Iron Maiden

Старк пропустила вдох, запнувшись на полуслове, когда на суфлере увидела имя Пеппера. Даже злиться не было сил, захотелось вдруг оказаться где-нибудь в уединении, подальше от всего этого шума, от зала, от сотен лиц, обращенных к ней. — В общем, дерзайте! — собравшись с мыслями, оставила она на прощание напутствие и поспешила скрыться за кулисами.

***

Тони сидела в полутемной, лишь слегка подсвеченной гостиной — только это и помогало успокоиться. Не возня в мастерской, не полеты — только ждать, обмирая внутри, не зная, как начать этот выворачивающий наизнанку разговор. Да, вот так, оказывается, тоже может быть: женщина, которой, казалось, не страшен ни бог, ни черт, боится поговорить со своим мужчиной… о важном. О нужном. О чем давно пора. Тишину гостиной Башни нарушила Пятница, сообщившая, что Верджил вернулся. Старк пыталась вести себя, как ни в чем не бывало, но выходило паршиво и, устав от этого фарса, она-таки решилась. Как только она начала свою речь, Поттс почти сразу отстранился и застыл, поняв, к чему она ведет. Выслушав ее, он почувствовал, что его словно придавило тяжеленной плитой — осознанием конца. Серо-голубые глаза Верджила смотрели холодно. — Только вот с чего ты решила, что разбежаться — это будет благом для меня? Ты приняла это решение… Как, мне интересно? Легко? За нас двоих. Тони… — Пеп… — перебила она его. — Я хочу, чтобы ты понял меня, понял правильно. Мы лажаем раз за разом, я не могу  позволить себе… Я слишком люблю тебя, — Тони закусила губу и нервно прошлась по кухне, но, услышав его ответ, замерла на месте. — Мы же оба понимаем, что это не так. Зачем ты сейчас-то лжешь? — устало спросил Верджил. — Пеппер? — в одном слове Тони заключалось слишком много невысказанных вопросов и все ее смятение. — Да, я верю, что ты ко мне привязана, я тебе полезен, нужен, что тебе комфортно со мной — мы, в конце концов, слишком давно знакомы и успели хорошо изучить друг друга, но… любовь? Не говори мне этого, ты сама не знаешь, как это звучит. Тони, на удивление, молчит, дыша через раз, чувствуя, как горло сдавила стальной рукой паника. — Это, может быть, было бы так, если бы ты умела, — Пеппер сглотнул и повторил с непередаваемой горечью в голосе: — Ты… — он выдохнул, прикрыв глаза, — ты не умеешь любить, Тони. Не способна. Никого, кроме себя. — Ты же сам говорил, что у меня есть сердце… — глухо отозвалась она. — А как это связано? — пожал плечами Поттс. — В любом случае, как скажешь. За вещами я пришлю, а дела передам в течение двух дней. Когда он уходит, Тони снова остается одна. — Пятница, — ее голос прозвучал надтреснуто. — Погаси свет. — В кухне? — Везде. Сверкающий маяк чистой энергии в этот вечер не горит огнями.