Драббл-альбом

— Его нет, мистер Поттер! — худенькие дрожащие пальцы бессильно цеплялись за идеально выглаженные рукава аврорской мантии. — Его похитили, поверьте мне. На лице Гарри не дрогнул ни один мускул, лишь глаза, устремленные поверх седых — седых! — волос чуть прищурились. Он держался так все те пятнадцать минут, что они с группой мракоборцев стояли посреди огромной помпезно обставленной комнаты. И по-прежнему молчал. — Так… кто именно пропал? — несмело позвал Рон, исподтишка посматривая на друга. Его отстраненность была крайне непривычна, ведь раньше Поттер со всей страстью окунался в новое дело. — Драко, разумеется! — Нарцисса всхлипнула, чем повергла Уизли в некоторое подобие стыда — как ни посмотри, он еще с войны помнил серьезную и уверенную в себе миссис Малфой. С тех пор женщина явно сдала: некогда блестящие ухоженные волосы, заплетенные в строгую косу, после пары лет Азкабана поседели и были затянуты сейчас в низкую кулю, и без того худое личико осунулось еще сильнее — щеки впали, а под глазами, окруженными лучиками коротких морщин, залегли глубокие тени. Глаза миссис Малфой, стоит сказать, изменились даже сильнее остальных ее черт. Когда-то светло-серые, почти до яркой голубизны, холодные и отстраненные, они теперь смотрели так понимающе и тепло, но с перманентной грустью на глубине взгляда, даже когда сама Нарцисса улыбалась. И Рон, и Гарри, и многие другие знали такой взгляд. Взгляд вернувшегося с войны человека. Такие глаза забыть невозможно. Уизли прочистил горло, снова опуская взгляд на пергамент, возле которого нетерпеливо подрагивало перо в ожидании показаний. — Так, значит… — Вы уверены, что он не сбежал сам? — вдруг резко спросил Гарри, осторожно, но настойчиво освобождая рукав из захвата. — И что-то я не вижу мистера Малфоя? Не получилось ли так, что эти двое снова… — Извольте прекратить свои грязные инсинуации, господин главный аврор, — послышался хриплый язвительный голос, и из-за дверного проема нетвердой походкой вышел Люциус. И хотя ему Азкабана избежать удалось — его признали невменяемым после Империуса Волан-де-Морта и приговорили к принудительному лечению в клинике для волшебников, пострадавших от Непростительных заклятий — выглядел он еще хуже, чем когда Лорд вызволил его из тюрьмы: неухоженная щетина, заросшие брови, грязные волосы свисали с плеч, да и костюм на нем был надет явно не первой свежести. В подрагивающей руке покачивалась початая бутылка Огневиски, мерно булькающая алкоголем. Гарри поморщился — терпеть не мог это пойло, а Люциус, заметив его выражение лица, хмыкнул и ухмыльнулся: — Куда труднее быть в течение недели порядочным человеком, чем Героем в течение пятнадцати минут, мистер Поттер, — протянул он и, отсалютовав ему бутылкой, сделал несколько глубоких глотков. — Значит, вы не будете возражать, если я попрошу сдать вашу палочку на проверку? — также отстранено-вежливо поинтересовался Гарри, по-прежнему не смотря Малфоям в глаза. Люциус лишь фыркнул и выдернул палочку из чехла, кидая к ногам ближайшего аврора. — Проверяй, ломай, положи в сундучок к остальным палочкам, что ты отнял у Малфоев, да хоть отдай ее своей зубастой подружке, чтобы она ее, как бобер, того… — он неопределенно махнул рукой, истерично хихикнул и снова отпил из бутылки. — Мне уже все равно, — добавил он внезапно серьезно и, покачиваясь, снова скрылся в коридоре, откуда вскоре послышалась заунывная песня, затянутая плохо поставленным голосом. — Простите его, — прошептала Нарцисса, порывисто расправляя юбку элегантного, красивого в своей простоте и явно дорогого платья. — Он все еще… несколько не в себе. — Драко, — смущенно проговорил Рон, чтобы отвлечься от произошедшего. — Вы говорили, что видели его только в субботу? — миссис Малфой кивнула. — А почему обратились к нам только сегодня, в среду? — Дракон и раньше уходил, на день, максимум два, но всегда возвращался домой, — благодарно кивнув и присев на подозванный Роном стул, Нарцисса устремила взгляд в пол. — Потребовалось время, чтобы связаться со всеми его товарищами и… — голос ее дрогнул, и женщина на мгновение приложила к носу кружевной платочек, тонко пахнущий лавандой. — И магморгами, — закончила она, а Уизли понятливо кивнул, пробегаясь по записям еще раз. Вокруг медленно вышагивали авроры-колдографы, бестолково вертя в руках камеры. Похититель не оставил никаких следов, комната Драко оставалась в идеальном порядке, а в коридоре не было ни единого следа присутствия кого-либо еще, кроме четы Малфоев. Недалеко от них по-прежнему стоял Гарри, сцепивший руки за спиной и отрешенно смотрящий в окно. — Думаю, спрашивать, были ли у него враги не имеет смысла, — тихо продолжал Уизли, переводя взгляд на миссис Малфой. Та судорожно выдохнула, но промолчала. — Вы осматривали его вещи? Ничего не пропало? — Скорее наоборот, — вздрогнула вдруг Нарцисса и порывисто поднялась на ноги, отходя к прикроватной тумбочке сына. Рон последовал за ней, а Поттер нахмурился, следя за ее движениями. — Вот, — женщина указала рукой на темную древесину, на которой тускло поблескивало кольцо с чеканной змеей. — Это перстень Салазара Слизерина, наша фамильная реликвия, — пояснила она. — Вы не против, если мы заберем его? Как улику, — пояснил Рон, трансфигурируя из кусочка пергамента небольшой бумажный пакет. — Это всего лишь украшение, — холодно прервал Поттер, в два шага преодолевая расстояние до миссис Малфой. — Он мог просто забыть надеть его с утра. — Драко с ним не расставался ни на секунду. Даже ванны принимал в перстне, да и спал… — голос в очередной раз сорвался, и Нарцисса замолчала, со вставшими в глазах слезами смотря на кольцо сына. — А, значит, по нему можно считать информацию о последнем дне, когда он был у хозяина, — медленно закончил Уизли, хмурясь. — Гарри, отойдем на секунду? — дождавшись кивка, Рон слегка улыбнулся Нарциссе и кивком подозвал к ней другого аврора, продолжившего записывать события той ночи. — Да что с тобой происходит, Гарри? Гарри молчал, сжав губы и упрямо смотря в окно. — Я понимаю, что вы с Малфоем не особо ладили, — продолжил Рон, положив ладонь на плечо друга, слегка его сжимая. — Но миссис Малфой спасла тебе жизнь в том лесу, помнишь? Ты ей должен. По этой причине ты мог хотя бы не грубить ей. — Я спас ее сына от смерти в огне Выручай-комнаты. Мы квиты, — по-прежнему холодно отозвался Поттер, но отнюдь не так уверенно, как раньше. — А Малфой прикрыл тебя перед красноглазым уродом, — медленно кивнул Уизли, убирая руку. — Я спас их поместье, состояние и жизни от поцелуев дементоров, — упрямился Гарри, но Рон видел, как медленно опускались напряженные плечи. — Не пытайся меня обмануть, что ты это сделал только из-за долга жизни, — Поттер бросил на друга быстрый нечитаемый взгляд, но тут же вернулся к созерцанию длинной каменной дорожки от центральных ворот к ажурному забору. — Зачем бы я еще это делал? — Потому что ты понимал, из-за чего они так поступали, и пожалел их. Ты всех жалеешь, ты же Гарри, черт побери, Поттер. Гарри судорожно выдохнул, зажмуриваясь, и вымученно улыбнулся. — Ты прав, Рон, — тихо сказал он, машинально дотрагиваясь до молнии на лбу, чьи изломанные линии после последней схватки с Волан-де-Мортом тонкой паутинкой спускались по лицу до самой щеки. — Просто это место… Меня тут чуть не убили. Тут держали мистера Оливандера и пытали Луну. Да что Луну, тут пытали и твою жену, Рон, как ты можешь оставаться таким спокойным? — Так, — просто пожал плечами Уизли. — У меня на пальце обручальное кольцо, и оно приносит мне куда больше воспоминаний о нашей любви, чем шрамы на спине — о горе, — Рон смотрел прямо в глаза Гарри. — Меня дома ждет живая, беременная и, мне хочется думать, счастливая Миона, — Поттер против воли улыбнулся. С недели на неделю у его друзей появится первенец, и Рон оказался в плане заботы о семье еще большей Молли Уизли, чем сама Молли Уизли. — А сейчас, здесь, у себя дома, мистер и миссис Малфой ждут своего ребенка. Которого похитили. — Конечно, да, — Гарри вздохнул. — И… прости меня, Рон. — Замяли, приятель, — Уизли широко улыбнулся и хлопнул друга по спине, убирая завернутый в бумагу перстень поглубже в потайной карман мантии. — Ну, что, ребята, — обратился он к остальным аврорам. — Еще раз осматриваем тут все и в штаб, у нас много работы. Гарри долгие секунды смотрел в широкую спину друга и не знал, радоваться или огорчаться такой слепой вере в него всех его товарищей.

***

На Лондон давно опустилась густая, промозглая ночь. Даже дома, даже в пресловутой, отвратительно зеленой аврорской мантии, на которой тоннами висели всевозможные чары — в том числе и согревающие, — было прохладно. Гарри редко апарировал прямо на Гриммо. Обычно он предпочитал появляться в конце улицы и доходить до дверей пешком. Это создавало видимость обычной размеренной жизни, в которой обычный мужчина после обычного трудового дня по обычному маршруту шел к себе домой, где все привычно, знакомо и любимо. Но сегодня Поттер не был уверен, что сможет пройти эти несколько сотен метров спокойно. Появившись прямо в своем кабинете на втором этаже, он вцепился дрожащими руками в дерево письменного стола, загнанно дыша. «Пять дней. Прошло пять дней, черт побери, всего пять, а я уже расслабился». Он отчаянно заскулил, резким движением ладоней скидывая со стола папки с пергаментами и прочую мелкую ерунду, тут же переходя на громкий крик. Дом отозвался коротким эхом и едва различимым капанием опрокинутых чернил на дорогую белую шкуру под ногами. Гарри запустил пальцы в волосы, сжимая пряди и беспомощно озираясь по сторонам, не зная, что теперь делать. Сердце стучало одновременно в висках, ушах и горле, нос щипало так, что на глаза выступали слезы. Пожалуй, впервые в жизни Гарри Поттер был в настоящей панике. — Чертов Малфой! — крикнул он, со всей силы ударяя кулаком в стену и, не обращая внимания на острую боль в костяшках и проступившую на них кровь, схватил ближайший факел, широким шагом выходя из кабинета. Он так старался, был так осторожен, а тут это гребаное кольцо! Привычный ежедневный спуск до подвала отнял не больше минуты. Гарри так часто здесь бывал на протяжении долгих месяцев после войны, пока они с Сириусом превращали забытое помещение магловского назначения в настоящее магическое убежище, что он мог бы обходиться и без света факела, но спокойный танец огня его успокаивал. Не то, чтобы мозги становились на место, но слегка помогало. По крайней мере, за напряженной спиной перестали лопаться вазы. Родовые руны, которыми были расписан чуть ли не каждый камень, предупредительно вспыхивали, но тут же тухли, признавая хозяина. Несколько дверей решеток — серебряная, медная и железная, против каждой твари, от которой Поттеру могло понадобиться прятаться — послушно распахивались, признавая зачаровавшую их магию, и закрывались снова за его спиной. И с каждым шагом сквозь короткие промежутки между ними Гарри замедлялся, ступая все тише и заклинанием — даже скорее движением губ, нежели словами — приглушая свет пламени. Вскоре сквозь частые прутья — заговоренную от касаний к ней нержавейку — показалась полутораспальная кушетка и крошечная тумбочка с одинокой потушенной свечой. Едва живой огонь факела тихо потрескивал, кидая отблески на белоснежные пряди волос. С кушетки свисала рука, на которой мрачно поблескивали тяжелые кандалы вместо массивной серебряной печатки. — Что же ты наделал, Гарри, — тихо выдохнул Поттер в тишину подвала и привалился спиной к сырой стене, медленно оседая на пол. Береста уже окончательно потухла, а Гарри все сидел там, смотря в никуда, и только в последний момент перед тем, как сознание уплыло в неспокойную дремоту, Поттер с ужасом понял, что прошло уже пять дней, а Драко все не приходил в себя…