Swing me these sorrows And try delusion for a while, Such a beautiful night, You've got to lose inhibition, Romance your ego for a while, Come on give it a try*
© Hurts
Плеск волн о деревянные доски был едва слышным, умиротворяюще-ласковым. Пирс, укутанный тишиной, казался самым пустынным местом на свете. Тёмное покрывало безлунной ночи будто впитало в себя все звуки и тени. Даже одинокий факел в руке Корвала выглядел тусклой искоркой, еле видимой в плотной пелене туманной тьмы. Гном держался молодцом. Лишь нахмуренные брови выдавали старательно спрятанный страх. Но тому, кто не был осведомлён о положении дел, напряжённое выражение его лица не открыло бы ничего, кроме недовольства долгим ожиданием поставщиков в условленном месте. Их опоздание только усиливало тревогу, разрастающуюся в сердце Элиссы. Она на чём свет кляла себя за то, что позволила Корвалу участвовать в этой облаве, да ещё и в качестве наживки, но искать другого торговца не было времени. Никто не поручился бы за его надёжность. Корвал же обладал членством в Гномьей Торговой Гильдии, хоть и не входил в Совет деширов. К тому же, как намекнул Варрик, члены этой организации нередко работали на обе стороны, сотрудничая одновременно и с Хартией, и с Орзаммаром, ради возвышения и личной выгоды. «Подрезки» могли и не клюнуть, учитывая слухи о делах Корвала с «Кровавыми Клинками», но столь крупная сделка, что он предложил, не оставила шанса их жадности. У «Подрезков» не было постоянного места сборищ. Логовом им служил один из старых доков в порту, где они назначали встречи и куда переправляли требуемый груз. Связной, обратиться к которому могли лишь знающие условленный знак, передавал им сообщение о заказе. Далее покупатель, кем выступал сейчас Корвал, действовал только на свой страх, рискуя быть убитым, если бандитов из «Хартии» что-либо не устроит. О том, что «Подрезки» принадлежат «Хартии», опять же любезно сообщил Варрик. Элисса полагала, что он, как и некоторые другие гномы вроде Корвала, не одобрял тёмные дела остальных своих согильдийцев и исподтишка вел негласную борьбу с контрабандой. Потому и снабдил «Кровавых Клинков» всей необходимой информацией. «Всей да не всей», — подумала Элисса, выпрямляя затёкшую от долгого сидения за ящиками ногу. Основную работу всё же сделала она с близнецами, узнав и личность связного, и условленный знак. Также им удалось рассмотреть в лицо главаря «Подрезков» Канки Молотонога, на чьё появление сегодня особенно надеялась Элисса. По онемевшей ноге огнём побежали мурашки. Элисса закусила губу, чтобы сдержать стон, но, покачнувшись, пихнула в бок Изабелу. Та, в свою очередь, толкнула Авелин, которая, не удержавшись на ногах, плюхнулась на задницу. Старые доски, побитые временем и влажным ветром, громко скрипнули в вязкой тишине, впрочем, сразу же проглотившей этот звук своей бесконечной пастью. Сквозь щель между ящиками, оставленную для обзора, Элисса увидела, как вздрогнул Корвал и принялся с тревогой оглядываться. Но успокоить его не было никакой возможности. Они и так сильно рисковали, пробираясь сюда через крышу. Единственный, доступный им условный знак, пернатый и растрёпанный, с перевязанным клювом, ждал своего часа в коробе и был предназначен отрядам, ждущим в засаде неподалёку. «Хорошо, что среди стражников оказался человек с ручным вороном», — подумала Элисса, яростно пощипывая икру через плотную кожу штанов. Она сломала голову в попытках придумать незаметный, а главное тихий сигнал, для вызова подкрепления. К счастью, в этом Авелин вовремя пришла на выручку. Спустя какое-то время Корвал немного подуспокоился, видя, что ничего не происходит, и вновь продолжил вглядываться в стелившийся по воде туман. — Лапочка, если я тебе наконец приглянулась, давай найдём более укромное местечко, — приглушённо проворковала Изабела, потирая ушибленный локоть, — и Стража твоего позовём. — Ты о чём другом когда думаешь, девка? — сердито прошептала Авелин, стараясь подняться как можно более бесшумно. — Зачем ты вообще сюда притащилась? Стелилась бы и дальше под Хоука себе на здоровье. — Тебе-то не под кого стелиться, радость моя, — парировала Изабела, хищно прищурившись. — Может мне и твоего стражника приласкать, раз у тебя духу не хватает? — Заткнись, девка! — злобно прошипела Авелин. — Т-ш-ш! — шикнула на них Элисса, которой тоже были не по душе подобные разговоры. Упоминание Натаниэля заставило сердце испуганно вздрогнуть. Мысли вновь устремились к тому вечеру, когда он поцеловал её, когда на короткое время она вновь будто бы ощутила себя дома. Элиссе казалось, что тем поцелуем, горько-солёным от слёз, Натаниэль взял на себя частичку вины и боли, заменив чем-то иным. Тем, что хотелось ощутить вновь. Тем, что манило отсутствием неизбывного одиночества и влекло давно позабытым покоем и теплом. С самого первого дня в этом демонами проклятом городе Элисса была одна. Друзья, появлявшиеся в её жизни, вместе с толикой радости добавляли тревоги и горечи. Одни спустя какое-то время покидали Киркволл, чаще мёртвыми, чем живыми, другим, как ей начинало казаться, она приносила только проблемы и беды. То, что она допустила участие Корвала в этой облаве, друга, буквально спасшего её от отчаяния и смерти, грызло Элиссу почище мабари. Решение было правильным. Мало того, оно было единственным. Но как жить дальше, если она снова не убережёт того, кто ей дорог? Эти мысли каждый раз неподъёмной тяжестью давили на плечи. Порой Элиссе хотелось стряхнуть её, признать, что она взяла на себя слишком многое, и лишь впитанное с молоком матери упрямство не позволяло ей сдаться. С Натаниэлем же становилось чуть легче, свободнее, но вместе с тем и сложнее. Тоска по дому с его появлением стала во сто крат сильнее и привнесла в её жизнь новую грусть. Как бы ни была чудесна и удивительна их встреча, Элисса помнила о долге Серых Стражей. Старалась не забывать. Как и во время того поцелуя. Именно это, как она думала, заставило её разбить хрупкий миг единения. Это и ещё некое чувство, от которого Элиссе становилось не по себе. Ему не находилось ни названия, ни объяснения. Это пугало. Комкало мысли. — Не нравится мне всё это, — приглушённо пробормотала Авелин, хмуря веснушчатый лоб, — полночь уже давно миновала. Элисса решила промолчать. Её тоже терзали сомнения — вдруг «Подрезки» почуяли подвох и не явятся? Она принялась лихорадочно перебирать в уме события, где их вроде бы до мелочей продуманный план мог раскрыться. Они с Авелин постарались учесть все возможные риски: стражники собирались в условленном месте засады парами, меняясь с новым патрулём с двухчасовым интервалом; отряд Фернана поделился на группы по двое-трое, которые, как и стражники, прибывали в течение дня с самых разных концов Порта; сама Элисса, Авелин и увязавшаяся за ними Изабела проникли в назначенное место уже под покровом ночи. Ради такого путешествия Авелин даже сменила привычную броню стражницы на более лёгкий доспех. Элисса напрасно боялась, что та свалится с крыши. Авелин не особенно уступила им с Изабелой в ловкости. — Они придут, — с уверенностью шепнула Элиссе пиратка, — просто набивают себе цену. Чтоб мне с Архидемоном трахнуться, если явившись, они не начнут ныть, как сложно им было провести груз. Её слова немного успокоили Элиссу. Кому-кому, а Изабеле должны были быть хорошо известны повадки контрабандистов. К тому же, вспомнив всё, что ей доводилось слышать от Варрика о «Хартии», «Подрезки» придут в любом случае: сбыть оружие или убить прознавших об их месте встречи наглецов. Но ожидание и впрямь сильно затянулось. Элисса всерьёз забеспокоилась о близнецах. Они и ещё трое бойцов должны были добраться до дока вплавь и спрятаться под пирсом. Столь длительное пребывание в холодной воде грозило нанести серьёзный вред их здоровью, не говоря уже о способности сражаться в полную силу. Элисса вновь с надеждой взглянула в щель между ящиками, и ей показалось, что в клубящемся над водой тумане мелькнула какая-то тень. Судя по всему её заметила не только она одна: Корвал напрягся и сделал знак двум своим охранникам; Авелин с силой сжала предплечье Элиссы; а сама она, оглянувшись, поймала многозначительный взгляд Изабелы — мол, я же говорила. Из серой завесы одна за другой выплыли три тяжело гружёные лодки, судя по воде, всего на ладонь не доходящей до бортов. «Подрезки» шли без факелов, однако, как только первая лодка достигла пирса, в руках одного из бандитов появился масляный фонарь. К большому удивлению Элиссы, их оказалось всего шестеро — по двое на каждую лодку. Деревянный настил жалобно скрипнул, когда на него спрыгнули низкие кряжистые фигуры и принялись деловито вязать швартовочные узлы. Один из гномов, лицо которого было скрыто глубоким капюшоном, отделился от остальных и направился к Корвалу. — Значит, это ты, тот смельчак, отважившийся скупить весь наш запас оружия? — проговорил он, остановившись примерно в десятке шагов. — Верно, — подтвердил Корвал. — А ты тот, кто заставляет ждать своих покупателей? Элисса приникла глазом к щели между ящиками, неотрывно следя за ведущими беседу гномами. Пальцы невольно скользнули по перевязи на груди и сжали рукоять одного из метательных ножей. — Твоя правда, — отозвался «Подрезок». — В таком тумане скажи спасибо, что вообще дорогу нашли. Непросто было провести столь большой груз, — многозначительно добавил он, уперев руки в бока. Изабела оказалась права и здесь. Пресловутая жадность «Хартии» не знала границ. Сумма, которую пообещал им Корвал, была более чем внушительной, и всё же бандиты решили попытаться стребовать ещё и дополнительную плату за сложность доставки. — Сперва на товар бы взглянуть, — Корвал дал понять, что распознал намёк, но осторожничает. — Успеешь ещё, уважаемый. Придётся нам кое-кого подождать. — Я уже и так жду слишком долго, — в голосе Корвала отчётливо прозвучало недовольство. — Значит, ещё подождёшь, — отрезал бандит, положив руку на рукоять кинжала у пояса. Его собратья к тому времени уже покончили со швартовкой и подошли ближе, выстроившись полукругом. Элисса была готова метнуть кинжал в любую секунду. — Иза… Закончить она не успела. Двери склада с обеих сторон неожиданно распахнулись, и оттуда показались новые гномы. Элисса насчитала по семь вооружённых бойцов с каждой стороны. — Всё чисто! — крикнул один из них. — Ну вот, теперь можно и груз посмотреть, — осклабился стоявший перед Корвалом бандит. Он стянул капюшон с головы, обнажив бритую голову сплошь покрытую руническими татуировками. — Канки по прозвищу Молотоног, — представился он, — а теперь, уважаемый, прошу к лодкам. — Изабела, — прошептала Элисса, глядя, как Корвал в сопровождении главаря «Подрезков» направляется к пирсу, — иди. Вместо ответа Элисса услышала её мягкие, почти неслышные шаги и шелест крыльев в подхваченном с пола коробе. Лаз на крышу находился прямо за ними. Оставалось надеяться, что пиратка доберётся до туда как можно скорее и беспрепятственно выпустит ворона. «Всё же не зря она решила пойти с нами», — подумала Элисса. В отсутствие Изабелы выпускать птицу пришлось бы ей самой — Авелин резоннее было оставаться в засаде — а следовательно, Корвал всё это время находился бы без присмотра. С уходом Изабелы время потянулось невыносимо медленно. Элисса ни на секунду не ослабляла внимания, следя за тем, как «Подрезки» подводят Корвала к ближайшей лодке, как открывают спрятанное под парусиной оружие. Элисса едва разбирала, о чём они говорят. Кажется, Корвал интересовался, кем именно были выкованы клинки. Метательный нож давно перекочевал в ладонь. Тело подрагивало от напряжения, взывало к действию, устав от длительной неподвижности. Но внять его гласу не представлялось возможным из-за бандитов, столпившихся прямо под тем местом, где притаились они с Авелин. «Изабела уже должна была вернуться, — заволновалась Элисса. — Может, что-то пошло не так?» Стоило только подумать об этом, как за спиной предательски скрипнули доски. — Ты слышал? — послышался голос одного из бандитов. — Проверь. Быстро! — Упс, — проговорила Изабела. — Демон бы тебя побрал, девка! — шёпотом выругалась Авелин, выхватывая оружие. — Что там?! — донёсся со стороны пирса крик Канки. Элисса бросила туда быстрый взгляд и похолодела. Шестеро «Подрезков», включая главаря, наставили оружие на Корвала и его охранников. Её нож остановил бы лишь одного из них, а все оставшиеся получат убедительный довод в пользу скорейшего убийства подставившего их торговца. Судорожно мечущиеся мысли оборвал внезапный крик боли, раздавшийся с той же стороны, что и ранее окрик Молотонога. Авелин вскочила на ноги и, выставив щит, ринулась к лестнице, навстречу приближающемуся тяжёлому топоту. Элисса с Изабелой переглянулись и, не сговариваясь, навалились на ящики, ещё недавно служившие им укрытием. Те с оглушительным треском рухнули прямо на головы ничего не подозревавшим бандитам. Поднявшийся переполох помог Элиссе с Изабелой вывести из строя сразу нескольких противников. Глухой удар и донёсшиеся следом грохот и вопли возвестили о том, что Авелин ударом щита спустила с лестницы всю направлявшуюся наверх компанию. Краем глаза Элисса заметила, что на пирсе идёт ожесточённая схватка, но поспеть туда на помощь не сумела бы при всём желании. Их с Изабелой окружила толпа злых, словно демоны, гномов. Авелин, получившую преимущество первой атакой, уже теснили обратно. Метательными ножами Элисса остановила нескольких бандитов, целившихся в неё из арбалетов, но вскоре сама оказалась вовлечена в ближний бой, который с каждой секундой становился всё более неравным. — Убить всех! — прогремел со стороны пирса голос Канки. В эту самую секунду и подоспела подмога. Отряд Фернана ввалился внутрь через выбитую предводителем дверь. Следом ворвались и стражники. Большая часть «Подрезков», окружавших Элиссу с Изабелой, оттянулась к новоприбывшим противникам. Против них осталось всего трое. — Капитан! — услышала Элисса взволнованный крик Донника. Ворвавшиеся следом за «Клинками» стражники тут же поспешили на помощь Авелин. Отправив в Бездну ближайшего противника, Элисса ринулась к пирсу. Охранники Корвала были мертвы. Как и трое «Подрезков». Хвала Создателю, Корвал остался цел и невредим, как и близнецы, мокрые, словно утонувшие мыши. На пару с Левым они теснили Канки Молотонога к краю пирса. Главарь бандитов заметно хромал, оставляя за собой кровавый след, что, однако, совсем не мешало ему сражаться. Его парные клинки взметнули перед хозяином серебряный вихрь, отражавший как удары секиры, так и атаки шипастого шара на стремительной, как змея, цепи. Правому не нашлось места в этой схватке. Вместе с бойцом из своего отряда он бился с последней парой «Подрезков». Ещё один из «Клинков» привалился к ближайшей лодке, зажав ладонью рану в боку. Элисса едва успела достичь пирса, как бой почти был закончен. Корвал сумел выбить один из клинков Молотонога, и в этот момент в затылок тому с утробным чавканьем вошёл шар Левого. Один из выживших бандитов, увидев гибель главаря, бросил оружие и запросил пощады, но вместо неё получил кинжал прямо в горло. Второй попытался отыскать спасения в воде. Правый бросился за ним, но кинжал Элиссы успел догнать того первым. Эльф наградил её обиженным взглядом. Элиссе же было совсем не до глупых обид. Ещё не схлынувшее напряжение схватки смешалось с радостью победы. Оставшиеся «Клинки» вместе со стражниками добивали последних бандитов. Изабела уже преспокойно развалилась на ступенях лестницы, вальяжно закинув ногу на ногу. Неподалёку под смеющимся взглядом пиратки порозовевшая Авелин слушала Донника, торопливо и немного неуклюже прикладывающего припарку к порезу на её щеке. Элисса вспомнила о раненом у лодки и поспешила к нему, но было уже поздно. Пальцы сами собой сжались в кулак. — Он славно сражался, девонька, — раздалось за её за спиной Элисса стремительно обернулась и беззастенчиво стиснула Корвала в объятиях. — Прости, что заставила тебя пережить всё это, — тихонько шепнула она. — Да будет тебе, девонька, — добродушно усмехнулся в бороду гном, по-видимому, ничуть не опечаленный своим участием в облаве. — Вот эльфам твоим пришлось потрудиться. Давненько я в руках секиру не держал. Он ободряюще похлопал Элиссу по спине и добавил: — Молодцы! Дюже подсобили. Эти-то, — кивнул он в сторону покойных бандитов, — когда им в пятки клинков понатыкали, вон как заголосили. Спасибо, братцы, что разобрались, где мои ноги. — А мы не знали, — беззаботно заявил Левый. Услышав это, Корвал изменился в лице. Правый, к тому моменту успевший забраться обратно на пирс, оглушительно чихнул будто бы в подтверждение слов своего брата. Элисса поспешила увести разговор в другое русло, переключив внимание на груды оружия, лежавшие в лодках. Его и вправду оказалось очень много. «Подрезки» определённо рассчитывали на эту сделку, нагрузив судёнышки так, что те едва могли плыть. Здесь были огромные мечи и топоры по руке умельцам вроде Карвера или Фенриса; щиты от небольших кулачных до башенных в гномий рост величиной; в пару последним имелись полуторные и одноручные клинки; но больше всего поражало многообразие кинжалов всевозможных форм и размеров. Лезвия некоторых вились змеёй, в иных имелись специальные пустоты для яда или отверстия для иных вставок, наделяющих оружие особыми свойствами. В последней лодке обнаружилось с десяток арбалетов, правда, без подходящих к ним болтов. Всё оружие выглядело добротным, но такое большое обилие видов указывало на то, что, в большинстве своём, оно было с чужого плеча. Имелись и клинки с рунами гномьей касты кузнецов, но в гораздо меньшем количестве, чем их собратья, чьи хозяева, давно или не очень, отошли в мир иной. «Кажется, «Хартия» выгребла все свои запасы», — с удовлетворением отметила про себя Элисса, окидывая взглядом добычу, которая теперь принадлежала «Клинкам». Стражники не претендовали на бандитский груз, хотя Авелин, прежде чем увести своих стражников, намекнула Элиссе, что интендант в крепости наместника будет не прочь пополнить свои запасы. Корвала, обещавшего купить часть оружия и ещё поспрашивать на счёт сбыта среди своих знакомых торговцев, она отправила вместе с Авелин. Как и на пару расчихавшихся близнецов, кажется всё-таки простудившихся от долгого пребывания в холодной воде. Изабела ушла спустя полчаса, выбрав себе в награду один из кинжалов с широким лезвием, загнутым на конце, будто птичий клюв. Напоследок она передала записку от Варрика с просьбой заглянуть в «Висельник», как найдётся время. Сама же Элисса остаток ночи провела на складе, решая вопросы переноса оружия в Нижний город и избавления от тел. В живых из прибывших с Канки «Подрезков» никого не осталось. Их трупы сложили в освободившиеся лодки и, оттолкнув от пирса, подожгли. По возвращении в гильдию пришлось заняться назначением отрядов на выполнение контрактов, отложенных из-за минувшей облавы. До своей лачуги в Нижнем городе Элисса добралась лишь под утро, после того как Кирк обнаружил её в кабинете, клюющую носом над ворохом писем, и отправил отсыпаться. Едва перебирая ногами от усталости, Элисса добрела до дома вместе с первыми лучами солнца. Там она, не раздеваясь, рухнула на кровать и мгновенно уснула крепким сном без сновидений, а когда проснулась, не сразу сумела определить, что уже наступил вечер. Мягкий, слегка розоватый свет, сочившийся из-за оконных ставен, показался ей невыносимо ярким. Пылинки весело кружились в тонких лучиках. Этот задорный танец напомнил Элиссе о случившемся пару дней назад в «Висельнике», но вместо радости она ощутила гложущую нутро тоску. И рядом не оказалось мокрого собачьего носа, способного унять это чувство. Ещё вчера утром, по дороге к Авелин, Элисса отвела Клыка к Орте. Псу, служившему гильдмастеру «Кровавых Клинков» почти что опознавательным знаком, нельзя было принимать участие в ночной облаве, да и лишняя охрана домашним Корвала совсем не повредила. «Мне не по себе без тебя, малыш». Но для того, чтобы забрать Клыка, следовало дождаться ночи. После недавних событий Элисса зареклась соваться в Верхний город в людное время. Она даже подумывала послать Кирка вместо себя к интенданту крепости наместника, хотя в плане торговли её мастер был тот ещё переговорщик. «Десяток монет — это не столь важно, — подумала она, садясь и обхватывая себя за плечи, — только бы больше не…» Подлые мысли, старательно отвергаемые, гонимые от самой себя, против воли отчаявшегося разума метнулись к тому, чьё имя Элисса предпочла бы забыть навсегда. Себастьян Ваэль. Даже в эту минуту он не прекращал преследовать её, словно назойливый шершень. После недавней встречи в душе Элиссы вновь вспыхнула задремавшая было обида. Оскорбительные слова рассыпались колючими искрами внутри, превратив тлеющие угли в неутихающий пожар. С того самого момента, как Элисса, оттолкнув от себя Себастьяна, ринулась прочь, не в силах видеть искривлённый желчной усмешкой рот и обжигающие яростью голубые глаза, злость шла за ней по пятам. Гнев наполнял каждую мысль, едва в голове всплывали отравляющие душу обрывки недавнего разговора. «Что ему до меня и Натаниэля?!» Элисса силилась найти ответ, но не находила. Она путалась в рассуждениях, а все теории разбивались об абсурдность поведения Ваэля. Они были никем друг другу. Ни друзьями, ни даже просто хорошими знакомыми. Не поддавалось определению, какое место он занимал в её жизни, но, по сравнению с Натаниэлем, оно было совершенно незначительным. «Незначительным», — мысленно повторила Элисса, словно убеждая себя в этом. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стараясь унять пробравшиеся наружу воспоминания: неловкая попытка извиниться на привале близ Виммаркских гор; тревога, переполнявшая пронзительно-голубые глаза на фоне поблекшего неба; отчаяние и крепость сплетённых пальцев перед несущейся сломя голову ордой порождений тьмы. Сердце болезненно сжалось, и Элисса тряхнула головой, отгоняя назойливые образы. Какого демона она вообще думает о Себастьяне Ваэле?! Стоило подумать о встрече с Варриком, а ещё о том, как отправить весточку Натаниэлю, которого гном тоже упомянул в переданном сообщении, но мысли словно отказывались подчиняться. Элисса тяжело вздохнула и поплелась в комнатушку, где стояла бадья для мытья, жалея, что нельзя отрядить кого-то из близнецов отнести послание в Верхний город. Вода освежила тело и придала бодрости духу, позволив наконец отрешиться от навязчивых дум. Элисса порадовалась тому, что в последние месяцы взялась доплачивать хозяйке лачуги за своевременное пополнение бочки с водой. Только избранные жители Верхнего города могли похвастаться личным водоводом в своём доме, другие же довольствовались общим, рассчитанным на несколько улиц, а в Нижнем городе и кварталов. Выбравшись из бадьи, Элисса критически оглядела части брони, сваленные у дверного проёма, и решила заняться ими позже. Одевшись в чистые штаны и рубашку, она выудила из вороха доспехов перевязь с кинжалами, наскоро протерев те влажной тканью. Вместо нагрудника, Элисса натянула клёпаную кожаную куртку, поверх которой закрепила вышеупомянутую перевязь. Перед самым выходом, она вывела несколько строк на клочке пергамента, и, дождавшись когда высохнут чернила, сунула записку в карман, полагая, что рядом с Висельником найдётся с кем её передать. Так и случилось. Связной «Клинков», отиравшийся возле входа в таверну, прохлаждался без дела. Он клятвенно заверил Элиссу, что доставит письмо немедля. Она наградила его монетой и направилась внутрь, надеясь, что тот исполнит её поручение в кратчайшие сроки. Мысли о Себастьяне продолжали настырно лезть в голову. Приход Натаниэля должен был всё исправить. В это отчаянно хотелось верить. Возможная скорая разлука с ним, хоть и по-прежнему казалась пугающей, но уже не своей неотвратимостью. Прямо сейчас Элиссе до дрожи требовалось рядом надёжное крепкое дружеское плечо. Ей было просто необходимо урвать ещё толику тепла, пахнущего покоем и домом, вновь засмеяться от радости и улыбнуться, как в детстве, а может, даже снова испечь демонов яблочный пирог до того момента, как Натаниэль покинет её, и она снова увязнет в трясине одиночества. «Напрасно я так боюсь того, что он уйдёт, — говорила она себе, поднимаясь по лестнице. — Наша встреча спустя столько лет была так удивительна… Новой просто не может не случиться!» «Где продолжился ваш вчерашний танец?» — внезапно вспомнились переполненные ядом слова Ваэля. «Может, так мне и следует поступить?! — со злостью подумала Элисса. — Может, тогда он наконец исчезнет из моей жизни?!» Она замерла, стиснув пальцами перила, ошеломлённая этой случайной мыслью. А может, и не случайной? Для кого ей себя беречь? Уж точно не для будущего лорда-мужа. Изабела неустанно намекала, что давно уже стоит отпустить себя. Возможно, пришла пора? Собственная решимость заставила вздрогнуть. Пробежавшая мимо вверх по ступеням разносчица с заставленным тарелками тяжёлым подносом, одарила её любопытным взглядом. Элисса глубоко вздохнула, вспоминая, зачем она здесь, и двинулась дальше. Варрик и так уже заждался её визита. Разносчица, как оказалось, направлялась именно к Тетрасу. Она шмыгнула за дверь его апартаментов как раз, когда Элисса достигла второго этажа. По всей видимости, момент для посещения выпал неудачный — Варрик собирался ужинать. Элисса остановилась перед приоткрытой дверью, раздумывая, не поступить ли и ей так же, в особенности с учётом того, что последний раз она ела ещё вчера. — Входи, Волчонок. Приглашение не оставило ей выбора. Ничуть не удивившись прозорливости Варрика, основанной на наблюдательности, а также глазах и ушах во всех закоулках Киркволла и его окрестностей, Элисса толкнула дверь. Гном действительно ужинал, уже приступив к одному из блюд. — Садись, — кивнул он на свободные стулья. — Присоединишься? — С большим удовольствием, — не покривив душой, сказала Элисса. — Здравствуй, Варрик. Она опустилась на ближний к нему стул. Разносчица с расторопностью поставила перед ней тарелку, прибор и кубок, который тотчас наполнила вином из высокого глиняного кувшина. — Благодарю тебя, Бетти. Варрик положил на пустой поднос серебряную монету. Разносчица подмигнула ему и выскользнула за дверь. Элисса же принялась изучать стоящие на столе блюда. — Смелее, Волчонок, — подбодрил её Варрик. — Кто из нас в одиночку расправился с целой армией неистовых и злобных разбойников? Что тебе какой-то кусок мяса. — Подобная история больше подошла бы Хоуку, — усмехнулась Элисса, беря с одной из тарелок ломоть хлеба. — Тебе хорошо известно, что я сражалась не в одиночку. — Я-то знаю, а вот другим знать необязательно, — ухмыльнулся Тетрас. — Кстати, где наш любезный Страж? Я просил прийти и его. — Должен скоро появиться. Я отправила ему записку. — Тогда подождём. А пока выпьем за прославленных Серых Стражей, которые всегда приходят на выручку. Они пригубили кубки, а после с аппетитом принялись за еду. Варрик ещё дважды произносил тосты. Один звучал как: «За врагов, которые делают жизнь интересной», другой же, показавшийся Элиссе немного двусмысленным: «За друзей, что не перестают удивлять». — Как там твой парень? Всё точит на меня зуб? — поинтересовался Варрик, подливая в бокалы ещё вина. «Парень? — удивилась про себя Элисса. — Наверное, он имеет ввиду Фернана». — Ночная облава должна была погасить его недовольство, — после небольшой паузы, сказала она. — Кстати, спасибо, Варрик. Без сведений, которые ты предоставил, нам не удалось бы так легко разобраться с «Подрезками». — Всегда пожалуйста, — ухмыльнулся тот. — Наступать на больную мозоль «Хартии» — одно из моих излюбленных развлечений. Со стороны лестницы вдруг послышался знакомый лай. Не помня себя от радости, Элисса вскочила со стула, а через мгновение её лицо уже облизывал мокрый собачий язык. — Привет, малыш, — рассмеялась она, пытаясь обнять скулящего и вертящегося волчком мабари, — я тоже скучала. Следом за Клыком в распахнутой настежь двери возник Натаниэль. — А по мне здесь кто-нибудь скучал? — с улыбкой поинтересовался он. — Нат, — воскликнула Элисса, — спасибо тебе, что забрал его! — Не могу утверждать, что скучал, но рад твоему визиту, Страж, — хмыкнул Варрик. — Наконец-то можно перейти к делу. Элисса наскоро успокоила пса, занявшего место подле её ног, и села обратно, приготовившись слушать. Натаниэль опустился на стул рядом с ней. — У Корвала и остальных тоже всё хорошо, — тихонько проговорил он. Элисса взглянула на него с благодарностью. Стоило только Натаниэлю оказаться рядом, как ощущение тепла снова вернулось к ней, будто и не покидало вовсе. Его забота была сродни согревающему в зимние месяцы очагу. Родному, знакомому, своему. — Спасибо, — шепнула она в ответ. — Итак, — начал Варрик, — не могли бы вы, друзья, помочь мне в одном дельце, так сказать, деликатного свойства. — Он зачем-то подмигнул Элиссе. — Наш драгоценный капитан доблестной стражи Киркволла встряла в передрягу, из которой, по всей видимости, самостоятельно выбраться уже не сможет. — Что с Авелин, Варрик? — с тревогой спросила Элисса. — Ужасная вещь. Она влюбилась. — Что? Не веря своим ушам, она оглянулась на Натаниэля. Тот, посмеиваясь, пожал плечами. — Да, друзья мои, как ни прискорбно, — подтвердил Варрик. — Так вот, кроме нас с вами, некому помочь этой несчастной выпутаться из трясины, в которую она угодила, — он горестно вздохнул. — Даже Хоук не взялся за это дело. Элиссе стало казаться, что Варрик её дурачит. Она поднялась, отодвигая стул. Клык завозился, выбираясь из-под стола. — Я думала, что ты позвал нас ради чего-то важного, Варрик… — Сядь, Волчонок, — гном неожиданно посерьёзнел, — дело и вправду важное. — Давай просто выслушаем его, — предложил Натаниэль. — Как я понял, Авелин — твоя подруга. Клык заскулил, наклонив голову, не понимая, идут они куда-то или ещё нет. — Хорошо, — согласилась Элисса, занимая прежнее место, — рассказывай дальше, Варрик. Только, прошу, прямо. Без издёвок и выкрутасов. — Это будет не так интересно, но пусть, — согласился тот. — В двух словах, Авелин влюблена в одного из своих стражников… — Донника, — закончила за него Элисса. — Именно, — заулыбался Варрик. — Но признаться в своих чувствах не может и потому попросила Хоука помочь ей. — Хоука? — не поверила Элисса. — Не представляю, чем она думала, — вздохнул Варрик. — И почему не обратилась, к примеру, ко мне? Но из этой затеи ничего не вышло. — Думаю, Гаррет не стал и пытаться, — фыркнула она. По кислому выражению Варрика Элисса поняла, что так оно и было. — Что же требуется от нас? — полюбопытствовал Натаниэль. — Хороший вопрос, Страж. Есть у меня одна идейка, — Варрик хитро прищурился. — Дозор. — Дозор? — переспросила Элисса. — Точнее лже-дозор, — Варрик вновь заухмылялся. — Я выяснил расписание патрулей на Рваном берегу. Авелин и Донник меняют предыдущую пару стражников в два часа пополудни. Ты же знаешь, — обратился он к Элиссе, — наш бравый капитан никогда не отлынивает от обязанностей. Никаких поблажек самой себе и всё такое. Так вот, — продолжил он, — рядом с одной из ключевых точек их маршрута мы подготовим всё для романтического свидания: вино, сыр, сладости, фрукты, покрывала, — взялся перечислять гном. — Вы же, друзья мои, заманите туда нашу сладкую парочку криками о помощи. — Зачем эти сложности, Варрик? — спросила Элисса. — Почему бы просто не устроить им встречу в Висельнике. — Я пытался, — вздохнул гном. — Но храбрость капитана развеялась как дым, стоило ей завидеть объект своего обожания вне рабочей обстановки. — А что, если и в этот раз храбрость капитана не будет на высоте? — с усмешкой поинтересовался Натаниэль. — Тогда придётся нам проявить её за неё. — Может, дать им самим со всем разобраться? — проговорила Элисса, вспоминая, как Донник хлопотал над Авелин на складе вчерашней ночью. — Боюсь, они так и будут ходить вокруг да около, — покачал головой Варрик. — И в Киркволле станет на двух несчастливых людей больше. Так что завтра в полдень встречаемся здесь же, друзья мои. Если, конечно, вы согласны. — Хорошо, — неуверенно кивнула Элисса. — Страж? — Согласен, — подтвердил Натаниэль. — Тогда предлагаю отпраздновать грядущий успех нашего мероприятия, — поднял бокал Варрик. — Праздновать будем, когда этот успех произойдёт, — возразила Элисса, вставая со стула. — Мне пора возвращаться к делам. До завтра, Варрик, и спасибо за ужин. Она солгала лишь самую малость. Кирк прямо выразился, чтобы она не появлялась в гильдии раньше завтрашнего утра, но вина ей совершенно точно было достаточно. В голове и так немного шумело, несмотря на съеденную еду. — Порой ты бываешь излишне серьёзна, Волчонок, — хмыкнул Варрик. — Ну что ж, бывай. Составишь компанию, Страж? — Благодарю за предложение, но вынужден отказаться, — покачал головой Натаниэль. — Вместо себя могу предложить Огрена. Он как раз должен был проспаться к этому времени. — Не мне с ним тягаться, — фыркнул Варрик. — В таком случае бывай и ты, Страж. — До встречи. Клык громко гавкнул, привлекая внимание. Варрик расхохотался: — Прощай и ты, друг. Береги свою хозяйку. Удовлетворённый мабари с готовностью выбежал на лестницу. Элисса и Натаниэль вышли следом. — Это было неожиданно, — произнёс Натаниэль, когда они отошли от двери на пару шагов. — Да уж, — нервно усмехнулась Элисса, остановившись. — Лисс, — на его лице не осталось и следа от недавней улыбки, — у тебя ещё есть дела на этот вечер? Нам нужно поговорить. Его пальцы осторожно коснулись её раскрытой ладони и легонько сжали. Не требовательно, скорее просяще. Сердце Элиссы забилось быстрее. Ей вновь стало не по себе. Всё внутри напряглось, будто в предчувствии чего-то. Она не могла разобраться, волнует её это или страшит. — Да… То есть, нет. Конечно, мы можем поговорить. Здесь? Или… — Я предпочёл бы менее людное место. — Тогда… — Может, у тебя дома? Он вроде недалеко. — Да, хорошо. Элисса и сама собиралась предложить этот вариант. В гильдию сейчас идти не хотелось. Да и тема будущего разговора, судя по всему, не предназначалась для чужих ушей. О том, что крылось за этим «нужно поговорить», она предпочла не думать. — Идём, — решительно проговорила она. Молчание сопровождало их всю дорогу. Лишь Клык беззаботно и весело наматывал круги вокруг и поднимал лапами пыль. Натаниэль же был хмур и задумчив. Его словно что-то тяготило. На протяжении пути он ни разу не взглянул в сторону Элиссы, будто отчего-то боялся смотреть на неё. Она не стала расспрашивать, лишь ускорила шаг, надеясь, что это пройдёт, как только они перешагнут порог её дома. За время, что они провели в Висельнике, закат уже успел отгореть на небосводе, уступив место густому чернильному сумраку. Светильники, которых стараниями Авелин с некоторых пор в Нижнем городе стало побольше, ещё не зажгли, ожидая более позднего часа, а может, оправдывая жадность неуместным расточительством. Но пока ещё, хоть и с трудом, можно было обойтись без их тусклого света. Правда, в замочную скважину Элисса попала лишь со второго раза. Клык по-хозяйски первым вбежал в дом и тут же принялся обнюхивать углы. — Проходи, пожалуйста, — пробормотала Элисса запоздалое приглашение, так как Натаниэль почти сразу же шагнул за ней внутрь. — Как видишь, у меня тут совсем не хоромы. — После Глубинных Троп и Клоака покажется дворцом, а здесь вполне уютно. Она скептически оглядела своё более чем скромное жилище: стол с двумя табуретками у окна; кровать почти напротив входа; платяной шкаф и сундук, рядом с которым любил устраиваться Клык. В комнате было темно. Гораздо темнее, чем на улице. Элисса поспешно прошла дальше к столу, чтобы зажечь свечи. — Выпьешь что-нибудь? — спросила она, покончив с этим занятием. — Только, наверное, не смогу предложить тебе ничего кроме воды. От пока ещё слабого пламени, колышущегося от проникающего сквозь незримые щели ветра, на стенах заплясали уродливые тени. — Лисс, я пришёл не за этим, — проговорил Натаниэль за её спиной. — Я должен тебе кое-что сказать. — Могу я сперва спросить кое-что? — Элисса повернулась, чтобы увидеть его лицо. — Ты отослал Делайлу обратно в Ферелден. Почему? Когда-то Натаниэль причинил ей боль. Боль ещё более мучительную от непонимания и неизвестности. Элиссе требовался ответ, которого она всё ещё не получила. По детской небрежности она задела чувства Натаниэля, но ответный удар лучшего друга, которого она любила и боготворила, как старшего брата, оказался слишком жесток. — Лисс… — По собственному желанию она бы не уехала. Стоит вспомнить хотя бы наш первый и последний после стольких лет разговор, — Элисса невесело усмехнулась. — Так ответь, почему? Натаниэль вздрогнул и устремил на неё пристальный взгляд, будто вопрос стал для него пощёчиной. — Я узнал, что она сделала… Про твои письма и… Делайла сказала ему? Или он сам узнал? Но сейчас не это было важно. — Скажи мне, Натаниэль, — произнесла Элисса, обхватывая себя за плечи и отворачиваясь к окну, — если бы… Если бы ты получил их тогда, то вернулся бы? Сейчас ей казалось, что именно это всему виной. Что не утаи Делайла эти проклятые письма, всё было бы иначе. Не пролилась бы кровь. Не победила бы жестокость. Не случилось бы того, что случилось. — В тот же миг. Дрожь пробежала по телу от его близости, от взгляда, которым он посмотрел на неё, когда развернул к себе. — В тот же миг, Лисс, — повторил Натаниэль. — Чтобы не допустить самой ужасной ошибки в своей жизни. В нашей жизни… Он бережно провёл ладонью по её волосам, очертил тыльной стороной контур подбородка, коснулся тёплыми пальцами щеки. — Я должен сказать тебе, — произнёс Натаниэль. — Кровь Андрасте! Но как же это непросто… — Ты уже говорил… однажды. — Я говорил, что люблю тебя, — с непонятной горечью произнёс он, — говорил, что хочу провести с тобой жизнь, но она уже не принадлежит мне, и… Так вот в чём была причина страдания, переполнявшего каждое его слово. Натаниэль терзался не только чувством вины, но и тем же страхом, что и она. Элиссой владело то же чувство, но гораздо сильнее ей нужно было почувствовать, что она кому-то нужна. Нужна по-настоящему. Без недомолвок, борьбы с самими собой и взаимных ударов. Она чудовищно устала от одиночества. От тяжести на своих плечах. Натаниэль же мог прогнать это гнетущее ощущение, пусть на короткое время, но наполнить жизнь чем-то светлым, что ему так хорошо удавалось во все последние дни, проведённые ими вместе. — Сейчас ты здесь. — Лисс, — выдохнул он, — я… — Поцелуй меня, — неожиданно для себя прошептала Элисса. С тихим стоном Натаниэль впился в её губы. Элисса обняла его за шею, отвечая робко и неуверенно. Её колотило. Душа, измученная страданиями и одиночеством, стремилась к нему, как росток тянется к солнечному свету. Но тело, скованное неведомым испугом, отвергало это желание. По дощатому полу заскребли когти. Клык сунулся к ним, с любопытством втягивая носом воздух, желая проверить, всё ли в порядке с его хозяйкой. — Не сейчас, Клык, — прошептал Натаниэль, прерывая поцелуй лишь затем, чтобы коснуться губами её шеи и вызвать мурашки, побежавшие по спине. — Уйди. Пёс обиженно засопел и, цокая когтями, поплёлся обратно на место. — Лисс, — горячий шёпот обжёг её ухо, — скажи мне… ты хочешь… — Д-да, — запинаясь и дрожа всем телом, пролепетала Элисса, — наверное… У меня никогда не было… Натаниэль оборвал фразу новым поцелуем. Его руки притянули её ближе, заставив исчезнуть малейшее расстояние, между ними. — Доверься мне. Согреваясь в этой нежности, в надежде, что, казалось, переполняет сердце, она решилась, простив ему и давнее бегство, и непомерную гордость, и даже жестокость. Элисса простила свои непонимание и слёзы. Ради того, что могло начаться здесь, в этой комнате, родиться из потерь, общего горя и одиночества. Не прерывая поцелуй, Натаниэль отстегнул перевязь с оружием и освободил Элиссу от куртки, оставив в тонкой рубашке. Лишившись тепла, Элисса содрогнулась, крепче прижимаясь к нему в стремлении согреться и телом, и исстрадавшейся душой. Следом за курткой на пол упал его дублет. Натаниэль не прекращал целовать Элиссу ни на секунду, будто бы опасаясь, что она передумает, оттолкнёт. Почему-то именно в это мгновение ей вспомнились Себастьян и тот проклятый поцелуй на пороге её дома. Те беззастенчивые прикосновения губ и языка, жадные и голодные, доводящие до безумия, заставляющие желать большего своим неистовством, наплевав на весь мир вокруг. Элисса испуганно вцепилась в ворот рубашки Натаниэля, с отчаянием углубив поцелуй, надеясь затеряться в нём, чтобы изжить из головы навязчивые образы. Натаниэль будто услышал её мольбу. Его ласки из осторожных стали настойчивыми. Элисса утопала в них, пряталась от воспоминаний, и в какой-то момент ей это удалось. Жар целиком окутал её тело, сосредоточившись между ног. Натаниэль вдруг потянул вверх края её рубашки. Элисса подчинилась, но стоило ему отстраниться, стоило остановить неиссякаемый поток поцелуев, как страх мгновенно завладел ей вновь, принуждая опустить взгляд и прикрыть руками обнажённую грудь. — Не бойся, — тихо проговорил он, — ты прекрасна. Он привлёк её к себе, целуя висок, шею, затем плечо. Его ладони огладили спину, сомкнувшись на талии, и Элисса сама разжала руки, обнимая его в ответ. Лавина трепетных поцелуев и прикосновений вновь накрыла её с головой. А когда губы Натаниэля коснулись её затвердевшего соска, она не сдержавшись застонала. Не осталось ни единой мысли, только лишь стремление стать ближе к тому, кто дарил ей это наслаждение. Его рубашка тоже полетела к ногам, открывая взору усеянную шрамами кожу — память от колотых и резаных ран, когтей и зубов. Не удержавшись, она провела по некоторым ладонью, задержавшись на большом розоватом неровном пятне — следу от ожога магической сферы, свидетельству чувств и отваги, проявленной в том жестоком бою на Глубинных Тропах. Натаниэль накрыл её руку своей, почти гипнотизируя взглядом, наполненным нежностью, но вместе с ней там таилось и что-то хищное, пугающее своей страстью и силой. — Я люблю тебя, — хрипло проговорил он, и Элисса посчитала, что этого признания хватит на них обоих. Способна ли она полюбить его? Можно ли не полюбить мужчину, который знает тебя как себя, который угадывает твои желания, который без раздумий променяет свою жизнь на твою, чьи ласки туманят разум и заставляют тело хотеть продолжения? В этот раз она первой возобновила их поцелуй. Натаниэль стиснул её в объятиях, чуть приподняв над полом. Три шага потребовались ему, чтобы достичь кровати. Элисса опомнилась, только когда перед глазами мелькнул потолок, озарённый трепещущими отсветами свечного пламени. Мелькнул и исчез, когда она закрыв глаза, застонала от новой порции удовольствия. Ей чудилось, что она покрылась поцелуями Натаниэля, словно бронёй. Чувствуя его губы на шее, ключицах, груди и животе, она едва заметила, как быстро он расправился со шнуровкой на её штанах, стянув их вместе с бельём и сапогами, а когда осознала, что за этим последует, словно сжалась, боясь и желая продолжения, но, к своему удивлению, вновь ощутила ласковые прикосновения на лодыжках. Натаниэль приподнял её ногу и, осыпая лёгкими поцелуями, двинулся вниз. Ощутив горячее дыхание на своих бёдрах, Элисса в испуге свела колени. Губы Натаниэля переместились выше, обжигая кожу на животе, сомкнулись на соске, то аккуратно прихватывая его, то обводя контур. Элисса застонала, прогибаясь в спине. Рука Натаниэля скользнула ей под поясницу, обнимая и заставляя выгнуться сильнее, стискивая пальцами его плечи. Очертив изгиб талии, его рука переместилась на внутреннюю сторону бедра, неспешно, но настойчиво поднимаясь вверх. Едва ощутимое касание выше заставило Элиссу вновь сжать колени. — Тшш… — прошептал Натаниэль в её губы, тут же накрывая их поцелуем. Элисса зарылась пальцами в его волосы, притягивая к себе, не позволяя прервать поцелуй. Его рука вновь оказалась между её бёдер, аккуратно касаясь, скользя вверх-вниз — едва ощутимо. С губ Элиссы сорвался ещё один стон, потонувший в поцелуе. Натаниэль вдруг отстранился. Элисса испуганно распахнула глаза, но увидев его, замерла, оказавшись как на ладони под взглядом, которым он будто бы хотел навечно запечатлеть её образ в своей памяти. — Моя, — выдохнул он, нависая над ней. Его губы прочертили дорожку от мочки правого уха к ложбинке между грудей, спустились к пупку и двинулись дальше. Элисса вжалась в кровать, комкая пальцами простынь. Ладони Натаниэля легли на её бёдра, поглаживая и успокаивая. А когда его язык, коснулся её там, где она не могла и помыслить, она вскрикнула от остроты ощущений, стыда и тягучего наслаждения, скручивающегося крепким тугим узлом внизу живота. Исступление казалось ей бесконечным. Она не могла думать ни о чём, кроме водоворота переполнявших её ощущений, теряя голову от каждого прикосновения. — Лисс… Последующий поцелуй, внезапный и жаркий, сбил её с толку. Тяжесть внизу живота стала совсем нестерпимой. А потом пришла боль. Элисса охнула от обиды и досады, вцепившись в плечи того, кто её причинил. — Прости меня за это, — прошептал Натаниэль, касаясь губами её щеки. Он остановился, словно давая Элиссе свыкнуться с этим чувством. Лишь его губы продолжали оставлять на коже невесомые поцелуи, извиняясь и утешая. Через мгновение он снова двинулся вперёд, осторожно, замирая каждый раз, когда с её губ срывался стон боли. Элиссе казалось, что она никогда не кончится. Слёзы брызнули из глаз, когда Натаниэль медленно двинулся назад. Элисса всхлипнула и напряглась, желая лишь одного — прекратить эту пытку. — Т-ш-ш, это скоро пройдёт. Он не солгал. Затаившееся на время удовольствие вскоре вновь напомнило о себе. Но боль пропускала через свою завесу лишь жалкие отголоски, слабые и едва различимые. Тени на потолке устроили безумную пляску, подстёгиваемые колышущимся светом свечей, ослепляющим сквозь пелену влаги в глазах. Элисса жмурилась, стараясь сморгнуть её, урывками следя за их танцем, таким же болезненно-упоительным, как и тот, что творился сейчас на постели. Натаниэль уже не сдерживался, двигаясь резче, быстрее. Каждое его движение заставляло Элиссу стонать всё громче, теряя рассудок то ли от боли, то ли от того, что скрывалось за ней, заставляя стремиться навстречу, цепляться за плечи, не позволяя отстраниться. Не позволяя останавливаться. — Моя… ты моя… — шептал он, покрывая поцелуями её шею. Движения стали ещё отрывистее, грубее. И вдруг прекратились. Натаниэль со стоном толкнулся внутри неё и замер, обжигая кожу своим тяжёлым дыханием. Элиссе тоже не хватало воздуха. Как рыба, выброшенная на берег, она хватала его, глоток за глотком, пересохшими губами. Истерзанное и обманутое тело болело и ныло. Она запрокинула голову и закрыла глаза, пытаясь отдышаться, но поцелуй, лёгкий и благодарный, вырвал её из забытья, вынуждая очнуться. — Я не верю, что это происходит наяву, — проговорил Натаниэль. Элисса почувствовала, что он улыбается. Наверное, требовалось сказать что-то, но слов не было. Не было ничего, кроме разочарования и апатии. А когда Натаниэль отстранился и, шумно выдохнув, лёг рядом с ней, вернулись смущение и стыд. Лихорадка возбуждения схлынула, оставив опустошённость и саднящую боль. Стало противно: от себя самой; от холодной испарины, покрывающей кожу; от ощущения мужского семени между ног; от липкой крови на внутренней стороне бёдер. Демонова кровь была повсюду — на их телах и на казавшихся грязно-жёлтыми в свете свечей простынях. Элиссе захотелось спрятаться. Убежать от этого жуткого видения и того, кому она отдалась первый раз в своей жизни. — Прости, — отрывисто бросила она, резко поднимаясь с постели, — мне надо… Закончить фразу она не смогла и опрометью бросилась в каморку с кадкой для мытья, подхватив по пути с пола рубашку. Оказавшись в крохотной комнатушке, Элисса, пошатываясь, приблизилась к полупустой бочке с водой и, будто разом лишившись всех сил, схватилась за неё обеими руками. Из глаз полились слёзы. Они душили Элиссу, лишая возможности вдохнуть. В попытке остановить их она несколько раз плеснула себе в лицо водой, но приступ беззвучных рыданий следовал за приступом. «Что со мной?!» В отчаянном порыве погасить их Элисса собрала последнюю волю и, неуклюже перекинув ногу через край бочки, залезла в неё. Это отрезвило. Через минуту-другую, перестав охать, она смогла прийти в чувство и даже смыть с себя следы недавней близости. Выкарабкавшись из бочки, Элисса обнаружила, что рубашка, которую она схватила, убегая, принадлежала Натаниэлю. Вид собственного обнажённого тела сейчас отчего-то отталкивал. Когда она с трудом натянула рубашку, спрятав под ней хоть часть своей мокрой от воды кожи, ей стало немного легче. А вот возвращение в комнату превратилось в почти непреодолимое испытание. Не дойдя пары шагов до дверного проёма, Элисса обессиленно замерла. Клык тут же вскочил с подстилки и потрусил к ней, виляя задом. Сидевший на кровати Натаниэль, одетый по пояс, поднял на неё полный тревоги взгляд. Элисса постаралась улыбнуться, но ничего не вышло. Вернулась дрожь, и подкосились ноги. Она бы упала, если бы Натаниэль вовремя не бросился к ней и не подхватил. Не говоря ни слова, он бережно поднял её и отнёс на кровать. Элисса успела заметить, что он успел застелить её покрывалом. Окровавленные простыни мерзким комком валялись на полу возле одной из деревянных ножек. — Лисс, я… — пробормотал он, устраивая её удобнее. — Прости. — Всё хорошо, — солгала она. Было неясно, поверил Натаниэль или нет в её неуклюжую ложь. Он молча поцеловал Элиссу в лоб и, обойдя кровать, прилёг рядом, с осторожностью обняв за плечи. От его объятий стало спокойнее, но лишь чуть-чуть. Где-то внутри, в глубине, клубком свивалось тягостное ощущение чего-то нехорошего, похожего на предчувствие грядущей беды. И от этого хотелось выть раненой волчицей. Клык, положив большую лобастую голову на постель рядом с ней, шумно выдохнул и заскулил. — Всё хорошо, — как заклинание повторила она, обращаясь то ли к мабари, то ли к самой себе. — Поспи, Лисс, а мы постережём твой сон. Элисса послушно закрыла глаза.***
Ночь была чудесной. В преддверии лета воздух был свеж и душист. Даже рыбная вонь из Порта не могла перебить ароматы цветущих деревьев и пёстрого разноцветия насаженного вдоль подоконников домовитых хозяек. Тёплый ветер ласково касался лица и волос, а идущая на убыль луна серебрила камни мостовой, смешиваясь с мягким свечением масляных фонарей. Такую ночь надо проводить с женщиной. Желательно с любимой. Донник мог позволить себе не спешить и вдоволь насладиться ночным покоем улиц, по обыкновению шумных даже в вечерние часы. Его дежурство начиналось лишь во второй половине следующего дня, так что он вполне мог позволить себе спать почти до полудня. Да и с некоторых пор районы Киркволла стали относительно безопасными, что, несомненно, являлось заслугой «Кровавых Клинков», Хоука и, конечно же, капитана Валлен. — Авелин, — с нежностью прошептал Донник. Сейчас он мог не бояться произнести её имя, сейчас мог позволить своим мыслям завести себя далеко, в несбыточные мечты, представить, что он любим женщиной, невероятной силы и красоты. Женщиной, вызывающей восхищение одной лишь своей стойкостью и порядочностью. «И россыпью рыжих веснушек на носу». Донник заулыбался, но в то же мгновение погрустнел. Как и многое в его жизни, эта мечта оставалась всего лишь фантазией очарованного сердца. Помыслить о том, что Авелин могла бы когда-нибудь обратить на него внимание, было смехотворно. Смелая, умная, решительная, прекрасная, справедливая, прирождённый лидер… Список её достоинств можно было бы перечислять бесконечно. Вместе с ней в Киркволл прибыло что-то настоящее, правильное. Авелин зажгла огонь стремления стать лучше и с честью нести свою службу не только в сердце Донника, но и во многих других. С её главенством стража стала организованнее и сплочённее, радея за общее дело — мир и безопасность жителей, доверивших страже свои жизни. Могла ли такая женщина, как Авелин, полюбить простого стражника? Конечно нет. Порой Доннику казалось, что иногда она смотрит на него как-то по-особенному, но каждый такой раз он убеждал себя в тщетности своих надежд. Громкий собачий лай неожиданно нарушил его единение с потаёнными мыслями. Топот мощных лап разметал серебристо-сумрачную тишь, взвихрив пыль, убаюканную пустынностью улиц. — Клык? — с удивлением проговорил Донник, глядя на остановившегося перед ним здоровенного мабари, задорно высунувшего язык. Из переулка, поджидающего впереди, показалась его хозяйка. Донник хотел было приветливо улыбнуться, но вместо этого нахмурился, как только та вышла из тени на свет. — Здравствуй, Донник. Выглядела Волчонок неважно. Похоже, она была больна или ранена. Для некоторых стражников вчерашняя облава тоже не прошла бесследно. «Возможно, и она пострадала тогда». — Хорошая нынче ночь, Волчонок, — попытался он хоть как-то подбодрить её. — Только наверняка бродить по городу тебе ещё рановато. — Я в порядке. — Не похоже. — Всё хорошо, — отрезала она. Донник слегка растерялся от её резкого тона. Правда, казалось, что убеждает она больше себя, чем его. Но кто он был такой, чтобы навязывать заботу той, кто так яростно отрицает её необходимость. Упрямства в Волчонке было едва ли не больше, чем смелости и стремления помогать другим. — Как скажешь. Увидимся. Он ещё раз потрепал Клыка на прощание и пошёл вперёд, не собираясь более задерживаться. Мать, должно быть, до сих пор не сомкнула глаз, ожидая его со службы. — Донник, — донеслось вдруг ему в спину. — Да? — он с удивлением обернулся. «Кровь Андрасте! Сейчас извиняться примется!» Хуже всего Донник чувствовал себя, когда кто-либо приносил ему извинения. Особенно если это была женщина. — Тебе нравится Авелин? Вопрос не просто застал его в расплох. В единый миг он лишил лёгкие воздуха, сердце — ударов, а ноги — твёрдой опоры. — Если она тебе нравится, то иди к ней прямо сейчас, — вновь проговорила Волчонок, — потому что ты дорог ей, как никто другой. Не дожидаясь его ответа, она отвернулась и медленно побрела прочь, оставив Донника стоять точно валун посреди горной дороги, ошеломлённого и забывшего как дышать, но счастливого как никогда в жизни.