Обмануть смерть

— Нет, нет и еще раз нет! Я категорически не согласна с твоими требованиями! Спор, успевший перерасти банальные препирательства, но пока не дотягивающий до полноценного скандала, длился уже около пятнадцати минут и был спровоцирован такой нелепицей, буквально сущей ерундой, как будто бы невзначай проскользнувшее замечание Рюдзаки о том, что помимо продолжения налаживания отношений с Лайтом, теперь, когда он выпущен из-под стражи, мне не помешало бы навести дружественные мосты и к Мисе. Ну как «не помешало бы». Цитируя не слишком гениального во всем, что касалось социально-этических норм детектива, фраза звучала примерно следующим образом: «Я хочу, чтобы ты заслужила доверие Амане Мисы, поскольку, несмотря на то, что она успешно прошла мою садистскую проверку и временно отвела от себя все подозрения, она однозначно что-то знает о Кире и мне, неповторимому L, нужны неопровержимые доказательства этого. Сам же я не могу разговорить ее, потому что она сразу пошлет меня куда подальше, и будет совершенно права, и потому что я ни черта не смыслю в общении с девушками. Иначе как объяснить тот факт, что вместо комфортабельного номера я упрятал ее в средневековые казематы и устроил ролевые игры в доблестного инквизитора и коварную ведьму. Которые не принесли никакой ощутимой пользы, кроме сотен тысяч убитых твоих, Кори, нервных клеток. За что я искренне прошу прощения, снимаю с тебя все обвинения в незаконном взаимодействии с базами данных большинства военно-разведывательных организаций мира и депортирую тебя обратно в Англию с солидным вознаграждением за помощь в расследовании». Возможно, изначальный вариант и был намного менее саркастичным, и в помине не содержащим никаких извинений, ограничиваясь сухим изложением предписанных мне инструкций, однако мой мозг, вторую неделю находящийся под непрерывным воздействием клозапина, выписанного мне доктором Сано Рензо из Международного госпиталя Святого Луки, сам достроил некоторые опущенные детали и отсутствующие предложения. Просто потому, что они обязаны были там находиться, учитывая все стрессы, рухнувшие на мою чувствительную натуру. Не то, чтобы я всерьез верила во внезапно проявившиеся, нигде ранее не описанные побочные эффекты лекарств, связанные с восприятием чужой речи. Но оправдание, на тот редкий случай, если бы мне пришлось оправдываться за мой мечтательно-глуповатый вид, возникающий на моем лице при воспроизведении в сознании недостающих фрагментов оригинальной тирады, было весьма убедительным и достойным. И это не считая того, что более сильный препарат, принимаемый вкупе с моими старыми нейролептиками, сумел избавить меня от наводняющих голову галлюцинаций. Хм. Сплошная выгода от этих психотропных штучек. Таких непритязательных внешне, но скрывающих в себе настоящее сокровище. Способных одномоментно изгнать назойливые фантазии больного рассудка и подкинуть парочку отмазок, спасающих в некоторых критических ситуациях. Впрочем, если отринуть в сторону медицину и вернуться к реальности, не приукрашенной изгибами воображения… Не могу точно сказать, что послужило искрой, поджегшей хворостину моего темперамента — приказные интонации Эла или то, что именно на меня опять свалили «связи с общественностью» — но костерчик вышел знатным. Осведомленным о своей недолговечности, но пока вволю наслаждающимся подбрасываемыми ему поленьями. — Разве это справедливо? — пламя взвилось едва ли не до небес. — Даже если не принимать во внимание то, что мне известно твое имя, я могу понять логику, по которой ты спихнул на меня Лайта. Поболтать, посмеяться, улыбнуться. Мальчик, девочка, птички, пчелки, все дела. Нет проблем. Для меня это, конечно, тяжеловато, но вполне осуществимо. — я на миг перестала метаться по комнате и повернулась к брюнету, игнорируя его постепенно округляющиеся глаза. — Но Миса?! Как ты предлагаешь мне с ней себя вести? Напоить? Записаться в поклонницы? Устроить слезливый вечер на тему «все парни — сволочи»? Да, та же стратегия, что и с Лайтом здесь не сработает, потому что эта раскрашенная кукла до одури влюблена в него и больше ей никто не нужен, но… Подошли к ней Мацуду! Она ему определенно нравится. Пусть Тота постарается, включит на полную мощность свое обаяние и, глядишь, Миса отлипнет от нашего экс-подозреваемого. А с меня и одного Ягами хватит! Выпалив последний аккорд, я затихла, упираясь в бока плотно сжатыми кулачками и, нахмурившись, смотря на Рюдзаки в ожидании ответа. Детектив, в свою очередь, флегматично прикусил ноготь большого пальца и, тщательно проанализировав мои претензии, ни на дюйм не отступил от прилипшей к нему роли обломщика. — Мне не совсем ясна твоя метафора с животными, но я на восемьдесят семь процентов уверен в том, что Мацуда с этим не справится. Он займет место менеджера Амане, чтобы приглядывать за ней, но большего я от него не жду. Поэтому я и выбрал тебя, Кори. Благополучно пропустив мимо ушей замечание о прелестной фауне, поскольку доскональный разбор с Элом еще и данной темы — чему только учат в этом «Вамми Хаусе»? — явно требовал более высокого уровня моральной подготовки, я плавно перешла непосредственно ко второй части откровения. Огонь, бушевавший в моей душе, чуть поутих от неожиданной похвалы и новой порции оказанного доверия. Но малость приструненные язычки пламени алчно вслушивались в беседу, выискивая намеки и причины, способные послужить им пищей. Которую пока не находили, но, не отчаиваясь, обжигали сердце мольбами защитить коллегу в надежде на то, что будущее развитие диалога подкинет им пару угольков. — По-моему, ты как-то предвзято к нему относишься. — я сморщила нос и перенесла вес с одной ноги на другую. — Мацуда — способный парень. Может быть, он и кажется наивным, но, поверь, он хочет быть полезным и мечтает поймать Киру не меньше нашего. Всего лишь нужно дать ему шанс проявить себя. Господи! Говорю как заправский адвокат, защищающий своего клиента. По сути, сдались мне все эти подводные течения внутри нашей группы. Какая разница, как Рюдзаки относится к остальным? Главное, что со мной-то он умудряется более-менее неплохо ладить и хватит этого. Своих проблем, что ли, мало? Но, к сожалению, если не я, то кто вступится за честь наших товарищей, отстаивая их интересы перед человеком, чей псевдоним вызывает ужас и восхищение у подавляющей доли населения планеты? — Возможно ты права, Кори. Но я не собираюсь рисковать расследованием в угоду твоим домыслам. Мацуда еще успеет проявить себя в каком-нибудь ином деле. — брюнет принялся закидывать в чашку со свежезаваренным Ватари кофе кубики рафинада, показывая, по всей видимости, тем самым, что разговор если и не окончен, то недвояко отсек от себя дискуссионную ветвь. Но когда меня это останавливало? — Домыслы?! — я театрально всплеснула руками, усаживаясь на диван рядом с другом. — Это никакие не домыслы, а установленные факты. Ты вообще что-нибудь вокруг себя замечаешь? Помимо сладкого, разумеется. Детектив двумя пальцами подхватил чайную ложку и начал неторопливо размешивать невыносимо приторный напиток. — Естественно. Довольно часто я вынужден замечать тебя. Иначе ты просто не даешь мне спокойно работать. Едва реплика умника просочилась в мою черепную коробку и обустроилась в ней, я возмущенно засопела. Вот так вот, словно по мановению волшебной палочки, равноправные партнеры и превращаются в докучливую помеху. — Ты, Рюдзаки, бесчувственный чурбан! — внутренне пламя все-таки получило свою подпитку. — И это неопровержимо! Какими критериями ты только руководствовался, навешивая на меня Мису? Вопрос подразумевался чисто риторическим, но раз я никого об этом не предупреждала… — Я учел все факторы, способные оказать влияние на ситуацию. — Эл сделал глоток ароматного кофе и отставил белую чашку на блюдце. — Вы с Амане Мисой почти одного возраста. Обе лишились родителей, обе пережили похищение и обе в той или иной степени благодарны Кире. При таком количестве совпадений тебе легко удастся наладить с ней контакт. Правда. Голая правда и больше ничего. Неужели он на самом деле не видит, какие тени сгущаются за ней? Прячутся по углам. Накапливают силы. И готовятся, осторожно, не акцентируя на себе фокус, вылезти вперед, затмевая собой обожаемую брюнетом истину. — Все так. И поэтому мне следует держаться от нее как можно дальше. — тон растерял свою былую агрессию, мягко перетекая в обреченность. Я подняла взгляд на союзника — в темных глазах отчетливо различалось недоумение. — Ты и впрямь не понимаешь, да? — я обхватила себя руками, отворачиваясь к окну. — Я ведь уже говорила тебе, что мы с ней во многом похожи. А значит, допущение того, что жалость и прочие чувства одержат надо мной верх, растет в геометрической прогрессии. Потому что я знаю, что ей довелось пережить и не могу оставаться безучастной к этому. — я закусила губу, пряча лицо на груди, и уже из такого положения пробубнила завершение исповеди. — Я нервничаю из-за того, что опасаюсь, что если сближусь с Мисой, то в самый ответственный момент не смогу отправить ее на эшафот и совершу какую-нибудь глупость, подставляя тебя. А это — последнее, чего бы мне хотелось. Не уверена, все ли удалось разобрать детективу сквозь преграду из одежды и конечностей, приглушающую мою речь, но спустя какое-то время до меня донесся его спокойный, вселяющий веру в нечто светлое, голос: — Вероятность подобного исхода составляет менее двух процентов. К тому же, у меня есть разрешение запереть тебя в камере при любых проявлениях неблагонадежности. — пауза и немного неуверенное окончание. — Все будет хорошо, Кори. По телу разлилось приятное тепло, вызванное укрощением непокорной стихии. Выходит, некоторые из моих наставлений все же не прошли для Эла впустую? — Ладно. — я выпрямила плечи, разрушая импровизированный клубок. — Исключительно ради расследования я попробую заарканить для тебя Мису. Набьюсь к ней в подружки и вытрясу из нее все, что ей известно о Кире. И, поскольку мы пришли к соглашению, не пора ли нам пойти поздравить Лайта с освобождением? — я отыскала в кармане джинсов телефон и удивленно присвистнула, пробуждая ото сна светящийся дисплей с часами. — Где они запропали? Давно ведь уже должны были приехать! Я вскочила с места, собираясь заново начать мерять помещение шагами, но Рюдзаки бесцеремонно пресек мои намерения. — Постой, Кори. Мне нужно сказать тебе еще кое-что. — серьезный тон брюнета заставил меня моментально собраться. Внутренности похолодели в предчувствии чего-то дурного. — Теперь я буду лично наблюдать за Ягами Лайтом и, скорее всего, нам нечасто будет выпадать возможность поговорить столь же откровенно, как сейчас. Поэтому я прошу тебя быть предельно внимательной и осторожнее принимать решения. От нас с тобой слишком многое зависит, чтобы действовать спонтанно. Брови мои поднимались все выше и выше по мере впитывания поступающей информации. Что это за слежка такая, беспардонно ломающая все наше установленное расписание? И потом… Что если мне понадобится дельный совет? Или поддержка? Или еще что-нибудь? У кого мне искать ответы? К кому бежать за помощью? К Ватари, что ли? Хотя, несомненно, это не самый плохой вариант, учитывая, что на людях старичок почти не появляется и каждая задушевная беседа с ним автоматически становится приватной. Но куда важнее, что имел в виду Рюдзаки, недвусмысленно обвиняя меня в безалаберности? — Ну-ка, скажи мне, когда это я вела себя спонтанно и невнимательно? — потухшие было угли заалели, окрашивая голос грозовыми оттенками. Красноречивый взгляд цепких глаз товарища устремился куда-то в область моего живота. Я, не мешкая, последовала за ним. В голове тут же всплыли непрошеные воспоминания о моем крохотном фиаско, вызывая на щеках бледный румянец. — Это была тщательно спланированная операция по внедрению во вражескую среду. Которая, между прочим, увенчалась успехом. А что касается ранения… — я махнула рукой, показывая, что такие мелочи для меня не имеют значения, когда основная цель достигнута. — Нельзя предугадать все на свете. — А следовало бы. — упрекнул меня детектив, возвращаясь к остывающему кофе. Я с трудом подавила усмешку. Как, ну вот как я ухитрилась связаться с настолько категоричной личностью? — Зануда. — беззлобно огрызнулась я, старательно скрывая улыбку. — Неисправимый зануда. Сам подумай. Что это за жизнь такая — без маленьких, будоражащих кровь, приключений? Сплошная скука. Собеседник насупился, но промолчал, сумев и негласно виртуозно выказать свое осуждение моей позиции. — Твоя взяла. — у меня никогда не получалось долго выносить псевдо-обиженного Эла. О чем он, наверняка, был прекрасно осведомлен и беззастенчиво пользовался моей уступчивостью при каждом подходящем случае. — Обещаю, что и чихнуть не посмею, пока не удостоверюсь, что это не вызовет глобального катаклизма. Идет? Брюнет, поразмыслив с пару секунд, кивнул, принимая мое заверение в собственной дееспособности, и я с облегчением потянулась, украдкой вновь поглядывая на время. — И где, черт возьми, их только носит? Нет. Это не штаб-квартира, а самый настоящий рассадник беспокойства. Ну почему ничего нельзя сделать нормально? Вечно что-то да случается! Оставшиеся до прибытия Лайта минуты мы провели под мое активное ворчание о несостоятельности группы расследования в общем и ее конкретных представителей в частности. Которое, тем не менее, все равно не возымело никакого видимого эффекта. Единственная доступная мне на текущий период моего существования стабильность. Вот уж воистину повезло, ничего не скажешь.

***

Пусть я и сумела переполошить всех своими придирками, относящимися к присущей участникам проведенного эксперимента непунктуальности, но когда господин Соитиро в сопровождении сына и не отлипающей от него Мисы прибыл, наконец, в гостиницу, то первыми встречать его вышли, как ни странно, полицейские, обустроившиеся в соседней комнате и любезно позволившие нам с Рюдзаки провести инструктаж без присутствия посторонних, и сам детектив. И только после того, как начальная волна приветствий схлынула, я робко высунулась из-за спин коллег, присоединяясь к маленькому торжеству. — Рада видеть тебя на свободе, Лайт. Помимо стандартного поздравления, не содержащего в себе ничего провокационного, у меня, бонусом, были заготовлены дружеские объятия и лучезарно-милое выражение лица, призванные подкрепить мою искренность. Но, не иначе как по воле небес, случайно заметив взгляд, которым одарила меня модель, я без малейших колебаний отказалась от грандиозного замысла. И как только я могла забыть об этом блондинистом факторе, подрывающим своим присутствием все мои титанические усилия по завоеванию доверия шатена? Как мне теперь выказывать ему свое расположение и убеждать в собственной лояльности так, чтобы ненароком не задеть чувства Амане и стать ей самой близкой подругой? Вот оно. Наиболее очевидное доказательство того, что будь ты хоть трижды гением, но если ты совершенно не разбираешься в человеческих эмоциях, цена тебе — не совсем, может быть, ноль, но определенно где-то на том же уровне. Потому что устремленные прямо на меня настороженно-оценивающие карие глаза Мисы предельно четко давали понять, что я пока представляюсь ей исключительно потенциальной соперницей за сердце Лайта. И чтобы развеять эти заблуждения, мне придется очень постараться, отчаянно пробиваясь сквозь дебри патологической ревности и любыми доступными средствами внушая модели, что похищение ее парня ни при каком раскладе не является моей целью. Что, само собой, правда лишь отчасти. Я тихонько горестно вздохнула. Вот и добавился новый сектор в выплетаемую вокруг меня паутину лжи. Завести, может, какой-нибудь блокнотик, дабы записывать в него все мои наизапутаннейшие отношения с окружающими? А что? Давно пора. А то того и гляди ляпнешь в самый разгар какой-нибудь заварушки нечто несуразное, разом разваливая всю конспирацию. С таким-то количеством обманов, масок и обязанностей это и немудрено. Намечающуюся меланхолию, равно как и гипотетическую атаку на меня Мисы, прервал характерный звук застегивающихся наручников. В голове, тут же меняя полярность настроения, вихрем посыпались вопросы. Когда Рюдзаки успел раздобыть их? Где заказал это ограничивающее простор передвижений устройство? И, самое интересное, зачем оно ему понадобилось? Нет. Последнее явно неактуально. Особенно если вспомнить наш предшествующий собранию разговор. Но, даже слыша это собственными ушами из уст брюнета, я и в самых кошмарных фантазиях не могла предположить того, что шпионаж за Лайтом обернется именно таким образом. Камеры, жучки, прочие ухищрения, но никак не новый акт по ущемлению прав и свобод личности. Своим поступком детектив сумел совершить, казалось бы, невозможное — поднять планку моего изумления и злости одновременно на рекордную доселе отметку. Мало того, что он выставил меня чуть ли не главной соперницей Амане, так еще и приковал к себе Ягами. И это притом, что с обоими мне поручено наладить как можно более неформальные и откровенные связи. И как прикажете исполнять данную установку в подобных условиях? Одно дело, будь шатен намертво привязан ко мне. Но к самому Элу?! Впрочем, что весьма закономерно, не меня одну переполняло негодование. И пока я, скрипя зубами, отходила от шока, в красках воображая как звенья проклятой цепи остервенело впиваются в шею компаньона с намерением по капле выдавить из него жизнь, Миса нашла себе нового непримиримого врага. Истерика, устроенная блондинкой по поводу творящегося беспредела, нежелания ходить на свидания втроем и лишения ее привилегии целоваться с шатеном без свидетелей, служила слабой компенсацией за вылитый на меня сегодня водопад потрясений. И уж тем более, под эту категорию никоим боком не попадал небрежно замаскированный под обычное любопытство сымпровизированный Элом допрос, в ходе которого нам опять не открылось ничего нового и который в очередной раз поведал нам трогательную историю о любви с первого взгляда. Зато вышедший из себя Аидзава, практически насильно утягивающий модель в отведенные ей апартаменты, зарекомендовал себя моим персональным героем вечера. Атмосфера в комнате мгновенно стала менее напряженной, понизившись на десяток градусов, подкидывая удобный момент для упрочения победоносного шествия в борьбе за подозреваемого. Но выносливость, подорванная длительным затишьем и отсутствием трудоемкой работы, подвела меня. Пробормотав вялые, скомканные извинения, я поспешила удалиться к себе, с наслаждением забираясь под одеяло. Последней моей мыслью перед тем, как окончательно распрощаться с выматывающим сознание днем и погрузиться в исцеляющий нервы сон, была мечта о восстановлении вселенской несправедливости и настигнувшем Рюдзаки возмездии. И пусть я пока не имею ни малейшего понятия о том, в чем оно будет заключаться, но то, что после завершения дела Киры детектив сполна ответит передо мной… О! Уж в этом-то точно можно не сомневаться.