— i can transform you.

***

С последней «выходки» Пеннивайза минул почти месяц. От Клоуна не было никаких известий, если не считать, разумеется, все новые и новые объявления о пропаже детей. Билл, глядя на них, лишь стискивал зубы. Про самого Денбро монстр, кажется, позабыл. «Затишье перед бурей» — думал Билл, наивно полагая, что Пеннивайз оставил его в покое, пусть и на некоторое время. Город сегодня заливал дождь — промозглый и унылый, он шумно ударялся о голые ветви деревьев, навевая тоску и холод. А еще напоминал о том самом дне, когда Билл навсегда лишился своего брата. Прошел ровно год, и не было ни единого дня, чтобы старший Денбро не вспомнил Джорджи; его смех и открытый взгляд, полный доверия и детской непосредственности. Билл закусил губу, пытаясь подавить в себе недостойное желание расплакаться. «Как девчонка!» — противно протянул внутренний голос, почему-то до ужаса напоминая голос Ричи Тозиера. Мальчик мотнул головой и нехотя вылез из постели. Тело тут же обдало волной прохладного воздуха, и Билл съежился. В последнее время в его комнате стало подозрительно холодно. Скрипнула дверь. — Ох, Билл, ты уже встал, — мать приподняла уголки губ в улыбке, — доброе утро. Завтрак на столе, — женщина чмокнула его щеку, — мне пора на работу, до вечера, — а затем в пару шагов преодолела расстояние до двери и тихонько вышла. Денбро внутренне сжался, мысленно воспроизведя ее образ и всеми силами пытаясь найти в матери хоть что-то, что могло выдать в ней чужака. В свете последних событий этот вопрос был как никогда актуален, но чем глубже Билл «копал», тем больше он понимал — это лишь его выдумки, плод больного воображения. Пеннивайз не может каждый день ходить в «шкуре» его матери. Дождь на улице вдвое усилился, с остервенением тарабаня по крыше. Билл вздохнул — школу никто не отменял. Наспех одевшись и буквально на ходу закидывая в рот омлет, оставленный на завтрак, он схватил рюкзак и выбежал на улицу, где на его удачу в этот самый момент мимо проезжал школьный автобус. Внутри было полно детей, так что свободного места Биллу не досталось, но это, если честно, не особо расстраивало. В конце-концов, главное — что он в тепле, а доехать до школы можно и стоя. Денбро встал чуть поодаль от передних дверей, бездумным взглядом скользя по салону. Мысли так и норовили вернуться к Джорджи, но Билл всячески запрещал себе думать об этом, старался отвлечься. «Посчитай, сколько складок жира на теле эддиной мамашки!» — захихикал Ричи в его голове. Мальчик глянул в окно. Видимость была практически нулевая, но судя по тому, что все ученики встали со своих мест, толпясь у выхода, автобус уже подъехал к школе. Началась давка, и Билл покрепче сжал руками лямки рюкзака, словно тот был его спасением. Дождь, казалось, начал лить еще сильнее. Ученики — кто-то спокойно, кто-то с криками — стремились поскорее зайти внутрь, расталкивая друг друга. Билл медленно плелся сзади, безуспешно пытаясь припомнить, какие у него сегодня уроки. — Билли! — сзади раздался восторженный голос, и Денбро невольно скривился. О, нет, только не это... — Прив-вет, Кэти, — выдохнул он, подавляя в себе глупое желание сорваться с места и убежать от назойливой девчонки Грин, которая преследовала его вот уже три года. Девочка что-то звонко щебетала у него над ухом, но Билл ее не слушал — лишь изредка кивал головой, делая заинтересованный и внимающий информацию вид. Наибольшим сюрпризом для него стало расписание. — Это так здорово, что сегодня литература, — Кэти мечтательно закатила глаза, — мы в одном классе, а значит, сможем провести вместе больше времени. Здорово, правда? — она с неподдельной радостью заглянула Биллу в глаза, отчего последний едва не взвыл в голос. О, он знал, какого это — заниматься с Кэти в одном потоке. Никого из «неудачников» сегодня с ним на уроках не будет, и видеться они смогут лишь на переменах. Теперь Грин от него точно не отстанет... Прозвенел звонок, оповещающий о начале занятий, и школьник раздосадованно вздохнул. В последнее время он слишком часто опаздывает на занятия. Благо, никто из учителей пока не жаловался родителям. За дверью кабинета литературы звучал подозрительно знакомый голос, отчего Билл напрягся и, закусив нижнюю губу, осторожно потянул дверь на себя. «Хоть бы показалось» — пронеслась в его голове шальная мысль... ... которая тут же была развеяна насмешливым взглядом аквамариновых глаз. — А мне казалось, что вы лишь на мой предмет опаздываете, мистер Денбро, — Скарсгард ухмыльнулся, — но, как оказалось, литература тоже удостоилась такой чести. В классе раздались смешки. — П-п-простите, — Билл виновато опустил голову. — П-п-прощаю, — кривляясь, писклявым голосом передразнил его учитель, и класс нырнул под парты от смеха. Билл нахмурился. Внутри медленно начало разрастаться чувство, очень похожее на злость. Это была откровенная издевка, и если со стороны учеников это было еще приемлемо, то вот со стороны преподавателя... Руки школьника невольно сжались в кулаки. Скарсгард проследил за этим, казалось бы, незначительным движением, и хитрая улыбка притаилась в уголке его рта. О, если бы только малыш Билли знал, с кем он сейчас разговаривает... Если бы все эти дети знали... Пеннивайз представил выражения их лиц, их страх, их крики, если бы они увидели его настоящую личину, и рот его наполнился слюной. Было чертовски сложно сдерживать себя, представляясь учителем. Столько «материала» вокруг, с которым нельзя «поработать»... А еще... Клоун снова ощутил «его». Этот запах. Терпкий, буквально сводящий с ума. Он принадлежал лишь одному человеку. Этому тощему несмышленышу, который пытается казаться храбрым, показать свою смелость, побороть свои страхи. Но Оно нельзя обмануть. Оно чувствует, знает все его «больные места», знает, за какие веревочки нужно подергать, чтобы заставить марионетку двигаться. Рядом с Биллом неуверенно мнется какая-то девчонка. Клоун «ныряет» к ней в голову и мысленно фыркает — она по уши влюблена в мальчишку. К слову сказать, безнадежно, потому что Денбро, кроме желания спрятаться и избежать встречи, ничего к ней не испытывает. Пеннивайз неотрывно наблюдает за этими двумя, что сейчас работают в паре, время от времени облизывает постоянно пересыхающие губы. Сладкий, на таком расстоянии едва уловимый запах Билла Денбро щекочет ноздри, словно играя с ним. Монстр едва сдерживает гневный рык. Ему хочется поглотить его, сделать своим, насладиться им сполна. Клоун медленно, с наслаждением втягивает воздух. Это было в новинку для него. Рядом с этим мальчишкой нет того голода, который он испытывает при виде других детей. Пеннивайзу кажется, словно он разделился на две части: одна — хочет сломить этого хрупкого человечишку, причинить боль, душераздирающую и всепоглощающую; другая — отчаянно жаждет оказаться ближе, снова ощутить восхитительный запах юношеского тела. Клоун пристально разглядывает Билла. Его нахмуренные брови, выражающие усиленный мыслительный процесс, большие голубые глаза, которые меняют свой цвет в зависимости от настроения хозяина, и спелые сочные губы, которые Денбро то закусывает, то облизывает. Пеннивайз не привык оценивать кого-то; в конце-концов, он совершенно из другого мира — оттуда, где нет понятия «внешность». Должно быть, по человеческим меркам Билл и вправду красив, но монстру на это глубоко наплевать. Его ничто и никогда не заботило, кроме голода и страха своей жертвы. Так было, есть и будет всегда, ведь Оно нельзя убить. Как жаль, что наивный малыш Билли еще не догадывается об этом. Он вообще о многом не догадывается. Например, о том, что каждую ночь его личный кошмар следит за ним. Находит темный угол, таится в нем, сверкает янтарным взглядом, а потом, когда ребенок засыпает, осторожно подбирается ближе и жадно вдыхает его невероятный запах, закатывая глаза от наслаждения. Это продолжается каждую ночь с того самого момента, как Оно ощутило его. Пеннивайз злится, едва сдерживает клокочущую внутри ярость. Так не должно быть. Он сделал ставку на другое — ему нужны крики, боль, унижения, но не это. Каждый чертов раз, когда он оказывается слишком близко к мальчишке, у него напрочь сносит крышу. Он пытается понять, что это за запах — и не может найти ответ. Самый приятный аромат — это запах страха, особенно детского, ничем не замутненного. Но отчего-то Билл Денбро, не испытывающий его, пахнет не менее вкусно. Это дает повод для размышлений, которые никогда не были сильной стороной Пеннивайза. Не потому, что он не может — а потому, что ранее они были попросту не нужны. Для достижения цели хватало лишь принять облик «добродушного» клоуна — после чего еда сама шла к нему в руки. В данном случае все иначе, и лишь самому монстру известно, насколько это его раздражает; лишь он знает, в какую ярость впадает каждый раз, когда чертов мальчишка оказывается слишком близко, раздражая его чувствительные рецепторы своим невозможным запахом. Сейчас Клоун следит, внимательно щурит свои голубые глаза, наблюдает как девчонка прижимается к Денбро, что-то шепчет на ухо. В голове у последнего гуляет сквозняк — он явно не слушает ее, мысли подростка заняты совсем другим. Пеннивайз с долей изумления отмечает — Билл думает о нем. Этот факт вызывает странное ощущение, которое монстр не может охарактеризовать, заставляет его недовольно поджать губы, чтобы не зарычать в голос. С каждым днем этот мальчишка выводит его все больше и больше. Как жаль, что игра уже началась — слишком поздно сдавать назад, партия должна быть доиграна. Клоун вновь ощущает голод. Не тот, который возникает при виде Билла — а тот, привычный ему голод, который возникает при взгляде на других детей. Кэти Грин продолжает звонко щебетать о чем-то с мальчишкой, кладет свою руку поверх его, не замечая, как голубые глаза молодого учителя наливаются янтарным цветом, цветом голода. На губах Пеннивайза зазмеилась усмешка. Завтра малыша Билли ожидает еще один сюрприз. Ведь он хотел избавиться от общества этой девчушки? Что ж, Пеннивайз ему в этом поможет.