— И что ты собираешься делать? — Юнас сел рядом с ним на кровать и сожалеюще смотрел, как тот пытался вылезти из вороха одеял, незаметно смахнув слезы. Конечно, Васкес это увидел, но решил не комментировать, чтобы не угнетать еще больше.
— Это… это…
он? — желая, но не имея сил произнести его имя, спросил Исак, глядя на друга красными глазками. Он лежал в кровати, сжавшись клубочком, и просто думал. Если первое время он лишь рыдал, не обращая внимания ни на что, то теперь редкие слезы скатывались по его острым скулам, а он только заново переигрывал их прошлый вечер. И, наверное, предприми он хоть что-нибудь, когда заметил первые предпосылки разрыва, сейчас бы не был морально растоптан навалившимся дерьмом.
Ему не было так плохо с разрыва его родителей, да даже тогда он настолько подавлен не был.
— Это Эвен, — никогда бы Вальтерсен не подумал, что станет настолько больно слышать его имя, любимое имя любимого человека.
Даже сейчас, даже из-за измены он не смог его презирать, хоть на мизерную частичку разлюбить. Это было сложно.
Это казалось началом конца.
— Что он?..
— Он хочет поговорить с тобой и объяснить все, — Юнас зарылся руками в его волосы, успокаивающе поглаживая. Это была их давняя привычка детства, Исака это успокаивало, а Юнасу не приносило никакого ущерба, лишь крохотную возможность помочь, хотя бы просто своим присутствием. — Исак, может…
— Нет.
— Я не говорю прощать его, но просто выслушать. Тебе станет легче, — почесал, как котенка, за ушком. Только теперь Вальтерсен никак не отозвался на прикосновение.
— Не хочу, чтобы становилось легче. Хочу, чтобы он был рядом, утешал и целовал. Чтобы он не отстранялся от меня, глядя с холодом в глазах, и… и не изменял мне, — его голос надорвался, и в глазах скопились слезы. Снова. Лишь чтобы занять руки, он перебирал пальцами одеяло, тихо всхлипывал, и новая волна боли и жалости к себе захлестнула его. — Я люблю его, — тихо прошептал Исак.
— Я видел, как он помято выглядел, у него взгляд бегал по всему подъезду. Думаю, он сожалеет обо всем этом, — парень яростно замотал головой. Нет, не сожалеет. Эвен сделал то, что хотел. Причем знал, что Исак бы не отказал ему, если бы тот попросил сделать минет на вечеринке, но Найшейм сделал выбор в пользу какого-то знакомого. Разве это ничего не значит? — Исак, ты должен что-то сделать с этим. Ты не можешь просто лежать и страдать.
— Почему?
— Потому что твоя жизнь продолжается. Ты не должен позволить Эвену, — и новая порция боли с этим ненавидимо-любимым именем, — разрушить тебя. Покажи, что ты справляешься. Либо покажи ему, что ты сможешь оправиться от этого, либо прости и вернись под его крыло.
— Не хочу, — снова всхлипнув, проныл Исак, утыкаясь в подушку, чтобы скрыть слезы. Его бесило, что он показывает слабость, клянчит жалость, но и поделать с собой ничего не может. Он желает этого, чтобы его погладили по головке и сказали, что все вернется в норму, чтобы его обняли и пообещали, что его жизнь станет лучше. И Юнас справлялся с этим, но только на половину. Он жалел, сочувствовал, но не говорил, что все наладится само собой. Только сам Исак может помочь себе с этим дерьмом.
— Приготовить тебе крепкий чай? Давай отвлечемся, чтобы ты хоть ненадолго забыл про это и не накручивал себя еще больше. Может, позвать еще и Магнуса? Он точно знает, как развеселить человека. Хочешь, я сделаю это? Давай, Исак? — Юнас вопрошающе выгнул брови и с ноткой надежды посмотрел ему в глаза. Ну да, ему же тоже больно видеть лучшего друга в таком состоянии.
— Хочу, — прохрипел парень и снова зарылся носом в одеяла. Можно, он еще немного пострадает? Совсем немножко? Просто чтобы выпустить все оставшиеся вопли боли наружу и попытаться хотя бы улыбнуться.
— Полежи еще немного, а я заварю чай и позвоню Магсу, — похлопал его по спине и оставил в покое, словно почувствовал желание Исака остаться ненадолго в одиночестве.
Спустя полчаса Магнус с неподдельным сопереживающим и беспокойным за друга взглядом присоединился к ним и предложил немного поиграть.
Исак сидел в сторонке, отказавшись от самого участия и выбрав роль стороннего наблюдателя, и следил за игрой. Возможно, он даже немного отвлекся и вспоминал Эвена реже, чем шестьдесят раз в минуту. Может, тридцать… Но, заметив печальное настроение младшего, парни усадили его между собой и заставили играть, чтобы вытеснить мысли о предателе. И спустя пару игр Исак смог выдавить из себя натянутую неискреннюю улыбку.
Ну, первый шаг был уже сделан.
Но это не точно.
Спал Вальтерсен тоже у Юнаса, который сам ушел на диван, и смог отдохнуть пару часов, однако постоянно просыпался из-за удушья от слез.
Почему просто нельзя вычеркнуть Эвена из своей жизни, словно того в ней никогда и не было?
***
На следующий день, в понедельник, Юнас все же уговорил друга пойти в универ, обещая, что тот ни за что не увидит Эвена, не приблизится к нему ближе чем на сотню метров.
Исак плелся за Васкесом безвольной глупой куклой с темными синяками под глазами и измученным видом. Ну, а что еще можно было ожидать-то?
На парах Вальтерсен либо лежал на парте, либо смотрел в одну точку, не имея сил сделать что-либо другое. Он впервые не записывал ничего из лекций и не слушал преподавателя, хотя ранее всегда был внимателен. Из-за этого не смог ответить на элементарный вопрос и получил недоуменный удивленный взгляд учителя. Идеально, блять.
Он просил Юнаса позволить ему уйти, но получал раз за разом отказ, потому как тот настоятельно советовал переключить внимание на что-нибудь другое, хоть это и не сработало. Ладно, он переживет этот день и больше не выйдет из дома.
На обеде они пошли на реальные жертвы и остались в кафетерии при универе. Юнас с Исаком пришли первыми, поэтому, когда к ним подошел Магнус, они уже попивали крепкий кофе и поедали черствые булочки.
— Исак, тебе лучше сесть, — с реальным ужасом произнес парень и сел напротив.
— Я уже сижу, — без особого энтузиазма отозвался младший и склонил голову, утыкаясь в одну точку на столе. Почему-то, ему казалось, что сейчас все станет слишком плохим. Не в разы, в десятки раз хуже.
— Я встретил Эвена, и он… в общем, это тебе, — он протянул конверт, который Исак сразу же открыл с каким-то остервенением. Друзья молча наблюдали, а затем заметили одинокую скатившуюся слезу и искаженное гримасой боли лицо. Неужели там что-то плохое?
— Это… это… — Исак словно начал задыхаться, в груди что-то сжалось и отдавало сильной болью по всему телу, он не мог произнести и слова.
Он думал, что больнее уже некуда, но Эвен удивил его. Он догадался прислать дорогую им обоим фотографию с приписанными им самим словами.
«Я люблю тебя навсегда♡»
Прямо под признанием Исака. Зачем он это сделал? Что он хотел этим сказать? Нет, вполне понятно это, но… блять… зачем рушить Исака с новой силой?
Младший отбросил фотографию на стол, показывая ее и другим, и отвернулся, чтобы посмотреть в окно и найти в нем что-нибудь расслабляющее и успокаивающее.
— Э-это не все…
— Что?
— Он сказал, что уезжает обратно к маме и…
— Что?
— Я спросил у секретаря в приемной, чтобы подтвердить это, и он сказал, что Эвен забрал документы из универа, — Магнус действительно не хотел этого говорить другу, хотел прижать в объятиях и безмолвно поддержать, но… но за него это сделал Юнас, который не думал ни секунды, действовал скорее на инстинктах. Впрочем, Исак знал, что они оба готовы на все ради него, поэтому отпустил себя и безмолвно, без малейшего писка, заплакал.
Как плачут от сильной душевной боли.
— Он… он бросил меня… навсегда…
Видимо, это был конец конца. Навсегда.
