Обмануть смерть

Минуты, потраченные Рюдзаки на разговор с исправно прикидывающимся менеджером Амане Мацудой, показались мне одними из самых бесконечных в моей жизни. За это краткое время я успела вдоволь искусать все губы, несколько раз вернуть на место убегающие с носа очки, словить на себе пару тревожно-любопытствующих взглядов от Лайта и полицейских, не собирающихся так легко спускать с рук мой невинный обман, и едва не удариться в истерику, когда выяснилось, что сигнал Тоты поступает непосредственно из офиса «Ецубы». С трудом сохраняя самообладание, я лишь безмолвно ахнула, услышав об опасном расположении союзника, и в спешном порядке принялась гадать, за каким чертом он поперся туда, куда ему было категорически запрещено соваться. Тем более, принимая во внимание такую мелочь, что при подобном раскладе Миса осталась предоставлена сама себе, что, разумеется, не есть хорошо ввиду витающих вокруг нее подозрений. Неужели Мацуда до такой степени отчаялся завоевать одобрение детектива, что с головой бросился в поманившую его пальчиком авантюру, даже не продумав всех ее деталей? Взыграло его чувство собственного достоинства, в самый неподходящий момент толкнувшее своего хозяина в распростертые объятия смерти? На что он рассчитывал, поддаваясь этому порыву? Не мог же он всерьез уверовать в то, что «Ецуба» настолько глупа, что сразу же раскроет ему все свои секреты? Какое безрассудство! Ведь недаром мы сидим здесь уже который день и никак не можем связать все доступные нам обрывки информации в цельную картину. И потому было бы жутко наивно надеяться на то, что такой спонтанный маневр принесет пользы больше, нежели тщательное, хотя и изрядно заторможенное расследование. Впрочем, уже неважно. Что сделано, то сделано и биться в бесплотных попытках пролезть в самую душу Тоты, разобрать на составляющие его мотивы и эмоции, сыгравшие сегодня свою роковую роль — только пустое расточительство ресурсов. Как умственных, так и временных. Сейчас куда важнее выработать план по его спасению и ни в коем случае не допустить ни малейшего промаха. Потому что еще одну потерю в наших и без того редеющих рядах я не перенесу. Покинувшие нас товарищи мелькают перед глазами, и я невольно чуть сгорбливаюсь под тяжестью воспоминаний. Мисора Наоми и ее жених Рей Пенбер. Одни из первых жертв, чьи имена навсегда врезались мне в память. В их гибели нет моей вины. Тогда я только-только прилетела в Токио и ничего толком не знала ни о Кире, ни о подлинных масштабах его деятельности. Но, тем не менее, я приложила все усилия, задействовала все нужные рычажки для того, чтобы поучаствовать в их судьбе. И все равно безрезультатно. Я понимаю, что выжала из себя все возможное. Что мне не о чем сожалеть. И тем страннее, что все-таки жалею. Жалею, что впуталась в историю с синдикатом, сожравшую так много драгоценных часов, которые я могла бы потратить на помощь Рюдзаки, поскольку письмо его пришло задолго до моего освобождения. Жалею, что не сочинила более красивую сказку для госпожи Мисоры. Жалею, что не пришла на похороны. У меня был шанс на искупление. Отменный, добротный шанс восстановить сдвинутое равновесие. Вернуть его в норму. Но и его я упустила, позволив Уките так бесславно погибнуть. И, несмотря на то, что я давно отпустила эту ситуацию, не давая ей наполнять меня хандрой вперемешку со слезами, имя Хирокадзу навеки будет высечено в летописи безвозвратно ушедших. Кого я забыла? По кому не провела панихиду? Ведь это совсем не полный перечень моих упущений. Господин Ягами с его хрупким здоровьем. Аидзава со своей семьей, чью позицию, правильную позицию, я не смогла защитить. Пока живые, но сколько они продержатся в случае нашего поражения или вмешательства в следствие факторов, равноценных текущему кризису? И это только те, чьи лица я могу без подсказки воскресить в памяти. Те, чьи инициалы безошибочно напишу на любом из выученных языков. А есть еще люди, чьи облики и имена мимолетно проносятся в мыслях, не оседая в рассудке. Те, кто собирается в бесчисленные когорты, образующие собой легион мертвецов. Те, кто жаждет отмщения. Воздаяния. Справедливости. Круг усопших смыкается вокруг меня. Ему не видно конца и каждый из почивших протягивает ко мне облепленные разлагающейся плотью руки. Покойники хватают меня за ворот рубашки, вцепляются в волосы, дотрагиваются до кожи. А я стою, не в силах отпихнуть их, вертясь волчком на клочке незанятого никем пространства, и высматриваю в зловонной толпе знакомые лица. Кажется, где-то мелькнула рыжина маминых волос. Чуть более ярких и густых, чем у меня. Там, в сплетении тел, проскользнула иссохшая фигура мадам Бошан. А вот и Укита собственной персоной. Низенький и щуплый, он пробивается сквозь гниющий лес трупов и оказывается слишком близко, чтобы можно было делать вид, будто я его не вижу. С каждой минутой мне удается найти, распознать все больше сливающихся в единую массу личностей и я боюсь, до смерти боюсь различить среди них Тоту, пошедшего на небывалый риск ради того, чтобы доказать Рюдзаки, что он способен на нечто более великое, чем быть неизменным разносчиком кофе и опекать Мису. Сознание трещит по швам. Мозг перегружен и парализован страхом. Глаза наполняются влагой. Обреченно я усаживаюсь прямо на пол, притягиваю к груди ноги и до боли зажмуриваюсь, закрывая уши руками. Пусть меня растерзает скопище почивших. Пусть они разорвут меня на части, и я присоединюсь к ним в загробной жизни. Потому что это в тысячу раз лучше, чем наблюдать, как в недрах пустых глазниц разгорается алое пламя предвкушения. Как их руки жадно сжимаются на моих лодыжках, а ногти пропарывают глубокие кровоточащие борозды на щеках и оголенных предплечьях. Как безгубые рты раскрываются и зовут меня. Зовут. Зовут. Зовут. Кольцо становится плотнее и, вроде бы, я начинаю тихонько поскуливать, лишь бы заглушить этот проникающий через любые препятствия звук. Один из мертвецов, преисполненный наглости, опускается вровень со мной и до синяков впивается уродливыми пальцами в мои запястья, отводя мои руки от головы. Гул голосов нарастает. Становится громче. Четче. И… умиротворяющее? Неуверенно раскрываю глаза, смаргивая соленую влагу, и к немалому изумлению осознаю, что передо мной отнюдь не призрачное воинство, готовое вот-вот ополчиться на меня, а безупречно маскирующий свое беспокойство Эл. Детектив тут же отстраняется, позволяя мне подняться, а я мечтаю очутиться как можно дальше от штаб-квартиры. Потому что так позориться мне еще не доводилось. Кое-как мне удается встать на ноги и, неловко поправляя одежду, выдавить из себя: — Что с Мацудой? — голос отдает хрипотцой — приобретенный от шока и так кстати предотвращенного приступа эффект. Рюдзаки пристально всматривается в меня, по всей видимости размышляя над тем, стоит ли посвящать меня в подробности грядущей операции или отправить к себе в комнату отлеживаться после пережитого. В ответ я усердно прячу глаза, избегая встречаться ими с другом, и украдкой оцениваю состояние остальных присутствующих в помещении, выстраивая в сознании все вероятные развития событий. Я не хочу обсуждать то, что произошло. Не хочу, чтобы на меня пялились, как на диковинный экспонат в музее. Не то, что бы мне так уж часто выпадало демонстрировать свои отклонения на публике, но и тех редких вспышек безумия, свидетелями которых выступали обычные обыватели, достаточно для того, чтобы сполна прочувствовать свое отличие от других. По счастью, и Ягами, и бывшие полицейские деликатно отворачиваются и помалкивают, ничем не выдавая того, что только что им довелось лицезреть крайне отталкивающее представление в исполнении Кори Милтон. И за это я безмерно им благодарна. Они могут сколько угодно ненавидеть тот фрагмент моей личности, который принадлежит противоположному им по сути Фоксу, но не осуждают меня за присущее мне сумасшествие. И это самое главное. А со всем остальным я, так или иначе, смирюсь. Но далеко не каждый из нас преисполнен подобной чуткости. Пусть и из возвышенных побуждений. Я тяжело вздыхаю и повторяю свой вопрос. — Что с Мацудой? Не думаю, что у нас так много времени, чтобы мы могли всласть поругаться. — я поднимаю голову и сталкиваюсь с непроницаемым взглядом детектива. — Ты сможешь обвинить меня во всех грехах позже. А сейчас давай вытащим бедолагу из того осиного гнезда, в которое он угодил. Идет? Эл медленно кивает, принимая мое предложение, но, уверена, лишь потому, что он и сам согласен с моей расстановкой приоритетов. Будь же поставленная перед нами задача немного менее катастрофичной, мне бы определенно не поздоровилось. — В настоящий момент Мацуда в одиночку пробрался в офис «Ецубы» и у него проблемы. — поделился брюнет итогами состоявшегося разговора, который прошел мимо меня из-за пребывания в плену у фантомов. — Амане не отвечает, а если мы сами что-то предпримем, то в «Ецубе» могут насторожиться. Поэтому пока наблюдаем. В первый миг оглашения «гениальной» стратегии я решила было, что иллюзии вовсе не покинули меня, а просто трансформировались в нечто более привычное больному рассудку. Но непоколебимый вид Рюдзаки и некая аура непреклонности, исходящая от детектива, быстро разбивают мою теорию. Однако, пришедшая на смену хлипкой конструкции версия настолько не укладывается в голове, что ей необходимо словесное подтверждение. — То есть мы… мы будем сидеть и ничего не делать, пока… пока Мацуду там, может быть, убивают? — интонации скачут по всему регистру тональности, неспособные выбрать между сомнениями, обвинениями и гневом. — И это твое предложение? Бросить нашего коллегу на растерзание врагу? Не могу поверить, что ты опустишься до такого. Ладно, то, что произошло с Аидзавой, но здесь ты явно перегибаешь палку. Последний снаряд выпущен, и ход предоставляется оппоненту, который ничуть не впечатлен моими нападками. — Мы никого не будем бросать, Кори. — брюнет разговаривает спокойно, без агрессии, как и положено в спорах с нестабильными индивидами. — Но мы не можем вести себя необдуманно. Иначе рискуем подставить Мацуду еще больше. Необходимо дождаться удобного момента и уже тогда действовать. — И когда же наступит этот момент?! — находясь во власти эмоций, я не замечаю, как срываюсь на крик. — Через час? Завтра? Или вообще никогда? Нельзя… Телефонная трель со стороны Лайта перебивает пылкую тираду и ставит точку в никому не нужной перепалке. — Возможно, сейчас. — детектив поворачивается к Ягами, и я в нетерпении поджимаю губы, также обращаясь в слух. Внимание сосредоточено до предела. Диалог с моделью подтверждает, что Тота ушел, никого не предупредив, а еще через пару секунд виновник всех наших переживаний принимается уже сам названивать Амане, наполняя мое сердце радостью от осознания того факта, что товарищ сумел продержаться так долго в цитадели противника и даже несколько преуспел в своем вызволении из лап недоброжелателей, пообещав им выгодный контракт с любимицей Японии. О чем, собственно, ныне и договаривался с блондинкой. Я нахмурилась, придавая скорости вертящимся в мозгу шестеренкам. А ведь и правда может сработать. Если Мацуда нигде не сфальшивит и идеально срастется с ролью ответственного менеджера, а Миса малость подсобит ему, то у этих двоих имеются весьма внушительные шансы выкарабкаться из западни без особого ущерба для здоровья. Утвердившись в своей идее, я принялась подавать Рюдзаки знаки, показывая, что вот оно — то самое стечение обстоятельств, которое он ждал, и, если Эл упустит его, то расправа над ним будет долгой и крайне мучительной. Но брюнет не нуждается в моих подсказках и поэтому, вопреки желанию шатена отстранить Амане от опасной затеи, уже вовсю расписывает Лайту нюансы предстоящего мероприятия. С каждой новой подробностью зрачки расширяются. Дыхание перехватывает от изящности и тонкости сотворенного за минуты маневра. Но кое-что меня все равно смущает, и когда инструктаж заканчивается, я торопливо любопытствую: — Ты уверен, что это безопасно для девушек? Все-таки им придется оказаться в не самой приятной компании, один из членов которой предположительно может являться Кирой. И если что-то пойдет не так… — я оборвала фразу посередине, вертя на языке зародившуюся в сознании альтернативу. — Если хочешь, я могу написать господину Фуракаве, и он пришлет нам своих сотрудниц. Они более опытны в таких делах и пострадай кто-нибудь из них, «Ецуба» обзаведется достойным соперником. Полицейским требуется изрядное количество секунд, чтобы разобраться в ходе моих мыслей, и когда они понимают, что я так завуалировано предлагаю подключить к нашей вечеринке проституток, становится поздно возражать. Слово переходит к обдумывающему данный вариант Рюдзаки. — Нет. Не стоит привлекать к «Ецубе» внимание якудза. Мы не можем постоянно отслеживать их действия, а если Фокс попросит оябуна об одолжении, есть вероятность того, что они могут заинтересоваться корпорацией, и тогда наше расследование станет еще более непредсказуемым. — Как скажешь. — я пожала плечами, не испытывая жажды сыпать аргументами в защиту порядочности пожилого японца. — Значит, давай договариваться с агентством Мисы. Теоретически, они должны пойти нам навстречу. — У них нет причин для отказа. Если Мацуда справился со своей работой, то они останутся в выигрыше. — поддержал меня детектив, прикусывая ноготь большого пальца и делая паузу. — Кори, ты поедешь вместе с моделями в квартиру Амане. Будет лучше, если кто-то изнутри проконтролирует ситуацию и не допустит возникновения новых осложнений. — Что?! — воскликнуло сразу несколько голосов, без труда перекрываемых моим собственным. Воистину, только Эл умудряется вызывать у меня такие перепады настроения. За последние полчаса мне довелось ощутить прилив ярости, вспышку мозговой активности и, теперь вот, полную растерянность. Но в этом со мной, хотя бы, солидарны остальные. — Рюдзаки, я понимаю твои доводы, но совершенно не согласен с ними. — присоединился к дискуссии Лайт. — Ты и так рискуешь Мисой и Мацудой. Добавлять к ним Кори, особенно учитывая ее состояние — не самое разумное решение. — высказав свое мнение детективу, шатен переключился на меня. — Прости, Кори, но я и впрямь считаю, что тебе не стоит влезать во все это. Мы сами справимся, а тебе не помешало бы отдохнуть. У тебя и без того сегодня выдался не самый легкий день. Ягами ободряюще улыбнулся, и от этого незамысловатого жеста по телу разлилось какое-то тепло. Захотелось немедленно примкнуть к позиции подозреваемого, дать себе волю и расслабиться, переложив все обязанности на других. Чтобы в кои-то веки не выступать локомотивом, тянущим всех за собой, а с максимальным комфортом расположиться в вагоне-люксе и наблюдать за происходящим в бинокль, не принимая в этом непосредственного участия. В то же время несгибаемый дух противоречия, не позволяющий мне игнорировать все чудачества детектива, пробудился и теперь настойчиво доказывал мне, что Эл прав на все сто с лишним процентов, и позволить нашей прославленной парочке развлекаться без надзора — верх безответственности. Кто знает, как поведут себя лидеры «Ецубы» в разгар веселья? Вдруг понадобится принять какие-то экстренные меры в кратчайшие сроки? Ждать подобной прыти от Амане не приходится, а Тота уже весьма наглядно выразил к чему могут привести его самостоятельные изыскания. Им определенно нужна подстраховка. А поскольку ни Эл, ни Ягами, ни полицейские не могут поехать, то методом исключения остаюсь только я — единственная за вычетом Мисы девушка в группе расследования. — Ничего страшного. Спасибо за беспокойство, Лайт. — я отзеркалила мимику шатена, тут же пуская в атаку результаты проведенного анализа. — К сожалению, здесь я на стороне Рюдзаки. Мне действительно стоит поприсутствовать на встрече и проследить, чтобы все прошло гладко. Вот только… — я замялась, сконфужено накручивая на палец медный локон. — Там же будут одни модели. И наряды у них будут соответствующие. А у меня нет ни одного платья. Я, конечно, могу поехать и в джинсах, но вряд ли мой внешний вид оценят по достоинству. — Хм. Может, тебе подойдет что-нибудь из одежды Мисы? — к чести Ягами, он не предпринял дополнительных попыток по моему переубеждению, принимая всю бесперспективность сего занятия. Я во все глаза уставилась на парня так, будто он только что ляпнул грандиозную глупость. — Извини, Лайт, но у меня немного иной вкус, нежели у твоей подружки. Да и потом. Она ведь ниже меня. И пропорции у нас не везде совпадают. Поэтому… — я осеклась, заметив в карей радужке нечто, напоминающее беззлобную насмешку. — Забудьте. Сама со всем разберусь. Куплю приличную тряпку по дороге. Я сложила руки на груди, надувшись и замирая с выражением оскорбленной невинности на лице. Нелепая поза незамедлительно вызвала несколько добродушных, приглушенных смешков, от чего обида испарилась, а разум, довольствуясь исчерпанным конфликтом, обострился. Пусть я и воспринимаю многое в шуточном свете, настала пора стать как никогда серьезной. — От меня требуется что–то особенное? Ну там, выведать информацию, добиться того, чтобы меня пригласили на свидание или получить официальный пропуск в «Ецубу»? — обратилась я к Рюдзаки, нервозно притоптывая ногой. — Ничего такого. — отрицательно повел головой Эл. — Все, что тебе нужно — не выделяться, ждать нашего сигнала и при необходимости действовать по обстановке. Никто ни в коем случае не должен догадаться, что ты и Мацуда — не те, за кого себя выдаете. Как только мы все подготовим, то свяжемся с вами и перейдем ко второй части плана. — Поняла. — важно отрапортовала я и бодро двинулась по направлению к выходу. — Тогда остальное за вами, а мне еще предстоит заняться шоппингом. Пожелайте мне удачи. В спину раздался нестройный хор голосов и двери лифта с едва слышным шорохом захлопнулись за мной. С трудом подавляя захватывающую тело дрожь, я прислонилась лбом к холодной стенке подъемника и закрыла глаза, пробуя успокоиться. И потому, погруженная в себя, абсолютно неподобающе взвизгнула, когда позади в чрезмерной близости прозвучало ехидное покашливание: — Так-так, Кори. И во что это тебя опять угораздило вляпаться, а? Колени предательски подогнулись, и я на полусогнутых ногах, практически падая, развернулась на голос, заранее зная, что мне предначертано увидеть. Прямо передо мной, зловеще ухмыляясь и занимая большую часть кабины, стоял Генджи. Страдальчески закатывая глаза, я не удержалась от истеричного не то фырканья, не то стона, а после, не сдерживаясь, саданула кулаком по металлической поверхности. Более подходящего времени для материализации фантом явно не мог выбрать.