Обмануть смерть

Первым, что я увидела, открыв глаза следующим утром, как и следовало ожидать, была нагло ухмыляющаяся морда моего извращенно воплощенного подсознания. Глухо застонав, я перекатилась на живот, предприняв попытку поглубже зарыться под подушки. Тактический маневр не остался незамеченным и был незамедлительно откомментирован нахальным созданием. — Смотрю, ты не очень-то по мне скучала. — пробился сквозь пуховые изделия недовольный голос. — А с какой стати мне радоваться твоему возвращению? Ведь ты — вечное напоминание о том, что у меня крупные проблемы с головой. Я не спешила вылезать из укрытия, предпочитая до последнего отрицать упомянутые затруднения. Получалось не слишком продуктивно. — Это было крайне невежливо с твоей стороны, Кори. — обиженно протянул Генджи. — На твоем месте, я был бы счастлив от представившейся уникальной возможности поболтать с бессознательной частью самого себя. Всегда есть шансы узнать что-нибудь интересное. От полной бессовестности заявления я нехотя покинула свое убежище и ошалело уставилась на компаньона. Он же не собирается всерьез убеждать меня в том, что шизофрения — высшее благо? Как и ночью, монстр непринужденно возвышался над кроватью. Ноги, увенчанные внушительными когтями, в неторопливом темпе скребли по полу, оставляя глубокие борозды в ворсе ковра, грозя пропороть его насквозь. Мышцы бугрились под серо-зеленой кожей при малейшем изменении позиции чудища, а рот хвастался остротой населяющих его зубов. В который раз я задалась вопросом, почему мой внутренний мир избрал столь нетипичную форму для материализации? Почему не призрак покойного дедушки или известной кинозвезды? Кого-то реально существующего, а не фантазма, порожденного воспаленным воображением. Старина Фрейд наверняка приписал бы подобную патологию перенесенному в детстве насилию на сексуальной почве или чему-то вроде. И оказался бы абсолютно неправ, поскольку именно детство у меня выдалось относительно безоблачным и беззаботным. Проблемы начались значительно позже, когда на меня свалилась ответственность о больной матери и доставшемся по наследству магазине. Вот тут-то действительно потребовалось выкручиваться и проявлять изобретательность, дабы удержаться на плаву. Ситуация обострилась еще больше, когда лавку пришлось продать для оплаты лечения и накопившихся долгов. В тот год мне должно было исполниться шестнадцать и я не придумала ничего лучше, как связаться с криминалом. И вот куда меня это в итоге привело — к безбедной жизни, сотрудничеству с великим детективом L и погоне за химерами. Не самый проигрышный расклад. Но и далеко не выигрышный. — А ты здесь неплохо устроилась, пока меня не было. Монстр бесцеремонно прервал минутку ностальгии по безвозвратно ушедшим временам, акцентируя внимание на себе и невольно напоминая о причинах, побудивших меня пойти на поводу своей слабости. — Ты прав. Неплохо. — я горько усмехнулась. Свет, пробивающийся в комнату сквозь плотно задернутые шторы, с легкостью достигал самых дальних уголков, прогоняя преследующие меня в темноте страхи. Некому больше подстерегать меня под кроватью или за дверцей шкафа, чтобы по щелчку пальцев оборвать мое пребывание в этом мире. Некому набрасываться исподтишка и останавливать сердце. Некому пугать невидимой, бесшумной угрозой скорой расправы. Вот только… Даже наступление дня не в состоянии избавить меня от ощущения ненавязчивого присутствия почившего товарища. Укита молчаливой тенью следит за мной, не отставая ни на шаг, постоянно оказываясь в поле моего зрения. Наглядный символ собственной никчемности. — Ты не виновата в том, что произошло. В низком голосе Генджи отсутствует привычное ехидство, что вызывает у меня немалое изумление. — С чего ты это взял? Если бы я была расторопнее… Если бы не ошиблась при первом наборе… Все могло бы быть по-другому. Он был бы жив. Интонации становятся тише с каждым словом, а под конец губы просто шевелятся, не издавая ни звука. Но, когда разговариваешь с галлюцинациями, это и не обязательно — они и так знают, что ты чувствуешь, что хочешь сказать, о чем думаешь. Единственный плюс, замеченный мной в психических расстройствах. — Ты не вправе утверждать наверняка. — нетипично собранное подсознание обескураживает, вынуждая прислушаться. — И потом, разве в человеческой природе не заложено совершение ошибок, помогающих вам учиться? Становиться лучше? Совершенствоваться в своих навыках, чтобы избежать повторения трагедии? Полученный урок вместо успокоения приносит лишь недоумение. Где я успела этого нахвататься? Вроде никогда не увлекалась философией, предпочитая более развлекательное чтиво. Я согласна, что в высказывании бесспорно есть рациональное зерно, но врожденное упрямство не позволяет покорно смириться с чужим мнением. Пусть оно, по сути, и принадлежит другой половине меня. — Бывают ситуации, когда малейшая неточность способна привести к катастрофе и любая ошибка непозволительна. Особенно, когда на кону стоят человеческие жизни. И только попробуй возразить. Я задавлю тебя такими контраргументами, что ты у меня вмиг заткнешься и исчезнешь. Это тебе не споры с Рюдзаки, где победитель определен по умолчанию. Уж себя-то я могу убедить в чем угодно, если хорошенько постараюсь. Но боевой настрой быстро становится неактуальным. — Хм. — задумчиво изрекло чудище и замолчало, оставляя меня в плену захлестнувшей апатии. Я вернулась в горизонтальное состояние, обхватив одну из подушек обеими руками. Какой смысл переодеваться и идти работать? Мы, как слепые котята, мечемся в заполненном препятствиями пространстве, натыкаясь на каждое из них. С теми же процентами на успех мы можем погадать на хрустальном шаре или разложить таро. А может зарезать жертвенного барана и неведомые Боги Смерти сами передадут Киру в руки правосудия, сжалившись над копошащимися в грязи людишками? А враг, между тем, не дремлет, неизменно оказываясь на шаг впереди преследователей, упорно отвоевывая позиции и укрепляя свое положение на пьедестале триумфатора. Истинный Цезарь в ослепительном сиянии славы, с толпой оболваненных им верноподданных. Судя по данным, почерпнутым мною из сети за последние месяцы, количество сторонников у нашего серийного убийцы только растет и момент, когда эпидемия безумия охватит весь мир — лишь вопрос времени. Причем, сдается мне, не такого далекого, как может показаться на первый взгляд. Так не проще ли сразу сдаться и провести отведенный остаток жизни в маленьком домике на побережье, наслаждаясь необремененным проблемами существованием? Нет! Изнутри поднялась неконтролируемая ярость, отрезвляющая и прочищающая мозги похлеще любых тренингов. Я ведь обещала себе, что пройду этот путь до самого конца. Вместе со ставшими мне друзьями полицейскими. Вместе с поддерживающим нас Ватари. Вместе с невыносимо чудаковатым детективом, которому с нашей помощью уготована роль Брута. Да, мы понесли потери, но, пока Эл жив, Кира не может чувствовать себя в безопасности. Он обречен не расслабляться и вечно оглядываться, слыша позади топот приближающейся погони. Просчитывать каждое действие с ювелирной точностью и никогда не ошибаться. А как любезно напомнило мне подсознание, никто не совершенен, кроме Бога, которого я хоть и частенько упоминаю, но не очень-то в него верю, придерживаясь исконно не библейской теории о Высшем Разуме, обитающем в безграничных просторах космоса. Таким образом, Кира, как бы умен и осторожен он не был, неминуемо угодит в искусно расставленную ловушку. Лишь бы силок был понадежнее, да приманка позаманчивее. А что может быть притягательнее, как не возможность избавиться от единственной равной тебе по интеллекту, а может и превосходящей, угрозе? Ничего. Устрани ее — и тебе открыты все дороги к вожделенному могуществу. Народы беспрекословно подчинятся устрашающей воле бездушного диктатора, склоняясь перед ним в почтительном поклоне. Но я отвергаю такое будущее. Будущее, построенное на костях тысяч погибших, и ни за что не позволю ему свершиться. Даже если мне самой придется умереть, чтобы предотвратить его. Мне просто надо немного отдохнуть, восстановить силы и обновленной вступить в бой с пугающей меня до чертиков фигурой, потому что в грядущем противостоянии мне забронировано место в первых рядах. И на этот раз у меня нет права на ошибки и сомнения. Какую бы маску мне не пришлось надеть — святоши, убийцы или обыкновенной пустоголовой дурочки — я доведу начатое до конца во что бы то ни стало. И тиран падет, подобно Колоссу на глиняных ногах. Рассыплется в прах под пятой настигнувшего его возмездия, возвращая меня к привычной работе и мелочным проблемам. Меня устроит исключительно такой результат. Я почту память павших и укачу в Англию, подыскав себе новое жилье, где буду беззастенчиво приторговывать секретами, пока Рюдзаки вновь не приспичит выдернуть меня из блаженного потока рутины. Иными словами, все вернется к истокам, а дело Киры останется печальным воспоминанием, навевающим грусть долгими зимними вечерами у камина. И нечего будет больше бояться. Сумев переступить через вгрызающиеся в тело упреки и понукания, я бросила взгляд на притихшего Генджи и, не заметив за ним стремления продолжить диалог, свернулась в клубочек, вновь погружаясь в целительный сон.

***

От летаргии меня пробудило деликатное постукивание в закрытую дверь. Я неохотно разлепила не желавшие подниматься веки и осмотрелась, потирая глаза. Увиденное резко прибавило мне бодрости — за окном сгущались сумерки, заполняя комнату предательскими тенями. Хотя теперь они и не так пугали, как прошлой ночью, опасения тонким ручейком просачивались в сердце, заставляя его периодически замирать. Пожалуй, перебираться обратно к себе еще рановато и придется воспользоваться гостеприимством хозяев на пару лишних дней. Стук повторился, став чуть громче и настойчивее. Господи. Почему их раньше не посетила эта идея? Там же сидит настоящий гений, способный не вставая с кресла раскрыть практически любое дело. Разумеется, если не ограничивать его в потреблении сладкого и безропотно подчиняться всем его указаниям. Еще один доморощенный патриций на мою голову. И, кстати, кого послали привести меня? Это точно не начисто лишенное чувства такта создание, иначе он бы уже устроился рядом, не обращая внимания на чужое личное пространство, и беспардонно тыкал бы в меня пальцем. Скорее всего, опять преданный Ватари. Новая дробь, поразившая преграду, выдала нотки нетерпения и, пожалуй, беспокойства. Наверное, не стоит заставлять так долго ждать себя. — Кажется, тебя потеряли. — вернувшееся в голос ехидство переключило мысли на так и неисчезнувшего монстра. С ним-то мне что делать? Ладно, махнула я на проблему рукой. Все и без того в курсе моего бедственного положения. Поменьше разговаривать с ним на людях и игнорировать провокационные выпады — ничего страшного случиться не должно. — Будь добр, помолчи. — прошипела я и уже громче добавила. — Войдите. Дверь отворилась, являя моему взору пожилого джентльмена с бумажным пакетом в руках. Ватари прошел внутрь, прикрыв за собой вход и ставя ношу у изножья кровати. — Вы позволите? — К-конечно. — я подобрала ноги, параллельно сгребая одеяло, чтобы освободить пространство, и регулярно косясь на персональную галлюцинацию. Какой фортель он выкинет? Мужчина же пристроился на краю постели и пристально посмотрел на меня. — Вы крайне необычный человек, Кори. — с какого-то странного направления начал мистер Вамми. — Эээ… — только и сумела выдавить я, пораженная свалившейся новостью. — Спасибо. Ватари добродушно улыбнулся и продолжил наводить на меня смущение. — Очень искренний и открытый. Что, принимая во внимание ваш образ жизни, несколько удивительно. — Эм. Вы уверены, что говорите обо мне? — отмерла я под заливистый хохот Генджи. — По-моему, больше подойдут определения безответственная, вспыльчивая, шумная и своевольная. — Согласен. — прогрохотал монстр, и я незаметно погрозила ему кулаком. — Именно о вас. — в глазах за стеклами очков отразилось лукавство. — И я думаю, что вы не осознаете какой вклад на самом деле вносите в это расследование. — Никакого. — я прикусила губу, убежденная в собственной правоте на все сто процентов. — И снова в яблочко! Нет. Эта зараза решительно напрашивается на изгнание посредством двойной дозы нейролептиков. — Ошибаетесь. Я неверяще подняла взгляд на собеседника. Он что, шутит? Потому что только ненормальный станет утверждать подобное. Ведь единственное мое достижение за проведенные в Токио четыре месяца — едва не состоявшаяся смерть от спланированного мной же мероприятия. — Возможно, ваше участие не так заметно, но поверьте, оно имеет огромный вес. — Простите, но я не понимаю, о чем вы. — я нахмурилась. — Не могли бы вы объяснить более… доступным языком, чем конкретно я занимаюсь, сама того не ведая? Что опять за игры? От кого-кого, а от Ватари я таких ухищрений не ожидала. — Неужели не догадываетесь? — коварно поинтересовался джентльмен и, увидев на моем лице полное отсутствие признаков разумности, разъяснил свои выводы. — Нам досталось беспрецедентно сложное дело, которое само по себе способно привести в уныние. Текущий прогресс только усугубляет ситуацию. Постоянно работать в подобной атмосфере невероятно тяжело, как физически, так и морально. А учитывая, что остальные участники расследования ограничены своими внутренними рамками, ваши естественность и жизнерадостность действительно помогают нам. Я опустила голову, пряча легкую улыбку. До меня таки дошел смысл, заложенный в витиеватую речь. Значит, таков мой удел? Совсем неплохо и весьма почетно. — Выходит, я — нечто вроде придворного шута, веселящего толпу и не позволяющего ей заскучать? Пришел черед Ватари теряться в догадках. — Видимо, я не точно выразился… — Да нет. — мягко перебила я мужчину. — Все в порядке. Думаю, я поняла, что вы хотели сказать. Когда вокруг творится черти что и с каждым днем обстановка становится все хуже, необходим кто-то, кто сможет разглядеть светлое пятно в сгустившейся тьме, заряжая всех энтузиазмом и придавая сил для борьбы. Потому что, если моторчик сломается у этого кого-то, моральный дух остальных упадет ниже некуда. — я сжала колени пальцами и резюмировала ставший очевидным факт. — И в нашей компании назначение «поддержки» досталось мне. — Вы верно уловили суть. — облегченно произнес Ватари, присоединяясь следующей фразой к непрерывно пополняющемуся обществу «Долой отчаяние». — Никто вас ни в чем не обвиняет. Вы сделали все, что было в ваших силах, и всем об этом прекрасно известно. — Вот и он так говорит. — я устало вздохнула. Почему-то нескончаемые утешения начали утомлять. — Он? — вскинул брови джентльмен. — Ну… Знаете… Он. — я неопределенно обвела рукой контуры внявшего предупреждениям монстра и расшифровала яснее. — Подсознание. — У вас галлюцинации? — мгновенно вник в мои обстоятельства Ватари. Я кивнула и решила заранее очертить границы катаклизма. А то с такой заботой мне, того и гляди, вызовут всю психиатрическую клинику на дом. — Но они пока контролируемые. Не стоит беспокоиться. — Я верю вам, Кори, но рассчитываю на ваше благоразумие. Если перестанете сдерживать их, немедленно обратитесь к врачу. — к мистеру Вамми вернулся серьезный тон опытного наставника. — Так и сделаю. — пообещала я собеседнику. — Спасибо вам. За поддержку для «поддержки». Я все же не вытерпела и рассмеялась от вылетевшей из уст тавтологии. Однако забава быстро сошла на нет, подавляемая мыслями о причиненных мной неудобствах окружающим меня людям. — Я правда не хотела заставлять всех волноваться. — пришлось покаяться, вновь переходя к официальному стилю ведения разговора. — И извините, что так нагло подселилась к вам. — Не переживайте об этом. Все чего-то боятся. Получается, Эл рассказал своему помощнику о демонах, вынудивших меня на паническое бегство? Ну что за человек! Никакой секрет доверить нельзя. — Тогда могу я попросить вас о последнем одолжении? — Ватари вопросительно взглянул на меня и я, краснея, поделилась с ним появившейся у меня просьбой. — Мне бы не хотелось расхаживать перед всеми в пижаме, поэтому не затруднит ли вас… Мужчина прервал меня, протягивая доставленный пакет. — Я взял на себя смелость принести все необходимое. Я только похлопала глазами от присущей этому пожилому джентльмену чуткости и принялась вынимать дары. Джинсы, одна из моих рубашек, окуляры, позабытые в спешке, и расческа. Прямо «набор первой помощи» для нуждающихся. Сердце затопила благодарность. — Я буду готова через пять минут. Ватари кивнул и, исполнив свой долг, покинул меня. Я тут же вскочила на ноги, приободренная нежданным участием в собственной судьбе, и приступила к переодеванию. После распустила заплетенную на ночь косу и прошлась по волосам твердыми зубьями, решив оставить их как есть. Спустя оговоренное время Кори Милтон, сопровождаемая личным карманным чудовищем, храбро выползла из своей раковины, устремляясь навстречу неизвестности и готовая во всеоружии встретить неприятеля, осужденного на уготованный ему провал.