— У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты. © Чак Паланик / «Колыбельная»
Ночь, проведенная с Хисокой, показалась Гирике прекрасной, даже волшебной. Никогда прежде она не чувствовала себя так хорошо, исключая неприятную боль там, где ранее ничего не болело. То нежные, то страстные поцелуи буквально заставляли кожу покрываться мурашками, это сводило с ума, все произошедшее за день забылось, словно страшный сон. Казалось, будто ранее не было счастливее моментов, но почему столько радости от чего-то обыденного? Та близость, что вспыхнула яркой искрой, разве не нечто обычное, что возникает между людьми? И даже не важно, есть чувства к твоему избраннику или нет. Но ночью произошло что-то особенное для Гирики, для Хисоки, они получили то, что так хотели. Правда, Гирика не стала бы скрывать своих чувств, возможно, из-за своей неопытности в амурных делах, но она бы хотела донести до Хисоки, что чувства, испытываемые ею к нему, настоящие. Это уже сложно стало называть простой симпатией и влюбленностью; это привязанность, граничащая с болезненной любовью или даже банальной страстью. Вот только, хороший и правильный ли партнер попался столь наивной девушке, еще толком не узнавшей жизнь и всех ее сложностей, которые ждут в будущем? А ведь трудности уже поджидают за поворотом. Сколько времени все длилось? Кажется, они сами потеряли счет времени, наслаждаясь друг другом. На обоих все еще не прошли красные следы, как только их закрывать-то теперь. Да и больно было поначалу, но от этого удалось отвлечься, ибо Хисока умеет привлекать внимание. Его прикосновения нельзя было назвать мягкими, едва чувствующимися, скорее жесткими, сильными, он словно хотел подчинить Гирику себе, хотя она уже и душой, и телом принадлежала ему, желала только его. И ей было больно от грубых касаний, но ее реакция, — тихие стоны, в которых слышалось произношение имени Фокусника, мычание, — забавляла, возбуждала. Он ликовал от того, что наконец мог сделать со столь желанным телом, желанной девушкой все то, о чем видел сны и долго не мог успокоиться, из-за чего иногда приходилось избегать общества Гирики, все или почти все. Выйдя за рамки, больше ничего подобного никогда не повториться, Сирена не позволит взять себя за руку, провести рукой по волосам, сказать ей что-нибудь и всего лишь посмотреть в ее сторону. Гордая Сирена. Его Сирена. Но вернемся к настоящему времени. Гирика проснулась, как оказалось, первая, ощутив на себе тяжесть где-то в районе талии. Приподнявшись на локте, хмыкнула и недовольно нахмурилась, увидев руку Хисоки, которую тот бесцеремонно закинул на девушку. И не собираясь церемониться с этим шутом, она, делая вид, будто брезгует, скидывает с себя мешающую конечность и садится, потягиваясь. Улыбка появляется на ее лице при воспоминании о прошедшей ночи, но еще и румянец. И правда, от таких воспоминаний Гирике стало стыдно перед самой собой, но отчего-то удивительно легко на душе, словно мечта всей жизни исполнилась. Шевеление и резкое сбрасывание руки, разбудило мирно спящего Хисоку. Почему эта женщина всегда все делает не так, по его мнению? Почему нельзя было еще поспать или вести себя более подобающе, он ведь устал, в конце-то концов, а его совсем не ценят! Кошмар, подумал Хисока и открыл один глаз, наблюдая за Гирикой, сидящей к нему спиной и, видимо, прижимающей ладони к лицу. Он довольно ухмыльнулся и внезапно обхватил Сирену за талию насколько это было возможно в лежачем положении и повалил на себя, заставляя ее сесть к нему на живот. Гирика громко ойкнула, но противостоять хватке не успела, сработал эффект неожиданности. — Неугомонный, — фыркнула девушка, сложив руки на груди, частично прикрываясь и делая вид, будто ей обидно, ведь ей было так комфортно снизу. — Ты так мило вскрикнула сейчас, это стоило того, буду делать так чаще, — улыбка стала более хищной. — Ибо когда я еще услышу твой визг. — Незачем было меня пугать! — Воскликнула Гирика, покраснев еще больше. Одно дело просто вспоминать минувшую ночь, совсем другое, когда об этом говорят прямым текстом. А от Хисоки слышать подобное еще хуже. Гирика склонилась к лицу Хисоки, лбом ко лбу, и искренне улыбнулась, заглянув ему в глаза, и спросила: — Что случилось ночью? Хисока тотчас переменился в лице; его ухмылка пропала также внезапно, как и появилось вчерашнее сообщение Сирены. Он сосредоточено смотрел на девушку, словно пытался найти в ней ответ на вопрос, на который сам затруднялся ответить. Что между ними произошло? Мимолетный полет страсти? Вряд ли все произошедшее можно так назвать. Любовь? Как банально и по-людски. Никто из них не способен на искренние чувства, что так присущи людям. Хисока сел, отчего Гирика слегка съехала и чуть не упала, но он удержал ее и коснулся ладонью ее лица, проведя большим пальцем по скуле: — А как бы это назвала ты? Она ничего не ответила, лишь закрыла глаза и положила свою руку поверх руки Хисоки. Сколько оказалось в этом жести нежности и любви, никто так и не догадался, но оба улыбались, хоть и сами не понимали отчего. — Значит ли это, что мы теперь… пара? — Гирика открыла глаза и с надеждой посмотрела на Хисоку. Она действительно хотела услышать положительный ответ, несмотря на то что знала, как может отреагировать Хисока на подобный вопрос. Глупый, наивный, странный вопрос, который могла задать маленькая девочка, подросток, что так отчаянно нуждается в поддержке близкого человека, думая, что чувства не навязаны ей собой же. Фокусник никак не отреагировал, что очень для него неестественно, ведь в обычной ситуации он бы рассмеялся в голос и обидел девушку, задев ее чувства, но сейчас что-то не то. Будто он сам хотел с ней согласиться, будто она действительно что-то значила для него, будто это не он стал центром ее Вселенной, а наоборот. Все планы разрушились еще ночью. Что ему ответить? Согласиться? Проявить жалость и сдаться ей? Признаться, что без нее смысла оставаться на Арене больше не будет? Не будет смысла стараться достигнуть каких-либо других планов? Какой бред, Хисока же ничего к ней не испытывает, кроме любопытства, страсти, желания поиграть, посадить на цепь. Вот только цепь уже давно в руках Гирики, и это Хисока сидит у ее ног на коленях, а стальной ошейник сдавливает кожу на шее. Упрямый Фокусник. Ее Фокусник. Внезапно Хисока повалил Гирику на кровать и навис над ней, поставив одну руку у ее головы, а другую положив на бедро и приподняв. В его взгляде читался вызов, больше он не мог и не хотел раздумывать, хочет ли продолжить то, что они начали, или же уйти, исчезнуть из ее жизни. Она была словно светлой полосой, освещающей его путь в бесконечном мраке постоянных сражений и поисков сильных противников. Нет, эту цель он никогда не бросит, просто Гирика будет идти с ним рука об руку, если повезет. Фокусник привык получать, что мог и хотел, не желая иного, и это было целью, которая не имела конца. Он бродил в темноте, как дикий зверь, которого никто не мог приручить. Никто, кроме нее. — А как бы хотелось думать тебе? — Прошептал Хисока, в упор глядя на Гирику. Теперь уже он ждал ответа, и несколько секунд показались ему вечностью. Сирена приподнялась и, взяв лицо Фокусника в ладони, поцеловала его так, будто его губы были для нее кислородом, в котором она так нуждалась.***
Можно было бы сказать, что так началась история любви, полная опасности и приключений, где жизни двух влюбленных часто подвергались испытаниям, ибо каждый из них мог погибнуть в любой момент. Она — профессиональный Хантер, он — постоянно ищет себе новых жертв, точнее новых сильных соперников, от рук которых шанс погибнуть возрастал. Но это был бы трагичный роман в духе вечной печали, грусти и страданий, после которых каждый начинал бы плакать или впадать в депрессию. Однако это было бы очень мило. Но лучшей формулировкой стало — их роман не продлился долго из-за ошибки одного из влюбленных. Нет, отношения Гирики и Хисоки нельзя было назвать романтическими. Они не гуляли по паркам, держась за руки, никто не дарил цветы и не говорил комплиментов, не было каких-либо милых жестов, показывающих их любовь друг к другу. Никакой романтикой даже близко не пахло. Даже не могло быть и речи о чистой, настоящей и искренней любви, потому что не было подобных чувств. Это болезненная, основанная на взаимной привязанности, словно тягучая, любовь. И они не замечали этого, не понимали, что жить, смирившись с тем, что имеешь, невозможно. Нужно двигаться дальше, как минимум, ставить интересы другого выше своих, но оба справлялись очень плохо, и поэтому произошло то, что произошло. Сроки на Небесной Арене у Хисоки и Гирики подходили к концу и уже надо было бы вызывать нового соперника на поединок, но у парочки были совсем другие соображения на этот счет. Они стали чаще уделять друг другу внимания, и на Арене поползли слухи, что несокрушимый и непобедимы клоун сошелся с другой «грозой» многих людей — Сиреной. Почти все участники и даже кто-то из работников считали, что более убийственной и опасной парочки еще не видели. Кто знает, может, так оно и есть? Гирика вместе с Хисокой отметила свой день рождения, хотя «отметила» — слишком громко сказано, она просто освободила себя от заданий, на которые продолжила ходить, будучи Хантером, но кое-кто не дал насладиться одиночеством в полной мере. Хисока на следующий день не упускал возможности пошутить про возраст девушки, чем раздражал ее, она злилась, вспыхивала легко, как спичка, черкнувшаяся о коробок. А ему нравилась эта сторона Сирены, он говорил, что от такой реакции она выглядит соблазнительней, что тут же вгоняло ее в краску. Однако первым не выдержал Хисока, у него чесались руки с кем-нибудь подраться, ему необходимо было убить кого-нибудь, это желание начинало граничить с ломкой. Гирика начала беспокоиться и опасаться такого состояния у возлюбленного, ведь она не знала, какие могли быть последствия. Вдруг он бы напал на нее? Эффект неожиданности работает даже с опытными бойцами, и при таких несчастных случаях шансы погибнуть выше. Поэтому про расслабленность и спокойствие в присутствии Хисоки пришлось забыть. Пускай временно, но забыть. Это и стало еще одной точкой невозврата. Гирика специально на всякий случай отлучилась по срочному поручению на день или два, как-никак работу Хантера надо выполнять, от обязанностей никто не освобождал. И, как оказалось, очень правильно поступила, вот только вернулась раньше, чем планировала. Возвращаясь поздней ночью к себе в комнату, Сирена не подозревала, что что-то могло пойти не так. Она совсем не ожидала, что, вернувшись к себе, ее будут ждать. Поначалу Гирика не поняла, что за силуэт стоит напротив нее в глубине комнаты. Свет был выключен, а кто-то смотрел в пол, не двигался, словно статуя. Атмосфера стояла жуткая и пугающая. Тишина и мрачность нагнетала, у девушки нарастала паника. Она понимала, что нужно взять себя в руки и действовать, но долго не могла сосредоточиться, наблюдая за силуэтом, что замер в центре комнаты. Спустя несколько секунд, за которые противник успел бы напасть, Гирика по инерции приняв боевую стойку, чтобы было удобней напевать мелодию. Но как только Сирена начала двигаться, как человек, пулей метнувшись к ней, схватил ее за горло и вдавил в стену. Ее ошибка. Ее оплошность. Гирика не успела вскрикнуть, горло сдавили так сильно, что дышать становилось все сложнее. Ее душили, ее убивали, а она ничего не могла сделать. И на помощь никого не позвать, ей никто не поможет. Она одна. Удивительно знакомый оттенок желтого блеснул во взгляде противника. Он знал, что нужно сделать, чтобы заткнуть Сирену, лишить ее боеспособности, — это не дать ей запеть, не дать раскрыть рот, не дать напеть мелодию, не дать звуку сорваться с ее губ. А она даже не могла взглянуть в лицо противнику, только заметила знакомый взгляд, но совершенно чужой огонек, запал. — Хи… сока… Хрип. Кислород заканчивается, нечем дышать. А сознание начинает покидать тело, глаза закрываются, краски, которые видны в темное время суток, темнеют, пока задний план окончательно не пропадает. Сопротивление не помогает, хватка Хисоки оказалась слишком сильна, а Гирика была не готова к такому повороту событий. За что? Гирика стучит по его рукам, чтобы он отпустил, но удушение продолжается, давление еще сильнее. Она пытается его ударить, но сил не хватает уже даже на сопротивление, и все попытки до него достать — тщетны. Руки безвольно падают вдоль тела, и вдруг хватка Хисоки ослабевает также быстро, как и начала сдавливать горло. Девушка падает на колени, опершись локтями о пол и заходясь в сильном кашле. А на шее следы от рук, следы неудачной попытки удушения. Ей больно. Больно физически. После задания она и так была уставшая и сказать, что Гирика не готова к очередному сражению с сильным врагом, когда сама еле стоит на ногах, — ничего не сказать. Почему Хисока на нее напал? Что случилось? Что произошло за время отсутствия? Она же его предупредила, мол, пару дней на Арене будет отсутствовать. Хисока все рвался вместе с ней, но Гирика оказалась убедительной, чтобы тот остался. Но что такое могло произойти, что он захотел ее убить? — Хисока?.. — Снова шепчет Сирена, поднимая глаза на него. Теперь Гирике хватило мимолетного взгляда на него, чтобы понять, это не ее Хисока. Кто угодно, но не он. Фокусник был словно одержим, все его жесты, поза, выражение лица и зловещий, пустой и безумный взгляд пугал. Его будто подменили, будто перед Гирикой стоял совершенно другой человек, он был чужой, напоминал дикого зверя, представляющего опасность. Мрачная атмосфера добавляла ужаса всей происходящей картине. В Хисоке не было прежнего задора, который Сирена увидела впервые в коридоре Арены, он буквально излучал темную ауру, что заставляла дрожать в панике. И тут у Гирики в голове что-то щелкнуло. Она-таки оказалась той жертвой, которой так боялась стать. Жертва и хищник. Ослабленная жертва и полный сил хищник, готовый в любой момент разорвать добычи на кусочки. Хисока вновь напал. Он рывком поднял Гирику на ноги и впился зубами ей в плечо. Но это еще оказались цветочки, Сирена не могла представить, чтобы дальнейшее окажется настолько страшным и жутким моментом. Это был кошмар наяву. На Гирике остались следы от укусов, царапины от ногтей нападавшего, что немного кровоточили. Она кричала, умоляла Хисоку остановится, выкрикивала его имя в надежде, что все прекратится, она просто откроет глаза, а это был всего лишь страшный сон. Но ничего не прекращалось, а завертелось еще большим ураганом. Самый страшный кошмар оказался в том, что Хисока не обошелся лишь несколькими укусами и царапинами. Он брал ее силой. Гирика извивалась, кричала, пыталась сопротивляться, но боль не проходила, резкие движения приносили больше дискомфорта. Хисока кусал сильнее, царапал, затыкал ей рот, сдавливал ей руки и давил на другие места на теле. Ей было больно физически. Ей было больно морально. Что-то изменилось, но она не могла понять, что именно. И постепенно от шока Гирика потеряла сознание.***
Хисока проснулся от того, что, пошарив рукой рядом с собой, не нашел Гирику. Он уже привык просыпаться вместе с ней, чувствовать, как утыкается лицом ему в спину или грудь. Чувствовать тепло ее тела. Каждое пробуждение рядом с ней казалось прекрасным. Но сегодня ее нет. Она же должна была уже вернуться. Фокусник, зевнув, открыл глаза и посмотрел на то место, где предположительно должна лежать девушка. Сирена была в комнате, но не лежала, а сидела, поджав к груди колени, и спиной к Хисоке. Она дрожала, а руки прижимала к лицу. Если прислушаться, то можно услышать всхлипы. — Гирика? — Хисока слегка касается ее спины, а она взвизгивает, как от удара, чуть ли не подпрыгивая на месте. — Что… ? Он окидывает взглядом ее спину и тотчас замечает синяки на ее коже и царапины с запекшейся кровью. В нос тут же ударяет запах чужой крови. Крови Гирики. Дрожа, Сирена поворачивается и взору Хисоки открывается почти полная картина изувеченных мест на теле девушки: на шее все еще видны следы от рук, на плечах и груди укусы, где-то более глубокие, чем остальные, многочисленные синяки и размазанные капли крови с застывшей на них коркой. На щеке красный отпечаток ладони, который также не прошел, и когда пройдет — неизвестно. По щекам бегут слезы, в глазах застыл страх и ненависть, губы дрожат, Гирика не может что-либо произнести. Голос охрипший, сама девушка выглядела бледной, напуганной, ее трясло, как в лихорадке. Она сжалась и казалась меньше и более хрупкой, чем раньше. Ее вид заставил Хисоку вскочить и обнять ее за плечи, прижав к себе. Он ничего не помнил. — Это… ? — Начал спрашивать он, но тут и без вопросов было все очевидно. — Ты самое настоящее чудовище, — шепотом начала Гирика. — Убийца. Сумасшедший. Больной на голову ублюдок! Надо было тебя прикончить в тот день! Этого… — Она начала плакать, поэтому прикрыла рот рукой. — Этого не должно было произойти… — Гирика… — Убирайся! Я не могу сейчас ничего тебе сделать! Посмотри, что ты со мной сделал! Она сбросила его руки с себя и встала с кровати, не заботясь о том, что на ней ничего нет: — Ты даже представить не можешь, насколько мне было больно, — повернув ладони кверху, Гирика продемонстрировала руки. — Ты меня едва не убил, — голос срывался, дрожал, но ей так хотелось кричать, что даже с сорванным голосом она звучала чертовски убедительно. — За что, Хисока, за что?! Гирика отвернулась от него, буквально выплюнув последнюю фразу, и обняла себя за плечи. Он и без лишних слов понял, что пора уходить и никакие извинения не помогут. И ведь вся ночь была как в тумане, что происходило, как — ничего не осталось в памяти, только пустота. Им обоим было больно, Гирика плакала, у нее началась настоящая истерика, она готова была громить все, что видела, кричать и рыдать навзрыд. Как другим способом еще можно выплеснуть накопившееся эмоции, мозг сгенерировать не смог. Боль разъедала ее изнутри, образовывая пустоту, впивалась в душу острыми иголками, оставляя шрамы, которые, похоже, никогда не заживут. Боль предательства слишком тяжела, к такому просто невозможно подготовиться. Ты словно ныряешь в эту пучину и тонешь в ней, захлебываешься, задыхаешься, пока не погибнешь. Пока не доведешь сам себя до смерти, до депрессии. И ты понимаешь, что сам не выберешься, а помочь некому. Буквально только что Гирика потерпела предательство всей своей жизни и не знала, как бороться с реальностью, как идти дальше с этим грузом на плечах, как его сбросить и снова расправить крылья. Растаявший лед вновь заморожен, но в этот раз прочнее, что никто его более не расколет. Хисока «ушел в себя» и все думал, вспоминал. Он только что предал, наверное, самого близкого человека, как ему казалось, столь жестоким способом. Упал в ее глазах, предал, умер. И нет способа вернуть все на свои места. Пытаться что-то исправить, значит, только усугубить положение дел. Она не хочет его видеть, а он в ней нуждается. Впервые он ощущал себя для кого-то нужным, желанным, по Гирике было видно, что она настолько положительно на него повлияла, что Фокусник начал испытывать другие чувства, помимо наслаждений от побед над сильными противниками, ведь раньше только они и приносили ему огромное удовольствие. И пока Хисока активно думал, к нему в комнату ворвалась Гирика. Вся раненная, все такая же бледная и жалкая из-за синяков, но отчего-то решительно настроенная. Она пнула Хисоку по ноге, заставляя того обратить на нее внимание. То, что происходило далее не мог представить никто из них. Хисока не ожидал, что Гирика сама придет к нему и начнет целовать, забирая инициативу. Но также она не ждала от себя этого поступка, но ей безумно не хватало своего фокусника. Она придумала, что сделает, придумала, как поступить дальше, мысленно разложив все по полочкам и придя к верному решению, которое нужно было осуществить раньше. Этот день и ночь Гирика и Хисока провели вместе. Их последнюю ночь. После того, как Хисока благополучно заснул, Гирика тихо встала, оделась и, вырвав из своего дневника листок, написала записку, в которой высказала все, что накопилось, все, что она собиралась сказать уже давно. А после этого убрала нужные вещи в рюкзак, с которым путешествовала, и бесследно ушла, оставив лист с посланием на тумбе рядом с кроватью.Хисока, не могу сказать, что ты при нашей первой встрече произвел на меня какое-то особое впечатление, и я бы никогда не подумала, что ты мною заинтересуешься. Это было для меня таким же открытием, как когда я смогла стать Хантером. Как только я попала на Небесную Арену, чтобы потренироваться в боях и посмотреть, какие бойцы бывают, я услышала о тебе. Пускай лично тебя не видела прежде и не знала, кто ты, а лишь слышала о «грозном», точнее одном из самых опасных противников, которые только могли встретиться, я стала искать на тебя информацию, а потом и вовсе увидела твой бой, твои способности меня поразили, скрывать не буду. Даже мне, профессиональному Хантеру, ты показался достойным соперником, но выйти против тебя я бы никогда не решилась. Но твое рвение привлечь мое внимание после боя меня настораживало, я остерегалась тебя, не доверяла, втайне мечтала тебя убить и, по сути, я могла сотни раз тебя прикончить, но меня всегда что-то останавливало. Своим частым присутствием ты смог добиться того, что я привязалась к тебе, стала от тебя зависеть. И это ненормально, чтобы ты знал! Ненавижу тебя за это. Я не поняла, как успела влюбиться в тебя. Боже, я действительно в этом призналась. Хисока, ты мне очень дорог, но произошедшее… Я не могу простить тебя. Когда я пришла к тебе, это не значило, что ты заслужил прощения, ты никогда не сможешь подняться в моих глазах. Но я по-прежнему тебя люблю. И это меня ломает. Мои чувства к тебе запретны. Я была счастлива с тобой и теперь, когда я ушла, мне будет больно, захочу тебя увидеть вновь, начну скучать, это ведь так типично для девушек. Но я более не вернусь. Не ищи меня, хотя ты, наверное, и не станешь, ведь я, дура, так и не поняла твоих чувств ко мне. Я так и осталась глупой и наивной овечкой. Еще недавно я не была уверена в том, что чувствую, но… Сейчас я уверена, как бы странно это не звучало, что люблю по-настоящему. И я буду страдать от этого, ибо ты привил мне эти болезненные чувства. Думай обо мне сейчас, что хочешь, все равно мы больше никогда не увидимся. Я люблю тебя, Хисока. Прощай. Гирика