного происхождения, но неуловимо напоминала ему кого-то. Кого именно — Себастьян никак не мог вспомнить, и эта мысль досаждала ему, словно зудящая над ухом муха. — Пожалуй, я знаю того, о ком вы говорите. — О-о, слава Создателю! — девушка облегчённо выдохнула. — Мой брат, Натаниэль, отправился его путём и пропал. Я очень надеюсь на помощь господина Хоука. Не могли бы вы сопроводить меня к нему или организовать встречу? Ваэль замер на месте. «Натаниэль? Не может быть!» — промелькнуло в его голове. Теперь он понял, кого ему так напомнила эта девушка — те же черты, тот же колючий взгляд, но если глаза её брата были светло-голубыми, словно льдины, то глаза сестры Хоу имели ореховый оттенок и казались намного теплее. — Прошу прощения, вы говорите о Натаниэле Хоу? — Себастьян от волнения подался вперед. — Вы знакомы? — растерянно спросила девушка. — Да, но в последний раз я видел его несколько лет назад. — Ох, тогда вы не знаете, что он стал Серым Стражем, — всплеснула она руками. Себастьян был поражён. «Натаниэль — Серый Страж?» Ходили слухи, что эрл Хоу предал своего короля и страну, за что поплатился жизнью и собственным эрлингом, но ничего не было сказано о судьбе его детей. «Как же звали его сестру? Дейла? Дайла?» — Прошу простить меня, миледи. Но, кажется, я не знаю вашего имени. — Делайла, — назвалась девушка. — Рад знакомству, миледи, — Себастьян слегка поклонился ей. — Меня зовут брат Себастьян. Не могли бы вы подробнее рассказать мне, что приключилось? — Если вы не возражаете, то я хотела бы немедленно переговорить с господином Хоуком. — Тогда прошу вас следовать за мной. Вернув имение своей семьи, Хоук прочно обосновался в Верхнем городе, так что путь от церковной площади до дверей поместья Амеллов не занял много времени. Остановившись у дверей его дома, Себастьян постучал дверным молотком. Им не пришлось долго ждать — дверь сразу же открыл какой-то гном. Ваэль смутно припомнил, что где-то видел его раньше, кажется, у него была лавка в торговых рядах Верхнего города. — Добрый день. Чем могу быть полезен? — Добрый день. Нам необходимо срочно переговорить с господином Хоуком. — Мессир Хоук сейчас занят и, к сожалению, не сможет принять вас. — Передайте ему, что это срочно и его спрашивает Себастьян. Ваэль не хотел называть свою фамилию при сестре Натаниэля, не будучи уверенным, что Хоу не рассказывал о нём, но проверять сейчас эту теорию ему совсем не хотелось, дабы не вызвать неудобных вопросов. — Прошу вас подождать здесь. Гном закрыл дверь и быстро удалился. Через некоторое время из-за двери раздались шаги, и она тут же распахнулась, явив взору Себастьяна и Делайлы хозяина поместья собственной персоной. Хоук был одет в домашнюю тунику и кожаные брюки, судя по состоянию последних он только что вернулся с какого-то задания, и они застали его приводящим себя в порядок. — Кого я вижу! Ваше церковное высочество соизволило почтить меня своим присутствием? — маг осклабился и прислонился плечом к дверному косяку. Себастьян мысленно сосчитал до десяти. «Создатель, дай мне сил», — выдохнул он. Хоук ужасно бесил его, и хоть в последнее время его и посещали мысли о том, чтобы поучаствовать в его вылазках — лишь бы вырваться из гнетущей обыденности — то сейчас ему хотелось только как следует врезать этому самовлюблённому ублюдку. Сестра Натаниэля перевела на Себастьяна недоумённый взгляд. — Я пришёл сюда не ради шутки, Хоук, — Ваэль решил идти напролом. — Это миледи Делайла, и ей требуется твоя помощь, её брат — Серый Страж. Он пропал на Глубинных тропах, и она… — Тш-ш… Ни слова больше, — Хоук приподнял руку раскрытой ладонью вверх, призывая Себастьяна к тишине и обрывая на полуслове. — С чего ты решил, что я стану помогать? Мне кажется, я не оставлял объявлений на Доске Проповедника, что решаю любые проблемы быстро, качественно и бесплатно. Тем более ты мне задолжал ещё за прошлый раз. Ваэль сжал зубы от злости. Самоуверенности Гаррету было не занимать, и если он вбил себе в голову что-то, то проще было убить голыми руками друффало, чем переубедить Хоука. «Ну конечно, что ему ещё нужно? Деньги», — это было понятно с самого первого дня знакомства с этим магом. — Я заплачу, — сообщил он без намёка на раздражение в голосе. Хоук окинул Себастьяна презрительным взглядом и хмыкнул. — Думаешь тебе хватит денег, а, Певчий? Нынче у нанимателей не так много монет, чей звон мог бы заставить меня снова тащиться в эту клоаку. Он играл с ним, набивая цену. Пожалуй, больше, чем монеты, этот маг не любил ничего. Но что можно было ждать от наёмника, который наверняка продал бы собственную мать за увесистый мешок золота. Не может быть, чтобы не было суммы, от которой бы отказался Хоук — у таких людей всегда есть цена: меньшая или большая, но она могла оказаться неподъёмной для Себастьяна, хоть тот и чувствовал, что должен помочь Делайле ради старой дружбы с её братом. Оставалось молиться Создателю, чтобы Хоук оказался не столь алчным. — Назови цену, и мы договоримся. — Может, у принца ещё и была бы возможность убедить меня, но речи церковного брата нагоняют тоску и уныние, — Хоук демонстративно зевнул. — Не будет никакой цены, Певчий. В ближайшие пару месяцев я не собираюсь покидать своё уютное поместье. — Послушайте, господин Хоук, — внезапно подала голос Делайла. — У меня есть некие средства, и я уверена, что Орден Серых Стражей щедро оплатит вашу помощь. Прошло уже очень много времени, мой брат давно должен был вернуться, — она тяжело вздохнула. — Я бы сообщила Стражам, но пока весть дойдет до Башни Бдения… Ох, мой бедный брат. Ради любви Создателя, прошу вас, помогите мне, найдите Натаниэля. — Насколько я помню, милая леди, Орден скорее привык брать, нежели отдавать, — глаза Гаррета слегка сузились, будто упоминание Серых Стражей разозлило его. — К тому же столь прославленные герои смогут и сами позаботиться о себе. Ради любви Создателя, — он посмотрел на Себастьяна и наиграно похлопал ресницами, — разыщите себе другого идиота. Делайла залилась слезами и спрятала лицо в ладонях. — Подобная грубость непозволительна, Хоук, — строго произнёс Ваэль, ободряюще касаясь ладонью её плеча. — Если ты отказываешь в помощи, то хотя бы прояви уважение к горю этой бедной леди. — Оставлю это тебе, Певчий, — глумливо улыбнулся Гаррет. — Отведи несчастную леди в церковь и уважай сколько твоей душе угодно, — он ехидно подмигнул Себастьяну. — Идти недалеко. Это было слишком. Ваэль только открыл рот, чтобы высказать своё негодование этому ублюдку, как его прервал голос Варрика: — О, Хоук. Я вижу ты уже во всю крутишься в высшем обществе. Они были слишком увлечены перепалкой, что не заметили, как к ним подошёл Тетрас. Тот улыбнулся обернувшимся на него собеседникам и, как ни в чём не бывало, подмигнул Себастьяну. — Оно само притягивается ко мне, ты же знаешь. Никто не может устоять против моего очарования, — нагло ухмыльнулся Хоук. — Мастер Тетрас, — коротко кивнул ему Себастьян, всё ещё кипя от злости и с трудом сдерживая желание познакомить лицо Гаррета с каменной мостовой прямо на пороге его дома. Делайла тихо всхлипывала. Её спина едва заметно вздрагивала. «Кто бы мог подумать, что у Натаниэля окажется такая любящая сестра, — с какой-то ноткой грусти подумал Ваэль. — Стал бы кто-то с таким же рвением искать меня, пропади я? Мать, скорее всего, порадовалась бы, что не придётся терпеть моё существование, но этого я уже не узнаю». — Певчий, как жизнь? — бросил Тетрас в качестве приветствия. Его взгляд скользнул по Делайле, и лицо гнома в момент сделалось серьёзным. — Что у вас тут стряслось? — Я полагаю, Хоук в полном объёме удовлетворит ваше любопытство, мастер Тетрас, — ответил Себастьян. — А нам пора уходить, прошу простить нас. — Не застревай в дверях, Варрик, — не удосужившись попрощаться с недавними просителями, Хоук скрылся в своём доме, словно отказ в помощи и рыдающая на пороге девушка были совершенно обыденным делом. — М-да, — задумчиво произнёс Варрик. — Не отчаивайтесь, миледи, чтобы у вас не произошло, — сказал он в сторону Делайлы. — Бывай, Певчий. Посмотрим, что мне удастся выведать. Напоследок гном ободряюще подмигнул оторопевшему Ваэлю. Тот проводил его удивлённым взглядом. Он не ослышался? В последней фразе Тетраса прозвучало если не обещание, то явный намёк на некую помощь. Однажды он помог добыть сведения про «Кремней», сведя Ваэля с нужным человеком, но получил за это полноценную плату. И потому подобное великодушие стало полной неожиданностью. Делайла вновь тихонько всхлипнула. Себастьян опомнился и приобнял её за плечи, стараясь хоть как-то утешить. — Леди Делайла, — тихо позвал её Ваэль. — Позвольте мне увести вас отсюда. Где вы остановились? Я провожу вас. Та молча кивнула, стараясь унять собственные слёзы и взять себя в руки. Совладав с собой, Делайла сообщила Себастьяну, что остановилась в Верхнем городе у подруги. Пока они молча шли по названному адресу, Ваэль судорожно перебирал в уме возможные варианты решения сложившейся ситуации. Он искренне желал помочь Делайле, да и не мог оставить Натаниэля в беде, зная, что его давний приятель может сгинуть на Глубинных тропах. Хоть он и был Серым Стражем, но Себастьяну не казалось, что гибель от лап уродливых порождений тьмы — то, о чём мечтает каждый вступивший в Орден. Оставался вопрос о том, к кому обратиться за помощью. Хоук казался единственным выходом из сложившейся ситуации, как человек, побывавший на Глубинных тропах, но Ваэль располагал средствами, а следовательно мог позволить себе нанять наёмников. Была лишь одна проблема — на данный момент в Киркволле имелась лишь единственная гильдия наёмников, чьё руководство бы восприняло эту задачу со всей подобающей серьёзностью и ответственностью, а не обчистило бы карманы доверчивого нанимателя и не прирезало бы его в тёмному переулке, пообещав тому непременно спасти несчастного Серого Стража. Уж в чём, а в чести Элиссы Кусланд Себастьян нисколько не сомневался. Но сможет ли он обратиться к ней сам? О том, чтобы просто предложить Делайле обратиться самой к «Кровавым Клинкам» не было и речи — та, хоть и невольно, но пришла за помощью к нему, и он чувствовал себя обязанным сделать всё возможное, чтобы помочь ей. «Вот и прекрасная возможность извиниться перед Элиссой», — мрачно подумал Ваэль. Это будет сложно, но, пожалуй, он сможет обратиться к ней. Девчонка Кусланд настолько горит желанием спасать других, что не откажет в помощи убитой горем сестре Натаниэля. Согласилась бы она помочь если бы просьба исходила лично от Себастьяна — он не был уверен, но видит Создатель, Ваэль лишь находясь на грани отчаяния решился бы просить её о помощи. Сейчас же ситуация была исключительной. — Миледи, прошу вас, не переживайте. Я обязательно что-нибудь придумаю. — Спасибо вам, брат Себастьян, — печально улыбнулась Делайла. Они стояли на пороге дома её подруги, и Ваэль взял её за руки, сжав в приободряющем жесте. — Я обязательно сообщу вам, как всё прояснится. Да хранит нас всех Создатель. «Возможно, обратиться к Элиссе Кусланд единственный вариант, раз Хоук с непринуждённым энтузиазмом подтвердил своё звание ублюдка», — размышлял Себастьян на обратном пути к церкви. От одной мысли о том, что он вновь увидит Элиссу, в душе поселилась некая нервозность, и он прибавил шаг, списывая всё на отчаяние сестры Хоу, передавшееся и ему. Предстояло продумать будущий диалог с Элиссой. Ваэль, всегда умевший найти подход к любой женщине, независимо от её возраста, в этот раз не представлял, с чего начать. Что он скажет ей, после того как поцеловал девчонку Кусланд на пороге её лачуги и сбежал как испуганный юнец? В любом случае ему придётся объясниться с ней и по меньшей мере принести извинения за свои поступки. Как отреагирует Элисса можно было лишь догадываться, но успев узнать крутой нрав Кусландов, можно было ожидать в равной степени, как крепкого удара по лицу, так и скупого кивка в ответ на его извинения. Спустя два дня, в которые он был полностью погружён в церковные дела, как назло срочно и непременно требующие его участия, мысль обратиться к девчонке Кусланд уже не казалась Себастьяну столь привлекательной. Он был уверен, что найдёт в себе силы взглянуть ей в глаза, но сейчас эта уверенность неумолимо таяла, как утренний туман над Минантером. Что он скажет ей? Что был идиотом, захотевшим затащить её в кровать, но во время одумавшимся? Вряд ли это те слова, которые хочет услышать юная девушка. Нет, он сможет обойтись без помощи Элиссы и найдёт другие пути. В конце концов, он может обратиться к Варрику и попросить за некое вознаграждение решить данный вопрос — этот вариант Ваэль решил приберечь, как крайнее средство. Должны же быть иные возможности. Внезапное озарение заставило его оторвать взгляд от сцепленных в замок пальцев и посмотреть на узкую бойницу в его келье. Хариманн. Этот человек до сих пор оставался другом его почившей семьи и достаточно влиятельным человеком в Киркволле. Наверняка он сможет помочь им в поиске проверенных наёмников, ещё не входящих в гильдию «Кровавых Клинков». Ободрённый найденным решением, Ваэль схватил пустой пергамент и только успел вывести пером: «Уважаемый Лорд Хариманн», как раздался стук в дверь. — Входите. — Брат Себастьян, — в проёме показалась темноволосая голова Аллена, — вам просили передать послание. — От кого? Себастьян не ждал никаких вестей и потому с трудом скрыл удивление в голосе. — От некого господина Хоука. Ваэль быстро поднялся из-за стола, и, взяв из рук Аллена письмо, вскрыл сургучную печать, и торопливо пробежал глазами по строчкам. В голове тут же зазвучал ехидный голос Хоука, произносивший следующее: «Певчий! Спешу сообщить, что Создатель есть и услышал твои молитвы! В этот раз я сделаю исключение и снизойду до страждущих. Можешь передать своей леди, чтобы перестала лить слёзы и начала восхвалять моё имя, если, конечно, ты не собрался воспользоваться этим обстоятельством. Хотя, вспоминая наш давний разговор, я не испытываю совершенно никакой уверенности в твоих возможностях. Так вот, экспедиция состоится. Сбор участников этой увеселительный прогулки назначен на завтра, на восходе солнца у ворот Нижнего города. Не забудь мою награду — пятьдесят золотых. Ты же не думал, что я буду работать бесплатно? Советую тебе как следует помолиться своему Создателю перед выходом и захватить побольше исподнего. Благодетель церковных братьев и прочего беспомощного сброда, Хоук.»***
Стоя на пристани, Фергюс Кусланд полным сожаления взглядом провожал уплывающий корабль. Сожаление чувствовалось во всём: в ленивых волнах, словно нехотя покачивающих судно в тёмной воде; в усталом ветре, едва надувавшем почти обвисшие паруса. Это же чувство приковало молодого тейрна к толстому просоленному настилу деревянной пристани и заставило смотреть вслед уходящему кораблю до тех пор, пока маленький Ньял, отчаянно машущий ему пухлой ладошкой, стал величиной не больше булавочной головки. Фергюс опустил руку, поднятую в прощальном жесте, и повёл плечами, стряхнув оцепенение, окутавшее его плотным коконом. С тяжёлым вздохом он поплёлся туда, где Конн, новоиспечённый сэр Лаогэр, держал на привязи уставших от долгого простаивания лошадей. Мужчина не стал тревожить разговором своего господина. Он лишь почтительно подвёл коня молодому тейрну да постарался не отстать от него в переплетении улиц. «На редкость понятливый малый, — одобрительно покачал головой Фергюс. — Неудивительно, что он смог нанести такой значительный урон сторонникам Хоу своими засадами и разбойничьими вылазками», — подумал он, пуская коня неторопливой рысью. Хотелось нестись сломя голову, чтобы стремительная скачка выветрила из сердца колючую досаду, появившуюся там в день отъезда Мак-Энригов, но для покровителя Хайевера и всех Прибрежных земель это было непозволительно. Несколько недель назад молодой тейрн и не подумал бы, что явившиеся без приглашения родственники по материнской линии привнесут позабытое ощущение тепла и уюта в его опустевшую жизнь. Поначалу Фергюс принял их холодно, церемонно и подозрительно, держась настороже, словно лесной зверь, почуявший охотников в опасной близости от своего жилья. Но буквально за пару дней прямота и честность его двоюродного брата, Эйлерта, пробили брешь в обороне хозяина Хайевера, а заливистый смех его трёхлетнего племянника подтопил лёд недоверия, которым он себя окружил. Мать мальчугана, удивительно тихая и кроткая женщина, каким-то образом сумела собрать всех за одним столом. Во время обеда даже младший брат Эйлерта, определённый Фергюсом как человек жадный до власти и отчаянно жаждущий проявить себя, не показался ему таким неприятным, как при первом знакомстве. Теперь же тейрна Кусланда вновь ждал кабинет отца, служивший ему и спальней, и обеденным залом, да понимающие взгляды слуг, которыми они неизменно награждали его, приходя сменить постельное бельё или принести очередную порцию еды. Сочувствие повсюду преследовало Фергюса. За последние полгода оно стало ему точно застрявшая рыбья кость в горле. Он так и не решился войти в комнату, где убили Ориану и Орена, испытывая совершенно иррациональный ужас увидеть засохшие пятна крови, забытые нерадивой служанкой, или зарубки от стрел и клинков, пронзивших когда-то тела его несчастных жены и сына. Каждый раз, когда молодой тейрн брался за ручку двери собственной спальни, его терзал постыдный страх, и в конце концов он оставил эти бесплодные попытки. Комнаты, принадлежавшие родителям и сестре, также остались нетронутыми. Фергюс боялся найти их вещи забытыми, словно они только-только ушли, но ещё могут вернуться, или того хуже — обнаружить, что от его родных уже совсем ничего не осталось. Эти помещения не таили чего-то важного, как, например, тайник отца, в котором молодой тейрн обнаружил опасные письма лорда Сирила, содержавшие двусмысленные намёки на смену власти в Ферелдене путём сочетания браком Элиссы и Кайлана. Ответов отца Фергюс не обнаружил, но ни на секунду не поверил в то, что тейрн Брайс мог бы торговать дочерью точно племенной сукой мабари. Однако всё же решил предать послания огню, несмотря на то, что за давностью лет они совсем утратили силу. Из мрачных дум Фергюса вывел пронзительный скрип цепей, поднимающих массивную решётку замковых ворот. «Не забыть распорядиться смазать механизмы», — вспыхнула в сознании рутинная мысль, и молодой тейрн обрадовался ей, словно ребёнок приятному сюрпризу — повседневные дела позволяли отрешиться от оглушающей пустоты, наполняющей теперь то место, где когда-то давно он был беззаботен и счастлив. Бросив поводья коня своему молчаливому рыцарю, Фергюс размашистым шагом пересёк внутренний двор, спеша укрыться в своём кабинете, точно в убежище от досаждающе-печального внимания окружающих. Взбежав по лестнице и открыв зубчатым ключом дверной замок, тейрн Кусланд прошёл в помещение и с размаху опустился в обтянутое потёртым бутылочно-зелёным бархатом кресло — отцовский трофей времен войны с Орлеем, за который тейрна Элеанора так часто подшучивала над своим мужем. Фергюс вздрогнул и оглядел кабинет, будто увидел его впервые. Он так боялся войти в комнаты своих погибших родных, но даже тут всё было наполнено ими: кособокая деревянная статуэтка мабари, с таким усердием выструганная пятилетней Элиссой ему в подарок к Первому дню; лоскутное покрывало на сундуке у окна, сшитое матерью из изрезанных Орианой шёлковых платьев, когда она ещё не знала о беременности, полагая, что просто стала слишком широка в талии; обгрызенный Клыком деревянный меч его сына, невесть каким образом оказавшийся за дверью в пыльном углу. «Как я мог так долго не замечать всего этого?!» — молодой тейрн глухо застонал сквозь плотно сжатые зубы и что было сил саданул кулаком по столешнице из морёного дуба, случайно зацепив край некстати подвернувшейся под руку чернильницы. На столе немедленно образовалась иссиня-чёрная лужа, грозившая в скором времени добраться до королевского письма, привезённого накануне вечером и ещё не вскрытого хозяином замка. С громкими проклятиями Фергюс бросился спасать послание Алистера. Резко вскочив с кресла, от чего оно завалилось на спинку, вскинув резные полированные ножки, молодой тейрн сдёрнул со стола вместе с письмом ещё пару важных документов и зачарованно смотрел, как чернила тонкой струйкой стекают вниз, уничтожая пушистый шерстяной ковёр. Опомнившись Фергюс отошёл на несколько шагов, раздумывая, стоит ли позвать слуг или попытаться ликвидировать последствия собственной неуклюжести самому. Он принялся оглядываться в поисках подходящего места, чтобы пристроить бумаги, но зацепившись взглядом за королевскую печать Тейринов передумал. Рассудив, что ковёр уже не подлежит спасению, а откладывать прочтение столь важного послания более нельзя, молодой тейрн зажал остальные документы подмышкой и вскрыл багрово-красный сургуч. Пробежав глазами по строкам, Фергюс замер на месте, а спустя несколько мгновений, пристроившись на краю стола, уже выводил пером, обмокнутым в чернильную лужицу, на листе пергамента торопливые строки: «Здравствуй, мой дорогой Эйлерт! Не удивляйся, что получишь это послание сразу по прибытии в Штормовой предел. Милостью Создателя, надеюсь, ты не отвергнешь моё предложение…»