Cold Water

- Тут не ловит сеть? – Сынри разочаровано смотрел в окно, пока редкие лучи солнца ласкали его бледную кожу. Он сидел на подоконнике, собрав ноги по-турецки, и уже начинал тосковать и скучать, кутаясь в уютную одежду. – Джиён? Джиён больше чем он довольствовался тишиной и теплом, разгуливая по домику в одежде Сынри и изредка отвлекаясь на приготовление обеда или уборку посуды. Пространство было тесным, они всё время были на виду друг у друга, и Сынри несмело наслаждался его обществом, подолгу разглядывая перекаты мышц и движения лопаток под тонкой тканью. - Очевидно, что нет, - Джиён закатил глаза и продолжил своё занятие – разглядывание невысокого потолка. – Иначе бы я уже досматривал какое-нибудь бессмысленное кино, или типа того. Сынри огорчённо подумал, что солдату с ним скучно, но тут было откровенно нечего делать, а если и было, то Сынри всё равно не умел это делать. Всеми бытовыми делами Джи занимался сам, наверное, опасаясь, что Сынри их просто напросто убьёт. Элементарную готовку не доверяли. - Расскажи о том, как ты стал солдатом. Джи кинул на него насмешливый взгляд, ухмыляясь уголками чётко очерченных губ. Сынри едва заметно сглотнул и приподнял бровь, мол – ну же, поведай. - Мы что, уже будем рассказывать друг другу о своём прошлом? – солдат сел на полу, заинтересованно вглядываясь в лицо Сынри. – Так быстро? Мы торчим тут только день, что будем делать завтра, если перемоем косточки друг другу так скоро? Сынри фыркнул, опуская взгляд на свои небольшие ладони с пухлыми пальцами. - Тогда давай рассказывать друг другу по чуть-чуть. - Ты начинаешь, - Джи непреклонно уставился на него и даже не отреагировал на дружелюбную улыбку. – Когда тебя в первый раз похитили? Это было нечестно, Сынри хотел узнать о нём столько всего, были даже подозрения, что, сколько бы они тут не провели времени, этого было бы всё равно мало, недостаточно, чтобы узнать столь загадочного человека. И чем глубже он бы копал, чем больше пытался его узнать, он бы становился лишь загадочней, интересней, нужней. Сынри отвёл глаза в сторону, вспоминая. Та часть жизни всегда была с ним, свежая, как открытая рана алая, он никогда не мог полностью избавиться от неё, что-то навсегда остающееся с ним, в нём. Он хорошо помнил солёную кожу чужой ладони, которая зажимала его рот, как его слёзы просачивались сквозь толстые пальцы человека, и как слюна, смешанная с собственной кровью, наполняла рот. - Я тогда ещё был школьником, нуна улетела на конференцию в Японию, когда меня забрали с занятий и не довезли до особняка, - Сынри нахмурился, вспоминая, как сильно он тогда плакал, умоляя его не убивать. Он был жалким, трусливым и эгоистичным, желающим лишь выжить и больше ничего. – Я был очень напуган и говорил всё, чтобы меня отпустили. После смерти родителей, она заботилась обо мне, и было несправедливо так играть на её чувствах. (Черин-нуна? – плевать на её испуганный всхлип, ведь его голос это сплошная наждачка по её нервам, страхам. – Я очень боюсь! Пожалуйста, забери меня!) Джиён смотрел на него и в нём не было и толики веселья. Сынри не раз и не два рассказывал эту историю – детально, вскользь, по просьбе и даже по собственному желанию. Но всегда, когда он только ворошил эти чувства, атмосфера неминуемо портилась, а легче не становилось, он это не отпускал, он лишь закапывал в себе ту яму, полную ядовитых змей, его страхов, кошмаров. - Как тебя спасли? - Меня отпустили, когда сестра передала дело, которое тогда вела. Мы оба были очень напуганы, она бы пошла на всё, чтобы вытащить меня. Расспрашивать и дальше Джиён не стал, лишь его голос и интонации стали чуть мягче, когда он обращался к Сынри с просьбами или указаниями. Сынри с радостью старался не замечать, что в их уютном маленьком домике стало на порядок прохладнее. Когда Джиён здесь, рядом с ним, почти бесшумно моет посуду и аккуратно складывает чистые кружки на столе, Сынри чувствует себя удивительно счастливым. Часы буквально летят, недавно на улице искрился снег, а сейчас уже надо зажигать свет и топить камин чуть интенсивнее. Джиён делает всё как всегда сам, молча, сосредоточенно, как будто всю жизнь тут прожил, и таскать с улицы дрова – его работа. Сынри никогда не отличался буйным аппетитом, но есть за одним столом с Джиёном, наблюдая, как движется его челюсть, пальцы, как он легко ведёт бровью и делает вид, что не замечает чужих взглядов, серьёзно так разыгрывает рецепторы и Сынри старательно поглощает еду. И пялится. Тоже старательно. Наверное, он бы постеснялся это делать ещё до встречи с Джиёном. Так открыто кем-то интересоваться, наблюдать, изучать и желать узнать как можно больше – такого с ним раньше не было, он никем не увлекался, не влюблялся, никто так не западал в душу, чтобы к чёрту покой и сон. Эти вещи пошли к чёрту уже давно, но не потому что Сынри был лихорадочно влюблён, а теперь он пялился на взрослого мужчину-военного и действительно не замечал, как летит время. - Пора принимать лекарства, шкет, - Джиён пихает ему в руки пилюли и протягивает знакомую кружку с водой. Сынри под пристальным взглядом выполняет полу-просьбу полу-приказ и с замершим сердцем ожидает продолжения. – И укол, не забудь. Обойдёмся без драмы? - Не обойдёмся, - Сынри куксится, слыша смешок, Джи бесцеремонно сдёргивает одно из одеял из-под Сынри, лишая его равновесия и он со звучным стуком падает на пол. Даже не больно, он старательно корчится, а Джи стоит над ним с одеялом в руках и почти весело смотрит на него. Вот так, под его взглядом, удивительно тепло. – Ладно, без драм, я согласен. - Сразу бы так. Руки Джи тёплые, кончики пальцы шершавые, словно мозолистые, он уже знакомым движением придерживает его за бедро, почти незаметно вкалывая лекарство. Сынри не может ничего сделать со своим телом, которое против воли покрывается мурашками и будет настоящим чудом, если его ягодицы ими не покрылись. Джиён сухо сообщает, что всё, и встаёт с колена. Смотреть назад Сынри не позволяет стыд. - Завтра мне надо будет съездить вниз, в деревню, за продуктами, - продолжая говорить, Джиён избавляется от мусора и разминает плечи. Место укола неприятно саднит, больше надоедая, чем действительно беспокоя. С тех пор как он стал исправно принимать лекарства и получать уколы, его самочувствие заметно улучшилось, что не могло его не радовать. – Я съезжу один, примерно на пару часов. - Ты оставишь меня тут? – Сынри удивлённо уставился на него, резко развернувшись на пятках. – Одного? На два часа? - Это именно то, что я сказал, - Джиён закатил глаза, насмешливо кривя губы. – Не бойся, здесь безопасно. - Я поеду с тобой, и это не обсуждается. Джиён и не думал спорить, он лишь окинул Сынри весёлым взглядом, чуть скашивая губы в ухмылке. Это было всего лишь мгновенье, короткий миг, но сердце успело подскочить к горлу, Сынри почувствовал смущение, а маленький домик стал совсем крошечным. Он сглотнул, отворачиваясь, и почти в бегстве поспешил к крану за водой. Сынри принимать душ было нежелательно, а вот Джиёну можно было всё. И под всё имелось ввиду издевательство над буйной фантазией Сынри. Та странная атмосфера неловкости никуда не делась, а казалось наоборот, пока солдат принимал душ, разрослась до возбуждённо-неловкой. Как бы он не зажмуривался, как бы не изворачивался и не корчился на полу, его мысли разбегались в самые рейтинговые дали, не давая и шанса выйти из воды сухим. На чистоту – Джиён красив, горяч как кратер вулкана и он такой… безопасный, что шансов было мало, если они вообще были. Сынри закусил край подушки и почти заскулил, когда вода в душевой прекратила литься. Он боялся того что увидит, с Джи станется выйти полуобнажённым. Если бы солдат мог читать его мысли, то вероятно, закутался бы в паранджу. Джи вышел, источая мускусный запах геля для душа, его кожа выглядела нагретой горячей водой, от него почти исходил пар (сдержать немужественный всхлип едва удалось) он тряс головой и его длинные на макушке волосы облепили высокие смуглые скулы. Сынри буквально услышал скрип своей шеи, когда насильно отвернулся. Он уставился на огонь полностью отрешённым взглядом в безмолвной мольбе Джиёна не говорить, не спрашивать, не смотреть. Но, конечно же… - Ложись спать, - Джиён прошёл мимо него, естественным движением коснувшись его открытой шеи, пуская целый отряд мурашек вниз по спине. Ощущение его горячей кожи, его прикосновение, оно было мимолётным, но таким желанным, Сынри отчаянно напряг плечи, сдерживая желание потянуться следом за крепкой рукой. - Ты должен больше отдыхать. - Сегодня я буду спать на диване. Джиён даже не повернулся, едва заметным жестом кивая, и не пялься Сынри, он бы и не заметил. Джиён внимательно проследил за ним, когда Сынри улёгся, попытавшись расположиться с минимальными удобствами, но мебель мягче, чем пол. Комнатушку освещал лишь свет от огня, Сынри смирно лежал, повернувшись на бок, подтянув кусочек тёплого одеяла к своему лицу. Он не скучал по дому, по Джинхвану, мысль о котором отзывалась болью глубоко внутри, не скучал по сестре и Дэсону, он был тут, в крошечном домике непонятно где, но он был в порядке. Впервые за долгое время он ощущал себя цельным, полностью удовлетворённым, как будто всё то чего он хочет и всё что ему нужно - это неудобная лежанка и языки пламени. Затылок мужчины был почти перед ним – Джиён сидел на полу, уперевшись широкой спиной на диван, вытянув одну ногу вперёд. И жар, исходивший от него, грел гораздо сильнее, чем жар огня. - Я стал солдатом на удивление очень осознанно, - вдруг произнёс он, не поворачивая головы. Сынри, почти прикрывший глаза, вновь их распахнул. – Долго к этому шёл, тренировки, специальные направления в учёбе, особенные учителя, особенное питание и режим. А когда дослужился до капитана, понял, что это всё не имело значения. Неважно, как долго ты учился правильно вышагивать и как красиво ты держишь ружьё, важно, на что ты готов, чтобы спасти чужую жизнь. Очень хотелось коснуться чужого затылка, коротко стриженных волос, ощутить их колючесть. Сынри тяжело моргал, лекарство здорово убаюкивало, он сопротивлялся, но слабость уже утягивало его в бездну. - Отдыхай. - Нет, я вовсе не… не устал… Джиён завёл одну руку назад, неожиданно ласково касаясь самыми кончиками пальцев его ладони, поглаживая нагретую кожу, словно успокаивая, уговаривая. И Сынри сдался, проваливаясь в сон, наслаждаясь прикосновениями. Он засыпал с мыслью, что когда он проснётся, Джиён будет всё ещё тут. - Он в порядке, - Джиён выдохнул сизый дым, который тут же в растворился в клубах тёплого дыхания. Сдержать насмешливого фырка так и не удалось, смешки рвались против воли. – Даже не спрашивает ничего. Пацану гораздо интереснее, что же из себя представляет Квон Джиён, чем то где он находится и где его единственная семья. Он и до всего этого видел, что интересен ему – те долгие взгляды, громкие мысли и утекающее здравомыслие, но теперь он ясно видел, что влечение перестало им быть ещё некоторое время назад. Гложило ли это его? Чувствовал ли он за это ответственность? - Не обижай его, - Дэсон говорит заученные уже фразы. – Он тут не при чём и ни в чём не виновен. Он просто жертва. - И без тебя знаю! - раздражение рвалось из него всполохами, он вдыхал холодный воздух и выдыхал дым, ощущая себя огнедышащим драконом. Ситуации, когда страдают невинные, самые отстойные, он их презирал. – Я его не трогаю. Вспоминаются его улыбки, такие счастливые, он будто смотрел на Джиёна и видел в нём не простого человека, обычного солдата, кого-то кто значит если не всё, то очень близкое к нему. Это раздражало и вызывало досаду, он чувствовал, что предаёт его, хотя ничего ему не должен, он и так сделал для пацана всё возможное и даже больше. Он больше ему ничего не должен. Скоро закончится эта миссия и они разойдутся, Джиён дальше спасать людей, а пацан – во взрослую жизнь, где никто не будет подтирать его избалованную высокопоставленную задницу. - Осталось недолго, и всё закончится. - Ага, постарайся сделать так, чтобы к нашему возвращению её уже посадили. Сынри спал на удивление крепко. Он не реагировал на холодный воздух, проникнувший вместе с Джиёном, продолжая прижимать уголок одеяла к лицу, свет искристого снега отбрасывал неровные узоры на его бледном лице. Этот человек был слаб, не здоров, и ему предстоял долгий путь к по-настоящему взрослой жизни. К жизни, от которой его всё это время оберегали, прятали, показывая лишь маленький кусочек правды. Частичная правда – всё равно, что ложь, а обман, он умеет причинять боль. И Джиёну было жаль. - Мы поедем на этом? – Сынри закутался в шарф, пряча уже покрасневший нос в ткани, подозрительно оглядывая снегоход. То, что им удалось найти ещё тёплой одежды для поездки в деревню, уже было чудом, но пацан никак не мог угомониться, вертелся и всюду пытался просунуть свой замёрзший нос. Если сравнить того парня, с которым Джиён встретился в подвале и этого, то словно два разных человека. И Джиёну нравился этот, с живым блеском в глазах, озорной, как будто забывший всё страшное, юный, полный жизни. – Нас двоих выдержит? - Твою отъевшуюся задницу – да, не сомневайся, - Сынри закатил глаза, садясь позади Джи, неловко замирая. Его дыхание касалось чуть открытой шеи, так близко они сидели, но он не спешил хвататься за него. – Ну же, не стесняйся принцесса, держись крепче, не то слетишь, не успеешь закричать. - И без тебя знаю. Джиён из вредности поправил его ладони на своём животе, сцепляя их крепче, пусть это и начинало мешать. Пацан замер, задержав дыхание, а стук его беспокойного сердца был как отбойный молоток, бесконечный и настойчивый. Он вскользь заметил, как заблестели чужие глаза, и это отозвалось болью внутри. Ему было жаль вот так въедаться в чужое гостеприимное сердце и пускать там крепкие корни, но это было не в его власти, верно? Разве мог он воспротивиться этому? Каждый сам решает, кого впускать в свою душу и кому позволять причинять страдания. Ехать нужно было вниз, а снегоход податливо объезжал все неровности, солнце слепило глаза. Воздух был стылым, чистым, а вид красивым, Джи тут нравилось, вполне себе отдых. В доме родителей Мино всего было по немного и запасы уже кончались, а сколько они тут ещё пробудут было неизвестно. Дров было достаточно, чего не скажешь о предметах первой необходимости и продуктах, питаться лишь варёными овощами шкет долго не может. Мысль, почему Джи вообще парился его удобствами, он старался долго в своей голове не обдумывать. Сынри расцепил ладони, когда они остановились у одного из деревянных магазинчиков, коих было тут раз-два, и обчёлся. Да, деревня с рынком, звучало так многообещающе. Будет чудо, если они смогут тут найти хоть что-то мало-мальски полезное, возможно варёные овощи не такая уж плохая идея и пацану придётся потерпеть. - Выглядит так, словно мы сюда зря приехали, - Сынри нерасторопно слез со снегохода, его правая нога съехала вбок, отчего он потерял равновесие. Джи успел закатить глаза и даже допустить мысль дать парню свалиться, но он всё же протянул руку, удерживая его. – Ох, чё-ё-ёрт! - Осторожно, Иисус всемогущий, где твоё изящество! - Дома забыл! Его рука в перчатке была всё ещё в хватке, Джиён не спешил отпускать, а пацан не вырывался, пытаясь восстановить равновесие и взять контроль над своими конечностями. Они шли к магазину, что удивительно, всё ещё держась за руки, и Джиён позволял, не чувствуя никакого сопротивления со своей стороны. Держать кого-то за руку, не давая свалиться, он знал, это то, что он делает каждый день, но именно эта хватка, она была особенно-важной. - Что мы должны купить? - Давай сначала взглянем, что у них есть. Внутри было также стыло, пахло гнилой древесиной и пустынно. Прилавки полузаполненные, единственный холодильник на другом конце гудел так громко, что слышно было от двери, грязи на полу, что удивительно, почти не было, только та, которую принесли они сами. Сынри рядом странно быстро напрягся, до смешного сильно сжимая его руку в своей. Джи кинул на него взгляд, ступая дальше. Взгляд несчастного метался по помещению и казалось, он готов был потянуть его назад в любую секунду. - Могу я чем-то помочь? – вежливо поинтересовалась пожилая женщина на английском с едва заметным акцентом. Она вышла из-за дверей позади прилавка и выглядела вполне дружелюбно, с лёгким интересом оглядывая двух азиатов, один из которых был до смерти чем-то напуганным. Джиён стянул шарф до груди и устало ответил: - Нам, пожалуйста, все овощи, которые у вас есть. Возле дома их ждал небольшой, но, тем не менее, весьма неприятный сюрприз. Джиён притормозил возле их временного места обитания, окидывая стоявшего возле дверей мужчину внимательным взглядом. У незваного гостя было охотничье ружьё, которое тот не прятал, вцепившись в него обеими руками, разве что не направлял его дуло на Джи и Сынри. Вид у него был, самый что ни на есть шаблонный для здешнего смотрителя – грозный взгляд, меховая одежда и собака сибирской породы, что ютилась у его ног, беспокойно виляя хвостом. Сынри ожидаемо за его спиной весь напрягся, даже не думая слезать с насиженного места. Они потратили на закуп не больше двух часов, но день уже близился к концу, хотя время было ещё раннее. Снег вокруг уже не так искрился, окрашиваясь в оранжевые огни. Джиён жестом дал понять Сынри оставаться на месте, но пацан, конечно, его не понял, но не сдвинулся, вид оружия его пугал. - Чем обязаны? – мужчина шикнул на свою собаку, когда та завыла, осматривая Джи и ещё сильнее хмуря свои густые брови. - Кто вы? Этот дом принадлежит людям, которых я знаю, и они не предупреждали о гостях. - Не может быть, - фыркнул Джиён, приближаясь к гостю. Смотритель напряжённо за ним следил, как будто считывал все его движения. – Мы друзья семьи Сон, они любезно позволили нам погостить тут несколько дней. - Вам? – густые брови нахмурились ещё сильнее, незнакомец уже оглядывал Сынри за его спиной. – На братьев вы не похожи. - Верно, - Джиён весело подмигнул человеку, заранее испытывая удовольствие от вида красных ушей и щёк, дополнил: - Мой парень и я давно хотели отдохнуть от городской суеты. Тут очень красиво. Сынри выронил один из пакетов, которые держал на своих коленях, суетливо собирая разбежавшиеся овощи. Джиёну до смерти хотелось на него оглянуться, и он усилием воли заставил себя смотреть на не очень приятное грубое лицо здешнего смотрителя. - Желаю вам приятного отдыха, сэр. Мне всё же придётся связаться с миссис Сон и уточнить детали вашего визита. - Сколько угодно, - ухмыльнулся Джи, вскидывая брови. Ужинали они в тишине, Сынри старательно жевал, почти не поднимая взгляда от своей тарелки. Его уши, шея, лицо – пылало абсолютно всё. Возможно, это было от холода, они пробыли на воздухе достаточно, чтобы заработать себе что-нибудь, но у Джи лишь слегка теплело лицо от резкой смены температуры. В то время как пацан ещё немного и загорится, это было забавно и даже немного мило. Джиёну нравилось смотреть на него, он знал его характер и знал, что шкет смышлёный и добрый, а ещё симпатичный и немного в него влюблён, так что издеваться и заигрывать было бы подло. - Я сегодня на полу, - пробурчал он, выйдя из горячего душа, в который он с боем упросился. Он был всё ещё немного красный, его глаза блестели, и это уже начинало беспокоить. Возможно, шутить было плохой идеей. Как и брать его с собой на прогулку, так и позволять ему долго торчать в душе. - Давай на диване, ты сегодня много был на холоде, - Джиён следил за ним, за тем как он замирает, прижав к груди одно на них двоих банное полотенце. – И не спорь. - Тогда… Сынри продолжал стоять так, опустив голову вниз, и пряди его волос касались розоватых щёк. - Что? - Можно сегодня без укола? Мне уже лучше, правда. - Ты всё ещё меня стесняешься. - Нет! - Я не спрашивал, а утверждал, это очень очевидно. Пацан зажался, тут же сворачивая в сторону кухни. Спрятаться тут было особо негде, но каждому человеку требуется пространство, особенно таким закрытым людям. Хотелось бы уважать чужие желания, особенно его, но возможностей было ровно ноль. - Ты должен принять лекарства, укол и лечь спать. Что за капризы? Я не буду нянчиться с тобой. (но он делал ровно то, что делать отказывался) Сынри сидел на стуле, всё ещё прижимая к себе полотенце, глядя вниз, на деревянные половица. Пол в главной комнате был устелен толстыми коврами, а тут лишь частично тонким ворсом. Камин пылал, согревая их, но рисковать чужим здоровьем и игнорировать указания военного врача он не спешил. Если сказали, что пацану нужны эти грёбанные лекарства, то если надо, он будет заталкивать их в него силой. - Здесь я ни о чём не думаю, - вдруг произнёс он, продолжая смотреть вперёд почти отсутствующим взглядом. Он был сгорблен, выглядел подавленным и как будто виноватым. – Ни о том, что меня могут снова похитить, ни о том, что сейчас с Джинхваном и почему он так поступил, ни о том, где моя сестра и что делает. - Разве это плохо? – Джиён опёрся о косяк, сложив руки на груди. Одежда, что была на нём, принадлежала Сынри, она была из мягких тканей, и в ней было удобно двигаться, пахла свежестью и немного – самим Сынри, а ещё она очень многое говорила о своём хозяине. - Всё что меня волнует это то, сколько мы тут пробудем, но не потому что я хочу быстрее отсюда свалить. Например, что Сынри не любит ненатуральные ткани. - А потому что хочу тут остаться. Ещё он не любит тесную одежду и пользуется гелем для душа, который предпочитает Ёнбэ. Тёмные ресницы подрагивали, пухлые пальцы продолжали мять махровую ткань, голос звучал всё тише, и абсолютно всё говорило о приближающемся признании в чувствах. Джиёну захотелось нажать на паузу, сделать что-нибудь, что угодно, чтобы прекратить, остановить этого ребёнка. Если он это произнесёт, то всё обретёт смысл, силу, вес, станет реальным и уже нельзя будет сказать, что Джиён не знал. Знал, с самого начала, как увидел его глаза. - Меня беспокоит лишь то, что ты думаешь, видя меня раздетым, а не то, в порядке ли моя сестра. - Сынри. - И это мерзко, я ужасен, эгоистичен и я не заслужил всего того о чём попрошу. Я даже не знаю, чего просить… - Сынри, хватит. - Может, чтобы ты остался со мной, здесь или не здесь, где ты захочешь. С его ресниц сорвалась слеза, даже не коснувшись мягкой кожи щёк. - Может, чтобы ты забрал меня с собой, увёз куда-нибудь в какую-нибудь глушь, где я бы не думал ни о чём, и мог видеть твоё лицо каждый день, потому что мне кажется, если я перестану, то умру. - Сынри, достаточно. Ты должен отдохнуть. - Я не представляю, как уеду отсюда, сказав тебе всё это, и мы больше не увидимся, и как я продолжу дальше ходить на занятия, к психологу, мне всё это не нужно, понимаешь… - Сынри! Пацан вздрогнул, его лицо было мокрым от слёз, Джиён притянул его к себе, касаясь лохматого затылка, слушая чужой плач. Сынри уткнулся мокрым лицом в его живот, хватаясь пальцами за собственную худи на чужих боках. И его слёзы, Джиён чувствовал, были особенными, они причиняли боль, как будто царапали душу и было непонятно, когда и насколько глубоко этот пацан забрался в его душу, и как Джиён позволил ему это. Сынри заснул быстро, отвернувшись от него. Его плечи перестали вздрагивать, он тихо сопел, беспокойно хмуря брови. Джиён продолжал сидеть возле него, на полу, борясь с желанием просидеть так всю ночь, будто это могло бы искупить его чувство вины. И если бы это могло помочь избавиться от этих ощущений чистой вины и горечи, то он бы просидел так сколько угодно. На связь на этот раз вышел Ёнбэ, что почему-то не принесло никакого облегчения или хоть толику счастья, как иногда в плохие дни случалось. - Чего такой мрачный? – Тэян даже не успел ничего рассказать, как тут же кинулся с вопросами. – Какие-то проблемы? Мальчик догадался? - О том, что он пленник тут? – Джиён жёстко усмехнулся. Желание грубить и крушить росло в нём, не угасало, и требовало выхода. – Нет, можешь не волноваться, он сидит тут и готов просидеть хоть вечность. - Тогда в чём проблема, Джиён? - Ни в чём. Просто, блять, давай закончим всё это и вернём его домой. - Кстати об этом, - Тэян устало вздохнул, как будто разговаривать со злым товарищем была его сверхурочная работа, за которую ему никто не платил. – Вас заберут завтра утром, она тоже прилетит туда, естественно, уже под арестом, а дальше её посадят за решётку. Джиён мрачно уставился на домик чуть дальше по протоптанной им дороге, в котором спал мальчик, ни о чём не догадывающийся, не знающий, что уже завтра его и без того нестабильная жизнь потерпит ещё одно крушение. Почему это так беспокоило, почему так злило? - Что будет с ним? - Ничего, - Тэян кашлянул. – Как ты и просил, его даже допрашивать не будут, просто вернут домой, он продолжит обучение и свою жизнь. Если, конечно, сможет. Джиён оборвал связь даже не попрощавшись.