Stand my ground, I won't give in no more denying, I got to face it won't close my eyes and hide the truth inside if I don't make it, someone else will stand my ground* ©Within Temptation
Рыбная вонь, доносящаяся из порта с горячим ветром, была такой сильной, будто прямо перед носом находилось ведро с залежавшимися потрохами. Оставалось только морщиться и терпеть. С тремя вещами в Киркволле Элисса так и не смогла свыкнуться: с жарой, вонью и тоской по прошлому.Последнюю, к большой удаче, скрашивали друзья, но прежняя жизнь вновь напомнила о себе, избрав особенного вестника. Элисса долго смотрела вслед эльфам, уносящим Натаниэля по широкой лестнице к Верхнему городу. Желание броситься следом, не оставлять его ни на минуту после всего пережитого было едва ли сильнее, чем потребность наконец обнять гномов и зарыться в жёсткую шерсть Клыка. Но вначале следовало разобраться с делами. Элисса и так покинула гильдию слишком надолго. Гаррет Хоук оказался так любезен, что согласился приютить её вновь обретённого друга и по совместительству командира своего брата на время лечения в семейном поместье. Точнее, на этом настоял Карвер, хоть Андерс и предложил разместить Натаниэля в лечебнице. Элиссе не особенно понравились оба варианта, но предложить ничего лучше она не могла. «Карвер присмотрит за ним, — успокаивала она себя по дороге в «Оружейную», — а когда он придёт в себя…» О том, что будет, когда Натаниэль очнётся, Элисса не решалась думать. Слишком о многом им требовалось поговорить, а Глубинные Тропы не дали практически никакой возможности. Но, несмотря на всё случившееся, она была безмерно счастлива снова обрести потерянного друга. Стоило поблагодарить Ваэля за то, что, сам того не зная, подарил ей встречу с ним. Однако после увиденного в подземных лабиринтах Элиссу ужасала судьба, выбранная Натаниэлем. И это порождало бездну вопросов, как и его загадочное знакомство с Себастьяном. Они явно хорошо знали друг друга. Их диалог походил на встречу старых приятелей, чьи пути давно разошлись, но когда-то были тесно сплетены. С появлением Натаниэля Ваэль словно превратился в ежа, свернувшегося в клубок и ощетинившегося иглами. Там, на краю разрушенной лестницы, обида, приутихшая было в сердце Элиссы, вспыхнула вновь. В большей степени Элисса разозлилась в тот момент на саму себя — капля раскаяния и щепоть благородства заставили поблекнуть воспоминания о том, каким Себастьян может быть жестоким и как больно способен ударить. Вероятно, виной всему были тяжесть жестоких сражений и ужас Глубинных Троп, высасывающих саму надежду из сердца, потому что единственного прикосновения руки оказалось достаточно — причинённая боль на время забылась. А, возможно, её притупило бремя иных потерь. Смерть каждого погибшего наёмника незаживающей раной лежала на совести Элиссы. Она спасла четыре жизни взамен полутора дюжин. Потому и отправила Химринг с остатками отряда обратно, чтобы сберечь хотя бы их. И чем ближе Элисса подходила к «Оружейной», тем сильнее надеялась на то, что все они добрались невредимыми. Утреннее солнце на подходе к воротам гильдии метко мазнуло Элиссу по глазам, выглянув из-за соседнего здания. Ослеплённая яркими лучами, она не сразу разглядела нацеленную в неё сучковатую палку. — Убийцы, — услышала Элисса надрывный хриплый голос. — Проклятые изверги! Ей удалось увернуться от удара и перехватить палку. Принадлежало это неожиданно атаковавшее Элиссу оружие жилистой пожилой женщине, судя по крепости хватки, ещё не растерявшей окончательно сил и здоровья. С тренированным бойцом ей было не совладать, и вскоре палка полетела в сторону, добавив к клубам пыли, танцующей с ветром, новый серый завиток. Однако незнакомка, лишившись оружия, не пожелала сдаваться и попыталась ударить Элиссу кулаком по лицу. — Стойте! — крикнула ей Элисса. — Остановитесь! Но нападавшая, будто не слыша этого призыва, продолжала наносить неловкие удары. Элиссе не составляло труда уклоняться от её атак, но дальше продолжать эту глупую схватку было просто нелепо. Во время следующего удара Элисса нырнула женщине под руку и, оказавшись у неё за спиной, скрутила, лишив всякой возможности продолжить нападение. Незнакомка дёрнулась и взвыла от боли. Элисса немедленно ослабила хватку, не желая навредить. — Почему вы напали на меня? — строго спросила она, вглядываясь в искажённое болью женское лицо. — Ты одна из них, — прохрипела нападавшая, — убийц, забравших жизнь моей несчастной девочки! Теперь, прикрывшись законом, вы делаете, что хотите! Калечите! Мучаете! Насилуете! — её голос то и дело срывался на сиплый шёпот, то вновь обретал силу. — Будьте вы прокляты! Создатель покарает вас участью страшнее смерти! Создатель… Весь внешний вид незнакомки, от застиранного старого платья до истерзанных грубой работой рук, выдавал обывательницу Нижнего города. Перекошенное страданием и мукой лицо ещё целиком не покрылось морщинами. Тёмные волосы лишь едва тронулись сединой. Элисса поспешно разжала руки — то, что она сперва приняла за старость, оказалось пеленой горя и безумия осиротевшей матери. — Что произошло с вашей дочерью? — голос Элиссы дрогнул. Женщина не ответила, продолжая шептать проклятия, глядя вперёд воспалённым невидящим взором. — Если кто-то из «Кровавых Клинков» повинен в вашей беде, то клянусь всем, что у меня есть, он сполна ответит за своё преступление! Элисса не лукавила. Если кто-то из её наёмников возомнил себя всемогущим и безнаказанным, то она поступит с ним так, как велит городской закон, не взирая на статус и личное отношение. Но на душе было гадко, как если бы пришлось искупаться в сточной канаве. — Прошу вас, расскажите мне всё, — попросила Элисса, пытаясь поймать блуждающий взгляд незнакомки. — Я обещаю, что виновный в смерти вашей дочери в полной мере расплатится за совершённое злодеяние. Женщина подняла на неё прояснившиеся глаза, полные последней отчаянной надежды.***
— Надо поговорить, — опередил её Кирк, едва Элисса раскрыла рот. Она хмуро кивнула. Почему-то остро скрутило живот, будто от страха или близкой опасности, хотя всего минуту назад, проходя между наёмниками, преимущественно обрадованными её неожиданным появлением, ярость бурлила внутри горячим горным источником. То, что рассказала убитая горем мать не было чем-то из ряда вон выходящим. Подобные ситуации, как Элисса ни старалась изжить их, к сожалению, были нередки для злачных мест этого города: молодая девушка припозднилась и попалась пьяной компании, а утром её нашли бездыханной. Отличие было лишь в том, что сейчас это гнусное преступление совершили её наёмники, грозя погубить всё, чего Элисса добилась за время управления гильдией. — Кто убийца? — бросила Элисса, едва они переступили порог её кабинета. — Ты уже знаешь, — невозмутимо ответил Кирк, закрывая дверь. — Хорошо. — Не вижу здесь ничего хорошего, — возразила она, скрипнув зубами. — Репутация гильдии, которую мы так долго отвоёвывали у жителей Киркволла, катится под хвост друффало! — Если ты примешь верное решение, то ничего не изменится, — заметил ветеран. Элисса молча подошла к единственному окну своего кабинета. Оно выходило на стрельбище, где неискушённые лучники приобретали новые навыки, а опытные стрелки оттачивали своё мастерство. Ей всегда нравилось наблюдать за чужой стрельбой, нежели самой натягивать лук. — Что будет верным? — с горечью спросила Элисса, глядя, как очередная стрела поражает мишень. — Наказать убийцу или стать предательницей? — Как всегда преувеличиваешь. — Неужели? — её руки сами сжались в кулаки. — В их глазах я буду выглядеть именно так. — В их глазах ты всегда будешь выглядеть той, кто вытащила их из дерьма и дала демонову возможность на сносную жизнь. Кирк снова сказал то, что ей нужно было услышать. Но и до этих слов она уже решила как поступить с виновным. Следовало только окончательно убедиться в его виновности. — Так кто же? — повернувшись, повторила Элисса. — Уверена, ты знаешь. — К моему удивлению, он особенно не скрывался, — отозвался Кирк. — Лантэй, эфес Дарио. — Почему он до сих пор не понёс наказание? — Мутное вышло дельце. Решили дождаться тебя. К тому же ублюдок отбрехался тем, что девчонка якобы пырнула его ножом на предложение познакомиться, и он лишь защищался. Но я не заметил, чтобы полученная рана доставляла ему каких-либо неудобств. — Не сомневаюсь, что Дарио на его стороне, — поразмыслив, произнесла Элисса. — А что думают остальные? Особенно мне хотелось бы знать мнение Хим. Взгляд Кирка вдруг стал невыносимо тяжёлым. Под его весом внутри всё будто сдавило. — Где она? — выдавила Элисса. — Где Химринг? — Иди за мной. Что-то в тоне его голоса напугало её до дрожи. Скованная этим чувством, она не решилась перечить. — Кстати, мальчишки-то не подохли? — вдруг спросил он, чуть замешкавшись на пороге. — Нет, — удивилась Элисса, — я отправила их с поручением… Должны скоро вернуться. — Ну и ладно, — только и сказал тот, прежде чем за ними затворилась дверь. Следуя за Кирком, Элисса направилась к лестнице. Внизу он бросил пару слов одному из наёмников, чтобы сменил его на некоторое время, и тот, отрывисто кивнув, принялся раздавать зычные команды новичкам. Идти оказалось довольно далеко. Молчание волочилось следом за ними тяжёлой цепью. Через несколько поворотов стало ощутимо жарче, а в нос ударил ядрёный запах дыма. «Литейные», — догадалась Элисса. Но до самих мастерских они не дошли. — Сюда. Кирк свернул в неприметную нишу, где обнаружилась изъеденная ржавчиной металлическая дверь. Не зная о ней, Элисса непременно бы прошла мимо, даже не заметив наличия входа. В руках Кирка мелькнул топорный ключ, покрытый таким же рыжим налётом, как и отпираемый им тяжёлый замок. Скрипнули петли, и Элисса оказалась внутри каморки в несколько раз меньше небольшой комнатки её лачуги. В крошечном помещении, однако, имелась ещё одна дверь. В следующей комнате было также темно, как и в туннелях Глубинных Троп. Элисса вздрогнула от пугающей схожести ощущений, от того, что совсем рядом кто-то часто и хрипло дышал, будто издыхающий в агонии зверь. Чиркнул кремень, высекая яркие искры. В слабо трепещущем свете зажжённого факела из тьмы проступила грубо сколоченная деревянная койка. К ней кандалами, такими же как те, которые «Клинки» в изобилии находили во время облав на работорговцев, была прикована женщина. — Хим! Элисса бросилась к Химринг и тут же в ужасе отшатнулась. Лицо наёмницы было испещрено гниющими тёмными пятнами, с лоскутами отслоившейся кожи, шевелящейся при каждом вдохе и выдохе. Лоб и костяшки пальцев, подобно гребням бронто, покрылись шипастыми костяными наростами. Чёрные овалы неплотно сомкнутых век беспрерывно подёргивались. Когда Кирк закрепил факел на стене у изголовья, Химринг зажмурилась. — Кирк, — прохрипела она, с трудом разлепив синие губы, — пришёл проверить, не сдохла ли я ещё? — Не один. Химринг резко открыла глаза, дёрнулась, звякнули натянувшиеся цепи. Кирк подтолкнул вперёд отпрянувшую было Элиссу. — Она держалась ради тебя, — глухо проговорил он. Немая от ужаса, Элисса подалась вперёд, пытаясь осознать происходящее, отчаянно отрицая единственно возможное объяснение. — Живая, — счастливо улыбнулась Химринг чёрнеющим провалом вместо рта. Сглотнув, Элисса потянулась вперёд, чтобы коснуться её руки, но тут же получила хлёсткий удар от Кирка. — Жить надоело? Она не почувствовала боли. Мысли в голове устроили отчаянную пляску. Сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Мечущийся в панике разум настойчиво искал способ помочь, но не находил решения. — Андерс, — наконец осенило Элиссу, — он Серый Страж! Он поможет… — Нет, — смертельно уставшим голосом проговорил Кирк. — Я думал, она продержится дольше, но уже поздно. — Кажется, я не оправдала твоих ожиданий, старик, — расхохоталась Химринг и тут же зашлась гулким лающим кашлем. — Я приведу Андерса, — убеждённо заявила Элисса. — Ты сильная, Хим, ты победишь эту заразу. Ты всегда побеждаешь. — Не в этот раз, Волчонок, — с горечью прошептала наёмница. — Кирк прав, уже поздно. Я чувствую её, — она закатила глаза и выгнулась, зазвенев цепями. — Слышу музыку в своей голове. Она не смолкает. Она всё громче! Элисса не желала верить в это, отказывалась сдаваться. — Хим, не смей… — Помнишь, что сказал этот говнюк, Хоук, прямо перед спуском? — перебила её Химринг. — Нет… — похолодела Элисса. Сердце в груди пропустило удар. Казалось, она попала в кошмарный сон и никак не может проснуться. Но обезображенное скверной тело подруги, содрогавшееся в каждом новом приступе, её пальцы, то сжимавшиеся в кулак, пронзая незащищенную кожу острыми наростами, то впивавшиеся в дерево, оставляя на нём глубокие царапины, — всё это было явью. Элисса знала, о чём собирается просить Химринг. — Если не поторопишься, я плохо кончу, — вымученно улыбнулась наёмница. — Я не могу… — Элисса попятилась. — Ты должна, — Кирк за её спиной загородил выход. Элисса обернулась. Никогда ещё прежде он не смотрел на неё так сурово. — Если хоть сколько-нибудь дорожила ей, то сделаешь, как она просит, — жёстко добавил Кирк, протянув ей кинжал. Простой. С оплетённой кожей рукоятью. И перчатки. По щекам побежали запоздалые слёзы. Дрожащими руками Элисса кое-как натянула перчатки и взяла клинок, чуть не выронив при передаче. На негнущихся ногах она повернулась к кровати, где лежала Химринг. — Не такой я представляла нашу встречу, — усмехнулась та. — Прости меня… — Не вздумай винить себя в этом! — рассердилась Химринг. Она снова закашлялась, сплюнув сгустком чёрной крови. Такого же цвета как и у порождений тьмы. Когда приступ прошёл, Химринг потянула на себя лезвие клинка, разместив остриё напротив своего сердца. Элисса стиснула рукоять, не в силах пошевелиться. — Пожалуйста, — попросила Химринг, — не отдавай им меня… Когда кинжал пронзил её грудь, она даже не закричала. Вопль вырвался у Элиссы, выплёскивая рвущуюся наружу боль. Химринг слабо улыбнулась и обмякла. Искажённое скверной и страданием лицо разгладилось. Она обрела желанный покой. На Элиссу же словно обрушили целую гору. Слёзы беззвучно покатились по щекам, падая вниз и смешиваясь с чёрной, точно смола, кровью. — Иди, — сказал Кирк. — Рядом литейные. Я позабочусь о теле. Его спокойный будничный тон заставил Элиссу скрежетнуть зубами: «Как может он оставаться спокойным, когда ещё несколько мгновений назад Химринг была жива?!» «И причём тут литейные?» — недоумевала она. А когда пришло осознание, обжигающий гнев в один миг затопил её сердце. — Я не позволю тебе сжечь её в печи точно бешеную собаку, — подойдя вплотную к Кирку, прошипела она. — Мы устроим Химринг достойные проводы, которые она заслужила потом, кровью и собственной жизнью! Позаботься о том, чтобы всё было подготовлено как можно скорее. Яростно стянув перчатки, Элисса со злостью швырнула их под ноги и устремилась прочь. Вернувшись в «Оружейную», она вихрем пронеслась по внутреннему двору, взлетела по лестнице и, словно пьяная, ввалилась в кабинет. Захлопнув дверь, Элисса рухнула на колени, обхватив руками плечи. Посреди гулкой пустоты в голове билась единственная мысль: «Это моя вина». Она не знала, сколько времени просидела так. Это могли быть пара часов или всего лишь несколько кратких минут. В дверь настойчиво постучали. Опомнившись, Элисса вскочила, утёрла слёзы, выдохнула и распахнула дверь. Кирк прошёл внутрь и грузно опустился в кресло. — Сядь, — скомандовал он. Элисса послушным болванчиком приблизилась и заняла место напротив. Ей было абсолютно плевать, что собирался сказать Кирк. — Винишь себя, — утвердительно произнёс он. — Скверна распространяется очень быстро. Химринг ещё долго держалась. «А я не успела», — сокрушённо подумала Элисса. — Тебе надо знать, что, помимо неё, от заражения скверной умерли ещё двое, — продолжил Кирк, — но отец спасённых гномов оказался очень щедр… Элисса замотала головой, не желая знать, в какую сумму были оценены жизни погибших наёмников. И жизнь её подруги и соратницы. — Мы всегда умирали и будем умирать, — прищурился ветеран. — Такова доля наёмника. Немногим из нас повезёт дожить до глубокой старости, но если ты собираешься лить слёзы над каждым, то прямо сейчас отдай свою должность Дарио. — Химринг — не каждая! — вскинулась Элисса. — Она… — Наёмница, — закончил Кирк, — и знала, каким будет её конец. А ты должна бы уже привыкнуть… — Я не привыкну, — отрезала Элисса. — Если размякнешь, то станешь лёгкой добычей, — он глянул с явным неодобрением, — а вокруг кружит слишком много стервятников. С одним из которых тебе вскоре придётся разобраться. — Я… — Соберись. Поднявшись, Кирк вышел прочь.Его слова были жестокими, но верными — ей следовало бы свыкнуться с потерями. Но, оставшись одна, Элисса снова оказалась во власти горя и собственной вины. Она давно сбилась со счёта, сколько наёмников, ведомых её приказом, погибло в боях и схватках, но Элиссе казалось, что перестать скорбеть по ним было сродни обесцениванию, словно воины были разменным ресурсом за деньги, известность и уважение. Она считала, что поступает правильно, сожалея об утраченных жизнях, однако скорбь копилась и преследовала её по пятам слезами осиротевших родных, покинутых любимых. Каждый раз, сообщая о чьей-нибудь гибели, Элисса стискивала зубы и терпела, понимая сколь многое сейчас зависит от неё и что нельзя позволять себе быть слабой. Но со смертью Химринг наступил предел этой прочности. «Изабела посоветовала бы выпить». В сундуке под окном хранился неприкосновенный запас пиратки. Словно в тумане Элисса шагнула в нужную сторону, но споткнулась о ножку кресла, случайно смахнув вазу, небрежно оставленную кем-то на краю стола. За звоном бьющегося стекла Элисса не сразу расслышала стук в дверь. Сначала она подумала, что ей почудилось, но осторожный стук повторился, а за ним, спустя мгновение, раздался тихий скрип дверных петель. — С возвращением, гильдмастер, — прорезал гнетущую тишину кабинета певучий антиванский тембр. — Te extrañamos (1). Знакомое ощущение иголками пробежалось по коже, заставляя собрать остатки воли в кулак. В присутствии Дарио чувства Элиссы всегда были обострены до предела, будто из раза в раз ей предстояла игра не на жизнь, а на смерть. Их дуэль продолжалась. — Судя по последним событиям, вы скучали без дела, — стараясь не выдать своего состояния, сказала она. — Твои люди совсем обезумели от скуки, мастер Дарио, и поэтому в качестве развлечения избрали жестокое убийство? Встретиться с ним глазами и выдержать его холодный стальной прищур было нелёгкой, но привычной задачей. Неожиданное появление антиванца чуть приглушило скорбь. Элисса подобралась и ощетинилась, точно обороняясь от недруга. По мнению Кирка, именно им Дарио и являлся. Эльф медленно заскользил по ней оценивающим взглядом. Элисса представила себя со стороны — измазанная кровью и грязью, измученная, побитая дворняжка. Это вынудило её ещё больше расправить и без того прямые плечи и чуть приподнять подбородок. «В конце концов, я вернулась из дальнего похода, а не со званого вечера», — с досадой подумала она. — Сulpable (2), — закончив осмотр, Дарио вновь нашёл её взгляд. — В тот вечер мы слегка перебрали, и я не сумел предугадать к чему приведёт простой путь домой. Надо было проводить их? Его недоумение вышло таким картинным, что она едва сдержала презрительную усмешку. Издёвка непременно сопровождала каждое слово, сказанное антиванцем, и Элисса приучила себя не реагировать на эти выпады. Однако в связи с произошедшим, последняя фраза прозвучала как оскорбление. — Если ты считаешь убийство девушки уместным поводом для шуток, то выйди прочь из моего кабинета, — процедила она. — Если же тебе есть, что сказать в защиту своего эфеса, то не упусти свою возможность. Казалось, Дарио оторопел. Но всего на мгновение, после которого лицо антиванца озарила примирительная улыбка. — Mi corazón está roto (3), — Дарио прикинулся опечаленным, — но я это переживу, — развёл он руками. — Вернёмся же к нашим amigos (4). Все они уверяют, что несчастная жертва оказалась совсем не робкой овечкой и на вежливое предложение проводить её до дома в опасное время ответила ударом ножа. Так что Лантэй лишь защищался, но в связи с опьянением просто не рассчитал сил. — А надругались над телом, по-видимому, уже после того, как твой любезный друг сбежал с места преступления? Вопрос буквально сорвался с языка. Элисса не сомневалась в намерениях Лантэя относительно убитой, слишком хорошо зная, какими могут быть вежливые просьбы мужчин в Нижнем городе. В первый год в Киркволле лишь только неизменное присутствие Клыка да умелое владение оружием спасали её от низменных поползновений противоположного пола. — Всего лишь выдумки безумицы. — На этом всё. Едва сдерживая ярость, Элисса крутанулась на каблуках, и осколки стекла жалобно хрустнули под ногами. — Что? — Дарио сделал вид, что не расслышал её последнюю фразу. — Теперь я хочу поговорить с Лантэем, — проговорила Элисса, опускаясь в кресло и подвигая к себе чернильницу с пером. — Будь так любезен, мастер Дарио, передай, что я его жду. — Siempre (5). Она нервно выдернула из стопки на краю стола чистый лист пергамента и, намеренно не смотря на Дарио, вывела на нём первые буквы будущего послания, намекая на то, что разговор окончен. — Соболезную о Химринг, — вдруг произнёс эльф. — Наверняка она была незаменимой. Он вышел прочь, не дождавшись ответа, но удар достиг своей цели. И, как нередко случалось, последней атакой Дарио взял верх в их словесном сражении. «Откуда он знает?» — спросила себя Элисса, но, вспомнив о распоряжении отданном Кирку, нашла очевидный ответ. «Демонов антиванец!» — обречённо выругалась она. Дарио снова вернул её к мыслям о той, кого Элисса не смогла защитить и уберечь от цепких лап смерти. Химринг действительно была незаменима. Элисса настолько привыкла полагаться на неё, настолько привыкла к тому, что рядом всегда есть надёжное дружеское плечо, что сейчас ощущала себя сломанным механизмом, из которого вынули важную деталь. Перед мысленным взором то и дело вставали моменты, когда Химринг находилась рядом: вот она колотит рукоятью меча по своему щиту, радуясь победе; вот с пеной у рта спорит с Корвалом о качестве клинков и доспехов; вот пьяным и абсолютно лишённым слуха голосом поёт залихватскую песню о незавидной наёмничьей судьбе; вот стискивает Элиссу в объятиях, словно прощаясь навсегда. В этом была вся Химринг — отчаянная яростная воительница, живущая так, будто каждый день может стать последним. Слёзы исказили имя адресата, покрыв буквы белёсыми разводами точно плесенью. Элисса в бешенстве смяла испорченный пергамент в комок и швырнула в дальний угол. Судорожно вздохнув, она вытерла мокрые щёки и взяла новый лист. Когда письмо было наконец готово и запечатано, Элисса выглянула за дверь в поисках того, кто доставит послание. У края лестницы дежурил смуглый незнакомый паренёк, напомнивший Роллека. — Эй, — комок в горле, казалось, сейчас разорвёт ей гортань, — подойди сюда. — Да, гильдмастер. Он с готовностью подскочил к ней — совсем ещё мальчишка, прыткий, долговязый и тощий как палка, совсем не такой, как тот, чьё тело она оставила в подземелье среди смердящих трупов уродливых тварей. — Я не видела тебя раньше… Как твоё имя? — Нил я, — выпалил паренёк. — Чем могу быть полезен? — Мне нужно доставить письмо, — слова царапали горло. — Как можно быстрее, и передать лично в руки. Справишься? — Не сомневайтесь, гильдмастер! Мигом обернусь. Ответ будет? — Нет. Вернувшись в кабинет, Элисса без сил рухнула в кресло. Усталость, отступившая на время, накрыла её с головой. Она уронила голову на руки, но сон не шёл. Память словно нарочно играла с ней, подбрасывая болезненные воспоминания, заставляющие кусать до крови губы и впиваться ногтями в кожу до синих отметин. Чтобы хоть как-то отвлечься Элисса стала просматривать почту, накопившуюся за время её отсутствия. Среди них, как назло, оказалось письмо, написанное церковной сестрой, со слов матери одного из наёмников, погибших на Глубинных Тропах. — Хотели поговорить? Вкрадчивый голос Лантэя прогремел в тишине кабинета. Элисса вдруг поняла, что не слышала стука и не может определить, сколько времени Лантэй стоял напротив неё. «Я не закрыла дверь?» — пронеслась в голове тревожная мысль. — Да. Сядь. Разговор будет долгим. Собраться в присутствии этого скользкого угря было несоизмеримо легче, чем перед стальным проникающим взором Дарио. Прищурившись, она наблюдала за тем, как Лантэй вольготно располагается в кресле, как расплывается на его лице сальная льстивая улыбочка. Он напоминал драного кота, сожравшего крынку сметаны, пока хозяйка отвлеклась на иные дела. — Рассказывай, — потребовала Элисса, — не упуская ни единой детали. Пока Лантэй всё с той же омерзительной ухмылкой посвящал её в подробности ночи, когда совершил убийство, Элисса внимательно следила за выражением его глаз. В них не промелькнуло ни тени раскаяния, лишь только самодовольство и полная уверенность в своей безнаказанности. — Покажи мне рану, — прервала рассказ Элисса. — Вы просите меня раздеться, гильдмастер, — похабно усмехнулся наёмник. — Я прошу показать ранение, из-за которого ты убил девушку, — осадила его она. — Для этого мне придётся снять доспех… — Её нож оказался столь острым, что пробил твой нагрудник? — Нет, я… — Или на твоём теле нет и следа выдуманного тобой нападения? — Спокойно, Волчонок, — поспешно произнёс Лантэй, резко поднимаясь на ноги. — Я понимаю, ты горюешь о своей подружке, но я не мальчик для битья. — Что? — угрожающе произнесла Элисса. — А то, что я не согласен отвечать за безмозглую бабу, умудрившуюся подохнуть от скверны. Признайся, ты из-за этого на меня так взъелась? Она сама не поняла, как чернильница встретилась с его лицом. Элиссе только хотелось заткнуть этот поганый рот, посмевший поносить смерть Химринг. — Сука! Лантэй отшатнулся, споткнувшись о кресло. Элисса одним движением перемахнула через стол, снеся по пути стопку с пергаментами, и пнула наёмника в грудь, вынуждая того кувыркнуться на пол, опрокинув кресло. Подняться он уже не успел. Элисса прижала его коленями и, схватив за жидкие волосы, с силой приложила лицом об деревянные доски. — Гильдмастер, — донесся вдруг из-за двери голос посыльного, — я всё передал. Вас ждут внизу. Реальность происходящего обрушилась на Элиссу снежной лавиной. Гнев схлынул, оставив мучительный стыд. «Что я наделала?!» — ужаснулась она. — Гильдмастер, у вас всё хорошо? — забеспокоились снаружи. — Да, — чуть громче, чем нужно, выкрикнула Элисса, — сейчас я спущусь. Сильнее всего в это мгновение ей хотелось разжать руки и выбежать прочь куда глаза глядят, но гильдмастер «Кровавых Клинков» не мог поступить как нашкодивший ребёнок. Она поднялась и, крепко схватив Лантэя за воротник, вынудила того встать на ноги. Из-за его худощавого телосложения это вышло довольно легко. Порадоваться можно было лишь одному — больше он не улыбался. — Бешеная тварь, — констатировал наёмник, сплюнув кровь вместе с чернилами. — Заткнись, — приказала Элисса. — Произнесёшь ещё хоть слово… — Убьёшь меня как Миирана? Вместо ответа она пнула Лантэя в пах. Тот взвыл от боли. Не давая ему оправиться, Элисса выволокла его в коридор. Внизу их встретил привычный звон мечей — наёмники в парах отрабатывали удары, искоса поглядывая на стражников, ожидающих неподалёку от входа. Среди них оказался и старый знакомый Элиссы, Донник. Заметив её на лестнице, он приветливо махнул рукой, но, разглядев, кого она вела с собой, нахмурился и положил руку на эфес меча. Удивлённые не меньше стражников наёмники прекратили тренировочные бои. — Чего встали?! — рявкнул Кирк, возле которого настороженно застыли близнецы. — Продолжать! Воины нехотя продолжили спарринги. Под их косые взгляды Элисса молча протащила Лантэя через весь внутренний двор. Тот в свою очередь тоже не проронил ни слова, словно смирился со своей участью. Лишь когда до ворот оставалось не больше десятка шагов, Элисса убедилась, что это не так. — Ты что задумала, сучка?! — взвизгнул он, попытавшись вырваться из её хватки. Его лоб покрылся испариной, дыхание участилось. Донник сделал знак стражникам, и они перехватили Лантэя, упредив заведомо неудачную попытку к бегству. По двору прокатился недовольный ропот. — Что происходит, Волчонок? Прежде чем повернуться к говорившему, Элисса выпрямилась и расправила плечи, хотя казалось ещё немного — и спина сломается от напряжения. Фернан терпеливо ждал, опёршись на свой двуручный меч, но брови его были нахмурены. Недовольство читалось и на лицах других наёмников. Даже несмотря на тесное сотрудничество со стражей, они до сих пор с недоверием относились к защитникам Киркволла. Впрочем, и многие стражники платили в ответ презрением, считая гильдию наёмников едва ли лучше обычной городской банды. Элиссе требовалось всё её мужество, чтобы сделать то, что собиралась. — Я не делаю из этого тайны, — она заставила свой голос звучать твёрдо. — Лантэй совершил убийство и должным образом ответит за своё преступление. Фернан нахмурился ещё больше. Элисса никогда не замечала его среди приятелей Лантэя, но, по-видимому, мечнику просто не нравилась сама идея передачи страже товарища по гильдии. — Его вина доказана? — Словами убитой горем матери. — Этого, по-твоему, достаточно? — недоверчиво спросил Фернан. — Я говорила с Лантэем. Он не смог показать мне рану, которую ему якобы нанесла убитая девушка. Дарио также не пре… — Дарио, — при имени своего начальника Лантэй вдруг встрепенулся. — Где Дарио? Позовите его… — его голос был хриплым как при простуде. — Позовите! Он задёргался в руках стражников. Элисса огляделась вокруг, но антиванца нигде не оказалось. «Может, ему стыдно за своего подчинённого?» — подумала она. Но, скорее всего, Дарио даже не знал, что такое стыд, да и в первую очередь совершивший проступок наёмник был её подчинённым. Лантэй меж тем продолжал выискивать эльфа в толпе встревоженных «Клинков». Он судорожно вертел головой, щурясь и всматриваясь в каждое лицо, словно ему тяжело было разглядеть кто перед ним. Элисса вдруг заметила, какой мутный у него взгляд. Грудная клетка наёмника часто вздымалась в такт рваному дыханию, а в уголках рта появилась пена. — Лантэй, — позвала она, — что с тобой? Ты… Он вдруг задёргался с такой силой, что стражники испуганно разжали руки и схватились за рукояти своих мечей. Но это было излишним — оказавшись во власти судорог, наёмник не смог бы даже попытаться напасть или сбежать. Всё на что у него достало сил — это скрючиться на земле и невнятно хрипеть, содрогаясь всем телом. — Нужен целитель, — Элисса склонилась над Лантэем. — Скорее, нужно… — Дарио… Наёмник вдруг неожиданно крепко вцепился в её руку. Элиссе нестерпимо захотелось стряхнуть его холодные липкие пальцы, и лишь из милосердия к больному она поборола этот порыв. — Что? — сражаясь внутри с брезгливостью, переспросила она. — Д… да… да… — Лантэй едва шевелил языком, — э… то… Вдруг он замер на полуслове и застыл будто обездвиженный заклинанием. Лицо вместо багрового стало землисто-серым. — Мёртв, — констатировал Левый, откуда-то взявшийся за её плечом. В немом ужасе Элисса смотрела в остекленевшие глаза Лантэя, не в силах оторвать от себя его холодеющие пальцы.***
— Колдовство! — Здравствуй, Сэндал, я пришла навестить друга. Несмотря на всю тяжесть сегодняшнего дня, навсегда отпечатавшегося в её сердце, увидев приветливое лицо молодого гнома, Элиссе стало чуточку легче. Последовал знакомый крик Бодана, но Сэндал уже распахнул дверь, приглашая Элиссу войти. Перешагнув порог, она обеспокоенно оглянулась. Левый беспечно махнул ей рукой, находясь в тени здания на другой стороне площади — невзирая на близость вечера, на улице всё ещё царило невыносимое пекло. — Сэндал, сколько раз тебе можно повторять? — торопясь к ним, ворчливо бормотал Бодан. — А, это вы, госпожа, — заметив гостью, он сдержанно поклонился. — Меня предупредили, что вы непременно появитесь сегодня. Прошу, проходите. Следуя за деловито семенящим впереди гномом, Элисса с любопытством осматривалась вокруг. В прошлый раз Гаррет не пустил её дальше порога, и вот теперь выпал шанс рассмотреть знаменитое поместье. Размерами жилище Хоука уступало даже самому скромному особняку ферелденского дворянина, что уж было говорить о замке Хайевер. К большому удивлению, на своём пути Элисса не встретила Демона. «Клык бы крутился у двери, едва заслышав шаги», — подумалось ей, и сердце в который раз за день болезненно заныло. Короткий узкий холл, пусть и довольно дорого обставленный — красочные гобелены на стенах и резные шкафы из красного дерева — быстро закончился, приведя Элиссу в каминный зал: наверх уходила изящная лестница; в очаге полыхал огонь, от которого веяло теплом и уютом; ноги тотчас утонули в ворсистом ковре, совсем не подходящем для перепачканных сапог. В свежих цветах, с любовью расставленных на столах и каминной полке, в мягких драпировках на окнах и креслах угадывалась женская рука. Элисса ни разу не встречалась с Лиандрой Хоук, но знала о ней по рассказам Карвера и в глубине души боялась этой встречи, опасаясь, что та напомнит ей мать. О Гаррете здесь напоминало лишь многообразие оружия, — скорее всего, трофейного или полученного в дар — обильно усеявшего стены. Взглянуть здесь было на что, и Элисса невольно залюбовалась изящными линиями клинков, необычной резьбой рукоятей и незнакомыми вензелями щитов. Магических посохов здесь не оказалось. — Прошу, располагайтесь, — вывел её из задумчивости голос Бодана. — Вашим другом сейчас занимается господин Андерс, и, как я понял, это займёт некоторое время. Вскоре я принесу чаю вам и другой госпоже, пришедшей ранее, — гном понизил голос и заговорщически прошептал. — Она здесь с самого утра, отказывается от всего и всё время плачет. Возможно, у вас получится напоить её хотя бы чаем. «Мерриль?» — мелькнула быстрая мысль, но, проследив за его взглядом, Элисса увидела молодую женщину, совсем не похожую на юную эльфийку. Она сидела сгорбившись в кресле, стоящем справа от камина. Плотно сомкнутые ладони скрывали её лицо, но тёмные волосы и общий силуэт показались странно знакомыми. Бодан выжидающе уставился на Элиссу, ожидая согласия, и она неуверенно кивнула. Гном просветлел лицом и поспешил удалиться, уведя за собой Сэндала. Элисса нерешительно приблизилась к незнакомке. Добродушная просьба гнома оставила её в некой растерянности — ей и самой не помешала бы толика утешения. Потребность узнать, что с Натаниэлем всё будет хорошо, виделась единственной возможностью пережить этот невыносимый день. Кошмар сегодняшнего дня подточил выдержку Элиссы, и, едва разобравшись со стражниками, она вырвалась за ворота «Оружейной», сославшись на то, что лично хочет выяснить обстоятельства неожиданной смерти провинившегося наёмника. Элисса лукавила — выяснять ничего не требовалось. Будучи старательной ученицей Томвайза, она ни с чем не спутала бы действие смертельного яда. Однако отравитель оставался неизвестен. Многие наёмники покрывали ядовитой смазкой своё оружие. Дарио был одним из их числа. Что-то внутри твердило о его причастности, но все подозрения разбивались о нелогичность подобного поступка. Лантэй всегда занимал сторону своего начальника, и убийство сторонника не принесло бы антиванцу никакой выгоды. К тому же Элисса сомневалась в том, что её недоверие не было подкреплено личным предубеждением к Дарио. Она винила себя за срыв в кабинете, думая, что если бы сумела сдержаться, то смогла бы заметить состояние Лантэя и, может, спасти сегодня хотя бы одну жизнь. Да и факт того, что Элисса набросилась на подчинённого, не совладав с охватившим её бешенством, удручал ещё сильнее. Женщина у камина тихо всхлипнула. Элисса мысленно вздохнула, вспомнив о своём обещании Бодану, но нарушить данное слово посчитала преступным. — Добрый день, — поздоровалась она, думая о том, что день вовсе не добрый и как лживо звучат собственные слова. — Бодан сказал, что вы здесь с самого утра. Нет ли каких-либо известий о… — О, — вновь всхлипнула незнакомка, — с тех пор, как вошёл целитель, эти проклятые двери не отворились ни разу. О, мой бедный… мой бедный… — не сумев сдержаться, она разрыдалась. — Андерс великолепный целитель, — мягко произнесла Элисса. — Я уверена, что Натаниэль скоро поправится. — Конечно, конечно, — смутилась женщина. — Простите мою несдержанность, я… Ты?! — воскликнула она с нескрываемым удивлением. Элисса тоже узнала её. Сложно забыть лицо человека, с которым вырос практически бок о бок. Отношения с Делайлой Хоу, а именно она сейчас сверлила Элиссу жгучим и полным ненависти взглядом, не заладились с самого детства. Она изменилась сильнее, чем Натаниэль. Элисса запомнила её долговязой капризной девчонкой с крючковатым носом, но сидевшая перед ней молодая женщина была довольно красива, а родовая черта рода Хоу вовсе не портила лицо, а напротив делала более интересным. Уродовала Делайлу в данный момент презрительная гримаса, застывшая на благородном лице. — Делайла, — проговорила Элисса, — рада тебя видеть. Вспоминать старые обиды, когда в тяжёлом состоянии находился дорогой им обеим человек, не хотелось. Да и у Кусландов было куда больше претензий к Хоу, в связи с Хайеверской резнёй. Элисса искренне надеялась, что, учитывая поступок Рендона, Делайла не станет бередить прошлое, но ошиблась. — Не могу ответить тем же, — змеёй прошипела Делайла. Элисса едва сдержала разочарованный вздох. За внешностью приятной женщины сестрица Натаниэля так и осталась злой на язык девчонкой. Чтобы избежать дальнейшей ссоры Элисса решила промолчать. — Уходи. — Что? — Уходи отсюда прямо сейчас. Элисса удивлённо воззрилась на давнюю знакомую. Голос Делайлы звучал глухо, но был полон нескрываемой злости. — Моё право находиться здесь ничуть не меньше твоего, — отчеканила Элисса. — Натаниэль — мой друг. — У тебя нет никаких прав на моего брата, — пальцы Делайлы нервно стиснули подлокотники кресла. — Он всегда был готов броситься за тобой в пекло, а ты держала его у ног, словно пса. Ты приносишь ему только страдания. — Это не тебе решать, — возразила Элисса. Она демонстративно направилась к креслу с другой стороны камина. В Делайле говорило беспокойство за брата, но ещё и давняя зависть. На последнее Элисса с детства научилась не обращать внимания. — Нет! Делайла резко вскочила с кресла, заступив ей дорогу. — С того дня, когда Натаниэль пострадал в пожаре, я поняла, что от тебя будут лишь одни беды, — Делайлу трясло от возбуждения. — Он срывался по первому твоему зову, забывая обо мне, собственной сестре! Ты украла у меня брата, а после сломала и растоптала его сердце! — её ладони сжались в кулаки, а лицо побелело от гнева. — Лишь ты одна виновата в том, что он стал Серым Стражем! Из-за тебя его жизнь каждый день подвергается опасности. Я сделала всё, чтобы он никогда больше не услышал о тебе, но ты снова передо мной! Жаль, что ты не подохла со своей семьёй, ведь стоит брату очнуться, как он вновь побежит за тобой, едва увидев! Убирайся отсюда! Убирайся из его жизни! Она попыталась толкнуть Элиссу в грудь, но толчок вышел слабым, будто слова отняли у неё все силы. Элиссу захлестнуло то же самое чувство, что и во время беседы с Лантэем. Каким-то неведомым чудом она удержалась от того, чтобы влепить Делайле пощёчину, которую та определённо заслужила. — Кто вы такая, чтобы выгонять из моего дома моих же друзей? Карвер, неожиданно появившийся на лестнице, был очень рассерженным. В закатанной по локти белой рубашке и льняных штанах он снова напомнил того хмурого стеснительного паренька, ставшего незнакомой девчонке поддержкой и опорой, в которой она тогда так остро нуждалась. Он выглядел здоровым — что не могло не радовать — лишь руки, с силой вцепившиеся в перила, выдавали слабость ещё не до конца восстановившегося тела. Элисса не знала, как много услышал Карвер, но практически не придала этому значения. Слова Делайлы хлестнули её будто плетью, открыв едва зарубцевавшиеся старые раны. Она и представить не могла, что в сестре Натаниэля таилось столько ненависти. Делайла была вредной, нередко доносила взрослым и устраивала иные мелкие пакости, но её злоба копилась, росла как тайфун. Очевидным стало и то, что ни одно из множества писем Элиссы не достигло своего адресата. Элисса поняла, что ещё секунда — и Натаниэль лишится единственной сестры. Ей начинало казаться, что именно Делайла стала причиной всех обрушившихся на неё бед. Неимоверным усилием она заставила себя повернуться к выходу. — Спасибо, Карвер, но мне и в самом деле лучше уйти. Создатель знает сколько сил Элиссе потребовалось, чтобы выдавить эти слова. Ещё больше их ушло на то, чтобы сделать шаг. — Ну что ты, Волчонок, останься, — раздался сверху язвительный голос Гаррета, — ни разу не приходилось видеть столь захватывающую встречу давних знакомых. Даже ваше свидание с Певчим после долгой разлуки на почётном втором месте. — Заткнись, Гаррет, — осадил его Карвер. — Конечно-конечно, но если они вцепятся друг другу в космы, предлагаю открыть дверь и брать плату за вход. За всё это время Делайла не произнесла больше ни звука, словно почувствовав какому риску подвергла свою жизнь. — Карвер, прошу, сообщи мне, когда Натаниэль очнётся, — задыхаясь произнесла Элисса и зашагала прочь. Путь до выхода занял у неё пару мгновений. Всё вокруг слилось в пёструю круговерть. Сэндал, неведомо как оказавшийся в коридоре, едва успел распахнуть перед гостьей дверь. — Колдовство? — сочувственно спросил он. Сил Элиссе хватило лишь на один единственный кивок. Эльфы встретили её радостными улыбками, показавшимися волчьими оскалами за мутной пеленой, застившей взор. Левый хотел было что-то спросить, но брат остановил его, отрицательно покачав головой. Всю дорогу близнецы молчаливо шли позади, но Элисса даже не задумалась о том, последовали ли они за ней. Она стремилась в единственное место, которое могло послужить ей убежищем, как волк, ползущий в нору и жаждущий зализать свои раны. Остановившись перед нужной дверью, она постучала, но стук вышел едва различимым. Таким же слабым, как отчаянный толчок Делайлы. Тут же раздался неистовый лай. Внутри у Элиссы расцвёл огонёк тепла, но ей казалось, что ничто уже не растопит захватившую сердце ледяную пустыню. Сквозь лай послышался тяжёлый топот и суетливое ворчание. — Тише ты, оголтелая зверюга! Одно наказание с тобой маяться. Ну, — отворилось смотровое окошко, — кого там ещё принесло? — Это я, — срывающимся голосом проговорила Элисса, — это я, Корвал. На лице гнома друг за другом промелькнули удивление, радость и негодование. — Ах, ты… — отдуваясь, запыхтел он, — пигалица… Под отчаянный скулёж мабари заскрипели задвижки. Эти мгновения показались Элиссе самыми бесконечными в жизни. Клык вне себя от радости первым протиснулся в дверь и сбил её с ног. Она даже не стала уворачиваться от мокрого горячего языка. — Явилась наконец! — гневно возопил над ней гном. Элисса засмеялась. Она смеялась всё громче и громче, пока смех не перерос в рыдания. — Ох, девонька… — только и сумел вымолвить Корвал.***
Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз спускался по этим выщербленным ступеням, но взгляд подмечал каждую выбоину, каждую трещину в обшарпанном камне. Потому что изо дня в день эта лестница встречала и провожала лёгкую поступь той, что занимала сейчас все его мысли. Она была одной из тех, кроме матери и немногих друзей, по кому Карвер так сильно скучал в этом Создателем проклятом городе. В тоске по брату он не признался бы и самому себе. Жители эльфинажа мгновенно приметили серебристо-синий доспех и грифонов, раскинувших крылья на латном нагруднике. В провожавших Карвера взглядах мелькали доверие и уважение: смутно знакомое морщинистое лицо пожилой эльфийки растянулось в улыбке; маленькая веснушчатая девочка сунула в руку цветок, сорванный у старого дерева — его название каждый раз ускользало из памяти; в горящих взорах молодых юношей читалась надежда на лучшую жизнь. Карвер тяжело вздохнул. Никто из них не подозревал, на какую ужасную участь обрекает себя именуемый Серым Стражем. Правда, в его случае это стало спасением от неминуемой смерти, страшнее которой сложно представить, и он не собирался растрачивать впустую эту возможность. В этой новой жизни, с уже наметившимся концом, Создатель может и не предоставить шанса снова взглянуть в глаза любимой. Перед покосившейся дверью он остановился в смущении и нерешительности. Возможно, приходить наугад было глупостью, возможно, стоило дождаться, когда ноги окрепнут, чтобы шаг снова стал твёрдым, но за каждой мыслью следовал милый сердцу образ, и вытерпеть дольше Карвер был не в силах. Вдох-выдох. Нетерпеливый стук. Карвер сам поморщился, до чего громким он вышел. Ответом ему стали торопливые шаги, грохот металла и плеск воды. — Fenedhis lasa! (6) — зазвенела едва забытая свирель её голоса. Карвер поспешно распахнул дверь. Мерриль растянулась в луже, натёкшей из опрокинутого ржавого ведра. — Карвер, — с улыбкой воскликнула она, пытаясь подняться и снова поскальзываясь. Он рванулся к ней, разом поднимая на ноги тоненькую эльфийку и сгребая её в объятия. — Ты самая удивительная на свете, — прошептал Карвер, зарываясь в растрёпанные чёрные волосы и вдыхая запах мёда и полевых трав. — Ma serannas (7), — рассмеялась Мерриль. — Это снова был неприличный намёк? — Больше никаких намёков, Мерриль, — серьёзно проговорил он, целуя её губы. — В Бездну намёки.