Cold Water

Холеный особняк пустовал. В нем точно никого не было, это Джи мог сказать со стопроцентной уверенностью. Хотя пацан по идее должен быть, мать его, тут. Дэсон был не с ним. Этот пацан, Джинхван, тоже был не с ним. Тэян вообще на альпийских полуостровах с частью отряда Джи и вряд ли малец сейчас с ним. Тогда где он? Толстые прутья решеток забора дома по идее носили защитный механизм, но сигнализация не сработала, даже когда Джи перепрыгнул ограждение, взобравшись по холодному металлу вверх. Собак во дворе не было, как и охранников, дворников и еще хоть кого-то, кто мог бы сказать Джиену, что тут блять происходит. Он поозирался, подошел к крыльцу, дернул ручку на себя, но дверь была заперта. Окна были зашторены, он заглядывал в них, но никто не пытался прогнать его. Сынюн прогулялся вокруг дома, но озадаченный вернулся сказать, что все окна зашторены и оттуда выглядывает лишь темнота. Дом однозначно пустовал. С тех пор, как он вернулся, прошли несчастные шесть часов, он не успел толком ничего узнать и поспрашивать, он лишь поспал и принял душ, больше ничего. Но что-то подсказывало, он не здесь должен искать ответы. Понадобилось время, прежде чем ему удалось найти Дэсона, уставшего и не спавшего несколько дней, торчавшего всё это время в женском исправительном учреждении. Друг встретил его вымученным взглядом задолбавшегося человека, не выглядя ни удивлённым, ни впечатлённым, когда Джи пришлось козырять своим званием направо-налево, чего он обычно избегал. - Сынри на допросе. У Дэсона на лице было столько равнодушия, что ругать его казалось бесполезным. Сынри был послан домой почти три недели назад, но до дома так и не доехал, не добрался, его повязали, привезли на допрос и с тех пор его старшая сестра, Ли Черин, уже приговорённая к десятилетиям лишения свободы, не давала и часа спокойно всё обдумать - Шесть попыток умереть, блять, иногда я готов просто сдаться. Клянусь, Джиён, я не знаю где он и что с ним, я просто не могу выехать отсюда и бросить Черин. Я отвернусь и она уже успеет взобраться на подоконник или залезть в петлю. - Ты должен был присматривать за ним, - Джиён таращился на адрес участка, в который запекли Сынри. Этого просто не могло быть. - Вы мне с Ёнбэ на пару в уши заливали, что с пацаном будет всё в порядке. И под всё в порядке я подразумевал, что он будет дома, депрессовать и ненавидеть весь свет земной, поедая мороженое и под тёплым пледиком. А не вот это, дьявол, всё. Кан устало протёр потемневшее от нервов лицо, зажимая голову в ладонях и едва ли не засыпая. В любой другой ситуации Джи мог сжалиться, но не сейчас. Сынри – младший и единственный брат бывшего ген. прокурора, которую осудили за коррупцию, то, что он там сейчас не в шелках купается, раз уж не может попасть домой, понятно было как белый день. - Я не могу уехать, Джиён, - Дэсон со стоном откинулся на спинку кресла, растекаясь по мебели и прикрывая глаза. – Повыясняй всё сам, посмотри, что там они хотят от него, у меня просто нет сил и времени. Она пытается уйти от ответов на вопросы, которые ей задают, хочет не платить высокую цену, хочет быстро и безболезненно, но так не бывает. Она хочет отказаться от жизни, за которую многие погибшие готовы были бы на всё. - Мне плевать на тех, кто хочет умереть, - Джиён зло поджал губы. – Если она так хочет на тот свет, то просто дай ей это. Я спасаю тех, кто хочет жить. Дэсон нахмурился, отводя взгляд в бок. Ему, человеку, который боролся за подругу даже сейчас, слышать такое не нравилось совсем. Но спустя столько попыток удержать её ускользающую жизнь, он сдавался, он видел, что каждый день, проведённый здесь, приносит Черин столько боли, что она иной раз не могла перестать кричать и плакать, задыхаясь и так отчаянно желая умереть. Он был на перепутье, не знающий, как поступить будет правильнее. Мог ли он винить её в том, что она не хочет больше открывать глаза? - И ты идёшь со мной. Вставай, Дэсон. Если он хотя бы мизинцем ударился и проронил хоть слезинку от боли, я могу кого-нибудь случайно прикончить. - Поверь мне, в худшем состоянии чем Черин, он вряд ли будет, - Дэсон отошёл за верхней одеждой, сдаваясь под натиском друга. Сынюн молча завёл машину, видя, что Джиён напряжён и сосредоточен, излишне сильно хлопая дверью автомобиля. Дэсону понадобилось несколько минут, чтобы выйти следом, он прятал лицо в шарфе, спускаясь по высокой лестнице. Джиён не знал, страдал ли друг муками совести или это было что-то другое, но даже в этой плотной одежде он казался похудевшим и ужасно измученным, когда они виделись в последний раз, Дэсон был живее трупа. - Можем ехать, это недалеко отсюда. Сынюн вежливо кивнул и вырулил со стоянки, мягко ведя машину по промёрзлым дорогам. Плохое предчувствие, жившее в Джиёне последние недели, вновь разыгралось волнением и беспокойством. Несмотря на не ранний час, полицейский участок был всё ещё наполнен гомоном и людьми, снующими между кабинетами и столами, с невысокими стеклянными ограждениями. Когда они вошли внутрь – знакомый запах исписанной бумаги, сладкий аромат выпечки и крепкого кофе, в узкие окна пробивался свет уходящего дня – казалось абсурдным, что где-то здесь сидит и не может выйти Ли Сынри. Темноволосый, светлоликий, худощавый и немного влюблённый в Джиёна. Женщина-офицер в аккуратно выглаженной форме остановилась возле них, держа в пальцах бумажный стакан с кофе. - Могу я вам чем-нибудь помочь? Джиён осмотрел женщину с ног до головы, понимая, что она навряд ли в курсе, где сейчас пацан. Здесь всё выглядит так, будто они все не способны держать кого-то против воли, и Джи начинает сомневаться, туда ли привёз его Дэ, но друг выглядит сосредоточенным и рыскающим. Словно ищет здесь потайную дверь, тайный проход, куда увели пацана. - Кто здесь отвечает за допросы свидетелей и подозреваемых? – женщина-офицер лишь слегка ведёт бровью, но услужливо подсказывает, что им прямо по коридору до конца и налево. – Благодарю. В светлом кабинете с мебелью из красного дерева сидели двое мужчин, с кобурами под пиджаками. Джиён пропустил Дэсона вперёд и прикрыл за собой дверь, оглядывая небольшой кабинет и находя табличку с именем на столе. Прокурор Ли Сон Вон выглядел тучным, седовласым и больно хитрым даже для своего занимаемого поста, он сразу же вперился взглядом в позади стоящего Джиёна, словно сразу же угадав, кто из них двоих несёт опасность. Джи остался стоять у двери, сложив руки на поясе брюк, внушающе уставившись в узкие глаза хозяина кабинета. Пока ещё было ничего не известно – тут ли пацан, в порядке ли он, жив ли вообще, врагом казался каждый встречный, и каждого из них хотелось допросить в частном порядке с одним исходом. - Прошу прощения? – Джи скривился от сладких ноток в голосе, казалось бы, взрослого человека. Если бы его солдаты так разговаривали, он бы отделал их вооружённый одной бамбуковой палкой. - Мы пришли за Ли Сынри, - Дэсон упёрся ладонями в широкий стол и мрачно добавил: - Не надо отпираться и говорить что он не здесь. Его держат тут, внизу, и если вы не хотите шумихи, то вам стоит нас молча пропустить. Иначе Министр Чхве будет вынужден позвонить вам лично с этой просьбой. Хозяин кабинета почти не спускал с Джёна глаз, уставившись на него, он лишь на миг перевёл своё внимание на стоящего перед ним Дэсона: - Прокурор До сейчас не на месте, он будет здесь через несколько часов. Но он тот, кто вам нужен. Дэсон выглядел удовлетворённым, но нескольких часов у Джиёна не было. Их не было у Сынри. Ждать еще хоть минуту? - Я очень занятой человек, Прокурор Ли, - Квон сделал шаг внутрь, слегка обнажая шею с поблёскивающими жетонами, показывающими его принадлежность к специальным войскам, заставляя мужчин занервничать. – И нескольких часов у меня, к сожалению, нет. -Я понимаю, - Ли слегка приподнял голову, очевидно задыхаясь в вороте своей белоснежной рубашки, он нервно повёл головой и вновь уставился на Джи глазами, полными паники. – Но его сейчас… -Так сделайте так, чтобы он был здесь. Иначе до звонка Министра вы просто… не дотерпите. Он тут же схватился за рабочий телефон, набирая чей-то внутренний номер. Прокурор До точно вышел откуда-то из кабинетов здания. Он блять не был на выезде, он был всё это время здесь, пока Квон терпеливо и покладисто сидел на диванчике в коридоре, отсчитывая минуты. Это заняло целый час, был уже поздний вечер. Он потратил день, чтобы выяснить, где малец, и это так злило. За это время он мог бы спасти небольшую деревеньку, сгладить политические неурядицы, расстрелять человек так с сотню, на его работе это делалось быстрее. Там дорога каждая секунда и то, что он тратил время на ожидание офисного клерка, который по дороге на работу успевает выпить чашечку кофе, казалось чистым безумием. От этого человека не пахло улицей, холодом зимы, он не выглядел запыхавшимся, а на воротнике его кипельно-белой рубашки остались складки, он совсем недавно переоделся и принял душ. У него не было на это время, значит, оно того стоило. Возможно, он был вымазан в крови, весь в пыли или грязи, но где бы он мог так испачкаться? - Прошу прощения за ожидание, - он лучезарно улыбнулся, останавливаясь возле них. Дэсон, боровшийся со сном, тут же распахнул глаза и встал следом за Джи. – Следуйте за мной. Они прошли по коридору дальше, до самой последней двери, закрытой на ключ. В этой части здания народу было меньше, а кабинеты находящиеся недалеко – плотно закрыты, тесный коридор заканчивался дверью, в которую этот До вставил ключи и повернул три раза, лишь слегка распахивая её. Сразу же начинался лестничный пролёт вниз, с крутыми ступенями, ведущими куда-то в темноту, Джиён следовал сразу за неприятным типом, заставив Дэсона встать за своей спиной. Если с Каном что-то случится, Сынхён отправит его обратно в пустыню уже кочевником. Дэсон плохо ориентировался в темени и Джи придержал друга за руку, помогая спуститься. - Тут пахнет… - Дэ слегка растерялся, говоря шёпотом, он крепко держался за Джиёна и старался спускаться ближе к нему. – Странно. Не знаю, что это. - Сырость, - мрачно ответил Квон, уставившись в коротко стриженный затылок прокурора перед собой. – И кровь. - Тут мы держим особенных допрашиваемых, - с удовольствием поделился мужчина, открывая последнюю дверь, ведущую в небольшой кабинет и комнату с огромными окнами у дальней стены, за которой была камера. Самая настоящая тюремная камера. На что этот мудак рассчитывал, распинаясь о специальных привилегиях заключённым, неугодных им, перед другом осужденного ген. прокурора? – Эта мера применяется для некоторых подозреваемых, которые долго не поддаются и не хотят идти на встречу следствию. Кабинет был сквозным, оттуда сразу же можно было выйти к комнате допросов с большими окнами, а оттуда - к камере, лишь пройдя небольшое пространство. Джи прошёл дальше, открывая дверь и понимая, что окна допросной полностью затемнены с внешней стороны, и человек находящийся в камере не мог разглядеть никого. И тут пахло кровью, потом, сыростью. Он подошёл ближе к решёткам, тайно надеясь, что человек лежащий на грязной кровати – не Ли Сынри. Но это был он. Всё это время находившийся здесь. Смотреть на него сквозь прутья решётки, пока он лежит, прикрыв глаза, было безумию подобно. И на лице Сынри - бледном, посеревшем, с впалыми щеками - почти не было живого места. Рассеченная правая бровь выглядела так, будто гноилась уже добрые пару дней, на переносице переливалась алым глубокая царапина, скулу украшали синяки и - здесь взгляд Джиёна дрогнул, смотреть на это без боли было невозможно - стертая кожа на щеке выглядела плохо, почерневшая, влажная, от многочисленных ударов уже даже не заживающая. Джиён не знает, что это. Оно ворочается где-то внутри, глубоко в груди, это что-то тёмное, подавляющее и чертовски злое. Оно в нём и уже начинает будто кровью растекаться по его венам, это не остановить и не подчинить. Джи чувствует себя задыхающимся, когда возвращается в комнатку к Дэсону, который смотрит на него напугано, вроде пытается что-то сказать, но не решается и молчит. Он помнит Сынри другим – его мягкие волосы, разлетающиеся от сильных ветров, путающиеся снежинки в его волосах, бледные со сна щёки, тёплое дыхание рядом и его присутствие. Он шёл на поправку после уколов, с удовольствием ел всё, что готовил Джи и стеснительно прятал глаза, если Квон ловил его разглядывания. Он носил вещи из мягкой ткани и его кожа выглядела здоровой на холоде, он даже не позволял ему принимать душ слишком часто, опасаясь, что кашель усилится. Все ссадины и чёрточки были стёрты с его лица временем и хорошим сном. А теперь… Всё это было разрушено, уничтожено, все его старания, все попытки спасти и защитить, и он готов был признать это сейчас – Сынри с самого начала не был для него посторонним человеком, просто кем-то кого надо спасти, он был больше, чем незнакомец, и каждый час каждого дня, проведённого рядом с ним, имел значение и вес. - Джиён… - осторожно тянется Дэсон, но испуганно затихает. - Он важный свидетель, - сально улыбается пиджачок и охает, хватаясь за лицо и перекатываясь по столу, сваливаясь с другой его стороны. Джиён ударил больно и сильно, у несчастного даже хрустнул нос. - Какого хрена, мудак?! Дэсон сразу же запричитал, делая шаг в сторону лежащего мужчины, но Дэсон не видел пацана, он блять ничего не знает. Квон качнул головой, серьёзно прищуриваясь, и друг затормозил, отходя назад. - Ты что наделал, сволочь! – прокурор сразу заговорил носом, его белый воротник был залит кровью, а все попытки встать оборачивались против него. Он слепо шарил по полу ладонями, скользя по нему от разлитой крови. Джиён подошёл ближе, едва дыша от ярости, она была как обруч на груди, сдавливая к херам и не давая сделать нормального вдоха. Он нарочно наступил на растопыренные пальцы мужчины, вставая на неё всем весом, слушая его вопль и наслаждаясь его попытками вытянуть конечность. Джи сжал в руках вмиг взмокшие пряди на макушке прокурора, приподнимая его залитое кровью лицо, приближая к своему, заглядывая в зажмуренные глаза, а перед глазами стояло лицо Сынри. - Ты просто себе не представляешь, что ты наделал, - Квон сжал пальцы сильнее и До заскулил, брызжа кровавой слюной. - Я куда только не лез, пытаясь сделать так, чтобы с его чудесной головы и волосок не упал, я приперся сюда из горячей пустыни по песку пешком, потому что вертолет отлетал в десяти километрах от спасенного мною каравана, я прыгал за ним со скалы и как гребанная медсестричка давал ему лекарства и ставил уколы в задницу, чтобы с ним ничего серьезнее чиха, твою мать, не случилось. А ты мне сейчас говоришь, что неделями его избивал и морил голодом, хотя его сестра уже ответила перед законом? Пиджачок все еще охал, хватаясь за свое лицо, он пытался встать, и Джи помог ему, вздергивая его вверх. Худосочное тело, лишенное силы и мышц, хотелось его переломить пополам. Кем был этот человек, чтобы бить и калечить того, кого Джиён спас? Кто был дорог ему? - Жизни людей, которых я спас, они блять бесценны, ты понял меня? Они спасены кровью и потом моих солдат, - Джи заставил его смотреть себе в глаза, хотелось, чтобы он запомнил его слова, высечь на его сетчатке, сделать всё, чтобы он больше и мысли не допустил причинить вред Сынри. - Ты больше и пальцем не коснешься его, а иначе, я сломаю твой позвоночник и остаток жизни ты проведешь, обделываясь в штаны и я лично прослежу, чтобы ты жрал своё дерьмо утром, днём и вечером. Джиен скрутил его, заводя его руки назад, надавливая ботинками на поясницу, мужчина завопил и когда Джи вдарил ладонью по подбородку, тот точно прикусил язык, вымученно застонав и закашливаясь кровью, которая хлынула изо рта. Надо было вытаскивать его отсюда. Джиён стянул свою куртку, становилось жарко от резких движений. Он открыл решётку ключами отключившегося мужчины, почему-то начиная задыхаться. Сынри смотрел на него больными глазами, его левое веко было темно-фиолетового оттенка, он не мог полностью раскрыть глаза от усталости и сонливости. Его черные, обычно блестящие волосы слиплись от пота и грязи, в камере плохо пахло и стояла сырость, которую лёгкие Сынри плохо воспринимали. Он дышал тяжело и с хрипами. Джиен подошел совсем тихо, обычно ему нужно стараться, чтобы издавать хоть какие-то шумы и не пугать свою семью внезапными появлениями, но сейчас казалось, он топает как слон в безмолвной тишине камеры. Говорить не хотелось совсем. Он и не знал, что сказать. Не знал, была ли в этом его вина, могли ли он предотвратить эту трагедию. Сынри выглядел как жертва чумы, как последний, кого вытащили из-под обломков упавшего самолета, как тот, кого забыли в пожаре. - Я останусь здесь, - сказал он вошедшему следом Дэсону. Тот молчал, стоя рядом, мыски его обуви были в крови. Прокурор залил весь пол кровью и слезами, задыхаясь и прося помощи. - Приведи адвокатов и сразу кого-то из больницы, нужно забрать пацана на носилках. - Почти утро. - Верно. И у тебя мало времени, так что шевелись. Когда Джиён сел на согнутые колени рядом с кроватью. Сынри протянул дрожащую ладонь к нему, в его глазах читалось облегчение и он произнес слова благодарности почти неслышимым шепотом. Лишь его губы, израненные, потрескавшиеся, едва заметно шевелились. - Когда я уходил, ты выглядел лучше, пацан, - Квон стёр солёную каплю, застывшую на переносице с запёкшейся кровью. Сынри моргнул, придвигаясь по возможности ближе, но в нём почти не осталось сил и он устало замер. - Спасибо, что вернулся, - Сынри словно говорил из последних сил, прилагая столько усилий. - Я ждал тебя. - Я знаю, шкет. Поэтому я здесь. - Больше не исчезай, ладно? - Сынри разговаривал с ним, будто Джиёна здесь нет. Кажется, он всё ещё спал. - Не оставляй меня одного умирать. Сынри бредил и его горячий лоб просто полыхал. Джиён сжал зубы и почувствовал, как немеет ладонь от силы, с которой он сжал пальцы. - Больше никогда, - Сынри нахмурил брови и в этой мимике было скрыто его желание заплакать, в уголках его глаз скопились слёзы и Джи стёр их пальцами. – Давай-ка выбираться отсюда, пацан. Сынри кивнул, тихо всхлипывая. Он послушно приподнялся на локтях, давая себя приобнять, осторожно, словно это Джи тут избит до синяков, прикасаясь к его плечу. Джиён подхватил его под бёдра и спину, притягивая к себе, низкая кровать заставила его согнуться, но с теперешним весом Сынри он легко смог разогнуться. Сынри охнул и уткнулся лицом в сгиб шеи Джиёна и затих. К моменту прихода Дэсона с врачами, Джи перенёс Сынри в тёплый кабинет прокурора. Кожаный диван нагрелся от тепла их тел, Джиён бережно прижимал его израненное лицо к своей шее, с трудом удерживаясь от желания прикоснуться к его коже как-то иначе, поделиться теплом и силой. Сынри был вялым и слабым, он бредил и что-то шептал в лихорадке, цепляясь слабыми, израненными пальцами за спину Квона. - Где ваши чёртовы носилки? Почему так долго? – молодой врач стушевался и молча отступил в сторону, давая опустить на пол носилки. У Дэсона в руках были какие-то бумаги, он казался более озлобленным и яростным сейчас, когда он вернулся, нежели когда уходил. Он переложил его на носилки, Сынри тихо застонал, теряя сознание, ускользающим взглядом цепляясь за лицо Джиёна, ослабевшими пальцами пытаясь ухватиться за его горячую ладонь, и Джи послушно обхватил его руку своей, с болью понимая, что должен был прийти раньше. Гораздо, гораздо раньше, если бы он вернулся с ним в Сеул, ничего бы этого не было. - Вы сможете его вынести? – Дэсон широко распахнул дверь, им предстояло еще подняться по неудобной лестнице, тут всё было таким узким и буквально непригодным к переноске раненных, что создавалось впечатление, будто при конструкции этого места, они на это и не рассчитывали. – Осторожно, он в очень плохом состоянии. - Может, будет лучше, если по лестнице я вынесу его на руках? – Джиён смотрел, как двое врачей поднимают носилки, и понимал, что это правда, очень рискованно. – Так будет безопасней. - Нет, у него может быть перелом рёбер или всё, что угодно, носка на руках ухудшит его состояние. - Я блять знаю это, - Джиён злился и потеря времени выводила его из себя, но вероятность того, что они могут застрять где-нибудь на лестнице, пугала его. – Но если мы… Его прервал шум на лестнице, кто-то спускался к ним и спускался очень быстро. - Вы не можете его забрать, - Несколько мужчин в выглаженных рубашках спустились к ним вниз, возмущённо хмурясь. – Он подозреваемый! На него есть ордер и он не может просто так выйти отсюда! - Вы с ума сошли? – Дэсон швырнул под ноги мужчин смятые листы, с записями вопросов, его злость почти вырывалась наружу. – Он умирает! Ему нужна помощь! Вы почти убили его, держа тут! - Это процесс допроса, всё в рамках… Этот балаган отнимал драгоценное время, которого с самого начала и так было мало. Молодой парень в форме врача обеспокоенно оглядывал их с пола, уже опустив на землю Сынри, у которого был жар и бред. Джиёну пришлось разжать ладонь и отпустить слабые пальцы Сынри, чтобы подойти ближе к людям, которые мучали пацана. Они закрывали единственный выход отсюда, и будь у Джи другой выбор, он бы конечно воспользовался бы им. Они всерьёз думали, что он просто оставит его тут, только потому, что они так сказали? Оставить его здесь сейчас, когда он так ранен, болен, истощён и, кажется, вот-вот умрёт? Они не могли всерьёз на это надеяться. Комнатушка была крошечной, Джи был вынужден переступить лежащего на носилках Сынри, чтобы схватиться за толстое горло мужчины, притягивая к себе, и заставить его задохнуться. Мужчина ожидаемо схватился за руку, пытаясь сделать вдох, и Джи вдарил коленом в пах, заставляя его согнуться, сильнее вцепляясь в чужое горло и так сильно желая вырвать ему кадык голыми руками, но вместо этого метко вырубая лбом. Второй полез под руку, пытаясь спасти задыхающегося мужчину, но лишь получил сильный пинок в живот тяжёлым ботинком, отлетая назад, обратно в проём лестницы, задевая третьего. Ещё одного Джи вырубил, лицом вбивая того в покрошившуюся стену. Он тяжело дышал от гнева и ярости. Эти толстые тела закрывали весь проход, так они Сынри точно не вынесут. Он оглянулся назад, смотря на бледное и покрытое испариной лицо, которое он должен был вытащить отсюда. - Адвокаты здесь, - облегчённо выдохнул Дэсон, отвечая по мобильному. Он прошёл вперёд и без сомнений переступил нескольких служителей закона, чтобы придержать дверь наверху. – Сынхён тоже приехал, он говорит, что мы можем спокойно выйти и просил тебя больше никого не трогать. - Ничего не обещаю, - он склонился к Сынри и приподнял его за затылок, притягивая к себе и поднимая на руки. Пацан слабо застонал, но глаз так и не открыл. – Я с вами тут рехнусь, просто идите позади, а я постараюсь не делать резких движений. Переложу его наверху. - Вы ведь военный, да, - пробурчал паренёк, закатывая рукава формы. – Знаете, что с пострадавшими надо осторожнее. - Поверь мне, мягче, чем я, с этим шкетом никто не обращался. Сынри был всё ещё горячим и слишком лёгким для парня своего возраста, его глаза были плотно закрыты и он то и дело тихо вздыхал от боли, пока Джиён с ним поднимался наверх. Жаль только, он не увидел как Дэсон с удовольствием наступал на рыхлые тела мешающиеся под ногами, и как Джи не без ухмылки отдавил пальцы прокурора До ещё раз, перед тем как покинуть его вполне неплохой кабинет. Было темно и узко, казалось, тут стало ещё неудобней с тех пор, как они спускались вниз. Он ступал на ступени осторожно, медленно, стараясь не двигать корпусом и руками, посильнее прижимая Сынри к своему торсу. Наверху было гораздо светлей, они гурьбой прошли по коридору, шумя и галдя, пока Дэсон не уткнулся носом в идеально-черное пальто его высочества Чхве Сынхёна, который уже ждал их. Лицо Министра не выражало ничего, кроме скуки, пока он приказывал людям позади себя приготовить машины для отъезда. Джи лишь кивнул другу, проходя следом за двумя врачами к машине скорой помощи, и почти у самого выхода он, наконец, опустил Сынри на каталку, помогая спустить её с лестницы вниз. Холодный утренний воздух резанул обнажённую кожу, и он вспомнил, что оставил куртку внутри. - Я поеду с ними в больницу, - он отобрал у Дэсона бумажник, и на возмущённый взгляд пояснил: – Забыл куртку в подвале. И Сынхён, сделай так, чтобы мне не пришлось возвращаться сюда. - Не сомневайся, - Сынхён слабо улыбнулся, перед тем как двери машины скорой помощи скрыли Джиёна. Они ехали под шум подсоединяемых проводов, отсчётов удара сердца, под звуки разрезаемой одежды, пока медики рассматривали его ссадины и ушибы. Джиён смотрел и смотрел, заставляя себя запомнить вид избитого тела, не давая себе отвернуться. Это была его ошибка, он понял это лишь сейчас. Он должен был вернуться с ним, он думал – доверю это другим, с ним ничего не случится, это ведь всего лишь пацан, который ничего не знает. Парни пообещали ему, что с ним ничего не случится, и он просто решил, что исчезнуть будет вовсе не трусливо. Пытался сберечь его чувства, не въедаться в душу ещё больше, дать жить без него. Все те разы, когда он спасал его, обесценились, обнулились сейчас, когда он был тем, кто позволил всему этому случится. Он прикоснулся к его щеке, к тому крошечному участку кожи, который остался цел, чувствуя такую горечь и сожаление, что оно топило внутри абсолютно всё. Теперь он знал, что пока он жив, с Ли Сынри всё будет хорошо.