What a waste, I see you now and then, But mostly we pretend We're not more strangers than we're friends. Then we say, what we need to say, To try and get away From the tension we create. Why can't we say the things, the things we wish we would? Why can't we laugh the way, the way we know we should? Fall under the weight of all the pressure that's misplaced Flaws that I embrace* © A Day To Remember
— И всё же я считаю, что тебе незачем покидать Киркволл, дитя. Голос Эльтины был насквозь пропитан неодобрением, захлёстывающим Ваэля точно волны во время шторма. Уже почти час прошёл с того момента, как он пришёл просить дозволения временно оставить свои обязанности и отбыть вместе с Хоуком для скорейшего спасения Натаниэля, но все приведённые аргументы неизбежно тонули в неудержимом потоке неудовольствия Верховной Владычицы Киркволла. — Ваша милость, Натаниэль — мой давний друг, и я не могу оставить его в беде. Его сестра сама обратилась ко мне за помощью. Разве Создатель не учит нас милосердию и помощи ближним своим? — Ты уже сделал всё, что должно, Себастьян. Оставь это тем, кто идёт мирским путём, — лицо Эльтины потемнело, став похожим на грозовую тучу, вот-вот грозящую разразиться карающим молниями. — Господин Хоук достойно справится с этой задачей, тебе же надлежит обратить внимание на иных, ежедневно молящих о помощи в этой обители. — Нет, ваша милость. Я не могу так поступить. Впервые в жизни Себастьян так открыто шёл против прямого запрета самой Владычицы Киркволла. Но подобная категоричность была обусловлена жаждой вырваться из удушающей паутины бездействия и отвратительной рутины, в которые он сам себя загнал.Он был готов на что угодно, лишь бы хоть на некоторое время покинуть Церковь. — Тебе стоит вспомнить о принесённых клятвах, которые, я полагаю, несколько потускнели в твоей памяти, дитя. Столь необдуманный порыв скорее свойственен тому потерянному юноше, сорвавшемуся творить возмездие в момент отчаянной слабости, а не рассудительному человеку, которым, как мне казалось, ты стал. — Порождения тьмы отвергнуты Создателем, и потому их убийство не нарушает заповедей, в отличие от смерти моего друга, которая ляжет на мои плечи по вине моего бездействия. — Насколько мне ведомо, Серые Стражи не призывали тебя в свои ряды, мой мальчик. Однако, быть может, мне следует благословить тебя на столь благородный путь? Себастьян подавился несказанной фразой. Бравурная тирада о благости и необходимости его личного участия в походе на Глубинные тропы оборвалась, так и не начавшись. Впервые с момента их знакомства с Верховной Владычицей, она нанесла такой явный и нацеленный в слабое место удар. Конечно же, он не представлял себя в роли благородного спасителя мира. У Себастьяна едва получалось вытаскивать себя самого из капканов раз за разом подбрасываемых жизнью, да и маска церковного служителя мало помалу давала трещину. Не было нужды скрывать, что убивать уродливых образин до конца своих дней, коих могло оказаться считанное количество, совершенно его не привлекало и даже страшило в какой-то степени. Эльтина, разумеется, не могла не понимать этого, и потому парировать Ваэлю было нечем. Он опустил глаза, пытаясь скрыть бессильное бешенство. Когда он мысленно просчитывал возможные варианты течения разговора с Верховной Владычицей, то каждый раз подбирал убедительные аргументы в пользу своего решения, но и представить не мог, что окажется в таком тупике. Поражение в словесной дуэли довольно сильно выбило Себастьяна из колеи, но ещё сильнее, до зубовного скрежета, ему хотелось хотя бы ненадолго вырваться из Киркволла. «Ещё немного, и я в самом деле подамся в Серые Стражи», — мрачно подумал он и внутренне поморщился от этой мысли. — Мне не убедить тебя, мальчик, — неожиданно произнесла Эльтина. — Я могла бы запретить тебе, но не буду этого делать, — она тяжело вздохнула. — Убедись сам в правоте моих слов. Видит Создатель, это путешествие не принесёт тебе ничего хорошего. — Вы… — Я устала, Себастьян, — Эльтина утомлённо откинулась на спинку высокого резного кресла. — Иди, тебе пора собираться в дорогу. Себастьян хотел поблагодарить её за пусть и неохотное, но всё же дозволение, но передумал. Он не был готов к продолжению разговора и не мог гарантировать, что оно не привело бы к отмене согласия, данного Верховной Владычицей. Да и требовалось некоторое время, чтобы оправиться от изумления. Несколько минут назад Ваэль мысленно прощался с единственной перспективой пусть временно, но сбросить с себя гнёт церковных обязанностей, и неожиданно Эльтина сменила гнев на милость. «Вот только была ли это милость?» — мелькнула настороженная мысль. Разъярённый разговором с Эльтиной, он резко распахнул дверь и чуть не столкнулся нос к носу с Алленом. Глаза мальчишки расширились, и он нервно заозирался по сторонам, словно пытаясь найти место, куда спрятаться от своего наставника. Себастьян устремил на Аллена злой взгляд. «Так вот зачем он здесь, шпионит?» — эта гневная мысль лишь сильнее разозлила его. Возможно, Аллен Тревелиан был не так прост, как ему показалось первоначально, и был подослан одной из церковных матерей для слежки за ним. Давно ходили слухи, что Себастьян является любимчиком Эльтины, и многие пытались узнать, что кроется за этими отношениями. — Брат Себастьян… — опасливо начал Аллен, сделав шаг назад от Себастьяна. — Мне некогда. Ваэль смерил мальчишку гневным взглядом и стремительным шагом двинулся в сторону своей кельи, мельком заметив, как поникли плечи послушника. Если Аллен и хотел что-то сказать ему, то у Себастьяна сейчас не было абсолютно никакого желания выслушивать его, особенно тогда, когда он поймал его на шпионаже. «Создатель, дай мне сил пережить этот день», — мысленно взмолился Ваэль, прикоснувшись к ручке двери, ведущей в его келью.***
Всю ночь Себастьян проворочался в постели без сна. Лишь иногда его веки смыкались, чтобы ненадолго погрузить его в лёгкую дрёму, но волнение в преддверии грядущего похода тотчас же пробуждало и порождало в голове множество мыслей и образов. Подобное чувство Ваэль испытывал, когда, ещё в свою бытность принцем, отец сообщал, что возьмёт его с собой в предстоящую поездку. Тот юноша, которым он когда-то был, рисовал в голове яркие картины новых мест, городов, людей, которых может встретить. Единственным человеком, разделявшим его восторг и поддерживающим полёт воображения, была Кларисса. Часами напролёт они беседовали и не могли наговориться, представляя всё то, что ожидало Себастьяна впереди. И ещё дольше, когда он возвращался, спеша поведать ей обо всём, что увидел. «Сейчас она бы вряд ли порадовалась за меня», — грустно улыбнулся Ваэль, потягиваясь на жёстком матрасе и поднимаясь с постели. Тёмное ночное небо окрасилось первыми мазками солнечных лучей. Предстоящее путешествие совсем не напоминало те беззаботные поездки с родителями. Оно сулило реальную опасность и возможную смерть. «Не важно, — поспешил отогнать тревожное чувство Себастьян. — Я вполне могу защитить не только себя, но и других». Однако после этой мысли в заплечный мешок добавились три дополнительные связки стрел. Умывшись и облачившись в доспех, Ваэль ещё раз придирчиво осмотрел содержимое мешка. Хоук не указал, что стоит взять с собой в дорогу. Никогда ранее не бывавший в дальних походах, Себастьян помимо оружия захватил всё, что могло, по его мнению, оказаться полезным: лежанку, скрученную небольшим тугим рулоном; несколько факелов; огниво, флягу с водой и нехитрой провизии: хлеб, сыр и вяленое мясо. В своём послании Хоук в язвительной манере посоветовал захватить побольше исподнего, скорее всего, надеясь унизить и напугать Себастьяна этой фразой, и в чём-то этот ядовитый укол достиг своей цели. Порождения тьмы были уродливыми, жестокими и неудержимыми в своей злости и ненависти созданиями. В роду Ваэлей имелись прославленные герои, такие как Амадис Ваэль — единственная наездница на грифоне, не являющаяся при этом Серым Стражем и по слухам имевшая любовную связь с сами Гараэлом, но Себастьяна, в отличие от его именитой прародительницы, совсем не вдохновляла мысль о скорой встрече с этими тварями. Несмотря на это и на бессонную ночь, из кельи он вышел в чрезвычайно приподнятом настроении. Ноги сами несли его к выходу, а душа пребывала в невероятном возбуждении от близкой и желанной свободы, словно один шаг за пределы церкви способен разом стряхнуть оковы, которые он добровольно на себя одел. Чтобы не привлекать к своему уходу ненужного внимания, Себастьян решил выйти через чёрный ход, предназначавшийся для служебных нужд. Им пользовались в основном послушники, выполняющие множество поручений. Наиболее частыми из них были передачи писем и посланий старших по сану церковных служителей. В этот ранний час коридор, ведущий к этому выходу, пустовал, и потому Ваэль, особенно не таясь, быстро зашагал к двери, ключ от коей ожидал его в конце хода. Коридор, который так торопился преодолеть Себастьян, был широким, но сплошь заставленным какими-то ящиками и пустыми бочками, громоздившимися друг на друга, отчего в помещении было довольно темно, несмотря на утренний свет, уже робко пробиравшийся в узкие окошки. Путь между этими грудами, некоторые из которых возвышались над головой, стал похожим на лавирование в каком-то нелепом лабиринте. В полумраке казалось, что из-за очередного поворота вполне может выскочить демон или ещё кто похуже. «Конечно, демоны только и ждут, как бы закусить тобой, Себастьян», — усмехнулся он чепухе, поселившейся в собственных мыслях. Наверное, воображение всё же сыграло с ним злую шутку. Когда до двери осталось всего пару десятков шагов справа послышался шорох. Себастьян как вкопанный замер на месте. В наступившей тишине явственно послышалось тихое шуршание. «Крысы», — подумал Ваэль, но медленно и осторожно достал из-за пояса короткий кинжал. На месте искавших, чем бы поживиться, серых грызунов вполне могли оказаться убийцы, решившие «на всякий случай» устранить некоего церковного служителя, носившего в недалёком прошлом титул принца. Стараясь ступать неслышно, Себастьян двинулся вперёд, держась настороже и обходя «шуршащего убийцу» с противоположной стороны. Он решил, что будет слишком долго возиться с ключами, и потому сбежать не удастся. Оставалось лишь попытаться застать неведомого врага врасплох. Впереди, за бочками, выстроенными углом в несколько рядов друг на друге, показался чей-то силуэт. Стоявший находился к Себастьяну спиной. Точнее, он сидел на корточках, выглядывая из-за своего укрытия. Почти не дыша, Ваэль подобрался к незнакомцу и прижал лезвие к его горлу. Тот громко ахнул и задёргался, словно норовя зарезаться самостоятельно. — Тише, — Себастьян усилил хватку. — Кто ты такой? — Не убивайте меня! — взмолился «убийца» очень знакомым голосом. — Я всего лишь послушник и у меня нет с собой ничего ценного. Пожалуйста, пощадите! — Аллен?! — Брат Себастьян?! Себастьян поспешно убрал кинжал от горла глупого мальчишки. Аллен тут же обернулся и уставился на него круглыми, величиной с крупную монету, глазами. — Создатель милосердный! Аллен! Что ты здесь делаешь?! — раздражённо воскликнул Ваэль, убирая кинжал обратно в ножны, прикреплённые к поясу. — Я… Я… — Аллен тяжело сглотнул, пытаясь совладать с дрожащим голосом. — Я ждал вас. — Меня? — удивлённо спросил Себастьян. — Но зачем? Он и в самом деле не понимал, для чего мог понадобиться своему подопечному. Прошлым вечером, остыв после разговора с Эльтиной, Себастьян отдал Аллену последние распоряжения, разъяснив тому обязанности, кои тот должен выполнять в его отсутствие. Мальчишка послушно кивнул и торопливо покинул общество Ваэля, наверняка всё ещё пребывая в обиде за срыв своего наставника. И вот теперь Аллен намеренно караулил его возле выхода. — Брат Себастьян, я не подслушивал ваш с разговор с её милостью, это вышло ненамеренно. Я просто проходил мимо и мне совсем не хотелось бы, чтобы вы думали, что я шпионю за вами. Аллен опустил глаза в пол, стараясь не встречаться взглядом с Себастьяном, словно боясь увидеть очередную волну злости, вызванную воспоминаниями о вчерашней встрече. Весь его вид говорил об искреннем раскаянии. Эти откровения могли стать началом нового разговора, на который сейчас у Ваэля совершенно не было времени. Если он ещё немного задержится, то просто опоздает к установленному времени сбора. — Аллен, я не держу на тебя зла, но у меня сейчас совсем нет времен на подобные разговоры. Я спешу. Возможно, его реплика прозвучала слишком сухо, но он не собирался разводить демагогию по поводу вчерашних событий, да и вступать сейчас в длительный диалог с Алленом было несподручно. — Я знаю, брат Себастьян, я только хотел сказать, что… — Аллен, прости, у меня совершенно нет времени. Меня ждут, — чеканя каждое слово, проговорил Ваэль, обходя послушника и направляясь к двери. — Обещаю, мы обязательно поговорим, когда я вернусь. — Вы поступаете правильно! Себастьян в изумлении обернулся. Аллен глядел на него в упор, и в его глазах он увидел нечто доселе неведомое. Тот смотрел на него с выражением если не одобрения, то какого-то восхищения. «Наивный мальчишка, — с некоторой горечью подумал Ваэль, — ты видишь то, чего нет». — Благодарю, Аллен, — слегка улыбнувшись, произнёс он, — но мне в самом деле пора. Себастьян торопливо отворил замок, визгливо скрипнувший в темноте, и протянул ключ подошедшему Аллену. — Прошу тебя, повесь его на место. Аллен кивнул и взял ключ из протянутой руки вновь, как и всегда, изучая пол под своими ногами. — Спасибо. Себастьян распахнул дверь, и утро обрушилось на него потоком солнечного света и непреодолимо манящим запахом желанной свободы. Ему захотелось навечно запечатлеть в памяти этот момент, наполненный весенним теплом и волнительным ожиданием предстоящего приключения. «Что бы ни случилось впереди, хотя бы ради этого ощущения стоило ввязаться в столь опасное путешествие», — с некоторой долей беспечности подумал Ваэль. — Брат Себастьян… — Да, Аллен? — Да присмотрит за вами Создатель. — Да присмотрит Он за всеми нами, — улыбнулся Ваэль и шагнул вперёд. Выйдя на залитую рассветными лучами площадь, он пошёл как можно быстрее. Лук, надёжно закреплённый в налуче за спиной, почти не мешал при торопливой ходьбе, чего нельзя было сказать о колчане, то и дело хлеставшем Ваэля по правому бедру. Но надо было торопиться — нежданная «засада», устроенная Алленом, заняла слишком много времени. К воротам Нижнего города, ведущим прочь из Киркволла к некоему подобию тракта, Себастьян прибежал несколько запыхавшись, под конец пути перейдя на бег. Заплечный мешок порядком оттягивал плечи, и если бы не тренировки с Фенрисом, гордость Ваэля понесла бы ощутимый урон. Небольшое пространство перед воротами было заполнено почти целиком. Прямо перед створками стояла внушительно нагруженная телега, запряжённая мышиного цвета ослом, то и дело поводившим длинными ушами. Вокруг телеги сгрудились вооружённые воины, которых на первый взгляд было не менее двух десятков. За этим со скучающим видом наблюдали два стражника. — Кого мы ждём, Гаррет? — донёсся откуда-то справа недовольный девичий голос. — Мы должны были выйти уже полчаса назад. Себастьяну захотелось немедленно уйти, провалиться под землю, прямиком на те самые Глубинные тропы, если бы только такое было возможным. Кому принадлежит этот голос он мог бы определить, даже услышав лишь тихий шёпот в кромешной тьме. — Торопишься попасть в лапы порождений тьмы? — Тебе нужно напомнить, что на кону стоят целых три жизни? Себастьян повернулся в сторону говоривших как раз в тот момент, чтобы увидеть, как Хоук демонстративно закатывает глаза. А вот его собеседница, хвала Создателю, пока ещё стояла к Ваэлю спиной. Ошибки быть не могло — перед ним стояла Элисса Кусланд собственной персоной. «Хоук», — мысленно выдохнул Себастьян, быстро рассудив, кто ответственен за столь неожиданную встречу. — А вот и тот, кого мы так долго ждали, — глумливо улыбнулся Хоук, заметив Себастьяна. — Ему и высказывай своё недовольство. Элисса резко обернулась и застыла на месте, будто превратившись в каменную статую. Кровь отлила от её щёк, секунду назад алевших здоровым румянцем, а в глазах читалось негодование вперемешку с изумлением. Себастьян в полной мере разделял эти чувства. Их обоих подставили. — Хоук, — он скупо кивнул Гаррету и перевёл взгляд на Элиссу. — Волчонок. «Элисса» застряла на языке, но Себастьян умышленно не стал обращаться к ней по имени, памятуя, к чему в последней раз привела подобная ситуация. Как он ни избегал встречи с ней, но судьба или Создатель рассудили иначе, и вот Элисса Кусланд стоит перед ним, и взгляд её карих глаз не сулит ничего хорошего. Ваэлю очень захотелось задать вопрос Хоуку по поводу присутствия Элиссы, но та опередила его. — Что он здесь делает? — угрожающе произнесла она, поворачиваясь к Хоуку. — Это мой дополнительный вклад в наше общее мероприятие, — как ни в чём ни бывало ответил тот. — Смотри, Певчий одел по этому случаю своё лучшее платье. Себастьяну захотелось закатить глаза — Хоук был верен сам себе и никогда не упускал момента, чтобы бросить в его сторону какую-нибудь колкость. — Хоук, — начал было говорить он, но Гаррет тут же перебил его, вцепившись взглядом в Элиссу. — А я-то думал, что ты обрадуешься встрече, — он изобразил на лице печаль и досаду. — Когда-то ты так рвалась на помощь нашему сиятельному принцу. Или дело в том, что теперь он совсем не принц? Элисса поджала губы, упрямо глядя в глаза Хоуку. — Впереди опасный путь, и я не хочу больше неожиданностей. Хватит терять время, Гаррет! — рявкнула она. — Ладно-ладно, — усмехнулся тот и поднял руки в примирительном жесте. — Если наш преподобный брат проглотил язык от счастья, увидев тебя, то я вынужден и тут прийти ему на помощь. Он наконец-то насобирал достаточно пожертвований и с присущим ему благородством финансирует моё участие в этом мероприятии. Кстати, об участии, — Хоук развернулся к Себастьяну и протянул ему раскрытую ладонь, — я жду своей награды. Ваэль шумно выдохнул, гася волну злости, поднимающуюся в нём всякий раз, когда ему не счастливилось сталкиваться с Хоуком, и выудил небольшой мешок с золотом — запрошенную награду. Впереди его ждало долгое время в компании с этим самовлюблённым ублюдком, и потому требовалось держать себя в руках. — Возьми. Себастьян кинул мешок Хоуку, мелочно надеясь, что тот не поймает его. Но Гаррет, к глубочайшему сожалению, с неожиданной ловкостью поймал запрошенную награду. — Не расстраивайся, Певчий, — проговорил он, пряча награду в складках одежды, — жадные до твоей благочестивости прихожанки вскоре компенсируют все потраченные средства. Хоук желчно улыбнулся им с Элиссой, застывшей с абсолютно каменным выражением на лице, и направился куда-то за гружёную телегу. — Что за дело у вас на Глубинных тропах, брат Себастьян? Слова Элиссы насквозь были пропитаны ядом. Она совершенно не скрывала своих злости и презрения, но они были вполне оправданы. Ваэль отчётливо ощутил укол совести за свой давний поступок. — Помощь старому приятелю. Он Серый Страж, — тем не менее ответил он. — Орден отправил его с экспедицией в то же место, где побывал Хоук, но вестей от него не поступало уже очень долгое время. Очевидно, что он попал в беду, и я обещал его сестре помочь в поисках. — Ясно, — скупо бросила Элисса, даже не удостоив его взглядом. — Тогда поспешим. Она ушла вперёд, туда же, где недавно скрылся Хоук, и через секунду зазвучал её звонкий голос, отдающий чёткие команды. Воины вокруг замельтешили, стражники тоже немного оживились и принялись со скрипом поворачивать ржавое колесо механизма, открывающего ворота. Только необычная парочка рыжих эльфов развалившаяся в сторонке, казалось, не обращала на воцарившуюся суету никакого внимания. Себастьян решил последовать их примеру и дождаться, когда последние приготовления будут закончены. К тому же хотелось спокойно обдумать произошедшее. Он прислонился к стене в нескольких метрах от эльфов. В горле почему-то пересохло, но фляжка, как назло, покоилась в заплечном мешке. С тяжёлым вздохом Ваэль стащил его со спины и принялся копаться внутри. Встреча с Элиссой свалилась на него точно снег на голову. Скорее даже за шиворот, окатив Себастьяна острым чувством вины, холодным и отрезвляющим, словно ушат ледяной воды. Но среди этого неожиданного откровения упорно, подобно молодому ростку первоцвета, пробивалась и радость от встречи с ней. Хоть он умышленно и избегал Элиссы, но это не могло заглушить облегчения от того, что она оказалась жива и здорова, вопреки его опасениям, хоть и смотрела на него как на заклятого врага. Фляга наконец попалась в руки и Ваэль с наслаждением сделал несколько больших глотков. Сухость прошла, но теперь стал отчётливо слышен стук сердца, бьющегося с необычной частотой. — Как думаешь, это настоящее золото? — краем уха услышал Себастьян. Ему показалось, что эти слова принадлежали одному из тех эльфов, расположившихся неподалёку. — Не знаю, попробуй. Ваэль удивлённо посмотрел в их сторону. Рыжий эльф с короткими всклокоченными волосами широко улыбнулся и помахал ему рукой. Второй изучал взглядом землю под ногами и выглядел крайне заинтересованным в этом увлекательном занятии. Себастьян настороженно кивнул необычной парочке и вновь погрузился в свои тягостные размышления. Ему хотелось немедленно подойти к Элиссе и поговорить с ней, объяснить, почему он тогда сбежал, и как это решение оказалось столь жутким и необдуманным, что практически погрузило его в бездну отчаяния, лишив сна и покоя. Хотелось сделать хоть что-то, чтобы как-то исправить ситуацию, извиниться — хоть ему и казалось, что одних слов здесь будет недостаточно — лишь бы только она не смотрела на него с этим ледяным презрением, что появилось в её глазах, как только они снова встретились. Из раздумий его вырвал необычный звук, будто что-то гулко клацнуло над правым ухом. Ваэль вздрогнул и испуганно посмотрел туда, откуда секунду назад донёсся странный шум — на правом наплечнике, в том месте, где латы были покрыты позолотой, сомкнулись ровные белоснежные зубы, несколько мельче человеческих. Их хозяином оказался виденный ранее патлатый эльф. — Что… что вы делаете? От неожиданности Себастьян так растерялся, что не сразу смог подобрать слова. Это было настолько дико… Нет, это было самой дикой выходкой, которую он видел за всю свою жизнь. — Настоящее? — поинтересовался собрат «кусаки», оставшийся на месте и деловито вычищающий грязь из-под ногтей небольшим кинжалом. — Ненафтояфее, — разочарованно буркнул тот. — Правый, Левый, выходим! — донёсся до них голос Элиссы откуда-то спереди. Эльф разжал зубы и как ни в чём не бывало потрусил вперёд вместе со своим сородичем. «Во имя Создателя, что это было?» — Себастьян проводил ошарашенным взглядом удаляющуюся парочку. Однако времени осмыслить произошедшее уже не осталось — в распахнутые створки ворот медленно и лениво поползла телега, за которой потянулись вооружённые наёмники. Элисса шла во главе отряда вместе со светловолосой воительницей, ведущей на поводу осла. Чуть позади пристроились недавние возмутители спокойствия Себастьяна. — Чего застыл, Певчий? — гаркнул в самое ухо неожиданно подкравшийся Хоук. — Ещё шагу не ступил за ворота, а уже напрудил в штаны? «Создатель, когда-нибудь я убью его, и Ты меня простишь», — пронеслось в голове Себастьян, но вслух он произнёс: — Отличная шутка, Хоук. Мне кажется, Создатель направил тебя неверным путём. — Зато с тобой не облажался, — не остался в долгу Гаррет. — Никто не ценит мой весёлый нрав! — Мне тоже не до смеха, — печально произнёс подошедший Андерс, — вновь тащить меня на Тропы — дурная затея. Себастьян, — поприветствовал он Ваэля. — Андерс, — Себастьян учтиво кивнул в ответ. Целитель выглядел так, словно только что согласился добровольно стать храмовником, и это совершенно не прибавляло энтузиазма к предстоящему походу. Но Себастьян не мог не согласиться с решением Хоука позвать Андерса с ними, его помощь могла оказаться существенной. Кто знает, что ждёт их на Тропах и какие потери они могут понести. Их жизни напрямую будут зависеть от него. Да и положа руку на сердце, можно было честно признаться, что, пожалуй, это единственный спутник, который не доставит ему никаких сложностей и не станет донимать неуместными злыми шутками. — Предыдущий случай показал, что ты можешь пригодиться в критических ситуациях, — мрачно проговорил Хоук. — Ну что, — он оглядел Ваэля и Андерса насмешливым взглядом. — Вперёд, мои нежные фиалки! Закинув посох на плечи, Гаррет вальяжно зашагал за «Кровавыми Клинками», последние из которых в данный момент миновали в ворота. Тоскливо вздохнув, Андерс поплёлся следом. «До встречи, Киркволл», — подумал Себастьян. На душе, несмотря на неожиданную встречу, стало немного свободнее и легче.***
Тракт, по которому продвигалась их процессия, был широким и довольно утоптанным, но несколько раскис от талой воды. Весь снег уже растаял, и вдоль обочин бежали бойкие ручейки, подмывающие края дороги. Колёса телеги проскальзывали в грязи, и нескольким воинам приходилось подталкивать её задний борт, потому что осёл совершенно не справлялся в одиночку в этом соперничестве с природой. Время перевалило за полдень. Солнце светило высоко в небе, в придорожных кустах щебетали резвые птички, а сам воздух был напоен чем-то пряным и сладким, но не терпким, как мёд, а едва-ощутимым, будто древесный сок или цветочный нектар. Себастьян с наслаждением дышал полной грудью, вбирая в себя эту весеннюю свежесть набирающей силу природы. С каждым глотком воздуха у него словно прибавлялось сил, и потому даже в вязкой земляной жиже шагалось на удивление легко. Их отряд шёл безо всякого отдыха и привалов. Ваэль начинал жалеть, что поторопился и покинул церковь на голодный желудок. В заплечном мешке у него имелась кое-какая снедь, но никто вокруг не предпринимал попыток перекусить, поэтому всё, что он себе позволил — это пару раз приложиться к фляжке, предусмотрительно перевешенной на пояс. Несмотря на лёгкий голод, настроение вполне могло считаться хорошим. Если бы не мысли об Элиссе. Теперь Себастьян не мог перестать думать о ней. К тому же она всё время маячила перед глазами, перемещаясь внутри отряда и разрешая возникающие мелкие проблемы. Элисса Кусланд почти не изменилась за эти полгода. На вид это была всё та же настырная девчонка, только теперь вместо кожаной брони она облачилась в кольчугу, доходящую примерно до середины бедра и перехваченную широким поясом в районе талии, да в длинный плащ землистого цвета. Порядком отросшие волосы с левой стороны были заплетены вдоль головы в несколько косичек, перевитых тонкими кожаными шнурками. Неизменные кинжалы покоились за спиной. В её взгляде и жестах появилась некая властность, а в голосе неприкрытая уверенность, с которой она отдавала команды своим наёмникам. Ваэль испытал удивительное облегчение, увидев, что девчонка Кусланд жива и здорова, если не считать некоторой бледности, так и не сошедшей с лица после встречи с ним. Облегчение, правда, довольно быстро сменилось тревогой. Встреча с порождениями тьмы могла не оставить Элиссе и шанса на светлое будущее. Себастьян дал себе зарок присмотреть за ней в бою, если таковой случится. Он почти забыл это чувство навязчивого беспокойства, но оно вынырнуло из глубин его сердца и прочно обосновалось там, стоило ему лишь увидеть Элиссу. Столько времени Ваэль отгонял от себя любую мысль, связанную с девчонкой Кусланд, а теперь только и думал о том, как бы сберечь её жизнь. Он вновь бросил на неё пристальный взгляд. Элисса о чём-то беседовала с одним из эльфов, устроивших ранее с Себастьяном совершенно невозможную выходку. Странно, но рядом с ней не оказалось Клыка. «Должно быть, его сменила эта дикая парочка», — с опаской подумал Ваэль. Клык казался ему более достойным доверия защитником. — Если бы ты обладал магическим даром, её задница уже солидно бы подрумянилась под таким пронзительным взглядом, но ты так же ущербен, как и большинство. Хоук как всегда появился поблизости в самый неудобный момент. Себастьян раздражённо отвёл взгляд в сторону обочины. — Ради Создателя, Хоук! Я вовсе не смотрел на… Туда, куда ты сказал. — Не нужно оправданий, Певчий, — осклабился Гаррет. — Зная твоё тяжёлое положение, я рад, что задница принадлежит не Андерсу или кому-то ещё из этих угрюмых ребят, — кивнул он в сторону мужчин, толкавших телегу. Себастьян решил промолчать, чтобы не давать наглецу поводов для дальнейшей дискуссии. С самой первой встречи Хоук с завидным рвением пытался вывести его из себя. Хвала Создателю, что монотонные церковные церемонии и рутинные будни весомо закалили терпение и выдержку. Иначе Ваэль выразил бы своё негодование, как и подобало оскорблённому мужчине — смачным ударом в лицо. — У меня есть вопрос, Певчий, — не унимался тем временем Гаррет. — Почему ваша встреча с Волчонком прошла так холодно? Ведь вы же старые друзья. Где объятья? Поцелуи? Всё внутри Себастьяна словно окаменело, а сердце ухнуло куда-то вниз, но в ответ он лишь позволил себе неодобрительно покачать головой. — Когда тебе что-то привиделось, Хоук, то стоит обратиться за помощью к целителю, например, к Андерсу. Если же твой случай окажется неизлечим, то я с радостью отпущу тебе грехи и подготовлю ко встрече с Создателем. — Вы только поглядите! — патетически всплеснул руками Хоук. — В этом провонявшем благовониями церковном брате ещё осталось кое-что от принца. Какая неожиданность! Себастьян вновь ничего не ответил. Вся его выдержка ушла на ответ доставучему магу. Если бы Хоук узнал, насколько попал в цель своей раздражающей болтливостью, то немедленно бы пустился в пляс. Оставалось лишь делать вид, что Гаррет раздул из мухи дракона, и надеяться, что подобная тактика заставит его оставить Ваэля в покое. — Ты удручающе уныл, Певчий, — убеждённо заявил Гаррет, — и не я один так считаю. Андерс! — окликнул он идущего чуть впереди целителя. — Да? — обернулся тот. — Твоё мнение о церковниках. — Сборище лицемерных зануд, — с удивительной готовностью выдал Андерс. — Не в обиду тебе, Себастьян, — целитель слегка улыбнулся уголками губ, и в этой улыбке Ваэлю почудилась умело скрытая издёвка. — Вот видишь, Певчий, пора пересмотреть свою жизнь! Хоук прибавил шаг и поравнялся с целителем, тут же завязав с ним непринуждённую беседу. Себастьян смог наконец-то выдохнуть, но ненадолго. Этот разговор всколыхнул воспоминания, которые он хотел бы забыть, но не получалось, особенно сейчас, когда Элисса была так близко. Вспомнилось абсолютно всё: мягкость её губ, тепло бархатной светлой кожи, запах волос. Захотелось отвесить себе пару оплеух, чтобы выбить из головы эти образы, но единственным, что было в его силах — не смотреть в её сторону. Себастьян скрипнул зубами и устремил злой взгляд под ноги, сосредоточившись на чавканьи собственных сапог, то и дело вырываемых из объятий цепкой грязи. Дальнейший путь уже не казался таким воодушевляющим. Мысли об Элиссе мучали и не давали покоя, дорога по всем признакам явно нацелилась отобрать его обувь, а от насмешливых улыбочек Хоука порядком тошнило. Элисса не объявляла привалов, но и не взвинчивала темп. В преддверии вечера «Клинки» потянулись было в заплечные мешки, но их гильдмастер, как теперь её именовали, пресекла эти попытки и сообщила, что вечером будет долгий привал. Горы неумолимо приближались. Острые неровные хребты напоминали вздымающиеся штормовые волны, покрытые вместо морской пены величественными, словно короны, снежными шапками. До них добрались уже в темноте, потому что под конец перепугавшийся чего-то осёл истошно заорал и неожиданно рванулся в сторону. Телега съехала на обочину и ухнула в жидкое месиво, увязнув всеми колёсами. Вытаскивать её оказалось делом непростым, и потому лагерь у подножия Виммаркской гряды разбивали при свете первых звёзд. Злые, уставшие и перепачканные грязью воины наскоро собрали палатки и бросились разводить костёр. Вскоре от центра лагеря потянуло живительным теплом и аппетитными запахами. Светловолосая воительница, ранее виденная Себастьяном возле Элиссы, в кратчайшие сроки сварила мясную кашу, и спустя недолгое время наёмники с набитыми животами стали расползаться по спальным местам. День непрерывного пути настолько измотал каждого из них, что на разговоры сил не осталось. «Клинки» выставили нескольких караульных и поголовно отправились спать. Себастьяну выделили место вместе с Хоуком и Андерсом. Оба мага последовали примеру наёмников и мгновенно уснули — когда Ваэль добрался до палатки, они уже тихонько посапывали на разные лады. Себастьян забросил внутрь свой мешок и осторожно прикрыл полог. Несмотря на полный желудок и навалившуюся болезненную усталость, сон не шёл, и этому имелась своя причина. Элисса лишь мельком появилась за ужином. Даже не взяв тарелку с кашей, она вскоре удалилась, обменявшись несколькими короткими фразами с некоторыми из греющихся у костра «Клинков». Ваэль заметил, как светловолосая воительница, которую все вокруг называли Химринг, тяжело вздохнула и покачала головой. Раздав всем порции, наёмница наскоро съела свою и куда-то ушла с ещё одной полной тарелкой, видимо, прибережённой для гильдмастера. Себастьяну тоже требовалось немедленно разыскать Элиссу. То недолгое время, проведённое около неё, показало насколько огромная пропасть теперь лежит между ними. Он сам стремился к этому и добился успеха, как теперь явно прослеживалось из поведения Элиссы. Но отчего-то лёд и презрение в её глазах впивались в кожу сотнями иголок, вызывая даже не раздражение, а изнурительную боль, свернувшуюся в районе грудной клетки тугим комком змей. Именно сейчас холодность девчонки Кусланд была невыносима. Себастьян помнил её другой: яростной, упрямой, готовой на всё ради своих убеждений и… плавящейся в его руках точно воск от горящей свечи. «Я должен хотя бы поговорить с ней», — убедил себя Ваэль и зашагал прочь от палатки. То, что искать Элиссу в темноте было весьма глупым решением, он понял довольно скоро. Озаряемые отсветами костра все палатки выглядели совершенно одинаковыми, и Себастьян не имел никакой возможности определить, какая из них принадлежала ей. Спустя четверть часа он окончательно отчаялся и только было собрался вернуться обратно, как тотчас споткнулся о нечто тёмное, лежавшее прямо на земле. От неожиданности помянув Создателя, Ваэль растянулся рядом, больно ушибив правый локоть, выставленный при группировке. Причина его неловкого падения внезапно вскочила на ноги и резво отползла за ближайшую палатку. — Ты проиграл, Правый, плати, — раздался оттуда громкий шёпот, а затем обречённый вздох и резкие щелчки. Голос явно принадлежал одному из полудурочных эльфов. Первым порывом Себастьяна было убраться от них куда подальше, но желание найти Элиссу оказалось сильнее. «Они должны знать, где она», — рассудил он и двинулся на непрекращающееся ритмичное щёлканье. За палаткой Ваэль и в самом деле обнаружил своих недавних знакомцев за очень неожиданным занятием. Один отвешивал второму звучные щелбаны, под которые тот покорно подставлял голову. Себастьян не запомнил, кто именно из них Левый, а кто Правый — имена у эльфов были вполне под стать поступкам — и потому решил обратиться сразу к обоим. — Прошу прощения, не подскажете ли вы мне, где я могу найти вашего гильдмастера? Подобное обращение к Элиссе было для него в новинку, и ему показалось, что оно словно обожгло язык. Коротковолосый эльф, по-видимому, всё-таки Левый, цыкнул на него и продолжил своё занятие. Следующий щелбан получился с такой оттяжкой, что Правый глухо завыл от боли. Ваэль предпринял новую попытку добиться сведений: — Простите… — Чего надо? — перебил его Левый. Его собрат в это время отчаянно тёр свой многострадальный лоб. Себастьян покосился на него — отношение эльфов к друг другу было, мягко говоря, странным — и, «проглотив» неучтивость, ответил: — Я хотел бы поговорить с ней. — Почём нам знать, — тут же отозвался Левый. — Может, ты собираешься убить гильдмастера. — Я не… — Пришёл говорить, а у самого лук и стрелы, — продолжил рассуждать Левый. — Что ещё прихватил для беседы? Ваэль открыл было рот, чтобы возмутиться, но тут неожиданно заговорил Правый. Оказалось, что вопрос прозвучал для него. — Кинжал на поясе, — тихо сказал эльф, изучая носки своих сапог. — Я сдам всё своё оружие вам на хранение, — с неохотой произнёс Себастьян в надежде закончить этот неприятный диалог. — Но вы проводите меня к вашему гильдмастеру. Мысль о том, что он может навредить Элиссе звучала на редкость смешно и в то же время омерзительно. Ваэль обругал себя за то, что не оставил лук в палатке, хотя бродить по лагерю незнакомцев безоружным было по меньшей мере неосмотрительно. — Как думаешь, пускать его? — спросил Левый, но, по всей видимости, этот вопрос снова был адресован не Себастьяну. — По-моему, он ей не очень-то нравится, — отозвался Правый. Терпение Себастьяна держалось на одному Создателю ведомых опорах. Но стоило признать, что эльфы знали своё дело, не позволив пройти к Элиссе вооружённому незнакомцу. — Что здесь происходит? — раздался за спиной до боли знакомый голос. Себастьян обернулся. Элисса стояла у соседней палатки, полог которой был приоткрыт, и оттуда лился неяркий свет, как от лучины или масляного светильника. — Гильдмастер… — Вижу, — произнесла она. — Пропустите его. С облегчённым вздохом Ваэль шагнул было к ней, но Левый с Правым мгновенно заступили ему дорогу. — Оружие, — требовательно вытянул руку вперёд Левый. — В этом нет необходимости, — вновь произнесла Элисса, — преподобный брат не причинит мне вреда. Эльфы с явной неохотой расступились. Элисса сделала Себастьяну знак идти за ней и скрылась в палатке. С какой-то неожиданной для себя нервозностью он пошёл следом, не зная, почудилась ли ему или нет издёвка в её последней фразе. Она умышленно заострила внимание на его нынешнем сане, но Ваэль не мог винить её в этом. Едва войдя внутрь, Ваэль замер у входа. Высота походной палатки была сравнительно небольшой, всего в две трети его роста, и сейчас ему пришлось сильно ссутулиться и наклонить голову, да и присесть было особенно некуда — всё пространство занимали два лежака, постеленные бок о бок. — Садись, Себастьян, — сказала Элисса, по-видимому, заметив его внезапную нерешительность. Она кивнула на соседний лежак и вернулась к прерванному его приходом занятию — в тусклом свете масляной лампы Элисса перерисовывала что-то с одного пергамента на другой. — Прости, но тебе придётся подождать, пока я скопирую карту. Хоуку может взбрести в голову всё, что угодно, и с него станется в любой момент потребовать её назад. — Это карта Глубинных троп? — поинтересовался Ваэль. — Да, — не отрываясь от процесса проговорила она. — Я убила на это последние пару часов и просто обязана закончить. — Конечно, не спеши. Я подожду. Себастьян снял со спины лук и положил его у входа. Скованный небольшим пространством, он довольно неуклюже опустился на предложенное ему ранее место. Элисса, сидя на коленях, сосредоточенно скрипела пером. Неподалёку Ваэль заметил миску с давно остывшей кашей, судя по всему, совершенно нетронутой. Стоило бы использовать эту паузу для того, чтобы собраться с мыслями и хорошенько обдумать, с чего и как начать разговор, но близость Элиссы не давала сосредоточиться. Глядя на её хрупкую фигурку, склонившуюся над пергаментом, в голове не осталось никакой мысли, кроме как жгучего желания прикоснуться к ней. Хотелось вновь ощутить тепло её тела, почувствовать биение сердца. Подушечки пальцев словно пронзили тысячи мелких иголок, и Себастьян крепко сжал пальцы в кулак, пытаясь унять столь неуместное сейчас желание. Глупо было надеяться, что Элисса так легко могла выкинуть из головы то, что произошло между ними, и позволить всему повториться. Хотел ли он сам этого? Ваэль предпочёл не развивать эту мысль, дабы окончательно не испортить всё то, что уже было старательно разрушено им ранее. Он сосредоточил свой взгляд на карте, мысленно начав повторять «Песнь Испытаний» — не единожды это помогало ему очистить разум и не натворить бед. Спустя некоторое время Элисса наконец отложила перо, немедленно спрятав его в крохотный сундучок, вместе с бутылочкой чернил. Устало оглядев своё творение, она неожиданно прямо взглянула на Ваэля. — Зачем ты пришёл, Себастьян? Он тяжело выдохнул, ощущая на себе пристальный взгляд. Псалом не особенно помог восстановить душевное равновесие, он то и дело сбивался и приходилось начинать сначала. Сейчас же слова песни моментально забылись. Всё, что было важно на данный момент — это взгляд Элиссы Кусланд. Казалось, что прошла целая вечность с того момента, как она так пристально смотрела на него. — Элисса, я хотел поговорить. По поводу, — Себастьян сделал небольшую паузу. Слова за секунду до этого крутились в голове, но стоило ему открыть рот, как разум оказался девственно чист, заставив его судорожно искать подходящие варианты, — произошедшего. — В последние полгода произошло столько событий. О чём же именно? Он обругал себя за косноязычие и предпринял очередную попытку. — По поводу того, что случилось между нами. Тот день был… Ваэль вновь замялся, но в этот раз ему уже захотелось отвесить себе оплеуху за то, что он в один миг утратил способность сложить несколько слов в предложение. Взгляд Элиссы Кусланд словно парализовал его, заставив растерять всё красноречие, с коим он так умело убеждал женщин в том, что ему было нужно. –…сумасшедшим, — наконец-то подобралось слово, но и оно слишком ущербно описывало весь спектр эмоций, который Себастьян испытал в тот злополучный день. «Лучше бы она просто выставила меня вон», — обречённо подумал он. — Между нами не случилось ничего особенного, — отведя взгляд в сторону, произнесла Элисса. Слова обожгли словно пощёчина. Вместе с этим пришла и неясная злость. Захотелось немедленно опровергнуть произнесённую ей отстранённую чушь, хоть на мгновение стряхнуть с Элиссы эту напускную холодность, но он лишь произнёс: — Элисса, мне правда очень жаль, что так получилось. Ведомый порывом Себастьян чуть приподнял руку, желая коснуться её и подкрепить своё раскаяние утешительным жестом, но в последний момент передумал и сжал пальцы в кулак. Его взгляд невольно скользнул по сомкнутым в упрямую линию губам Элиссы. На долю секунды ему вновь захотелось ощутить их мягкость и трепет, но он лишь мысленно обругал себя, отгоняя прочь это наваждение. Себастьян жалел о многом, совершённом в своей жизни, но только не о том безумном поцелуе, заставившем Элиссу Кусланд таять в его руках. — Не стоит, Себастьян. То, что было, не важно, — Элисса вновь посмотрела на него, и её взор был таким холодным, что, казалось, всё, в том числе и он сам, немедленно должно было покрыться толстой коркой льда. — Каждый из нас в итоге оказался на своём месте. По крайней мере, я на своём. Взгляд Элиссы, скользнувший к выходу из палатки, да и её заявление недвусмысленно намекали на то, что этот разговор по меньшей мере ей хотелось как можно скорее закончить, а в лучшем случае просто выставить Себастьяна вон. — В любом случае я рад, что ты невредима. — Благодарю, — усмехнулась она, — это очень любезно с твоей стороны радоваться моему благополучию. — Спасибо, что уделила мне немного времени. Не смею больше отвлекать тебя от отдыха. Доброй ночи, Элисса. Не дожидаясь ответа, Себастьян поспешно поднялся с лежака и, не глядя на Элиссу, покинул палатку, где ему предстояло провести не один час в попытках наконец-то отдаться тревожному сну.***
Наутро Себастьян проснулся от бесцеремонного тычка Хоука, уже собравшегося и натягивавшего сапоги. — Вставай, Певчий. Наша занудная подруга не станет ждать, пока ты продерёшь свои прекрасные очи и изволишь позавтракать. Сказав это, Гаррет немедленно ретировался, напоследок споткнувшись о Себастьяна и ощутимо отдавив ему ногу. Ваэль поморщился от боли и витиеватых ругательств Хоука, но эти неудобства пришлось отодвинуть в сторону. Мгновенно проснуться после всего пары часов сна оказалось непростым делом. Голова гудела, точно церковный колокол, а глаза буквально отказывались открываться. Просидев какое-то время, то и дело проваливаясь в дремоту, Себастьян нащупал в мешке фляжку и плеснул остатками воды в лицо. Это не принесло желанной бодрости, но подарило возможность разомкнуть глаза. Ещё какое-то время он провозился с доспехом и, конечно, опоздал к завтраку. Пока наёмники спешно сворачивали лагерь, Ваэль, устроившись возле ещё пышущего жаром кострища, наскоро перекусил припасённой провизией, запив их водой, запасы которой пополнил из большой бочки, имевшейся в телеге. «Клинки» довольно быстро свернули лагерь и принялись разбирать телегу, выполнившую своё предназначение и теперь отправлявшуюся в обратный путь. Неподалёку от Себастьяна пристроился Андерс, по всей видимости, тоже дожидавшийся сигнала к выступлению. Целитель задумчиво смотрел вдаль на светло-голубое небо с редкими пёрышками облаков, ещё чуть розоватых от отгоревшей недавно зари. Андерс выглядел одновременно сердитым и опечаленным. Его брови были нахмурены, а губы периодически беззвучно шевелились, словно он вёл внутренний диалог. На мгновение Себастьяну показалось, что глаза Андерса засветились каким-то странным свечением, а на лице появились такие же сияющие прожилки, похожие на трещины. Ваэль моргнул, и странное видение исчезло, однако от его взора не укрылось, как целитель с силой сжал кулаки. Себастьяном овладело странное ощущение, что увиденное не предназначалось для его глаз. Но нельзя было утверждать наверняка, не почудилось ли ему это, и потому он поспешил отвернуться. — Я видел, как ты на меня смотрел, — вдруг раздался голос Андерса. Ваэль обернулся к нему. Целитель выглядел совершенно обычно, не считая лёгкой неприязни откуда-то появившейся во взгляде. Признаваться не хотелось. — Я смотрел на облака, — поспешил отговориться он. — Милостью Создателя, дарованной нам, рассветное небо поистине достойное внимания зрелище. — Я сделаю вид, что поверил, — усмехнулся Андерс, — но пока над головой небо, а не ненавистные мной каменные своды, радуйся единственному, что осталось от Его милости, ибо Создатель бросил нас на произвол судьбы века назад. Как служителю Церкви, Ваэлю следовало немедленно возмутиться или опровергнуть столь грубое утверждение. Но в глубине души он в чём-то был солидарен со своим собеседником. Когда-то Себастьян решил, что Создатель указал ему путь, дал знак во спасение, но за последние полгода убедился, что принял за Его волю лишь свои собственные страхи. Посвятить жизнь Создателю теперь казалось величайшей глупостью на свете. Место Ваэля могло находиться где угодно, но не в Церкви — это упорно доказывал каждый новый день. «Только где же оно?» — тоскливо подумал он. Пауза затягивалась. Отчаянно хотелось промолчать, но преподобному брату должно было ответить. Хвала Создателю, на ум пришла услышанная во время проповеди одной церковной матери фраза. — Создатель великодушен. Когда мы подвели Его, Он мог уничтожить наш мир, но дал шанс на искупление. Это повод возрадоваться. Андерс посмотрел на него словно на идиота: — Твой вид просто так и вопиёт о радости. Хоук сказал, что тебя пристроили преподобным братом в Церковь. Я думаю, наследный принц очень обрадовался этому факту. Сам того не зная, целитель надавил на больную мозоль. Меньше всего Себастьяну хотелось ворошить и тем более подвергать какому-либо обсуждению своё прошлое. — Я принёс обеты после того, как узнал о гибели моей семьи, — тщательно подбирая слова, произнёс он. — Теперь я помогаю всем, а не только самому себе. — И магам? — Магам? — не понял Ваэль вопроса целителя. — Ты же уже принимал покаяния, преподобный брат? — с каким-то вызовом спросил Андерс. — Ты хочешь в чём-то покаяться? — не остался в долгу Себастьян. — Мне просто интересно, — зло произнёс целитель, медленно поднимаясь со своего места, — что ты отвечаешь, когда тебя спрашивают про магов? Его руки стиснули посох, а глаза вновь замерцали голубоватым свечением. «Не показалось», — с опаской подумал Ваэль. — Например, — продолжил меж тем Андерс, — если Андрасте проповедовала свободу и покончила с рабством, почему же вы запираете их и держите на положении рабов? Целитель угрожающе двинулся на него. — У меня… — настороженно протянул Себастьян, удивлённый такой реакцией, — этого ещё никто не спрашивал. — Андерс! — раздался зычный окрик Хоука. Целитель вздрогнул и низко опустил голову. Гаррет более поспешно, чем обычно, подошёл к ним и хлопнул того по плечу. — Чем ты тут занимаешься? Стращаешь церковных братьев? — насмешливо спросил он. — Не переусердствуй, а то наложит в штаны раньше времени. — Зря ты взял меня с собой, Хоук, — обречённо произнёс Андерс. — Скажи мне что-нибудь, чего я не слышал, — сплюнул под ноги Гаррет. — Хватит щебетать, девочки, выходим. Поудобнее перехватив свой посох, Хоук зашагал к наёмникам, сгрудившимся в кучу у полупустой телеги. Так и не взглянув на Себастьяна, Андерс поплёлся за Гарретом. Ваэль проводил их тревожным взглядом, но времени обдумать случившееся в который раз не оказалось. Проверив надёжно ли закреплено оружие и прикрученный к заплечному мешку лежак, он двинулся за своими спутниками. Впереди Себастьяна ждало новое испытание.***
Горная тропа оказалась вовсе не тропой, а сплошным непрерывным подъёмом по скользким от росы каменным плитам. Этот путь можно было назвать грубым подобием лестницы, если бы не небольшие по протяжённости ровные участки, такие узкие, что преодолеть их можно было только поодиночке. «Клинки» разбились по пятёркам, предусмотрительно обвязавшись верёвками на случай падения. Себастьяну тоже выделили верёвку и определили в связку к четвёрке крепких молодцев, двое из которых превосходили его по росту примерно на полголовы. «Как славно будет лететь вместе с ними в пропасть», — невесело усмехнулся он своим мыслям, но тут же обругал себя за кликушество. Их путь проходил в молчании, нарушаемом только короткими командами Элиссы, передававшимися по цепочке, и натужным кряхтением обливавшихся потом наёмников — подобное испытание оказалось в новинку не одному Ваэлю. Лишь один раз кто-то попробовал рассказать некую забавную историю, в которой узнавалась одна из баек Варрика, но через недолгое время замолк, споткнувшись и приложившись лбом о скалу на середине рассказа. Больше желающих развлекать окружающих не нашлось. Элисса шла далеко впереди в связке с Хоуком и Химринг. Прямо за ними следовала парочка эльфов с Андерсом. Себастьяна же запихнули в середину отряда. «С глаз долой», — подумалось ему. Но так вышло даже лучше — в компании незнакомцев было намного спокойнее. Он смог сосредоточиться на преодолении горных преград и довольно быстро приноровился размеренно дышать, не сбивая дыхание. Тропа забирала всё выше и выше. Они шли уже много часов. Единожды, на довольно широкой площадке, переходящей затем в цепочку уступов, устроили краткий привал. Едва все успели перевести дух и утолить жажду, как вновь последовала команда выдвигаться. Краем уха Себастьян услышал, как Хоук говорил Элиссе, что скоро эта часть пути, которая считалась самой тяжёлой, закончится. Это знание словно придало новых сил. Из разговоров наёмников стало понятно, что «Клинки» ищут каких-то гномов, невесть зачем полезших на Тропы по следам Хоука. Натаниэль тоже был где-то там. «Создатель, сбереги их до нашего прихода», — мысленно взмолился Ваэль, искренне не желая, чтобы затраченные усилия оказались напрасны. Спустя ещё пару часов воздух стал едким и холодным. Он словно высушивал лёгкие, затрудняя и без того тяжёлое дыхание. Солнце скрылось за набежавшими облаками, и вместе с его уходом исчезло и ощущение весеннего тепла, согревающего душу и тело. На смену ему пришли зябкость и стылость от ещё не прогревшейся земли. К тому же в горах было гораздо холоднее — воздух вырывался изо рта едва различимыми облачками пара. Себастьян искренне радовался толстой подстёжке и меховому капюшону своего дублета, помогающим сберечь хоть немного тепла. Вдруг впереди послышались громкие крики. Его связка немного отстала, забираясь на очередной уступ, и потому Ваэль не разобрал слов. Однако тон голосов был разочарованно-тревожный. Вместе со своими спутниками он заторопился и, забыв об осторожности, оцарапался щекой об острый камень. Шипя от боли, Себастьян забрался наверх и наконец увидел причину бурной реакции, поднявшейся ранее части отряда. «Создатель Милосердный!» — подумал он, хотя к этой ситуации больше просилось нелицеприятное ругательство. Его взору открылся широкий утёс, переходящий в узкую тропу, окаймлённую с одной стороны отвесной скалой, а с другой непроглядной, заполненной плотным туманом пропастью. Этот путь уводил чуть вниз, далеко вперёд, огибая гору и прячась за поворотом. А в самом начале ему не хватало внушительного куска, обвалившегося в жадно раскрытую пасть бездонного гигантского ущелья.***
Неровное пламя от свеч отражалось в мутном стекле винной бутылки то преображаясь в диковинные растения, то напоминая силуэтом уродливых демонов. Данариус любил экспериментировать с призывом этих тварей, но больше всего он любил, когда они вселялись в рабов, превращая их в одержимых жаждой убийства монстров. Фенрис ненавидел это. Ненавидел смотреть на то, как несчастные орали, выпучивая глаза и раздирая ногтями грудную клетку; как лопалась кожа, опадая с них лохмотьями; как вспучивалась и коверкалась их плоть, когда они превращались в мерзких чудовищ, но ещё больше он ненавидел ждать команды своего бывшего хозяина, приказывающего ему оборвать жизнь «неудачных экспериментов». Тот раб, которым был Фенрис, мог лишь молча наблюдать за их агонией, не в силах возразить или ослушаться хозяина, испытывая непередаваемое облегчение, когда навсегда прекращал их жуткие вопли. Но стал ли он свободным теперь? Любая вещь или воспоминание, связанное с Данариусом вызывало у него неконтролируемый приступ гнева. Клейма вспыхивали на теле призрачным голубоватым сиянием, и в этот момент Фенрис готов был стереть с лица земли всё и всех, попавшихся ему под руки. Голова неприятно загудела от непрошенных мыслей и разрастающегося ядовитой порчей гнева. Отвратительное ощущение сосредоточилось в области висков. Непослушные пальцы разжались и бутылка со звоном разбилась о каменный пол заброшенного поместья, которое Фенрис превратил в своё логово. Сколько уже было выпито бутылок, а сколько разбито о стену, украшенную теперь кармино-красными подтёками, эльф не считал. Прошло всего несколько дней, как Хоук свалил в какое-то очередное путешествие. В принципе Фенрису было плевать на этого ублюдка, но тот находил неплохие заказы, и деньги так и липли к нему, как мухи к свежему дерьму. А деньги всегда были нужны. Потому Фенрис лишь скрипел зубами, ругаясь на тевине, и шёл за Хоуком на очередное предприятие, сулящее хоть мало-мальский заработок. Зачем это нужно было магу после того, как он обжился в Верхнем городе, превратившись в очередного богача с раздутым эго, эльф не знал, да и ему было плевать. Всё, что ему требовалась от этого самовлюблённого мага — звонкие монеты. Была ещё прибыль от заданий, которые подкидывала Волчонок, и она, в отличии от Хоука, платила лучше. Но заказы находились не так часто, как хотелось бы, хотя и приносили хороший доход. Но денег всё равно не хватало. Даже Авелин, иногда выбивающая средства на наёмников в те моменты, когда стража категорически не справлялась со своими обязанностями, не особо могла улучшить его денежную ситуацию. Много денег уходило на выпивку. Очень много. Фенрис скосил глаза на полупустую бутылку вина, покоящуюся на столе и чудом уцелевшую среди прочих, яростно брошенных в стену. Отточенным движением он схватил её за горлышко и, немного поболтав, сделал внушительный глоток. Внизу хлопнула входная дверь, и раздались тяжёлые шаги. Тренированные мышцы напряглись — эльф всегда был готов к атаке, готов был бороться за свою жизнь и свободу до последнего дыхания. Но с некоторым усилием он заставил себя расслабиться — эти шаги были хорошо знакомы ему. — Фенрис, — раздался суровый голос Авелин. Валлен прошла в комнату и, обведя её взглядом, неодобрительно покачала головой. Часть мебели была переломана и валялась там же, где и стояла до погрома; под ногами хрустело разбитое стекло; по углам свисала паутина, а картину довершали мутно-серая стена с винными потёками и груда пустых бутылок, громоздящихся под столом, рядом с которым и расположился Фенрис, водрузив на него босые ноги. Он ухмыльнулся и отсалютовал ей бутылкой. — Ты бы прибрался. Живёшь, как в свинарнике. Фенрис лишь равнодушно пожал плечами. Ему было плевать, а советчики не требовались. Авелин скептически осмотрела единственный уцелевший от гневных приступов стул, помимо кресла, в котором расположился нынешний хозяин поместья, и опустилась на него, вперив в Фенриса тяжёлый взгляд. — Ты помнишь, что завтра? — Ты про помощь твоим стражникам? — равнодушно отозвался эльф. — Именно. Посмотри на себя, — Авелин сделала жест рукой, указывая на него, — ты пьян, как сапожник. В этом был резон. В голове наконец-то поселилась приятная лёгкость, и все звуки доносились до Фенриса словно через толщу воды. Хотелось закрыть глаза и отдаться её течению, но жалящий взгляд Валлен не давал окончательно провалиться в забытье. Это бесило. — Я в порядке, женщина, — огрызнулся тот. — Ты хоть завтра сможешь поднять свой меч? Авелин явно поставила перед собой цель вывести его из себя. «Fasta vass! [1] И что ей нужно? Зудит словно муха», — поморщился от её голоса Фенрис. — Не беспокойся за меня, я своё дело знаю. — Что ж, — Авелин бросила ещё один недовольный взгляд в его сторону. — Учти, что если ты не явишься к положенному времени или же притащишься в подобном состоянии, то больше на задания от меня можешь не рассчитывать. В няньки я тебе не нанималась. «Kaffas! [2] От неё лишь головная боль», — выругался про себя эльф. Возможно, ему и хотелось поговорить с кем-то, но точно не с этой женщиной. Единственный человек, который молча слушал его, не осуждал и над чьими словами Фенрис действительно задумывался — был Себастьян. После разговоров с ним эльфа накрывало какое-то мрачное спокойствие, что Ваэль характеризовал, как «сброшенный с души тяжёлый груз невзгод». Но тот отправился с Хоуком, и сейчас лишь Авелин продолжала сверлить Фенриса взглядом. Он сжал зубы и отвернулся от своей гостьи, решив промолчать. «Плевать, пусть проваливает». — Жду тебя завтра, Фенрис, — коротко бросила Авелин. Скрипнул стул, и вновь раздались шаги, но постепенно и они стихли. Хлопнула дверь. Фенрис повернулся в сторону опустевшего места, где пару минут назад была Валлен, вскочил на ноги и с резким криком швырнул бутылку в стену. Сколько он уже был в бегах? Несколько лет? И где его угораздило застрять? В блядском Киркволле. Да и ещё угодить в должники к магу. От одной мысли, что он обязан магу, Фенрису захотелось завыть точно раненому волку. «Что я делаю в этой проклятой клоаке?» — эльф заметался по комнате, желая разнести оставшуюся мебель на щепки. Он мог бы бросить всё и двинуться дальше, продолжая скрываться от убийц, подсылаемых Данариусом, но жить в постоянном ожидании нападения было невыносимо. Следовало покончить с бывшим хозяином раз и навсегда, но того и след простыл. «Небось, спрятался в своём имении и выжидает подходящего момента». Фенрис схватил стул, на котором не так давно сидела Авелин, полыхнули клейма, и он с силой швырнул его в стену. Тот осыпался на пол сиротливыми кусками. «Почему я сижу как крыса, спрятавшаяся в норе?! Я должен сам найти Данариуса и убить его». Но подобный акт мог стать самоубийством — предусмотрительный ублюдок всегда держал рядом с собой толпу телохранителей, что уж говорить о компании рабов, которых он не моргнув и глазом убьёт ради подпитки собственной энергии. «Нет, мне необходимо ждать, но я не могу бездействовать». Ожидание убивало. Сколько ещё ему сидеть с поджатым хвостом, ожидая пока убийцы бывшего хозяина придут за ним? Ничто и никто не держит его в этом городе, кроме нескольких людей, с которыми он иногда проводит время. Но Фенрис не был уверен как их охарактеризовать. Друзья? Приятели? Просто случайные знакомые? Но с полной уверенностью он мог сказать, что они не вызывают у него отвращения, пожалуй, не все, и с этим можно жить. «Но можно ли жить дальше, пока не умер Данариус? Нет». Фенрис тяжело выдохнул и устало провёл по лицу руками. Приступ гнева прошёл также быстро, как и начался. «Возможно, Авелин права, — проскользнула в голове изрядно удивившая его мысль. — Мне просто нужно отоспаться». Окинув взглядом полуразрушенное помещение, Фенрис ухмыльнулся и направился в комнату, служившей ему спальней. Может, он не прав, и в этом городе у него больше шансов выжить. В конце концов ему могла бы помочь Волчонок со своей гильдией. «Это стоит обдумать», — рассудил Фенрис, погружаясь в пьяный сон.