Обмануть смерть

Глаза слипаются от усталости, но я упорно продолжаю всматриваться в бесконечную вереницу мелькающих на экране цифр и букв. Рядом со мной Лайт, не скрывая широкого зевка, разливает последние капли «воды жизни» из остывшего кофейника и протягивает мне белоснежный фарфор. Только со второй попытки мне удается сконцентрироваться и принять посуду из рук шатена, не отправив ее в краткий ознакомительный полет с полом. Другая чашка находит пристанище перед Рюдзаки, который, кажется, и внимания на это не обратил, не моргая следя за ползущими по монитору строками данных. Если верить часам, на которые я изредка поглядываю, чтобы полностью не потерять связь с реальностью, за стенами небоскреба скоро наступит утро и это значит, что мы опять всю ночь неотрывно просидели, терроризируя компьютеры в бесперспективных потугах выявить взаимосвязь между «Ецубой» и предположительно работающим на нее Кирой. Однако, и за время потраченное мной на успешно разрешившийся бойкот, и за те дни, когда я принимала непосредственное участие в анализе информации, нам не удалось раскопать ничего, что могло бы послужить неоспоримым доказательством того, что «Ецуба» замешана в темных делишках нашего главного соперника. Единственной победой, поселившейся в штаб-квартире расследования, стала обнаруженная господином Соитиро закономерность, касающаяся дат смерти многочисленных жертв. Как выяснилось, все усопшие отправлялись в свой последний путь строго по выходным, по какой-то причине брезгуя покидать этот мир в период с понедельника по вечер пятницы. Занятная аномалия, к сожалению, не дающая нам никаких ответов и порождающая еще больше вопросов, затрагивающих деятельность нового Киры. И если цели его кристально ясны, то личность таинственного незнакомца по-прежнему остается абсолютной загадкой. Раньше у нас были хоть какие-то подозреваемые. Теперь же мы лишены и этой сомнительной привилегии. Да. Эл никогда не выпускает Лайта из своего поля зрения, а Миса находится под неусыпным надзором вездесущих камер и Мацуды, но то, что они не причастны к текущей волне насилия — теория, не требующая подтверждений. И от этого впору впасть в отчаяние. Сколько еще безвинных судеб будет загублено в угоду жадному до денег карателю, пока мы не приоткроем укрывающий его занавес и не воздадим по заслугам монстру, притворяющемуся человеком? Безжалостная математика хаоса не покидает мой разум, как бы я не пробовала избавиться от нее. Стоит на миг расслабиться, забыться, и она неизменно возвращается, поразительно быстро распаковывая в моем сознании чемоданы горечи и обрушиваясь на мою совесть, словно стая голодных, почуявших кровь пираний. И у меня нет сил, чтобы выдворить прочь наглого оккупанта. Мне доставало сноровки не зацикливаться на неустанно растущем количестве покойных, поскольку они состояли исключительно из нарушителей закона. Но когда к ним присоединились верхушки мешающих «Ецубе» компаний, стена отрицания, выстроенная в моем рассудке, рухнула, сродни срубленному дровосеком деревцу. Потому что как бы я не относилась к правящим слоям общества, я не могу одобрить настолько радикальную чистку их рядов. И поэтому каждая смерть, выходящая за установленные оригинальным Кирой рамки, несмываемым клеймом отпечатывается на сердце, заставляя меня чувствовать себя совершенно никчемной и бесполезной. Мерзкая комбинация, разбить которую я хочу во что бы то ни стало. Показать, что я тоже чего-то стою. Что могу не только тешить толпу, набрасываясь с упреками на детектива, но и продемонстрировать всем, что мне по зубам раскусить этот орешек. В крайнем случае, приоткрыть его, уступив право первенства в снятии масок всецело заслужившему это Рюдзаки. Разве не за тем меня и позвали сюда, возлагая некие ожидания на мои выдающиеся таланты? До сих пор так особо и невостребуемые. Ну что же. Надо ведь когда-то реализовать себя? Так почему бы и не сейчас? Вот только взлом корпоративной сети «Ецубы» и парочки личных ноутбуков, провернутый не таясь перед всеми коллегами, не приносит никаких крупных плодов, а, наоборот, вызывает вполне логичное легкое недоумение у полицейских, явно не рассматривающих меня до этого момента в качестве высококлассного специалиста. В итоге, вместо примерки лавров триумфатора мне пришлось спешно придумывать историю о профильном образовании программиста, дабы избежать нежелательных домыслов и расспросов. Сочиненная на ходу байка, повествующая о моем нерегулярном посещении едва ли не МТИа вкупе с вытекающим из этого отчислением и природной склонности к языкам программирования, произвела достаточное впечатление на стражей порядка, чтобы они отстали от меня и вернулись к изучению списка сотрудников «Ецубы». Эл в ответ на мою трогательную сказку мимолетно нахмурился, без вариантов отчитывая меня за неосторожность, но не рискуя высказывать свои претензии вслух, а Лайт с каким-то новым интересом бросал на меня оценивающие взгляды. Неужели не проникся моей насквозь просвечивающей легендой и собирается развалить ее, уличив меня в обмане? Несущественно. Раз он отмалчивается, значит сиюминутно мне ничего не грозит, и я успею добавить себя в базу упомянутого мной университета, подчистив все хвосты. Но от повторения подобных подвигов на какой-то промежуток времени стоит воздержаться. Тем более, что они все равно ведут к нулевому результату. Тогда каким еще образом мне выделиться на фоне товарищей? Как отличиться и воспарить над приставшим ко мне обликом посредственности? Ворваться прямо на совещание совета директоров «Ецубы» и потребовать признания? Натравить на них якудза, ненавязчиво намекнув на то, что компания замарала себя пособничеством досаждающему им убийце? Или поступить так, как и пристало Фоксу — найти весомый компромат на корпорацию и шантажировать ее? Отличные стратегии, все как одна отметаемые допущением того, что служащие «Ецубы» могут и не знать подлинное имя своего помощника. Что если они никогда не видели его лица? Не встречались с ним и не просили о содействии? А все, что мы примечаем — лишь напущенный Кирой туман, призванный пустить нас по ложному следу. Также нельзя отвергать и того, что контактировать с преступником может кто-то определенный, заботящийся о благе организации и держащий свои махинации в секрете от остальных. И как прикажете вычислить одного подонка среди трехсот тысяч работяг? Не допрашивать же персонально каждого из них. Слишком много развилок, чтобы вот так, сразу, пускать в ход тяжелые орудия. И поэтому мне не остается ничего иного, кроме как не высовываться и трудолюбиво сокращать простершиеся перед нами дорожки до приемлемого количества. Но недаром говорится «бойся своих желаний, поскольку они могут исполниться». Хотела показать свою уникальность? Пожалуйста, получай. Ну почему неимоверно подлая Вселенная вытащила из невообразимого множества моих мечтаний непосредственно это? И почему я не поддалась на уговоры Мисы поехать с ней на съемки? Ведь она приводила весьма убедительные доводы для бегства на свежий воздух. Здесь тебе и то, что непрерывная работа, подкрепленная бессонницей, негативно отражается на коже. И шанс поближе познакомиться с красавчиками-актерами, включая настоящего Рюугу Хидеки. И возможность понаблюдать за «Ецубой», так как натуру для фильма присмотрели рядом с занимаемым компанией строением. И вообще, подруги мы или как? Но нет. Нам же плевать на цвет лица. Общество подделки ценится дороже прототипа. С подозреваемыми мы предпочитаем иметь дело по сети, а долг довлеет над девчачьими прихотями. А раз так, то придется тебе, Кори, выкарабкиваться из той ямы, в которую тебя собирается скинуть мироздание. Ты же у нас серьезная леди. Всегда отвечаешь за свои слова и поступки. Так что играючи справишься с маленьким испытанием. Которое по факту оказалось совсем не маленьким, а воистину катастрофичным. Ввергающим в необъятный ужас своей внезапностью и масштабами. Никогда не могла я предположить, что правда вскроется так просто и посему совершенно не была готова к тому, что в один из похожих друг на друга как две горошины в стручке дней круговорот рутины будет прерван обыкновенным электронным письмом, тщательно замаскированные следы которого мне удалось найти на почте руководителя планового отдела из главного офиса «Ецубы» в Токио Киды Масахито, ставшего последней, выдернутой из списка своих собратьев наугад жертвой моих навыков хакера. Заинтригованная столь бережным сокрытием улик вытянувшего счастливый билет сотрудника, я решила досконально разобраться в ситуации, нутром чуя, что результат обещает принести хоть какие-то крупицы выгоды. Сдвинуть нас с мертвой точки и позволить немного подобраться к манящему нас объекту. Интуиция не подвела. Однако, восстановление практически без остатка уничтоженного файла повлекло за собой не то что бы выгоду, а самое что ни на есть разоблачение века. Увлеченная согревающими душу манипуляциями, а после и переполнившей меня радостью от выстраивающихся в связный текст символов, я далеко не сразу осознала смысл краткого послания. И уж тем более проигнорировала до боли родной адрес получателя, надувшись от гордости за проделанные ухищрения. Когда же разум мой все-таки соизволил вернуться ко мне, я в шоке уставилась на экран, раз за разом перечитывая написанное. Рука дернулась, порываясь закрыть скандальный документ, но безвольно повисла, так и не дотащив курсор до соответствующей кнопки. В сознании развернулось грандиозное противостояние. Тезисы «нельзя выдавать себя без разрешения Эла» и «если полицейские обо всем прознают, то ты немедленно отправишься за решетку» боролись с авангардом обязательств в виде «будешь полной идиоткой, если упустишь такую роскошную ниточку на проникновение в структуру «Ецубы». И первые беспрекословно проигрывали напору порядочности. Но вот ловкий финт по-прежнему теплившейся во мне искры криминала поставил своему оппоненту изящную подножку, гласящую «расскажи обо всем только Ватари и проверни все самостоятельно», и пальцы снова, подрагивая от избытка адреналина, легли на мышь. Увы, но избавление пришло чересчур поздно. Потому что одновременно с укрепившимся во мне намерением провести так кстати подвернувшийся гамбит без привлечения посторонних, за моим плечом раздался спокойный голос, от которого вмиг заледенели конечности и бросило в жар: — Нашла что-то, Кори? А то вид у тебя какой-то испуганный. Шея заторможено, как на шарнирах, поворачивается по направлению к источнику звука. В голубой радужке маниакально блестящих глаз застывает изображение обеспокоенного моим странноватым поведением Ягами. — Я… Я… — губы пересыхают, тело само поднимается с места, обеспечивая шатену лучший обзор, и потихоньку пятится к самому укромному убежищу на свете — Рюдзаки. Детектив недоуменно смотрит на меня и, не дождавшись разъяснений, обращается к коллеге: — Что случилось, Лайт? — Похоже, Кори нашла кое-что важное. Слушай. — парень усаживается на мой стул и, пристально вглядываясь в монитор, начинает, сам о том не догадываясь, сдирать с меня все покровы. — «Фокс, нам известно, что вы отказались предоставлять какую-либо информацию в отношении L, но рассчитываем на то, что задаток в пятьсот тысяч долларов и миллион после успешно завершенного дела заставят вас передумать». — Ягами свел брови к переносице и озадаченно уточнил. — Кто такой Фокс? Мне нигде не попадалось это имя. Боковым зрением я заметила, как напрягся союзник, услышав обличающий псевдоним, и каждая клетка моего существа чуть ли не завибрировала от мощности испускаемого ими аварийного звоночка. Спаси меня! Но прежде чем брюнет успел раскрыть рот и выдать лживую, отводящую от меня беду речь, к уничтожению моему подключился господин Ягами: — Лайт, ты сказал «Фокс»? — интонации повышены, насыщены переливающимся через край изумлением и я понимаю, что бывшему шефу уже приходилось сталкиваться с моим гениальным альтер-эго. Пусть это были сплетни или беседы с сослуживцами, поскольку господин Соитиро никак лично не связан с расследованием компьютерных правонарушений, но и той толики материала, которой он владеет достаточно для того, чтобы разжечь всеобщее любопытство. — Так здесь написано. — шатен указал пальцем на монитор и двинулся точно по наметанной мной схеме. — В чем дело, отец? Тебе что-то известно об этом парне? Сознание затопило возмущение. Парне?! Почему опять парне?! Разве девушки не могут занимать выдающиеся должности в криминальной иерархии? Откуда взялись эти сексистские замашки и притеснение слабого пола? К моему огромному ликованию на этот раз импульсивность уступила стремлению к выживанию, и я вовремя прикусила язык, чудом не оттяпав самый его кончик. С трудом подавив ущемленное самолюбие, я продолжила маневрировать к приютившей детектива части длинного стола, предоставив господину Ягами делиться с присутствующими имеющимися у него сведениями. — Да. — мужчина склонил голову и пустился в воспоминания. — Я мало что знаю, но ребята из отдела по борьбе с киберпреступностью рассказывали о нем. Говорят, что этот Фокс — парень не промах. Может найти что угодно и на кого угодно. Никому неизвестно откуда он взялся, но Интерпол разыскивает его с самого его появления и пока тщетно. Ловкачу вечно удается ускользнуть от них. — скорая передышка и завершающий монолог тягостный вывод. — Я не понимаю, почему Фокс не хочет выдавать тебя, Рюдзаки, но если он согласится взяться за эту работу, у нас появятся крупные проблемы. В наступившей тишине отчетливо раздался треск ломающихся костей. Я опустила глаза на до упора впивающиеся в спинку стула Эла пальцы, но повреждений так и не обнаружила. Неужели вернулись галлюцинации? Только этого мне не хватало. Ведь если фантомам удастся пробиться через возведенные клозапином барьеры, сильнейшим из изобретенных на текущий момент нейролептиков, то мне придется пребывать в мареве фантазий вплоть до окончания расследования. А это не самая воодушевляющая перспектива. — Вы правы, господин Ягами. — прервал мои метания флегматичный голос. — Мы не можем игнорировать подобную угрозу. Поэтому я считаю, что нам очень повезло в том, что Фокс с самого начала помогал нам в поимке Киры. Сердце с космической скоростью рухнуло вниз. На внутренней стороне век поплыли разноцветные пятна, а мозг бесповоротно капитулировал перед попыткой предугадать последующее развитие событий. Что планирует делать Эл? Он же не хочет выдать мое инкогнито? Да и по договору, вроде, не может. Или может? Потому что юридически ни одного полицейского в комнате нет, а условия нейтралитета затрагивают только правоохранительные органы. — Что?! — удивление законников, будь оно чем-то материальным, с легкостью раздавило бы меня, попадись я ему на пути. — О чем ты говоришь, Рюдзаки?! Что значит «Фокс с самого начала помогал нам»? Не может быть, чтобы вы были знакомы. — И, тем не менее, это так. — оборвал шефа детектив. — Мы с ним решили, что будет лучше хранить в секрете его участие в этом деле настолько долго, насколько это будет возможным. Учитывая, что вы все же работали в полиции, я уверен, что это был единственный способ заручиться его поддержкой. — Но кто он? — вклинился в дискуссию отмалчивающийся Моги. — Мы видели его? — Почти ежедневно. — подтвердил предположение товарища Эл. — Вы и сейчас… — Стой, Рюдзаки! — перебила я брюнета, еле отлепляя пальцы от металлической поверхности. — Прежде чем ты что-то добавишь, можно попросить тебя встать? Темные глаза с плескавшимся в них вопросом устремились на меня, но мне было не до вразумительных объяснений. Паника захватила рассудок. — Просто. Встань. — прошипела я, скрипя зубами. Друг, по-прежнему не понимая, зачем мне это понадобилось, поднялся, и я молнией юркнула ему за спину, сжимая в кулаке краешек белой кофты и не видя с какими выражениями лиц Лайт и мужчины следят за моими безумствами. — Теперь давай. Детектив едва слышно вздохнул, будто сожалея о том, что сподобился связаться с умалишенной, и выдал коллегам самую сокровенную тайну бытия: — Вы и сейчас видите его. Фокс — это Кори. — на этих словах я робко высунулась из своего укрытия и нелепо помахала оцепеневшим от новостей союзникам ручкой. — Приятно познакомиться. Еще раз. Но в полной мере насладиться реакцией обманутых мной людей мне не дал раздавшийся прямо над ухом упрек: — Кори, почему ты не сообщила Ватари о том, что тебе поступило данное письмо? — Шутишь?! — вскинулась я, тут же меняя вектор внимания. — Мы целыми сутками безвылазно сидим перед этими проклятыми экранами. Да я до собственной клиентуры уже три дня не могу добраться! А письмо, между прочим, было отправлено только сегодня утром. Такие отличные друг от друга темпераменты столкнулись в очередном поединке, но назревающую ссору резко пресекла сдавленная, приглушенная реплика господина Соитиро и мы с детективом, как по команде, замяли все острые углы, концентрируясь на более насущных затруднениях. — Кори… Не могу в это поверить. Я потупилась. Почему-то осознавать, что мое раскрытие так сильно ударило по полагающимся на меня собратьям по расследованию было чрезвычайно неприятно. То есть, я с самого знакомства понимала, что адекватно воспринять мою истинную профессию они не смогут по определению, но лучик надежды на то, что конфликтной ситуации не возникнет, и полицейские не станут «судить книгу по обложке» — ведь внутренне-то я ничуть не изменилась — никогда не покидал меня. Поскольку раз они приняли мою шизофрению, то что мешает им примириться и с иной гранью моей личности? Пусть это не одно и то же, но разве сам факт того, что неповторимый Фокс вышел на контакт и всячески старается наравне с законом прекратить наводящие на планету страх смерти ничего не значит? Впрочем, рано впадать в депрессию, потому что будущее мое до сих пор прячется за дымкой гипотез, так как никто еще не высказался относительно моего дальнейшего участия в нашем совместном предприятии. Скрестить, что ли, пальцы на удачу? Или разгрести в самом запыленном уголке памяти слова какой-нибудь молитвы? К черту! Как бы там ни было, а сила на моей стороне. Стоит Элу выступить в мою защиту и стражи порядка ничего не смогут мне сделать. По крайней мере, именно в этом убеждал меня Ватари, везя из аэропорта. А большего и не требуется. Лишь бы покончить с Кирой, а потом я исчезну так быстро, что наручники придется застегивать на пустоте. И все же, как же мне хочется, чтобы доверие, возникшее между нами, никуда не делось. Осталось нерушимым. Но, как ни прискорбно, повлиять на это не в моей власти. Тут все зависит исключительно от моих товарищей, если я, естественно, ныне смею называть их так. Мне же остается только ждать. — А я могу. — вступил в беседу выглядящий наименее ошарашенным из всех Ягами. — Я всегда подозревал, что Кори не обычный информатор. Иначе вряд ли Рюдзаки пригласил бы ее сюда. — Ты забываешь, Лайт, что Кори известно мое настоящее имя. — парировал умозаключения шатена Эл. — Это уже достаточная причина для того, чтобы держать ее рядом. — Не согласен. — парень сдаваться не собирался. — Ты мог просто запереть ее в камере и выпустить после того, как расследование завершится. Но вместо этого ты сделал ее полноправным членом команды и, следовательно, должно было быть что-то еще, что заставило тебя принять это решение. Не думаю, чтобы рядовые информаторы обладали таким же влиянием как Фокс, если я правильно понял его роль на мировой арене. Хотя признаю, что поддержка такого внушительного союзника может сыграть нам на руку. Невыносимо пребывать в состоянии равновесия, когда тебя обсуждают так, будто тебя нет, но если на кон поставлена твоя судьба, то можно и потерпеть. Поэтому я, поплотнее стиснув ткань в кулаке, изо всех сил сдерживалась, чтобы не хлопнуть ладонью по столу и не приказать всем присутствующим немедленно отчитаться о нашем предполагаемом взаимодействии. — Лайт, что ты такое говоришь? — потрясенно уставился на своего отпрыска шеф. — Прости, отец. Я понимаю, что для тебя и господина Моги тяжело свыкнуться с тем, что мы работаем с преступниками, но я не уверен в том, что Кори подходит это определение. Конечно, она нарушает закон, но торговля информацией не сравнится с убийствами. К тому же, благодаря ей у нас может появиться шанс выйти на «Ецубу». И я считаю, что возможность остановить Киру стоит такого риска. Мда. Умеешь ты удивлять, Ягами. Вот только кто сочинил для тебя эту речь? Подросток, приверженец порядка, не боящийся немного испачкаться привлечением к своей стезе выходцев из неблагонадежных пластов социума или Кира, заинтересованный в переманивании Фокса в свой стан? Новое гадание, которое, несмотря ни на что, присваивает тебе дружественные баллы. — Лайт… — выдохнул господин Соитиро и обратился уже к нам с брюнетом. — Твое мнение мне и так ясно, Рюдзаки, но ты, Кори… Скажи, почему я не должен немедленно арестовать тебя? Боже, какой справедливый вопрос. И как мне ответить на него так, чтобы проложенный между нами мостик взаимовыручки не рухнул в завлекающую его пропасть? Собравшись с духом, я вылезла из-за спины детектива и, переминаясь с ноги на ногу, нацепила на себя наряд адвоката. — Господин Ягами, не стану врать — обманывать вас было несколько совестно. Но вы должны понять меня. Если бы я сразу рассказала вам о том, кто я, смогли бы вы работать со мной также, как с никому неизвестной Кори Милтон? Сомневаюсь. Скорее, вы бы тут же вызвали подкрепление из ваших коллег и на этом наше сотрудничество бы прекратилось. И пусть от меня прежде было не так много проку, но сейчас обстоятельства изменились. Кори, так много времени проведшая в компании вас, вашего сына, Рюдзаки никуда не делась. Она по-прежнему перед вами. Но теперь к ней примкнул еще и Фокс. Фигура, которая может принести намного больше пользы, нежели Кори, при условии, что вы позволите ей проявить себя. И поэтому я прошу вас позволить ей сделать это. — я гордо вздернула голову, расправляя поникшие плечи. — Неужели поимка Киры не стоит маленькой уступки? Тем более что вы уже пошли на нее, приняв помощь Айбера и Уэди. — Не сравнивай себя с ними. — поджал губы мужчина и, спустя секунду, вымученно посмотрел на меня. — Ох, Кори. Не знаю, сможем ли мы доверять тебе так же, как раньше. — Но что мешает вам хотя бы попробовать? — улыбаясь, я заглянула господину Соитиро прямо в глаза и с замиранием сердца сумела различить в них слабый, но такой вдохновляющий отклик. Кажется, моего везения опять хватило на то, чтобы выбраться из подсунутой мне мышеловки. И шеф уже готов был огласить свой вердикт, но внезапно раздавшийся из динамиков голос Ватари бесцеремонно не дал ему этого сделать. — Рюдзаки, Мацуда активировал свой сигнал тревоги. Обменявшись с господином Ягами обеспокоенными взглядами, мы, не сговариваясь, мгновенно перенаправили все свое внимание на мистера Вамми. Никогда прежде невербальный пакт о перемирии не заключался в столь краткие сроки. И пусть это лишь крохотный шажок на долгом пути восстановления моей репутации, для меня он уподобляется величайшему проявлению щедрости и терпимости. А о большем мечтать я и не вправе.